Павел Смолин
Самый лучший комсомолец. Том 3
© Смолин Павел, 2024
Глава 1
Наполненный пятерками аттестат за восемь классов мне выдали сразу же после ответа на последний вопрос экзаменационной комиссии, потому что никто другого результата и не ждал, вот и оформили корочку заранее. Тут же написал заявление на девятый класс, Виталина на правах гувернантки написала тоже, и мы отправились к маме – хвастаться и надолго прощаться. Надолго – это минимум на неделю, пора за совхоз браться полноценно, а не наездами. В Москве мне делать все равно нечего – вчера «добил» аналитический доклад по акциям – указал какие конторы будут расти невзирая ни на что, а какие лучше не трогать. Оформят на нелегала, надо полагать, и совсем скоро на землях Америки набухнет очередной удачливый сукин сын-миллионер. Выдали под это дело сто тысяч долларов из «моих», в порядке эксперимента. Умеет ли КГБ отмывать деньги? Нелепый вопрос – КГБ умеет всё.
– И чтобы звонил каждый день! – сидя рядом со мной на больничной кровати и время от времени целуя в щеку – до макушки уже не дотягивается – выдавала родительские наказы мама.
– Обязательно! – и не подумал я отказаться.
– И за Толей присмотри – он хоть и кандидат наук, и обстрелянный, и Павел Анатольевич его на какой-то полигон учиться отправлял, но еще молодой, вдруг дел натворит.
– К нему девки под кабинет ходят, песни неприличные петь, – радостно настучал я на отчима.
Он не при чем, понятное дело – просто веселятся селянки.
– Про девок я с ним сама поговорю, – многозначительно пообещала мама и грустно вздохнула. – Да даже смысла нет – он меня очень любит, Сережка. Меня и в бумажках копаться, – вполне счастливо улыбнулась.
– Все так, – чмокнул маму в щеку. – Пойдем мы, а то стемнеет и буран через пару часов начнется. Первые съемки с утра начинаются, нехорошо товарищей подводить.
– Беги, сыночек, – чмокнула в ответ родительница. – Молодец, что отличником восемь классов закончил. Десятый чтоб не хуже! – строго посмотрела мне в глаза.
– Обязательно! – пообещал я.
Покинули палату, погрузились в «Запорожец» – подогнали к школе, около которой Никита Сергеевич нас и покинул с обещанием «когда-нибудь в твое баронство приедет ревизор». Нагнетает, так сказать, но мне все равно – у нас все предельно честно и прозрачно.
Забежав домой, снесли вниз заранее собранные вещи и отвезли Таню к Судоплатовым-старшим. Может и одна пожить – не маленькая, но одной ей скучно, а там бабушка и Алёнка есть. Попрощался с псевдосестрой обнимашками и поцелуями в щечку, взял с нее слово заглянуть в наш совхоз на выходных, и мы с Виталиной отправились заселяться в командировочное жилище.
Вытащив из бардачка папочку, девушка выдала ее мне и пояснила:
– Пока ты экзаменовался привезли.
– «Секретно. Судоплатов», – озвучил я название и прокомментировал. – Тоже симулякр – написано от руки и ни одной печати. Разве это «секретность»?
– Я, например, не заглядывала, – пожала плечами Виталина. – Бывают такие проверки – печатей нет, а едва заметная пломба есть.
– Ох уж эти спецслужбы, – вздохнул я и развязал тесемки с некоторым внутренним трепетом – вдруг там важное и интересное задание?
Увы, содержимое папки оказалось гораздо печальнее. Хорошо, что на первом листе явно дописанная после основного текста приписка с разрешением поделиться вводными с Виталиной.
– Я считал, что у Судоплатовых все в семье такой же кремень, как деда Паша и бабушка Эмма. Папа Толя тоже кремень, но, так сказать, интеллигентного типа, – начал я издалека.
– Допустим, – с любопытством в глазах кивнула Вилка.
– Но, как уж это в нашем несовершенном мире и принято, «подача» прилетела откуда не ждали – мой дражайший дядя Андрей, любимый братец папы Толи и сын генерала с чего-то возомнил себя бравым офицером Лейб-гвардии и с головой окунулся в злачное столичное общество, начав играть в преферанс.
Виталина захихикала.
– И ладно бы просто играть, но играет-то он на деньги. И это было бы ладно, но он же проигрывает! Тут тоже есть окно для оправдания, – продолжил урок ментальной гимнастики для веселящейся девушки. – Проигрывал бы свои – вопросов нет, сам себе злобный Буратино. Но он после «своих» проиграл тёти Варины, сиречь – семейные накопления. После этого проиграл автомобиль марки «Москвич-402». Подарок от папеньки-генерала, что приравнивается к породистой лошадке. Каков гвардеец, а?
– Уволили? – спросила Вилка.
– Лично дед Паша без всякой жалости полное служебное влепил и совершено правильно – подтвердил я. – А еще тетя Варя такой личностной трансформации не выдержала и уехала от мужа к маме в деревню.
– И уже не вернется, – проявила Виталина дар предвидения.
– Почему? – не понял я.
– Потому что Эмма Карловна ей не простит, – пояснила она. – У нее же характер сам знаешь, и от остальных требует того же. Особенно – от невесток. Наташа хорошо справляется, да Анатолий и сам молодец – не пьет, работящий. Внуков, опять же, целая куча будет. А Варвара в ее глазах мужа запустила, не доглядела. А теперь еще и ушла, как крыса с тонущего корабля.
– Жесть, – посочувствовал я бывшей родственнице. – Как бы там ни было, душенька моя, многоуважаемый дедушка в чине генерала решил, что сослать падшего сына в наше уютное семейное баронство на перевоспитание – хорошая идея. Нас привычно не спрашивают, остается смириться и чисто по-семейному пристроить дядю Андрея на должность руководителя пейнтбольного кружка с окладом в один МРОТ – ныне он составляет восемьдесят пять рублей.
Озвучил цифру и приуныл – жалко народ, вот бы всем минимум по двести. Фигня, рано или поздно достигнется и такое.
– Отличное прибавление к сыночку Леонида Андреевича – помнишь? – спросил Виталину.
– Наш куратор из ГДР, который получил инфаркт, а сын – троечник и малолетний алкаш? – она помнила.
– И еще Андрей из подтанцовки, который в поезде коленку сломал из ГДР завтра прибывает, он нынче хромоногий, так что придется коротать остаток жизни в совхозном ДК, – вздохнул я.
Ходить скоро сможет нормально, и даже бегать будет, но танцевать полный рабочий день, увы, не получится уже никогда.
– Пофигу, квартира есть, зарплата почти три сотни тоже есть, – успокоил сам себя. – Да три четверти страны хуже живет! Будет творчески спиваться – уволю без жалости, здоровый мужик все-таки, надо удары судьбы уметь держать. Я же держу, – развел руками.
– Держи, – с теплой улыбкой одобрила девушка.
– Если опыт с исправлением сына Леонида Андреевича пройдет успешно, с сентября открою школу-интернат для трудных подростков. Не «малолетку», боже упаси, – вспомнил все, чего начитался о таких заведениях, содрогнулся. – Уголовников мне не надо, а вот троечники-алкаши-прогульщики – в самый раз! Нравится Макаренко, – поделился с Вилкой единственной мотивацией так сделать.
– Почему бы и нет, – не стала она осуждать.
Когда мы выехали за пределы Москвы, солнышко уже скрылось за горизонтом, и погода начала стремительно портиться. Дворники старались как могли, но пышные, гонимые ледяным ветром снежинки все равно облепляли лобовое стекло так, что было видно только едущий впереди «УАЗ-таблетку». Сопровождение, дорогу нам торит и просто на всякий случай.
– В такую погоду классно «отрезаться» от внешнего мира, – мечтательно потянулся я. – Вот представь – сейчас метель завалит все дороги из совхоза, оборвет телефонные и электрические провода, а мы по прибытии найдем наш ДК набитый обеспокоенными людьми – там ведь обнаружили труп, и в течение трех дней, пока не починят связь, мы с тобой будем искать убийцу.
– Агата Кристи, – Виталина улыбнулась. – Мне тоже романы про «изолированность» нравятся.
– В нашем случае скорее «Отель «У погибшего альпиниста»» с поправкой на отсутствие инопланетян, а единственным роботом буду я.
* * *
Ничего подобного, разумеется, не случилось, и мы благополучно добрались до ДК – передать папе Толе гостинцы из столицы и легкое мамино недовольство долгим отсутствием визитов мужа к ней в больницу.
Объективно ОЧЕНЬ занят, так что простительно – как бы Никита Сергеевич не ёрничал, а подготовка к посевной ведется полным ходом. Документооборота и нюансов там чудовищно много – поневоле задумаешься, а надо ли оно вообще? Торгово-промышленная составляющая меня привлекает сильно больше, но ленивым решениям – бой!
Далее отправились к жилому пятиэтажному дому. За основу взята «сталинка» – я же себе не враг, хочу высокие потолки, широкие лестницы и раздельный санузел с большой кухней. Стандартный, повышающий «этажность» апгрейд в нашей комнате уже проведен. Мебель, бытовая техника – все в полном объеме. Остальные квартиры пока похуже – народ заезжает «со своим» и купленным на подъемные, но холодильник, электроплитка (газ так пока и не протянули – долго, хлопотно, затратно. Но доберемся!) и приличная отечественная сантехника стоят везде. Центрально отопляется прибавившей в мощностях кательной.
Получается почти полноценная улица – ДК, школа, детсад (обновка), жилой дом, два магазина – одежда с промтоварами и гастроном. Напротив строится еще одна «пятина», первый этаж которой займет полноценная поликлиника с полным набором докторов, а во всех трех колхозах сдается первая очередь домиков. Надо наращивать темпы – население будет неминуемо увеличиваться как естественным путем, так и посредством привлечения иммигрантов. Строители, например, половину квартир заселили и намерены остаться в «Потёмкинской деревне» навсегда. Со временем дорастем до полноценного Советского торгово-промышленного агрохолдинга с небольшим городком в качестве центра жизни.
Разложив вещи по полкам и отварив кем-то сюда завезенных пельменей из морозилки, поужинали и легли спать под кажущиеся из теплой квартиры уютными завывания метели. Завтра начинается моя совхозная жизнь! Надоел город, если честно – один производственный роман, впечатлений – мало, ритм жизни… Довольно ленивый, но такой уж я – план по-прежнему перевыполняется в разы, так что могу себе позволить. В деревне хорошо – воздух свежий, спокойствие – на табличке у ДК сегодня уже 99 дней без уголовщины «накапало», и по словам папы Толи народ с нетерпением ждет праздника, нужно всего лишь дожить день сотый, и тогда послезавтра будем гулять не хуже чем на Масленицу – ее тоже, разумеется, в свое время отметим. Сильно ли мне прилетит от деда, если я отреставрирую заброшенную церковь и посажу туда парочку попов? Ну верит народ, обильно крестится, так почему бы и нет? Немножко прибавочной стоимости мы на это дело наскребем.
С утра отправились завтракать в столовку на первом этаже дома, подкрепились манной кашей – я себе долил сгущенки для вкуса – и пошли в ДК, к черному ходу которого вот-вот привезут оставшуюся часть кинооборудования в виде двух камер – одна стационарная, импортная, а вторая – отечественный «Конвас-автомат».
Когда мы шли мимо главного входа, по щиколотку проваливаясь в снег – дорогу с утра почистили трактором, но на каждый тротуар не напасешься – к крылечку подъехала черная «Волга», выпустившая на свет божий моего незадачливого дядю-картежника и дядю Германа. Первый выглядит сильно обиженным – вины не признает, стало быть. Послал бог родственничка.
– Здравствуйте, дядь Андрей! – пожали руки.
– Привет, – буркнул он в ответ.
– Решение не мое, – вздохнул расстроенный отсутствием родственного энтузиазма я. – Очень прошу вас не срывать зло на ребятах.
Дядя-игроман начал краснеть. Стыдно стало! Посмотрим, получится ли у него направить азарт в полезное русло – натаскивать членов кружка на совесть и радоваться их победам. Нет – попрошу деда удалить проблемного кадра. То же мне санаторий нашел!
– Квартира номер двенадцать, – выдал я ему ключ от «однушки». – Номер двадцать девять, – выдал и дяде Герману.
Будет напротив нас жить.
Гости отправились заселяться, а мы приняли оборудование и отправились проверить кружок народного танца «Ручеек». Состоит из девочек от восьми до двенадцати лет, никаких долгоиграющих целей и творческого контроля, просто такой должен быть в каждом ДК. Ребята сегодня не занимаются, но Андрей на месте – выслушивает и перенимает дела у прежнего танцевального руководителя, Матильды Петровны – она уезжает в Москву на повышение, так что никаких обид.
– А Верочка – просто сокровище, у нее настоящий талант, ты уж не дай пропасть, Андрюша!
Не будем мешать – «Андрюша» внимательно слушает и даже записывает в блокнот. Довольно оптимистичное начало карьеры!
В украшенном занавеской и фикусом окне мелькнул автобус, и мы поторопились к главному входу – приехала съемочная группа: свежие выпускники профильных учебных заведений, опыт стремится к нулю, но нам годится. В начальники им и в ассистенты мне выделили специализирующегося на съемках детских телепередач Василия Петровича Фролова – он мою «Политинформацию» и снимал. Выглядит канонично – усатый и с прической «каре», под пальто – свитер с оленями, на ногах – джинсы. Возраст – 36 лет.
Ему выдал ключ от «однушки», остальных по парам расселили в двухкомнатные. Не навсегда – снимут что нужно и уедут, получив по полторы тысячи рублей за месяц работы. Василий Петрович – две тысячи. Бюджетом фильма предусмотрено!
«Проксирежиссер» заселяться не пошел, а двинулся с нами в театральный кружок, знакомиться с актерами. Ребята много репетировали и горят энтузиазмом – это же вся страна увидит! В роли пассии Петрова и Васечкина дочка посаженного в тюрьму прошлого председателя, она в этот кружок как оказалось ходит много лет, поэтому никакого блата – лучше нее все равно никто не сможет.
Ее не любящий меня братец ходит в кружок радиотехники, паяльником орудует. Я туда не лезу – детище парторга. Себе организую кружок изучения ЭВМ, будем с ребятами современные технологии осваивать под руководством выписанного из МГУ аспиранта. Ну и в приставку коллективно играть – чтобы привязанность к тем самым технологиям вырабатывалась. Откроем комнаты с «Одиссеями» и в школах, и внутри колхозов. Рубись, детвора! Со временем «игровухи» появятся вообще по всему СССР.
Оставив Василия Петровича налаживать контакт – я уже давно наладил – мы отправились проведать свинарник. День – отличный, с безоблачного неба светит солнышко, свежий снег пускает блики в глаза, температура – минус пятнадцать, почти субтропики! После короткой поездки на «Волге» поздоровались с открывшим нам ворота сторожем Савелием Игоревичем и въехали на территорию. Свинарников уже четыре штуки, хрюшки плодятся и множатся, что не может не радовать.
Выбравшись у выстроенного две недели назад двухэтажного кирпичного здания «конторского» типа с табличкой «Администрация экспериментального питомника», услышали доносящуюся из форточки на первом этаже ругань:
– А я говорю – рано! Сотый день только завтра, вот тогда и приходи. А пока не дам свиней!
Это наш свиновод Аркадий Викторович.
– Аркадий Викторович, нужно же чтобы все заранее было готово! – ответил ему жалобный голос парторга Антона Сергеевича.
– Не дам и все тут! – остался непреклонен директор питомника. – Знаю я этих колхозников – спорим кто-нибудь чего выкинет лишь бы другим праздник обломать?
– Совсем вы в людей не верите, Аркадий Викторович, – грустно вздохнул парторг.
– Почему же «не верю», – пустился в рассуждения свиновод. – Вот тебе, Антон, верю. А алкашне которая на моё хозяйство зарится – ни на грамм!
– Не ваше хозяйство, совхозное, – не сдавался парторг.
Немного переварив аргумент, Аркадий Викторович счел его никчемным:
– Не дам свиней! Завтра после полуночи приходи. Нечего без толку элитную породу переводить. Одни праздники на уме – что старый, что малый (это про нас с парторгом), а я свиней давай? На вас старых да больных не напасешься!
– Вы что, народ больными животными кормите? – ахнул парторг.
– Ну ежели не плодится, значит – больной, – снисходительно объяснил Аркадий Викторович. – А так – нормальное мясо, по ГОСТу.
– Спорим на пирожное-корзиночку, что совхозники благополучно дотерпят до сто первого дня? – предложил я Виталине.
– Спорим что нет! – поддержала она.
Глава 2
Первый день съемок «Петрова и Васечкина» прошел просто образцово-показательно. Мы так и быстрее запланированного управимся! Нормально, срок в любом случае до начала лета, там снимем «Участок» и можно замахиваться на большое – как раз деньги на спецэффекты и декорации накопятся. Решив отметить это дело, сводил ребят в столовку, где мы смели все сладкое. Актеры отправились домой на автобусе, а я направился в ДК – отчитаться папе Толе и готовиться встречать новую пачку гостей-переселенцев.
У входа наткнулись на спешащего на улицу участкового Филиппа Валентиновича. Увидев меня, он сначала обрадовался – цель пришла сама, а потом принял профессионально-спокойный вид:
– У нас ЧП.
– Сильное? – покосился я на табличку с цифрой «100».
– С летальным исходом, – он тоже покосился, поморщился и добавил. – Пьяная поножовщина.
– Ты выиграла, – проинформировал справедливый я Виталину. – Филипп Валентинович, вас нет смысла убеждать в том, что я законы люблю, стараюсь соблюдать и требую от остальных того же – на правилах человеческого общежития держится всё.
– Я понимаю, Сережа, – покивал он. – Не будем дело заводить?
– Обязательно будем, – покачал я головой. – Но завтра. На морозе же убиенному ничего не будет?
– Ничего, – подтвердил участковый.
– Семьи? – спросил я.
– Да комсомольцы-строители, детдомовские, неженатые, – успокоил меня Филипп Валентинович.
– Убийцу в подвал тогда, завтра в район переправим. А покойного…
– Уже все сделал – только что с вызова, тебя искать шел, – порадовал он новостями.
– Видел кто? – на всякий случай уточнил я.
– Бабы местные, – приуныл участковый. – Но трепаться не станут – на праздник хотят, у них там сестер-братьев младших куча.
– Ну и все тогда, будем считать эксперимент с коллективной ответственностью проваленным, – развел я руками. – Не местный суету наведет, так пришлый.
Ну несовершенен человек.
Спровоцировав участкового на прямое должностное преступление, отправился к парторгу Антону Сергеевичу, согласовать план мероприятий. Сделано! Теперь звонок из кабинета в администрацию питомника – хрюшек, скрепя сердце, выделят. Оставили парторга собирать подручных и наделять их задачами и покинули ДК, чтобы встретить еще одну машину с гостями – в этот раз «Запорожец», за рулем которого обнаружилась отвергнувшая меня учительница литературы Виктория Викторовна. На писательские барыши куплено, надо полагать – ее сказки теперь во всех магазинах и библиотеках найти можно. Если повезет – дефицит же!
Не ожидал ее здесь увидеть на самом деле, как-то даже в голову не пришло, что «дальняя родственница» героя-гренадера, с которым приезд и согласовывался, это она и есть. Ну тесен мир!
– Здравствуйте! – поприветствовал я одетую в импортное пальто и лисью шапку учительницу.
В ответ меня расцеловали в щеки, и я заметил отсутствие на пальце обручального колечка. Ой сомневаюсь, что так и не накопили! Ладно, потом.
Далее поздоровались с бородатым голубоглазым отцом гренадера – приехал осмотреться, понять, куда мы его сына с невесткой подбиваем переселиться из Сибири, где у них все хорошо. Следом появился и виновник торжества – демобилизованный досрочно, в связи с наградой и моей личной просьбой товарищу генералу Епишеву, Сидоров Афанасий Федорович. Рядом – маленькая худенькая, смущенно прячущая глаза девушка девятнадцати лет. Дождалась жениха из армии, бывает же!
Повел гостей в столовую – накормить с дороги – по пути они с любопытством вертели головами по сторонам, а я вещал:
– Из-за малой плотности населения и отдаленности подшефных поселений друг от друга возникла необходимость выстроить, так сказать, единый центр – вон там будет железнодорожная станция, – указал рукой в сторону промышленного кластера. – Этот дом сдан целиком, вам, дядя Афанасий, теть Света, – обратился к «молодым». – В нем уже выделили «двушку», вот ключ. Домик для вас к апрелю готов будет, совхоз пока в становлении.
– Спасибо! – поблагодарил Афанасий.
И лица у всех прибывших прямо довольными стали – неудивительно, обещания-то одно, а ключик – вот он, в руках, вполне материален.
– Вот ваш балкон, – указал на балкон второго этажа в соседнем от моего подъезде.
За едой спросил Викторию Викторовну:
– Как у вас дела? Как Люба?
– Люба в школе, – улыбнулась женщина. – А я развелась! – поджала губы.
Сидоров-старший погладил дальнюю родственницу по спине, тетя Света залопотала сочувственное. Благодарно кивнув, бывшая учительница продолжила:
– Козлом мой Федя оказался! Патриархальным жлобом и шовинистом – как Гога из твоего кино, не могу говорит себя мужчиной чувствовать, когда ты за сказочки в пять раз больше меня получаешь! – передразнила муженька. – Да мои сказки все дети страны читают! На шесть языков перевели уже! Мультфильмы рисуют! Да я член Союза писателей, а на меня все морщатся – «сказочница»! – продолжила делиться наболевшим, намокая глазками. – В ЦДЛ пришла – хари корчат, то же мне «серьезные литераторы» нашлись, да ваше дерьмо только в макулатуру и годится!
Ох и натерпелась Виктория Викторовна.
– Меня тоже не любят, – доверительно поведал ей я. – Клоуном называют. Я поэтому в ЦДЛ и на светские мероприятия не хожу – зачем мне эта подковерная возня, если можно делами заниматься?
– Вот и я так решила! – гордо кивнула «сказочница», высморкалась в платочек и продолжила. – К черту их всех – народ-то не знает как все на самом деле, вздыхает, восхищается – «ах, писатели, знатоки душ!» – а там через одного гнильё! – приуныв, спросила у меня страшное. – Неужели и классики наши так себя вели?
– Почти уверен, что еще хуже, – пожал плечами я. – В наши времена народ образованный, а тогда владеющий словом человек натурально ощущал себя среди насекомых. Пара-тройка лет рассуждений о том, какой он классный и талантливый, и вот уже личность деформирована. Извините, так говорить не принято, но я почти уверен, что условный Александр Сергеевич Пушкин в личном общении был крайне неприятным и зазнавшимся типом, пусть последнее и вполне заслужил.
Учительница с возмущенным лицом набрала в грудь воздуха, но дядя Афанасий не дал ей наругать посягнувшего на святое малолетку:
– В самом деле, Вик, ты же вон сама только что всех подряд бездарями заклеймила. И это ты сказки сочиняешь. А если бы «Евгений Онегин» современный у тебя родился?
«Сказочница» выпустила воздух из легких и густо покраснела. Стыдно! Да ерунда – простая защитная реакция на травлю коллегами по цеху и порушенную личную жизнь. Чувствую ли я себя виноватым? Разумеется нет – я взрослым людям в няньки не нанимался. Но женить бывшую учительницу почему-то очень хочется.
– А переезжайте сюда вместе с Любой, – предложил я ей. – У нас здесь одиноких мужиков много, пьющих среди них мало, и все время прибывают новые. Ну и атмосфера поспокойнее – из писателей только я, а мы с вами вроде не ругаемся.
– Ой не знаю, – призадумалась она. – Мне Союз квартиру выделил, две комнаты аж, да Любе бы хоть этот год доучиться.
– Выбор за вами – квартиры существуют и здесь, как и школы, – предоставил ей право выбрать самой и перешел к обработке старшего Сидорова. – А вы, Федор Артемьевич, тракторист?
– Тракторист, – подтвердил он.
– Предлагаю вам тоже сюда перебраться, со всеми родственниками. Зарплата тракториста у нас будет три сотни рублей с премиями.
– Итить твою мать! – оценил перспективы мужик.
– Бать, надо соглашаться, – подал голос дядя Афанасий.
– Пока – квартира, потом – дом, – сдобрил я предложение социальными гарантиями.
– Афоньке-то еще в Дагестане дом сулил, а оно вон как вышло, – поделился сомнениями Федор Артемьевич.
– Так от своих слов и не отказываюсь, – напомнил я. – В апреле и переедут.
– Да на кой мне тот дом, если зарплата три сотни? – вторгся в разговор Афанасий. – Мне оно надо после совхозных полей еще и в огороде впахивать? Да на такие деньги…
– Молчать! – рявкнул на него отец.
В мое время тоже достаточно много людей считает, что выживаемость индивида прямо зависит от ежегодных посадок картошки на шести сотках. Осуждаю? Нет конечно – в девяностых оно во многом так и было. А здесь и сейчас вообще мысль оправданная, как бы прискорбно это не звучало.
– Дам кирпич, дам цемент, дам участок. Хотите сами дом построить – пожалуйста, – предложил я компромисс.
– Вот сразу бы так! – потер руки довольный Федор Артемьевич. – Но надо бы хозяйство посмотреть – с чем жить-то придется? Может у вас тут химкомбинат вредный организуется.
– Это можно! – одобрил я и поднялся на ноги. – Пойдемте, похвастаюсь!
* * *
Первым делом, конечно же, посмотрели квартиры – молодые свалили багаж на пол с предельно довольными лицами, тетя Света на правах хозяйки тут же составила список необходимого для налаживания быта, и мы покинули дом.
– ДК вы в целом видели, ничем особо от таких же по всей стране не отличается, – немного подрезал я программу. – Кружков – куча, и постоянно добавляем новые. Чем детей занять, чтобы по улицам не слонялись точно найдем. Вместимость главного зала – две тысячи человек. А еще есть два складских помещения – в одном кинооборудование хранится, в другом я себе студию звукозаписи обустраиваю.
На «вместимость» будущие жители уважительно поцокали языками. А мне мало, потом отгрохаю стадион, чтобы выступать реально перед всеми. Но это дела далекого будущего.
– В котельную, полагаю, смысла идти нет, – запросил я подтверждения у спутников, когда мы шли к припаркованной у ДК «Таблетки» – пешком-то далеко и холодно.
– Дым идет, трубы теплые, значит работает, – поддержал меня дядя Афанасий.
– Школы смотреть будем?
– Я бы посмотрела, – поерзала Виктория Викторовна. – Мне детей учить нравится, я даже не увольнялась.
Мысль о переезде в голове крутится, это хорошо.
Сейчас уроки, поэтому прошлись по тихим коридорам – проект типовой, весь по санитарным нормам, в горшках – вездесущие фикусы. Отличие – стены, снизу доверху исписанные сказочными персонажами, пейзажами и стандартными Советскими артами. Хватает и космоса. Вся эта прелесть – результат взаимодействия со студентами-художниками и малярами. Не конкурс, а подработка.
– Здесь у нас бассейн, – открыл я двустворчатую дверь, впустив в коридор веселую разноголосицу и «плюханье». – Тапочек у нас нет, поэтому дальше не пойдем, – закрыл дверь в «предбанник». – Бассейн – полсотни метров, шесть дорожек. Им пользуются и кружки из ДК, а по вечерам выходных проводим аква-аэробику для пожилых.
– Аква-аэробику? – заинтересовалась Виктория Викторовна.
– Гимнастика в воде, – пояснил я. – Очень полезно, дамы довольны. Звонок через пять минут, – покосился на часы. – Давайте в актовый зал и валим, потому что меня ребята быстро не отпустят. Больше тут смотреть нечего – обычная хорошая школа, у нас таких везде полно. Вакансию учительницы литературы вам организуем.
Показал похохатывающим взрослым актовый зал – тысяча посадочных мест, чтобы вмещать подвергающихся политинформации ребят в один сеанс – и мы покинули школу под трель звонка. Не забыл помахать наполненным мордашками окнам, разыграв пантомиму «очень занят, зайду когда-нибудь потом».
Погрузились в транспорт и направились осматривать питомники. По свиноферме нам с огромным удовольствием провел экскурсию Аркадий Викторович – сибиряки ему как-то сразу понравились, а меня он любит давно, потому что, как ни странно, его брак полностью починился, как только жена профессора перешагнула стадию принятия нового питомца – Варвара, кстати, на экскурсию пошла с нами, не забывая презрительно фыркать на запертых в вольерах сородичей. Она-то вон какая чистая и с бантиком!
Помимо питомца у жены Аркадия Викторовича к суженному претензий в какой-то момент не осталось – да, в совхозе приходится жить, но до Москвы-то сорок минут. Да, питомник, но муж-то в нем ДИРЕКТОР с окладом в шестьсот рублей. Еще и «Волгу» премиальную получил на Новый год. Ходит профессорша по совхозу гоголем, все ее с мужем уважают, а это всегда приятно. Это в НИИ Аркадиев Викторовичей много, а здесь он такой один.
– И сейчас в нашем хозяйстве уже две тысячи пятьсот одна, – укоризненно зыркнув на уменьшившего поголовье хрюшек меня (праздник требует жертв!), подвел итог ученый. – Особь.
– Мелковаты, – заметил Аркадий Викторович.
– Экономически целесообразны, – указал я на выдающего подопечным корм в виде сена сотрудника.
– Траву жрут чтоли? – охренел сибиряк.
– По большей части ее, – кивнул ученый. – Но дважды в неделю даем комбикорм – быстрее набирают вес.
И дают отборный бекон – ГОСТ под него уже есть, осталось продуктом рынок насытить. Не без ругани утрясалось, но я выкатил мощную взятку в виде двухмесячного молчания об открытии в СССР завода колы.
Задолбали, блин, со своей идеологией – ну не бывает «буржуйской» жратвы, которая превратит в свято (без дураков) верящий в победу социализма народ в диссидентов.
Далее посмотрели курятник – не питомник, обычный, по добыче яиц. Их на наши кооперативные нужды много надо. С весны откроем и питомник для куриц-бройлеров, договоренности с зарубежными партнерами есть. Порода стандартная в эти времена – смесь корниша и белого плимутрока.
Следующий объект – коровник, в колхозах они тоже были, но я люблю масштабировать.
– Голштинская порода? – поинтересовался Аркадий Викторович, заглянув в окошко – Виктория Викторовна с тетей Светой подняли бунт – и так мол провоняли, поэтому внутрь не пошли.
– Никаких новшеств, – подтвердил я. – Но семь с хвостиком тонн молока в год с коровы получаем.
– У нас в колхозе такие же, – улыбнулся мужик, и мы отправились дальше, в промышленный кластер.
– Не забываем про каски, товарищи! – напомнил нам о важности техники безопасности отвечающий за нее младший лейтенант Госбезопасности, когда мы выгрузились у КПП.
Первый отдел на строительном заводе есть, как и везде, впрочем – положено так. Обезопасив головы, прошли в кирпичный цех, посмотрели производство, и я потыкал в возводимую рядом постройку – еще один цех. Не бывает много кирпича!
Пропустив караван груженых сырьем самосвалов, двинулись в цех цементный. Этот расширять не надо – с запасом строился. Федор Артемьевич попросил заценить готовую продукцию, потыкал в нее пальцем и остался удовлетворен. Можно идти дальше, не забыв сдать на выходе каски – это ж совхозное имущество!
Далее отправились к бомбоубежищу.
– У нас тоже все грибами заросло! – гоготнул Федор Артемьевич, осмотрев плантацию – грибочки растут под присмотром пяти тетенек в лабораторных халатах.
Просто для красоты – стерильностью тут и не пахнет.
– Это – вешенки, – пояснил я. – При правильной готовке очень вкусные. Со временем выстроим плантацию под шампиньоны, но вешенки народ разбирает очень хорошо – это уже третий урожай будет, два предыдущих распродали подчистую.
