Павел Смолин
Открывашка и война
Глава 1
Просто поразительно, насколько наличие суперспособностей ускоряет и облегчает дела. В первую ночь спали только дети и пожилые. Оборотни-вояки, перекинувшись в боевые формы, облазили львиную долю Нью-Йорка и окрестностей, ликвидировав пару заблудших жуков в трех километрах от Центрального парка – это народ немного расстроило: где пара, там и пара десятков, что уже проблема, но решимости всерьез обосноваться в новом мире никто не растерял – моих односельчан трудностями не испугать!
В остальном результаты разведки оказались более чем благоприятными: город совершенно необитаем, на карте появились отметки мест с особо хорошо сохранившимся добром – уже вскрыли гараж, обнаружив три исправные «фуры», которые помогут нам при переезде.
Новым домом был выбран городок Скарсдейл – очень богатый пригород Нью-Йорка. От былого достатка здесь остались частично сохранившиеся кирпичные двух-трехэтажные домики, утопающие в зелени – здешняя биосфера успела полностью восстановиться, к огромной нашей радости. Так-то хоть кино про постапокалипсис снимай, но мы на такие пустяки размениваться не стали, посвятив весь следующий день переезду. Я ехал в первой же партии, с биноклем – пробои высматривать. Один нашелся на выезде из Нью-Йорка (в момент нашествия жуков здесь была паника, поэтому пришлось растаскивать с дороги ржавые остовы машин), второй – в трех метрах над землей загородного поста полиции, и третий, очень удачно, на западной окраине Скарсдейла, что позволило сэкономить время: прямо из Центрального парка через пробой «переехали» в новый дом.
Сидя на ящике с тушенкой, я смотрел на неплохую демонстрацию того, что человек однажды осознал мир вокруг себя строительной площадкой и начал переделывать на свой лад. Слева от меня оборотни монолитными кувалдами – потому что деревянная ручка не выдерживает – и голыми руками сносили руины двухэтажного особнячка. Справа, сзади и спереди выкорчевывался лес – оборотень с топором по эффективности приравнивается к десяти обычным мужикам с бензопилами.
Трещат стоящие на поляне генераторы, питая деревообрабатывающее оборудование: ровные бревна ошкуриваются и в дальнейшем будут пущены на постройку домов, непригодное перерабатывается на дрова – деревообработчиками работают обычные люди. Те же обычные люди устанавливают палатки – в здешних руинах тоже жить опасно, придется строиться с нуля.
Где-то там, в зарослях и за ними, продолжается разведка, над лесом то и дело в небеса взмывают стаи напуганных птиц. На кострах бурлят здоровенные бачки – варятся в основном добытые в лесу зайцы, кабанчики и олени. Ну и гарнир!
Напротив меня стоял блестящий на солнце красный «тягач». На его бампере, постукивая пятками кроссовок по решетке радиатора, сидела одетая в спортивный костюм Света. Рядом с ней сидит одетая в такой же – подарок девочки оказался «на вырост» – Гриша. Эта ногами не болтает – пустая трата энергии.
– И на самом деле я – не человек, – закончила Гриша слегка подкорректированный рассказ о том, как все есть на самом деле.
– Ну и что? – с улыбкой пожала плечами Света. – Я – тоже не человек! Я – оборотень, ты – жук, но ты все равно останешься моей подругой! – посмурнев, поерзала и добавила. – Но если на нас нападут плохие жуки, я буду с ними драться.
– Приемлемо, – одобрила «подружка».
В окружающий нас шум добавилась новая, дребезжащая нота.
– Что это? – заглянула за кабину девочка.
– Походный кирпичный завод, – пояснил вышедший из-за руин – там туалет построили – Лёха. – Я рядом с ним ехал, спросил, – пояснил и про это. – Там в приемник обломки засыпаются, – указал на руины разбираемые, от которых к этому моменту остался только фундамент, а стройматериалы оборотни утаскивали как раз к источнику дребезга. – Их машина дробит, добавляет че надо, и на выходе получаются кирпичи.
– А вы че сидите? – появился из зарослей взмыленный, покрытый налипшими кусочками листьев и веток Артем. – Помогать не надо?
– Ты же помогаешь, – ехидно ответила Света. – Мы об Андрее заботимся, он почти двое суток работает, а ты – полтора часа!
Тут из-за тягача вышел Тимофей:
– Андрей, контакт через три минуты.
– Понял, – отозвался я и спрыгнул с ящика. – Мы вернемся минут через…
– Десять, – подсказал КГБшник.
– Удачи, – пожелали нам с Гришей ребята.
О пробое на военной базе я рассказал – невелик секрет в нынешних реалиях – поэтому связываться будем через него: в деревенский лучше пока не соваться, там пожары догорают, а потом, может быть, приедет инспекция или даже телевиденье.
Дождавшись Сергея и Игоря, мы прошли на другую планету, обнаружив пяток груженных «ЗиЛов» там, где раньше была казарма. Здесь же находились лично губернатор Лебедь – рожа довольная – и десятков пять вояк со здоровенными рюкзаками.
Еще колонисты.
Пока я помогал людям и транспорту попасть на Землю–2, наши успели отчитаться губернатору, и, когда я вернулся, Тимофей спросил:
– Тот пробой в подвал азиатский не забыл?
– Не забыл, – покачал я головой.
– Вот этих товарищей, – указал на тройку одетых в гражданские костюмы крепких азиатов. – Нужно туда закинуть и забрать через неделю.
– Диверсия? – любознательно спросил я.
– Разведка, – поправил Лебедь.
Закинув «разведчиков» в подвал, вернулся на базу, и оттуда, все вместе, мы вернулись на Землю–2, где народ радостно приветствовал «пополнение» и припасы.
– Все, боец, – потрепал меня по плечу Тимофей. – Отдых до вечера. А вы, – окинул ребят строгим взглядом. – Ему не мешайте, у нас вечером очень важная встреча.
Королева проспит еще шесть часов, значит и мне лучше заняться тем же самым.
* * *
– Вставай! – раздался сквозь лишенную сновидений пелену голос Тимофея.
В палатке было жарко – на улице чуть меньше тридцати по Цельсию, солнышко печет даже через полог. Похлопав слезящимися глазами, понял, что нифига не выспался – неудивительно, последние двое суток были очень суетными, и грядущие обещают быть не лучше. Ерунда – несколько дней плотно поработаю, чтобы потом до конца жизни работать поменьше.
Будить то, что не спит, нет смысла, поэтому Гриша встала сама. В отличие от меня, она спала одетой – ей не жарко среди пустыни и не холодно в Арктических льдах. Немного завидно на самом деле.
– Встал? – отреагировал на шевеление КГБшник с той стороны палатки.
– Да.
Вход открылся, впустив солнечный лучик, показавшийся прохладным воздух и держащую плечики с костюмом руку Тимофея.
– Спасибо.
Одевшись и пропустив Гришу вперед, я выбрался из палатки. КГБшника, видимо, на мероприятие тоже пустят, потому что на нем – костюм. За время сна количество палаток выросло в разы, поляна расширилась – теперь ближайшие руины от нас метрах в ста, там же начинается лес – с краю от нее появилась стопка кирпичей и груда бревен. Работу прекращать никто и не думал – вон чумазая Валя в косынке таскает бревна, отмывает репутацию.
– Умывайся и пойдем, – велел Тимофей.
У умывальника я почистил зубы, вымыл лицо и немножко причесался, глядя в зеркало. Немножко оброс за эти полтора месяца, может «забриться» как вояки? Потом подумаю, сейчас дела поважнее есть. Как ни странно, никакого волнения – я Королеву видел, так сказать, «изнутри», и точно знаю, что никакого коварства за ее предложениями не стоит. Немного переживаю за представителей собственного вида, но каша заварилась уже настолько плотно, что другого пути у наших не осталось – в Дальневосточной части Земли–1 вовсю кипит война. Еще одна – секретная – кипит в Москве. В последней гибнет несоизмеримо меньше народа, но приз в ней выше – такая вот у людей особенность есть.
Добравшись до пробоя, переместились на военную базу, встретив там Жириновского, Лебедя, Рудольфа Васильевича и еще десяток костюмированных мужиков пожилого возраста. Половина – с кино– и фотокамерами. Или журналюги, или просто фиксировать. Скорее всего – всё сразу. Рядом – три «ЗиЛа», на лобовых стеклах которых нашлись кокетливые таблички «НИИ Земля–2».
Пожали руки.
– Ученая братия рвется покорять новые горизонты, – кивнул на транспорт Владимир Вольфович. – Доставь, пожалуйста.
Я «доставил» и вернулся.
– Тридцать секунд, – посмотрев на часы, намекнул Грише Жириновский.
– Мать почти проснулась, – подтвердила та.
Подождали.
– Идем, – велела Гриша, взяла меня за руку, я ощутил легкий дискомфорт во всем теле: жук-дипломат «присосалась» к моей способности – и в метре от нас открылся новый пробой.
Этот тоже для окружающих невидим. Логично, Королева не настолько беззаботна, чтобы пускать к себе кого попало.
– Появился пробой, – поведал я. – Идемте?
– Идем! – кивнул Владимир Вольфович.
Дождавшись, пока народ выстроится в цепочку – меня и Гришу от ВИПов отделял пяток людей попроще – я вошел в портал. В этот раз никакого «тамбура» по пути не встретилось, и мои ноги приземлились на покрытую зеленой травкой поляну.
Над головой висело сразу два солнышка, по синему небу плавали симпатичные тучки, слева от нас, в полусотне метров, расположилась очевидно биологического происхождения постройка размером с двухэтажку. Бледно-розовые «стены» перемежались бордовыми прожилками и немного шевелились. Окон нет.
Справа начиналась красная ковровая дорожка, вдоль которой выстроились похожие на вставших на задние лапки муравьев двухметровые жуки, держащие в передних лапках автоматы Калашникова.
– О***ь, – прокомментировал Тимофей.
Дальний конец ковровой дорожки упирался в трехметровой высоты Королеву. Задние лапки подпирали поблескивающее черным хитиновым покрытием тяжелое брюшко. Передняя – вертикальная – половина обладала парой длинных трехпалых рук и заканчивалась овальной головой. Фасеточные глаза, по бокам – короткие, похожие по форме на эльфийские уши, антенны. Рот отличался от такового в видениях: жвал не было, вместо них нашему взгляду предстали темно-синие, тонкие губы. За Сеннит нашлась еще одна биологическая постройка, эта – с окнами и напоминающей по внешнему виду человеческие губы, крышей.
– Приветствую, земляне, – отвесила нам Королева.
Интонации как у Гриши – непривычные, безэмоциональные, но тембр человеческому уху приятный.
Жуки-караульные сделал «на-караул!», и часть нашей делегации слабохарактерно дернулась. Жириновский и Лебедь в нее не входили. Натянув на лица отработанные «политические» улыбки, они решительным шагом двинулись к Королеве по ковровой дорожке. Мы пошли за ними.
– Ваше королевское величество, – сблизившись, Владимир Вольфович не дробя взялся за трехпалую хитиновую ручку и приложился губами. – Приветствую вас от лица всех землян! Это – великий день для наших рас!
Пока вслед за начальником к ручке прикладывался губернатор, Сеннит ответила:
– Приношу свои извинения за то, что вам пришлось ждать нашей встречи так долго.
– Нам было чем заняться, – успокоил ее Владимир Вольфович.
Ближайший караульный жук снял с себя автомат и отдал собрату.
– Эта особь покажет вашим ученым мой дар новорожденной колонии человечества, – пояснила королева.
– Рудольф, – махнул рукой губернатор.
Пяток наших в сопровождении жука двинулись к постройке. Мне, вообще-то, тоже интересно!
– Андрей, – протянула мне лапку Королева. – Пусть не по своей воле, но ты сделал для наших рас очень многое. Прими мою благодарность.
Я пожал инопланетную «ладонь».
«Не бойся», – раздался в голове голос Сеннит, и я ощутил, как что-то проникает в мою руку и с пугающей скоростью распространяется по организму. Попытавшись отдернуть ладонь, не смог – тело отказалось слушаться, так и стоя перед Королевой с натянутой улыбкой.
«Помощь», – раздался в голове словно мой же голос. – «Симбиоз». «Сила». «Защита». «Помощь».
Процесс занял едва ли секунду, и, когда ко мне вернулся контроль над телом, я чуть не завизжал от восторга. Мне подселили инопланетного симбионта, и в схватке один на один с оборотнем в боевой форме я теперь выйду бесспорным победителем. Могу поймать лицом артиллерийский снаряд, и, будучи разорванным в клочья, не умру, а «отрасту» заново из самого большого – была бы материя. Слух и зрение обострились – теперь я вижу ползающих в траве мелких жучков и слышу происходящее в биологической постройке!
– То есть это, если мне позволено обобщить, жук-корова? – спросил Рудольф Васильевич.
– Ближайший земной аналог – корова, – подтвердил жук-караульный. – Сто литров идентичной по химическому составу молоку субстанции из пяти килограммов растительного корма.
– Поразительно!
– Спасибо, – поблагодарил я Королеву, отпустив руку.
– Владимир Владимирович, Александр Иванович, приглашаю вас обсудить условия нашего сотрудничества за чаем, – указала Сеннит лапкой на домик. – Для вашего спокойствия можете взять с собой доверенных людей.
– Для нашего спокойствия я бы предпочел остаться здесь, – с вежливой улыбкой отказался Жириновский.
– Это приемлемо, – не обиделась Королева.
Из домика появился несущий в лапках привычного вида деревянный стол караульный. Следом – еще парочка, эти несли стулья. Последними дом покинули четверо антропоморфных жуков, чей хитин расцветкой напоминал смокинги, а жвала на овальных, обладающих мимишными черными большими глазами лицах заменял нормальный рот. Жуки-официанты несли подносы с аппетитно выглядящими кусками жаренного мяса, бутылкой водки «Столичная» и чайным набором.
– Удойность поразительная, но нам нужно провести полный анализ кхм… «молока», – донесся из «биокоровника» голос ученого.
– Это приемлемо, держите ёмкость, – отозвался жук-караульный.
– Благодарим за такой теплый прием, – прокомментировал Жириновский процесс разбития на поляне «поляны». – Но мы, с вашего позволения, воздержимся от приема пищи на другой планете.
– Недоверие понятно, – не обиделась Сеннит и на это.
Жуки вообще не обижаются.
Взрослые уселись за стол – во главе с одной стороны Жириновский, с другой – Королева, конструкция стула которой отличалась длиной – чтобы брюшко вместить. Нам пришлось довольствоваться вынесенными из домика скамейками.
– Как вам уже известно, я хочу предложить человечеству союзный договор, – начала переговоры Сеннит. – Включающий в себя помощь в объединении человечества всех трех Вселенных, содействие в области научных разработок и объединение военного потенциала в войнах с третьими сторонами.
– Трех Вселенных? – уточнил Жириновский.
– Трех, – подтвердила Сеннит. – Мне известны теории бесконечного множества параллельных Вселенных, но они не применимы к нам на данный момент.
– Почему? – последовал закономерный вопрос.
– Развязавшие межгалактическую и межпространственную войну Древние, потеряв свои анклавы в трех Вселенных, заключили перемирие, поделив Веер Миров пополам, – ответила Сеннит. – Три доступные нам Вселенные покинуты и запечатаны в качестве примера ужаса войны на истребление. Доступными нам технологиями Барьер не преодолеть.
– Доказательства? – спросил Жириновский.
– Я могу предоставить вашим ученым расчеты, – ответила Королева. – Но разобраться в них они не смогут еще несколько поколений, если не принимать во внимание потенциальную помощь моих жуков-математиков.
– Мы бы хотели попробовать разобраться сами, – решил дать человечеству шанс Жириновский.
– Это приемлемо, – одобрила она.
Жук-караульный сходил в дом и вынес оттуда метровой толщины книгу в хитиновой корочке.
– Миша, посмотри, – попросил Жириновский.
Один из сопровождавших нас ученый перестал снимать крупный план жука-караульного и подошел к столу, на который положили книгу. Открыв ее, пробежал по странице глазами и подергал головой. Перевернув страницу, ознакомился с содержимым, почему-то побагровел и перелистнул снова. Шмыгнув носом, он рухнул на колени, вытянул руки к небесам и бросил в них жалобный укор:
– Почему я родился человеком?!!
Глава 2
Жириновский и Королева договаривались долго, поэтому заскучавший я отправился на экскурсию в компании Гриши и Тимофея. Последний – для формальной безопасности, так-то на этой планете мне ничего не угрожает: Сеннит я нужен, и, судя по ощущаемому мной энергоресурсу симбионта, её «восстановление» связано не только с передачей мыслеобразов, но и с «зарядкой» этого малыша. Сильно вложилась Сеннит в мою безопасность, без проблем пожертвовав парой дней активного существования. Рисковала, да, но без риска жить вообще не получается. Тут невольно приходят в голову мысли: а кто же я такой? Я что, и впрямь Избранный? Неожиданно и волнительно! Надо будет спросить.
В биокоровнике я застал наших ученых с поличным: поставив раскладной столик прямо в проходе – слева и справа, в похожих внешне на костяные, загонах, стояли вполне привычного вида коровки черно-белой масти – двое из них разливали молоко по пробиркам, после чего добавляли химикаты из других пробирок, получая на выходе разные цвета. Характерной вони нет.
– А куда девается навоз? – любознательно спросил я.
– Впитывается в пол и перерабатывается в питательные вещества, – ответил жук-караульный.
– Очень рационально, – раздался голос Рудольфа Васильевича из загона, где он очень внимательно осматривал и щупал жука-корову. – Нам придется по старинке, на поля вывозить, но самое главное – внешний облик жука-коровы совершенно не отличается от привычного, и нам не придется проводить долгую, изнурительную разъяснительную работу с населением!
Вспомнив, как мощно в моем мире воевали с ГМО, я невольно согласился – тут-то посложнее задачка.
– Вас послали за нами, молодой человек? – спросил ученый.
– Нет, там еще надолго, – покачал я головой. – Просто смотрю.
– Я бы тоже с огромным удовольствием посмотрел на что-то еще, – толсто намекнул Рудольф Васильевич.
– Это приемлемо, – пробубнил жук-караульный. – Идемте, – направился к выходу.
– Продолжайте, товарищи, – велел оставшейся анализировать молоко паре ученых начальник, и мы вышли из биокоровника.
Впереди – ряд таких же построек. Правее – засаженные отдаленно похожей на пшеницу, отличающейся насыщенным синим цветом, размерами зерен – с мелкую картофелину – и толстенными стеблями, где-то двухметровыми растениями. Слева от нас продолжаются переговоры, поэтому туда не суемся.
– Что это? – указал на поле ученый.
– Злак, – исчерпывающе ответил жук. – Одно зерно содержит достаточную для человека суточную норму питательных веществ и микроэлементов.
Ученая братия горько вздохнула, осознав немощность собственного сельского хозяйства.
– Растительная масса предназначена для кормления пищевых сородичей, – добавил жук.
Из земли в паре метров от нас вальяжно выбрался на солнышко толстый и длинный фиолетовый червь размером с автобус марки «ПАЗ».
– Жнец, – пояснил жук-караульный. – Урожай созрел.
Червь подполз к полю, открыл лишенную зубов пасть и начал поглощать созревшие злаки целиком, вместе с верхним слоем почвы. По ту сторону червя высыпалась влажная почва.
– Жнец поглощает созревшие злаки, – прокомментировал жук-караульный. – Оставляя за собой вновь засаженное поле.
– Как Сборщик? – поинтересовался ученый.
– Иначе, – ответил караульный. – Растительная масса будет доставлена пищевым сородичам. Зерно будет доставлено к биофабрике для дальнейшей переработки.
Из переработанной земли тем временем показались кончики стеблей, заставив Рудольфа Васильевича с коллегами присесть и посмотреть поближе:
– Как скоро вырастет новый урожай?
– Двадцать четыре часа, – ответил жук.
– Обязательно ли использовать для уборки данную разновидность инсектоида? – указал на червя ученый.
– Наиболее рационально, – ответил провожатый.
– Значит не придется объяснять людям, почему комбайны выглядят вот так, – решил он.
– Злак не является подарком Королевы, и будет доступен для покупки только после заключения договора, – вклинилась Гриша.
– Надо брать, – решил Рудольф Васильевич, посмотрел на коллег, и, видимо, поняв, что им ничего нового он сказать не сможет, обратился ко мне. – Вы понимаете, что это, молодой человек?
– Проблем с едой у нас больше не будет? – осторожно предположил я.
– Именно! – одобрил он. – В силу молодости и необразованности вы пока не в силах представить, сколько драгоценнейших человеко-часов человечество тратит на производство продуктов питания! Если углубиться в историю, именно переход от охоты и собирательства к земледелию позволил людям по-настоящему начать развиваться!
– А почему у нас акциз на мясо? – перебил немного обидевшийся на обвинение в тупости я.
– А у нас на него акциз? – удивился он и посмотрел на коллег.
– Я не знаю, Рудольф Васильевич, – развел руками один.
– Я в магазин с тех пор как институт закончил не ходил, – похвастался другой.
– Мы живем в закрытом научном поселке, – пояснил Рудольф Васильевич. – Там магазинов нет – продукты привозят по списку.
– А зарплату как тратить? – не отстал я.
– Жена в городе тратит, – буркнул ученый. – Не сбивайте меня с мысли, молодой человек! – возмущенно сделал мне замечание. – Мы говорим об истории и пользе победы над голодом для всего человечества! Среди крестьян иногда попадаются настоящие самородки. Вот Ваня, например, – указал на ученого справа. – Сам уроженец поселка Усть-Мана. Доктор наук! Или Антон… – указал на левого.
– Я в Новосибирске родился, Рудольф Васильевич, – с виноватой улыбкой перебил его ученый.
Подвигав бровями, Рудольф решил забить:
– А сколько таких по всему миру? А те крестьяне, которые головой пользуются только чтобы принимать пищу, хлынут на заводы и в сферу услуг, что позволит…
Тут в небе раздалось похожее на издаваемое майским жуком жужжание, и из-за ограничивающих поле привычного вида яблонь с непривычно огромными плодами вылетел похожий на лишенного хоботка комара жук. Отражая полупрозрачными крыльями солнечный свет, он подлетел к закончившему сбор урожая, увеличившемуся почти в четыре раза, червю – ученый самородок Ваня включил камеру и жадно снимал происходящее – подхватил его длинными тонкими лапами и унес обратно за деревья.
– Физически невозможно при таком размахе крыльев! – заявил ученый Антон.
– Транспортная особь использует для полета не только сопротивление воздуха, – пояснил караульный.
– А что? – поинтересовался Рудольф Васильевич.
– Подробные технологические сведения не являются подарком Королевы, – пресекла попытку Гриша. – И будут доступны для покупки…
– После заключения договора, – раздраженно перебил ученый.
– Рекомендуется посмотреть на метафрукт, – добавил жук-караульный.
– Идемте, – кивнул Рудольф, и мы пошли к деревьям. – Не является ли предметом торговли ответ на вопрос о том, почему вполне привычные нам яблоки сорта «антоновка» называются «метафруктом»? – саркастично спросил жука-дипломата.
– Метафрукт называется так потому, что объединяет в себе вкусовые и пищевые качества всех фруктов вашего мира, – ответила Гриша. – Приставка «мета» означает обобщенность.
Добрались до деревьев, и жук-караульный позволил ученым взять образец на анализ. Я стесняться не стал и сорвал килограммовое «яблочко» размером с половину моей головы.
– Молодой чело… – попытался было помешать мне откусить кусочек Рудольф Васильевич, но научное любопытство победило, и он замолчал.
Текстура фрукта была непередаваемой: преодолев мягкую кожицу, зубы впились словно одновременно в твердую мякоть яблока, податливую упругость цитруса, склизкость хурмы и волокна ананаса. Вкусовые ощущения живительной волной прокатились по языку – словно самый вкусный во Вселенной сок «мультифрукт», но не микс, а как будто все фрукты по очереди, но сразу! Освежает, наполняет силами, приятно щекочет ротовую полость! Хочу еще!
– Поделитесь ощущениями, молодой человек, – с очевидной завистью попросил Рудольф Васильевич.
– Ща, – пообещал я и откусил снова.
Я могу питаться метафруктами до конца моих дней! Проглотив вторую порцию, ощутил жалобную просьбу переполненного желудка перестать забрасывать в него эквивалент полукилограмма фруктов за укус. Так-то можно продолжить – симбионт поможет переварить, но однажды до фруктов доберутся и остальные, и тогда они легко соотнесут поглощающую все подряд в безграничных объемах Гришу и мой новенький неуемный аппетит.
– Наелся, – признался я. – Вкусно – очуметь, другие фрукты после такого даже есть не хочется. И безвредно – я же живой. Можно друзьям и попугаю нарвать?
Спрашиваю не у жуков, а ученых.
– В самом деле, Рудольф Васильевич, – не выдержал ученый Антон. – Ну зачем жукам нас травить, если Королеве союз нужен? Смотрите, какой уровень генной инженерии! Они же специально то, что нам подходит показывают! Давайте попробуем метафрукт?
– Пробуй, Антоша, – вздохнул Рудольф.
Каждый должен попробовать метафрукт!
* * *
Разбор полетов Жириновский решил провести на военной базе, куда мы прибыли после шести часов напряженных (не для меня) переговоров. Меня очень удачно разместили в казарме рядом со штабом, и, благодаря симбионту, даже не пришлось напрягать подслушиванием Гришу – и так все слышно:
– У пацана запах изменился. Незначительно – Юра рассказал. Не проведи он рядом с ним столько времени, не учуял бы, – настучал на меня Тимофей. – Она вполне могла промыть ему мозги.
– Да и хрен с ним, с сыночком, – буркнул в ответ Жириновский. – А что, изменился характер?
– По словам односельчан – значительно, – кивнул Тимофей. – Да я и сам видел – был запуганный, задавленный, не понимающий, что ему делать, нормальный пацан, а стал… Даже не знаю. Такой у него вид стал, будто больше всех знает и понимает.
Обидно!
– Подросток, – раздался пренебрежительный голос губернатора Лебедя. – Понял, что уникальный, нос задрал. Ерунда – жизнь обломает, гормон выветрится, а пока будем делать вид, что не замечаем.
– Лишь бы дело делал, – согласился Владимир Вольфович.
– Дело он сделает, – поддакнул Тимофей. – Молодой, сердце не зачерствело – мира и процветания человечеству хочет.
– Счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженным, – иронично процитировал одну из любимых отцовских книг Жириновский.
– Андрей нам верит, – продолжил КГБшник. – Я с ним разъяснительную работу провел: рискуем, мол, сильно, на него вся надежда. Проникся.
– Не соврал даже, – поощрил его Владимир Вольфович и вздохнул. – Совсем я на старости лет с ума сошел – ребенку инопланетному доверился.
– Все идет неплохо, – заметил губернатор.
– Повезло, – буркнул Жириновский. – А он ведь вполне соврать мог.
– Иногда пугать пытается, – настучал еще раз Тимофей. – Вот, мол, осознаю, какие возможности к противодействию у меня есть, но прибегать к ним не буду, потому что своим нужно доверять.
– Значит мысли о противодействии в голову приходят, – заметил Лебедь.
– Всем приходят, – фыркнул Владимир Вольфович. – Этот вон вообще прямого начальника в расход пустил.
– Мой начальник – Родина, – нейтрально ответил Тимофей.
– Значит так, – перешел к выводам и распоряжениям Жириновский. – Охрану Андрея усилить. Желательно как можно дольше держать его на Земле–2. Отходы везут?
– Через час будут, – доложил губернатор.
– Действуйте по плану, без самодеятельности, – наказал Жириновский. – И деревенских куда-нибудь переселите, а то придумали в Нью-Йорке поселиться! Там же зима, дубак! Вон, Калифорния или Флорида подойдет.
– Есть, – отрапортовал Лебедь.
– Нихрена без руководящей руки Москвы народ думать не хочет, – хохотнул Владимир Вольфович.
– Просто им с зимой привычнее, чем на побережье, – вступился за односельчан Тимофей.
– Нужно уметь выходить из зоны комфорта, – не принял аргумента Жириновский. – Теперь о важном. Саша, ты со скандинавским коллегой договорился?
– Миша и все его переселенцы будут готовы к шести утра по московскому времени, – ответил Лебедь. – Пятьдесят тысяч стариков, женщин и детей.
– И женщины согласны? – удивился Жириновский.
– Те, что не в войсках – пошли, – уточнил губернатор.
– Отходов на поиски прохода в теплые края Земли–2 хватит?
– С запасом везем, – подтвердил Лебедь.
– Значит первую пару стационарных порталов разбить по маршруту Стокгольм – Лос-Анджелес. Если имперцы на «ответку» решатся, пусть скандинавы уходят и за собой портал взрывают.
– Есть.
– Вторуя портальная пара: эта база – Лос-Анджелес. И нужно жучка пробой в Москву отыскать отправить, чтобы мне по четыре часа в воздухе не болтаться. Всё, отлетались, больше времени терять нельзя.
Первый «торговый» пункт сделки: радиоактивное дерьмо в обмен на помощь с поиском прохода в Скандинавию и две стационарных портальных установки: траум-энергия для них генерируется малоподвижным жуком-реактором, питание последних – за наш счет. Что ж, возможность укрупнения сделки в договорах прописана. «Подарки» Сеннит в виде коров сейчас изучаются в лаборатории военной базы и в дальнейшем будут переправлены на «Землю–2».
Слушаю вот эти рассуждения и невольно вспоминаю брошенный мне Сеннит перед прощанием телепатический – даже с «приёмником»–симбионтом энергозатратно – призыв: «если ты окончательно разочаруешься в сородичах, тебе всегда найдется место возле меня». Может и вправду нафиг этих безволосых обезьян? Сеннит умна, и все три Земли мы с ней можем тупо захватить – с нее хитрые планы и войска, с меня – минимизация логистических издержек. Не хочу – пока вроде и сами справляемся.
– Как-то мутно всё, – вздохнул Лебедь. – Может мы ей в качестве ширмы и гауляйтеров нужны?
– Мы ей вообще не нужны, – парировал Жириновский. – Вот конкретно мы с тобой, Саша. Рудольфы Васильевичи – нужны! Тимофеи нужны – они диверсии планировать умеют и инициативу в сложных условиях проявлять. Агрономы-свиноводы-производственники нужны: она у них учится. Андрей нужен, ресурсы экономить. А мы, Саша, как ни крути, помеха – привыкли наверху находиться, людей не видим, акциз на мясо трясем. Если Сеннит прямо сейчас всем расскажет, что у нее, во-первых, жратвы на весь мир хватит, во-вторых – с деньгами не знает, что делать, в-третьих – все люди в ее глазах одинаковые, как думаешь, как быстро нас народ на вилы поднимет?
– Это же жуки, – заметил Тимофей. – Угроза. Не станет человечество инопланетному захватчику подчиняться.
– Я тебя умоляю, – фыркнул Владимир Вольфович. – Народу главное что? Крыша над головой, еда и безопасность. Полгодика без нашествий жучиных, с полным холодильником и новостями о том, как жуки Сеннит жуков агрессивных в клочья рвут, и всё, мир и спокойствие. А там и мракобесы подсуетятся, расскажут, что Сеннит – эти типа второе пришествие Мессии. Спасительница наша! Владычица!
Умный мужик Вольфович. Так, скорее всего, всё и будет. Ну не «полгодика», а подольше – например, пара поколений. А когда совершенно естественной смертью перемрут все, кто застал жуков агрессивных, вообще ни у кого вопросов возникать не будет – «ну правит объединенным человечеством разумное насекомое, ну и что? Можно я лучше тебе собаку на пару дней оставлю – ее в звездолете укачивает, а нам с женой на Сириус–3 нужно, родственники давно приглашают, обижаются».
