Павел Сергеевич Терёшин
Император 2.0
Павел Петрович вдруг понял, что это первый человек, который смотрит на него не как на странного пациента, не как на объект эксперимента, а как на… обычного мужчину. Пусть в бинтах, пусть потерянного, но всё же мужчину.
– Так что, будете есть? Или сразу продолжим философские размышления?
Император вздохнул и взял ложку.
– Хорошо, Мария… но после еды вы мне кое-что объясните.
– О, с удовольствием! Только учтите, я не профессор, а простая медсестра.
Иногда простая медсестра знает больше, чем целый Совет учёных.
Она улыбнулась.
– Ну, проверим. Ешьте, Павел Петрович. А потом поговорим.
Маша сидела на краю кровати, скрестив ноги, и с любопытством смотрела на Павла Петровича. Он доедал овсянку, тщательно пережёвывая, будто пытаясь разобрать её состав на элементы.
– Ну что ж, питаетесь вы прилично. Значит, можно и поговорить, – улыбнулась она, подперев подбородок рукой.
Павел Петрович отставил тарелку и склонился ближе.
– Мария… Вы в курсе, кто я?
Она на секунду задумалась, потом пожала плечами:
– В курсе. Но не настолько, как вам хотелось бы. Я знаю, что вы необычный пациент, знаю, что Лазарев сделал что-то невозможное. Ну и слышала кое-что про личность, которую вы… э-э… ну, скажем так, теперь представляете.
– Вы осторожны в выражениях, – отметил он.
– А вы – проницательны, – подмигнула Маша.
Император задумался. Она молода, не так искушена в науке, как профессор, но всё же допускается к нему. Почему? Она не просто медсестра. Лазарев мог бы оставить его под наблюдением автоматизированных систем, но выбрал живого человека. Значит, Маша играет роль. Какую?
– Вы слишком спокойны, – заметил он. – Видите перед собой человека, в котором совмещены две жизни, два сознания, и… никаких эмоций?
– Эмоции есть, – усмехнулась она. – Но у меня работа такая. Если бы я впадала в ступор от каждого необычного случая, меня бы отсюда давно турнули.
– Вы давно здесь?
Пару лет. Сначала работала в реанимации, потом меня привлекли к проекту Лазарева. Ну а теперь вот… слежу за вами.
Павел Петрович внимательно её изучал.
– Вас сюда назначили или вы сами вызвались?
Маша на секунду замялась, но быстро взяла себя в руки.
– Допустим, сама.
– Почему?
Она вдруг усмехнулась:
– Интересно же. Кто ещё может похвастаться, что ухаживает за человеком, который… ну, скажем так, очень давно умер?
Император медленно кивнул.
– Значит, вы здесь не просто так. Но всё же ваши знания ограничены.
– Да. Мне не всё рассказывают, но и вас держать в неведении не станут. Всё, что вам нужно знать, вы узнаете.
Павел Петрович усмехнулся.
– Но ведь мир познаётся не через то, что нам позволяют знать, а через то, что мы находим сами.
Маша взглянула на него с новым интересом.
– Глубоко копаете.
– Я привык не довольствоваться малым, – улыбнулся он. – А теперь скажите мне, что я должен знать прямо сейчас?
Она чуть наклонилась вперёд, её глаза сверкнули.
– То, что вы теперь не просто человек… Вы – загадка, а может быть, и ключ к чему-то большему. И знаете, Павел Петрович, я хочу увидеть, к чему это приведёт.
Император долго смотрел на неё, прежде чем медленно произнести:
Хорошо. Тогда я тоже хочу это увидеть.
– Мария, – Павел Петрович сложил руки на груди, прищурился. – Вы… как это… глашатай?
Девушка моргнула, потом рассмеялась:
– Что?
– Ну… тот, кто рассказывает людям важные вести.
– А-а, вы про блогеров?
– Вот именно! – Император чуть подался вперёд. – Вы не из них, случайно?
Маша загадочно улыбнулась:
– Может быть.
– О чём рассказываете?
– О науке. Простым языком объясняю сложные вещи. Беру беседы у учёных, показываю, как устроен мир.
Павел Петрович кивнул, задумавшись.
– Выходит, вы занимаетесь просвещением народа?
– Можно и так сказать.
– Тогда научите меня. Я должен понять, как теперь всё устроено. Маша ненадолго задумалась, а потом достала из кармана телефон.
– Хорошо. Начнём с простого. Видите этот экран? Это… э-э… место, где можно узнать почти всё.
– Почти?
– Ну, да. Кто-то решает, что показывать, а что нет.
– Значит, знания всё ещё под надзором.
В некотором смысле. Но узнать можно куда больше, чем раньше.
Вот, смотрите…
Она быстро провела пальцем по экрану, и перед Императором замелькали строки.
– Это свежие вести.
Он наклонился ближе, читая: «Политический кризис», «Конфликт на границе», «Гонка за власть»…
– Хм… – нахмурился он. – Выходит, мир изменился, но суть осталась той же.
– Можно и так сказать, – вздохнула Мария.
Император посмотрел ей в глаза.
– Скажите… если теперь всё решает вот эта штука, можно ли с её помощью прийти к власти?
Маша приподняла брови.
– Вы быстро соображаете.
– Власть – это знание. А знание теперь здесь.
– Логично, – кивнула она.
Павел Петрович медленно улыбнулся.
– Тогда научите меня говорить с этим миром.
Дверь в палату приоткрылась, и в проёме показался Виктор Лазарев.
– Доброе утро, Ваше… э-э… Павел Петрович, – он кивнул, заходя внутрь.
Император окинул его взглядом, отметил тёмные круги под глазами и легкую сутулость – профессор явно провёл ночь за работой.
– Виктор, мы тут с Марией изучаем этот ваш… как его… экран с тайными знаниями, – он кивнул на телефон в её руках.
Интернет, – поправил Лазарев. – Всемирная сеть информации.
– Да, интернет! – Павел Петрович постучал пальцем по подлокотнику. – Вы вчера уже говорили о нём, но теперь я вижу, как он действует.
– Прогресс, – ухмыльнулся профессор. – Вы быстро учитесь.
Мария, по-прежнему держа телефон, спросила:
– Виктор Викторович, а вы не могли бы объяснить подробнее? Павел Петрович хочет понять, можно ли с помощью интернета прийти к власти.
Лазарев хмыкнул.
– Вопрос интересный… Теоретически, да. Информация теперь – главный инструмент влияния. Если люди верят вам, следуют за вами, поддерживают вас, вы можете добиться многого. Император задумался.
– Значит, если я захочу вернуть свой престол…
– Официально у вас нет никакого престола, – усмехнулся Лазарев. – Но если вы убедите людей, что имеете на него право, всё возможно.
– И как это делается?
– В современном мире? – Профессор откинулся на спинку стула. – Через общественное мнение. Через выступления, ролики, статьи. Через воздействие на массы.
Павел Петрович кивнул.
– Тогда начнём. Научите меня говорить с этим миром.
Лазарев взглянул на Мариию, затем снова на Императора и вздохнул:
– Хорошо. Урок первый: как управлять вниманием толпы в XXI веке.
Лазарев провёл пальцами по экрану своего телефона, выбрал приложение с красной иконкой и развернул его к Императору.
Вот это – платформа для видео. Здесь миллионы людей выкладывают записи, а другие их смотрят.
Павел Петрович прищурился: на экране мелькали лица, сцены из повседневной жизни, громкие заголовки.
– А вот тут, – профессор прокрутил ленту вниз, – самые популярные. Политики, журналисты, блогеры.
Император склонился ближе, его взгляд задержался на одном из видео.
Ведущий что-то увлечённо объяснял, размахивая руками.
– Этот человек… он что, правит?
Мария тихонько хихикнула.
– Нет, но у него миллионы подписчиков. А значит, его голос слышат и обсуждают.
– Миллионы? – Павел Петрович нахмурился. – И вы хотите сказать, что теперь вот такие… глашатаи… заменили министров?
– В каком-то смысле, да, – признал Лазарев. – Они формируют общественное мнение. А политики вынуждены с этим считаться.
Император откинулся назад.
– Значит, чтобы вновь обрести влияние, я должен сначала… стать таким же глашатаем?
– Вовсе не обязательно, – профессор пожал плечами. – Но если вы хотите, чтобы вас услышали, нужно начинать с этого.
– И каков следующий шаг?
Лазарев улыбнулся.
– Камера. Запись. Первое обращение к народу.
Павел Петрович задумался, а затем медленно произнёс:
– Хорошо. Тогда научите меня говорить с этим миром. По их правилам.
Лазарев усмехнулся, покачал головой и поднял телефон.
– Хорошо, Император, для начала – как вас представить? Павел Первый? Павел Петрович? Просто Павел?
Император задумался.
– Павел… – он произнёс это имя словно впервые. – В этом мире нет более Павла Первого. Значит, буду Павлом Петровичем.
Мария с интересом наблюдала за ним, её губы тронула лёгкая улыбка.
– А обращение? Кому вы говорите? Людям? Власти? Всем?
Император сложил руки на груди, его взгляд стал твёрже.
– К моему народу. К тем, кто ещё помнит, что значит честь, достоинство, долг.
Лазарев кивнул и запустил камеру.
– Когда будете готовы, просто говорите.
Павел Петрович посмотрел в объектив, словно через него пытался заглянуть в сердца людей по ту сторону экрана.
– Меня зовут Павел Петрович, – его голос звучал уверенно. – Вы меня не знаете. Но, возможно, уже скоро узнаете.
Он сделал паузу, обдумывая слова.
– Я – человек из прошлого, оказавшийся в вашем времени. И я хочу понять этот мир. Узнать, чем живёт мой народ. Я вижу, как многое изменилось, но вопросы остались прежними. Кто мы? Куда идём? Что ждёт нас впереди?
Его глаза вспыхнули.
– Я ищу ответы. И, быть может, найду их вместе с вами.
Лазарев остановил запись, кивнув:
– Верное решение, Император. Преждевременные заявления без доказательств могут лишь вызвать сомнения.
Мария поддержала его:
В современном мире одно слово может вызвать бурю, но без доказательств никто не поверит. Нужно подготовиться.
Павел Петрович прикрыл глаза, обдумывая их слова. Он привык, что царское слово – закон. Теперь же мир требовал от него не слов, а фактов.
– Хорошо, – произнёс он твёрдо. – Значит, сначала нужно встать на ноги. Убедиться, что я – это действительно я.
Лазарев удовлетворённо улыбнулся.
– В этом мы вам поможем. Время у нас есть. А пока… продолжим обучение?
Император взглянул на него внимательно:
– Да. Мне нужно узнать этот мир. Всё, что возможно. Всё что важно. Понять что именно управляет простыми людьми.
Всю прошлую ночь Император ворочался, и в голове снова и снова вспыхивал один вопрос, затмевая все прочие мысли.
Есть ли в живых мои потомки?
Может быть, где-то ходят мои правнуки? Или их дети? Как сложилась их судьба? Неужели род Романовых угас, стёрт, забыт?
Он помнил своих сыновей, особенно Александра. Каким же он был, когда Павел видел его в последний раз? Спокойным, хладнокровным, но слишком мягким, податливым… Легко ли ему было? Как долго он правил?
Павел Петрович закрыл глаза, но перед ним всплывали картины прошлого: дворцовые залы, строгий взгляд Екатерины, разговоры о династии, о будущем.
А потом – темнота.
Лазареву он не стал ничего говорить, но утром, когда профессор пришёл снова, Император твёрдо спросил:
– Мои потомки. Они есть? Или… род угас?
Лазарев, казалось, ожидал этого вопроса. Он слегка наклонил голову, задумался, а потом глубоко вздохнул.
– Ваш род, государь, долго оставался на вершине власти. После вас правил ваш сын, Александр. Он… Павел Петрович напрягся.
Что он?
– Он правил долго, империя при нём расширялась, укреплялась. Но, увы… после него начались перемены. Время не щадит никого, даже династии.
Лазарев говорил осторожно, но Император чувствовал: что-то скрывают.
– Говорите прямо, профессор, – голос Павла стал твёрже. – Каков конец моего рода?
Лазарев взглянул на него серьёзно.
– Ваши потомки правили Россией ещё целое столетие после вас. Последним из династии на престоле был Николай Второй.
– Последним? – брови Павла нахмурились. – Что значит «последним»?
– Его свергли. А затем… его и всю его семью убили.
Император замер.
Тишина в комнате стала гнетущей. Лазарев молчал, медсестра Мария опустила глаза.
Павел медленно сжал кулаки.
– Всю семью… – повторил он хрипло.
Сердце застучало в ушах.
– Это… – он перевёл дыхание. – Это было сто лет назад?
– Да.
– Значит, других потомков не осталось?
Лазарев покачал головой:
– Род Романовых не прервался полностью. Многие потомки избежали гибели, эмигрировали, живут за границей. Сегодня по всему миру есть люди, ведущие родословную от вас.
Павел прикрыл глаза.
Потомки живы… Но трон утрачен.
Он глубоко вдохнул, потом выдохнул, осознав новый вызов.
Мне нужно знать всё. Кто они? Где они? Кто сейчас управляет Россией?
Он открыл глаза и взглянул на Лазарева твёрдо.
– И самое главное: можно ли вернуть утраченный трон?
Виктор Лазарев молча достал телефон, несколько секунд что-то искал, а затем повернул экран к Павлу.
– Вот, смотрите.
Император увидел лицо человека, сидящего за массивным столом. За его спиной висел флаг с двуглавым орлом. Голос был твёрдым, спокойным, но в то же время властным. «Граждане России…»
Павел вслушивался в слова, но больше наблюдал за манерой, интонациями, взглядом.
– Кто это? – наконец спросил он.
– Владимир Путин. Президент России.
– Президент? – Павел слегка нахмурился.
– Да. В России больше нет царей. Теперь страной управляет избранный народом лидер.
Император молча продолжал смотреть. Лазарев не торопился добавлять подробности, давал возможность осмыслить.
Павел кивнул на экран:
– Он правит как самодержец?
– Не совсем. У него есть определённые ограничения, Конституция, парламент… Но его власть велика.
Император внимательно изучал выражение лица Путина, его жёсткий взгляд, чуть замедленные, но уверенные жесты.
– Он говорит с народом, но говорит сверху, – наконец заметил Павел. – Как отец с детьми.
Лазарев усмехнулся:
– Некоторые считают его «отцом нации».
Павел провёл рукой по подбородку.
– И давно он правит?
– Более двадцати лет.
Император резко вскинул брови.
– Двадцать?!
Лазарев кивнул:
– Россия сильно изменилась при нём. Одни его обожают, другие ненавидят, но никто не сомневается в его влиянии.
Павел Петрович задумался.
– Он бы мог быть моим министром, – пробормотал он себе под нос.
Мария тихонько хмыкнула, но промолчала.
Император перевёл взгляд обратно на экран.
Новый мир. Новые правители. Новые вызовы.
И, возможно, новый шанс.
А что сейчас в Германии? Там у меня были родственники.
–Павел Петрович, в настоящее время Германия является парламентской республикой, состоящей из 16 федеральных земель. Глава государства – федеральный президент, выполняющий в основном представительские функции, тогда как реальная исполнительная власть сосредоточена в руках федерального канцлера, возглавляющего правительство.
В последние годы политический ландшафт Германии претерпел значительные изменения. Партия «Альтернатива для Германии» (AfD), известная своими правыми взглядами, добилась существенных успехов на региональных выборах, особенно в восточных землях, таких как Тюрингия и Саксония. Это вызвало обеспокоенность среди традиционных политических партий, которые усилили «санитарный кордон» против крайних правых, включая в него и популистские левые силы, чтобы не допустить их прихода к власти.
Что касается ваших родственников в Германии, стоит отметить, что после революции
1917 года многие представители династии Романовых эмигрировали в Европу, включая
Германию. Некоторые из них обосновались там и их потомки продолжают жить в различных странах Европы. Однако конкретная информация о ваших прямых потомках в Германии требует более детального исследования.
Если вы хотите узнать больше о текущем положении ваших потомков, мы можем организовать поиск генеалогической информации и связаться с соответствующими архивами и организациями, занимающимися историей династии Романовых.
–Павел Петрович, после событий 1917 года многие представители династии Романовых эмигрировали за границу и обосновались в различных странах, включая Германию. Сегодня потомки рода Романовых проживают в разных уголках мира.
Существует Объединение членов рода Романовых, основанное в 1979 году, которое объединяет большинство представителей династии. На 31 марта 2023 года президентом этого объединения является князь Ростислав Ростиславович Романов.
По состоянию на октябрь 2022 года, в живых насчитывается 11 потомков императора Николая I по мужской линии. Среди них выделяются две основные ветви:
•
"Кирилловичи": Эта линия представлена Марией Владимировной и её сыном Георгием Михайловичем.
•
"Михайловичи": К этой ветви принадлежат все остальные живущие ныне Романовы-мужчины, младший из которых родился в 2013 году.
Для более детального поиска ваших прямых потомков, необходимо обратиться к генеалогическим исследованиям и архивным данным. Объединение членов рода Романовых может предоставить необходимую информацию и помочь в установлении связей с ныне живущими представителями династии.
Прошло несколько дней. В палате стало привычно – ежедневные осмотры, разговоры с Лазаревым, иногда Мария приносила свежие новости, объясняла, что происходит в мире. Император многое уже понимал, но некоторые вещи казались ему по-прежнему невероятными.
Но главное – он не знал, каким стал.
И вот настал момент. Лазарев и Мария пришли, чтобы снять бинты.
– Готовы? – спросил профессор.
Император молча кивнул.
Мария аккуратно, слой за слоем, убирала бинты. Лицо сначала показалось мутным пятном, но потом взгляд сфокусировался. Он увидел себя в зеркале.
Не того самого Павла, каким был прежде. Другие черты. Чужое лицо.
Но взгляд… В глазах всё ещё был он.
Бинты падали на пол один за другим. В зеркале сначала отразилась только бледная кожа, затем очертания лица, и наконец – чужой, но живой облик.
Император замер.
Лазарев и Мария наблюдали, затаив дыхание.
Он провёл рукой по щеке, по подбородку, изучая себя. Лицо было моложе, чем он ожидал. Без морщин, без следов старости и прожитых лет. Черты немного резче, чем в юности, но всё же… крепкие, уверенные.
Он улыбнулся. И тут же удивился – улыбка ощущалась иначе, чем прежде.
– Неплохо… – произнёс он, пробуя голос.
Мария рассмеялась:
– Вам идёт!
Лазарев только хмыкнул, наблюдая за реакцией.
Император встал и подошёл ближе к зеркалу. Глаза. Они были его. Полные осознания, власти, спокойной уверенности.
Всё остальное можно было принять. Главное – он жив. Он вернулся.
– Неплохо, – повторил он, расправляя плечи. – Даже очень неплохо.
Лазарев кивнул:
– Теперь самое время двигаться дальше.
Он смотрел на себя – и видел не только новое лицо, но и силу, скрытую в этом теле.
Рост – под метр девяносто. Высокий, но не слишком. Статный, крепкий, выправка не утрачена, спина ровная, как у военного.
Лицо резкое, но благородное. Выразительные скулы, прямой нос, уверенный взгляд. Брови чуть нахмурены – привычка человека, привыкшего думать и принимать решения.
Глаза. Глубокие, живые, серо-стальные, как холодная вода Невы в промозглый осенний день. В них и тяжесть прошлого, и свет нового пути.
Волосы густые, тёмные, с лёгким отливом. Не длинные, но и не короткие – идеально подчёркивают черты.
Кожа светлая, но не бледная. В ней есть здоровый оттенок силы и жизни.
Руки. Мощные, но без излишеств, ладони твёрдые, но не грубые.
Грудь крепкая, дыхание ровное, глубокое. Сильный человек, человек дела.
Тело нового правителя. Императора.
Пока он смотрел на себя, пока анализировал – ощущение укреплялось. Это тело способно вершить судьбы.
Он провёл ладонью по щеке, почувствовал силу мускулов под кожей, крепкие кости.
"Идеально."
Да, неплохое тело выбрал для него этот Лазарев.
Павел Петрович, несмотря на всю неожиданность своего положения, понимал: чтобы начать что-то менять, сначала нужно стать частью этого мира. Лазарев был прав – без документов, без официального статуса, без хоть какой-то базы его никто не воспримет всерьёз.
–
Значит, мне нужна работа, – заключил он, сидя на краю больничной койки. – Век назад я был Императором, а теперь…
–
Теперь пациент без документов, – сухо заметил Лазарев. – Но у нас есть варианты.
Мария, стоявшая у окна, хмыкнула.
–
Варианты? Хм, ну да, есть один…
Павел Петрович с любопытством посмотрел на неё.
–
Слушаю вас, сударыня.
Она закатила глаза.
–
Не сударыня, а просто Мария. Я подумала… Если он остаётся здесь, почему бы не устроить его санитаром? Работа несложная, нагрузка умеренная, зато он будет на виду и легализуется.
Лазарев задумался.
–
Звучит разумно. А документы я оформлю через знакомых. Назначим тебя стажёром, допустим, после амнезии. Никто не будет ждать от тебя многого.
Император задумался.
–
Санитар… Значит, ухаживать за больными, поддерживать порядок, помогать врачам…
–
Именно, – кивнула Мария. – На первый взгляд работа простая, но она даст вам возможность наблюдать, учиться и… адаптироваться.
Павел Петрович усмехнулся.
–
Из Императора в санитары… Любопытная трансформация.
Лазарев пожал плечами.
–
В этом мире власть принадлежит не тем, кто родился в царских палатах, а тем, кто умеет правильно сыграть свою роль.
Император задумчиво кивнул.
–
Что ж, начнём.
Первые недели прошли в адаптации. Павел Петрович внимательно слушал, наблюдал, изучал новые реалии. Лазарев дал ему ускоренный курс современного мира, а Мария – практические советы по работе.
И вот настал его первый настоящий рабочий день.
– Ну что, стажёр, готов? – ухмыльнулся высокий парень в зелёной форме. – Я Костян, старший санитар. Сегодня ты в моей команде.
– Павел, – кивнул Император, теперь уже в стандартной форме санитара.
– Просто Павел? Без отчества?
– А зачем? – усмехнулся он.
Костян хмыкнул:
– Ну ладно. Сегодня будешь катать тележки с инструментами, работа не пыльная, но важная. Главное – не роняй ничего.
Первая половина дня прошла в бесконечных перемещениях по коридорам. Павел Петрович быстро освоился: хирурги ждали инструменты, он привозил их вовремя, ассистентки благодарно кивали.
В одной из операционных ему даже позволили задержаться. Хирург, пожилой мужчина с усталыми глазами, обратился к нему:
– Ты новенький?
– Да, Павел.
– Лазарев говорил о тебе… Ну что ж, не бойся, если вдруг увидишь что-то неприятное.
Император кивнул. Он уже видел кровь и смерть, но в совершенно других обстоятельствах.
После обеда он познакомился с ещё одним санитаром – худым парнем с умными глазами.
– Никита, – представился тот. – А ты откуда взялся?
– Долгая история, – усмехнулся Павел.
– Ну и ладно. Главное, что не лентяй.
Потом был очередной коридор, новые пациенты. Один из них – пожилой генерал в отставке.
– Молодой человек, – окликнул он Павла. – Вы здесь недавно?
– Совсем, – подтвердил он.
– Хм… Вижу в вас что-то… необычное.
Павел Петрович задержал на нём взгляд.
– Что же именно?
Генерал усмехнулся:
– Вы держитесь не как санитар. Скорее как… полководец.
Император лишь улыбнулся.
– Что ж, возможно, когда-то так и было.
Павел Петрович сидел в своей маленькой коморке на койке, взгляд потухший, словно он снова погружался в свои мысли, в странные воспоминания, приходящие к нему по ночам. Этой ночью они были особенно яркими.
Ему снова явились те тёплые дни, когда он был молодым Императором. Суматошный Петербург, вечные заботы, подписи, указы, но что важнее всего – дома ждала семья. Он помнил, как встречал свои родные покои, наполненные детским смехом.
Вспоминался его старший сын, Сашенька. Как Павел Петрович смотрел на него с гордостью, как с самого детства он был настоящим наследником, воплощением его надежд и мечт. Саша был первым, кому он передал знания, кто разделял с ним всю тяжесть короны. Часто, возвращаясь домой, он видел, как сын резво бегает по дворцу, носит свои первые военные эполетты, делает свои первые шаги в правлении.
– Александр, – тянул он к нему руки, когда тот приходил к нему в кабинет, – ты будешь великим.
Он знал это, чувствовал, и в этих воспоминаниях не было ни капли сомнений. Помнил, как наивно он доверял своему первенцу, как гордился каждым его успехом, каждое слово хвалил. Его сердце переполняло тепло, когда он вместе с детьми гулял по паркам, обучал их, а те весело скакали вокруг, выкрикивая слова, которые он учил их с гордостью.
И вот, сидя на троне своей семьи, в окружении этих маленьких и таких же великих людей, Павел чувствовал свою силу, свою значимость.
Но вот снова реальность вернулась. Он открыл глаза и оглядел свою коморку в больнице. Мир был жесток. В этой тускло освещённой комнате он сидел на маленькой узкой койке, его ноги свисали, не помещаясь в этой бедной, неуютной больничной обстановке. Потолок едва не касался его головы, а сама комната напоминала клетку, которая лишала его пространства, свободы, привычного величия.
Лампа на тумбочке тускло горела, отражая свет на старом планшете, который лежал на краю кровати. Ему не хватало воздуха, но ещё больше не хватало того, что он когда-то имел – семьи, царства, людей, которые смотрели на него с восхищением и страхом одновременно.
Теперь же он был всего лишь санитар, которого никто не знал. Никаких политических интриг, никаких семейных бесед, только пустые, безликие стены больницы и старый планшет с непонятными записями, которые ещё предстояло разгадать. Но в его груди всё ещё горело желание, жгучая уверенность, что где-то там, на горизонте, была его Империя, его власть. И он не собирался останавливаться.
Прошёл месяц, наполненный переменами и новыми впечатлениями. Павел Петрович, после нескольких недель , проведённых в больнице, окреп и адаптировался к новому миру, который ему предстоит исследовать и освоить. Его тело было всё ещё непривычным для него, но сознание, как и прежде, было острым, готовым к открытию. Это было время перехода от внутренней борьбы к реальному взаимодействию с окружающим миром.
В апреле 2026 года, когда весна уже накрыла Москву своим тёплым дыханием, Павел Петрович вышел на улицы этого нового мира. Он чувствовал, как его ноги ступают по асфальту, отталкиваясь от земли, которая теперь ему казалась чуждой и знакомой одновременно. Всё было настолько по-другому.
Московские улицы не были похожи на те, которые он знал. Громадные здания, словно из какого-то другого времени, возвышались вокруг. Из каждой стороны улицы витал запах кофе и свежей выпечки, но также чувствовался и воздух нового времени – запах машин, электронных экранов, из которых долетали странные голоса и шумы. Люди спешили по своим делам, погружённые в свои устройства, которые поначалу казались Павлу странными. Чуть ли не в каждой руке был телефон с экраном, и люди не могли оторваться от этих экранов даже на несколько секунд. Павел останавливался, чтобы разглядеть, как они пролистывают страницы, касаются пальцами чего-то невидимого, а на экране сразу появляются загадочные символы.
Он видел несколько ярких, современных автомобилей, двигавшихся по улицам. В этих машинах сидели люди, которые, как ему казалось, едва ли обращали внимание на окружающий мир. В этих ярких стальных конструкциях были экраны, как и у людей в руках, а внутри сидели люди, поглощённые чем-то важным только для них. Множество автомобилей, множество людей, но они были как чуждые друг другу. Павел вспомнил, как в его дни цари ездили на каретах с конями, а люди встречались и общались без лишних промежуточных слоёв.
В воздухе раздавались не только голоса, но и чудесные звуки – от звука песен, до громких голосов из кафе и уличных музыкантов. Город был живым, каким-то особенным, и этот город, как и сам Павел Петрович, оказался здесь, вне времени.
– Время быстро меняет мир, – прошептал он себе под нос, останавливаясь у одного из торговых киосков, где продавались устройства и аксессуары, которые он не мог понять. Но постепенно, шаг за шагом, он начинал воспринимать их как часть этой реальности.
И вот, сделав несколько шагов в сторону парка, Павел почувствовал, как воздух стал свежим, как распустившиеся листья деревьев наполняют пространство теми самыми запахами весны, которые были ему знакомы в далёком прошлом. Он стоял в центре парка, среди людей, но внутри он ощущал пустоту, пустоту, которую нужно было заполнить. Эти новые технологии, здания, машины и люди – всё это было слишком чуждо ему. Но, несмотря на это, Павел чувствовал, что он на пороге чего-то нового.
Итак, пришло время научиться жить в этом мире, – произнёс он вслух, делая глубокий вдох и двигаясь дальше. Это была не просто прогулка по Москве, а знакомство с тем, что стало его новой реальностью.
Павел продолжал свой путь по московским улицам, каждый шаг приближал его к тому, чтобы освоить эту новую реальность. Несмотря на его внутреннюю борьбу с воспоминаниями и переживаниями, внешний мир оставался неизменно захватывающим. Он не мог не отметить, как многое изменилось за последние 325 лет: здания, автомобили, устройства. Всё это было совершенно новым для него, но что-то всё-таки чувствовалось знакомым.
Он остановился у одного из зданий, поглощённого неоновыми огнями. Это был торгово-развлекательный комплекс, места, где люди могли провести свободное время. Павел задумался, насколько мир стал быстрым, насколько всё изменилось. Люди в магазинах выбирали товары, разговаривая с продавцами через экраны, которых Павел не мог понять. Это была новая форма коммуникации, наверное, более удобная, но и более отчуждённая. Вспомнив свои годы, он подумал, что в его времена, когда император мог повелеть своим подданным, не было нужды в таких сложных системах.
Вдруг он услышал звуки музыки, исходящие из одного из кафе рядом. Он заметил, как молодые люди входили туда, смеясь и разговаривая, поглощённые своими гаджетами. Неожиданно его взгляд зацепился за женщину, сидящую у окна, погружённую в свой экран. Она выглядела по-своему загадочно, как персонаж, который мог бы появиться в его воспоминаниях. Эта встреча, как будто, напомнила ему о доме, о детях, о России, которую он потерял. Вспомнил свою семью, старших сыновей, с которыми они вместе проводили дни в саду и лесах, что было так естественно в те времена. Он не мог не ощутить тепло этих воспоминаний, хотя они и были болезненными, ведь они касались тех времён, которые больше не существовали.
Но чем больше Павел терзался воспоминаниями, тем яснее становилось, что он не может оставаться в прошлом. Этот мир требовал от него перемен и, возможно, даже привилегий, которые ему были бы чужды, если бы он не решился бы на преодоление.
Он продолжил свою прогулку по городу, замечая больше деталей:
молодёжь, погружённую в гаджеты, здания, которые высоко тянулись в небесах, и даже странные магазины, в которых продавались устройства для людей. Он не мог понять, как это работает, но постепенно чувствовал, что его способность видеть в этом смысле не просто механистическую цель, а культурную составляющую, стала шире.
К нему подошла женщина, заметив его затмённый взгляд.
– Простите, вы потерялись? – спросила она с интересом.
– Нет, – ответил Павел, слегка удивлённый её вниманием. – Я просто осматриваю мир. Удивительный, но… необычный.
Она улыбнулась.
– Сильно отличается от того, что вы привыкли видеть, да?
Он кивнул и продолжил разговор.
– Могу я узнать, как здесь всё устроено?
Она охотно взяла на себя роль проводника, рассказывая ему о новейших достижениях в области технологий, электрических машин, самоуправляемых автомобилей и других возможностей. Павел был поражён. Он привык к совершенно другой системе, и этот мир казался ему ещё более сложным, чем он мог себе представить.
