Павел Сергеевич Почикаев
Урожай
Город выказывал им полное безразличие, кроме меня на площади были только невидимые барабанщики, так и не разу не сбившиеся с ритма, но дальше площади я не продвинулся. Я замер на самой её границе, остановленный густой тьмой и запахом, от которого во рту копились слюни, а в голову лезли всякие непотребства.
Меня пробирал жар, а в стонах Невест мне слышалась страсть. Злая, безудержная страсть, на границе жестокости. Яростная страсть, в огне которой любовники сгорают без остатка. Они кричали по очереди, а иногда и две сразу. И в коротких паузах между их всхлипами мне чудилось прерывистое, частое, разгорячённое дыхание третьего участника урожайной ночи. Я подумал о сгнивших фруктах и понял, что именно этот аромат тяготеет над Мэнросом.
Ветер гулял по улицам города, но добираясь до площади, он как бы застывал, становился вязким и вяжущим. Здесь воздух был неподвижным и потным. Он душил меня, заставлял дышать сгнившими миазмами, а барабанный гул нарастал, давил на уши, гипнотизировал.
Передо мной всё поплыло: площадь; невидимые барабанщики; ветер, приходящий на их зов; стоны Невест; смрадное дыхание… Ноги были не в силах меня держать, рука не нашла опоры, а сам я провалился в дурманящие грёзы, пахнущие перегноем.
***
Меня разбудило солнце и множественные шаги. Я лежал чуть в стороне от арки, обозначающей вход на площадь, а сама она вновь полнилась людьми. Женщины, видимые мною вчера, проходили мимо, некоторые вели за руку детей, чья кожа в солнечном свете показалась мне ещё более оранжевой, чем в свете факелов. Оттенок был мягким, но сильно контрастирующим в сравнении с явной бледностью жительниц Мэнроса.
Я поднялся и увидал ту же картину, что и накануне вечером: женщины Мэнроса собирались на главной площади и их жадные взоры были направлены к Дому Урожая, в котором провели ночь Невесты…
Воспоминание о бедных девушках сразу вернуло меня к ужасам прошедшей ночи. Дикие крики в густой темноте, болезненные стоны, и терпкий аромат, от которого рот наполнялся слюной – всё это было? Или то лишь плод моих разгорячённых фантазий?
Я втянул в себя воздух и готов был поклясться в том, что сумел различить в нём остатки давешнего смрада, окутавшего город целиком. На прежнем месте остались и громадные барабаны, подле которых по-прежнему стояли женщины и выбивали чёткий ритм. Мне припомнился сильный порыв ветра, пробежавшийся ночью по улицам Мэнроса и стремящийся попасть на центральную площадь, а вернее в то самое здание, где дожидались Невесты. Но чего они там дожидались? И свидетельствовали ли ночные звуки о том, что они, в конце концов, всё же дождались своей участи?
В ушах и голове гудели барабанные размеренные удары, складывалось ощущение, что звук этот был вечно, и даже моё сердце подстраивалось под отбиваемый ритм.
Прямо передо мной стояла низкая женщина – уроженка Мэнроса, через её плечи была перекинута белая простыня, предназначавшаяся для переноски маленьких детей. Самого ребёнка мне увидеть не удалось, зато я заметил выглядывающую из-под простыни ножку яркого и сочного оранжевого цвета. Скользкие подозрения вновь зашевелились внутри меня. Но монотонное гудение барабанов никак не давало сосредоточиться.
Внимание всех собравшихся было сосредоточено на Доме Урожая, я тоже поспешил поднять свой взгляд и на верхних ступеньках разглядел двух давешних Невест, хотя после проведённой ночи их принято было называть Жёнами будущего урожая. Но мне с трудом верилось, что передо мной стоят те же самые девушки, в глазах которых я видел слёзы. Неужели всего одна ночь способна так разительно переменить людей?
Платья из колосьев распались на случайные обрывки, ничего практически не прикрывающие. Их лица отражали усталость, непосильную для обычных смертных, глаза были бессмысленны, а поступь дрожащей. И у каждой появился непомерных размеров живот, словно бы раздуваемый изнутри. Их наполненные животы свисали вытянутыми складками, пряча под собой таз и половину бёдер, невероятная тяжесть гнула их спины, заставляя горбиться и всё больше склонять побледневшие лица к земле. Кожа на всём теле туго натянулась. Передо мною снова нарисовались изукрашенные створки ворот, но рисунки не шли ни в какое сравнение с действительностью.
