Павел Сергеевич Почикаев
Миром правит Б…
Речь старика лишила Опадоса последней опоры. Что значит простым? Сколько ребят полегло там на лестнице? Сколько из них вообще не сумели пробиться внутрь?
– Признаюсь, я был против такого развития событий, но наши правители настояли на этом. Они подумали, что вы станете наглядным примером. Это они практически распахнули перед вами двери, которые вы весьма невежливо взорвали. Они сделали так, что в Игле осталось всего десять процентов личного состава всего гарнизона. У них-то и оружие не у всех было.
– Они? Правители? Какие ещё правители? – Опадос оглядывался по сторонам, пытаясь отыскать таинственных правителей, распахнувших перед ним двери своей твердыни и решивших сделать его наглядным примером.
Человек в кресле изумлённо вытянул шею, отчего по бумаге прошла длинная неровная черта.
– Так вы до сих пор ничего не поняли?
Опадос беспомощно опустил взгляд и заметил в своей руке пистолет. Зачем-то он же взял его в руку? Когда он приближался к белой двери, мысли его были прямы и просты, не было ничего легче, чем поставить последнюю точку в государственном перевороте. Но этот старик, несущий ахинею, не может же он и вправду быть Главным? Пристрелить его не такая трудная задача, но отчего-то у Миколе вдруг возникло предчувствие затянувшейся шутки, ему казалось, что он является героем непонятной и противоестественной комедии, и зал вот-вот готов разразиться громким хохотом, вот только он сам до сих пор не мог осознать соль шутки.
В спину его толкали, пришлось отодвинуться в сторону, дабы и другие сопротивленцы могли собственными глазами поглядеть на легендарный последний кабинет. И не найти в нём ничего интересного.
– Не понял чего? – Атмосфера розыгрыша стала ещё более острой. – Кто вы такой и откуда здесь взялись? Где Главный? – Спокойствие старика ещё больше выводило его из равновесия, он начал вспоминать, зачем принёс с собой пистолет.
– Как где? Он прямо перед вами. – Писарь на секунду поднял перо и оглядел кабинет.
Ну всё, это было уже слишком. Ствол взлетел на уровень лысеющей головы старика и замер.
– Хватит шуток. Я пришёл сюда, чтобы сбросить действующую власть, каким бы образом она не выглядела. Вы или ваши правители немедленно должны сложить полномочия, а вашу последующую судьбу решит суд общественности. С этой минуты я назначаю себя временным Главным, а вас немедленно отправят в тюрьму, где вы будете дожидаться вердикта.
В наступившей тишине послышался шелест бумаги. Очередной листок плавно поднялся в воздух и проплыл до ближайшей стопки.
– Боюсь, что вынужден ответить отказом. – Старик властно поднял запачканную чернилами ладонь, пресекая попытку перебить его. – Ваши требования невыполнимы. Если вы всё-таки удосужитесь убрать свою пушку и присесть, я постараюсь кое-что прояснить вам. Так сказать, попробую рассказать вам и вашим товарищам картину устройства современного мира.
Удивительно, что люди, перепачканные кровью и с заряженными винтовками, неожиданно сжались. Минуту назад они громили и убивали во имя бога свободы, а теперь стояли, стеснительно озираясь и стараясь не смотреть на сморщенного писаря. Куда ушёл боевой запал? Почему они до сих пор не распяли на штыках этого старца вместе с его картиной современного мира? Бравые командосы смотрели в пол, как нашкодившие первогодки.
Писарь не обращал внимания на автоматы, кровь и суровые лица. Он лишь перехватил белое перо и занёс её над листом. Тот, подвижный неведомой силой, вновь стал описывать замысловатые фигуры.
– Как вам, скорее всего известно, римская цивилизация изжила сама себя и в конечном счёте пала. То же самое было с шумерами, вавилонянами и греками. Любая цивилизация после своего апогея неизбежно приближается к падению или, если угодно, к гибели. Такой же закон можно применить и ко всему человечеству в целом. Конечно, никто не отменяет великих достижений, настоящих открытий и прогрессивных скачков, но тем не менее общая концепция такова, что в истории наблюдается упадок. Да, сначала был переход в Железный век, да в девятнадцатом веке нас сильно волновала промышленная революция, да ещё через век человек наконец-то шагнул в пределы космоса… Но чем больше мы копались в атомах и иных материях, тем меньше отдачи получали. Всё больше людей начинали махать руками, "зачем что-то изобретать или выдумывать, если у меня всё и так есть?" И так на смену эпохе прогресса и стремления пришла эпоха колоссальной пассивности и лени.
Забудьте про Францию, Кубу и русских большевиков – это однодневки, которым и близко не стоять с последней революцией. Вижу, на ваших лицах изумление, вы пытаетесь вспомнить какие-нибудь революции, переплюнувшие самые известные? Не думаю, что вам это удастся, потому как она прошла совершенно незаметно для всех. Никто про неё знал, но тем не менее она свершилась от молчаливого согласия уставших от принятия решений людей. Смена произошла вот так. – Он щёлкнул пальцами. – И настала новая эпоха.
Он говорил, листы под его рукой сменялись, Опадос ничего не понимал.
– Всё больше и больше люди стали доверять бумаге. Они переносили на неё свои мысли, они делились с ней страшными тайнами, они выплёскивали эмоции. А потом это стало очень удобно. И главное, никто не был против.
Опадос собирался придвинуться к столу, очень хотелось увидеть, что за листы постоянно крутятся под рукой у писаря, но внезапно его плечи обхватили сильные руки. Он обернулся и увидел солдат, входящих в распахнутую белую дверь. Откуда они взялись? Они перебили всех. И почему он не слышал их шагов по лестнице?
