Павел Павлович Гусев
Жизнь, любовь, страдания
Яблонька
Яблоня щедро давала сладкие яблоки, но с каждым годом их становилось все меньше и меньше. Однажды ветка у нее треснула, надломилась и повисла. Ей поставили подпорку, чтоб совсем не упала. Яблоня облокотилась на нее и вздохнула:
– Вот и старость пришла: тросточку мне дали…
Последствия
Лежат за дверью в холле разбросанные Ботинки – один, начищенный до блеска, и другой, грязный от мыска до пятки.
– Ты почему такой чумазый? – спросил Чистый.
– Да вот, меня в квартиру не пустили после загула. Боюсь, как бы на улице не оказаться. А ты-то почему тут?
– Все из-за тебя, – ответил Чистый. – Последствия твоего прихода.
И тут из-за двери в холл влетела Тапочка, приземлилась и сказала:
– Меня-то за что? Я дальше комнаты никуда не ходила…
– Видно, поддержать компанию, – вздохнул Грязный Ботинок.
Шампанское
– Безобразие! – бушевала Бутылка с Шампанским. – Всех подружек разобрали, одна я на прилавке осталась.
Скоро и ее взяли, вытащили пробку, тогда Шампанское громко прошипело, выпустило воздух и Бутылка успокоилась.
Его разлили по фужерам, на дне осталось лишь несколько капель. Опустошенная Бутылка испугалась:
– Как быстро все изменилось! Была я красива, полна сил и энергии, все мною любовались. А теперь – обыкновенное бутылочное стекло!
Валерьянка на спирту
Кот никогда раньше не замечал эту бутылочку: был занят своим делом – ловил мышей. А тут она неожиданно появилась, издавая приятный, соблазнительный запах! Он не удержался и решил с ней познакомиться.
– Я – кот Василий, – промяукал он.
– А я – Спиртовая Валерьянка, – ответила она, благоухая.
Пахла Валерьянка сногсшибательно, так, что у Кота закружилась голова. Он прижался к ней, а той только и надо, чтобы Кот был рядом. Он ей очень понравился, и она разрешила ему поцеловать себя в горлышко, отчего Кот совсем опьянел и соображать перестал. Улегся возле Валерьянки, встать не может.
– Теперь я всегда буду держать тебя рядом, – радовалась она.
Стоило Коту очухаться, как она опять разрешала ему лизнуть себя. Он так привык к спирту, что лежал, не вставая. Хорошо, что через какое-то время Валерьянку убрали в аптечку, не то Кот бы погиб. Она оттуда наблюдала за ним, метающимся по комнате, думая: «Как он любит меня! Все углы обыскал, ищет меня».
А Кот бегал и орал:
– Где эта гадость, которая загубила меня?! Голова трещит, раскалывается, даже мышь поймать не могу. Они уже смеются надо мной!
Гипс и Вода
Вода из ведерка поглядывала на Гипс в мешке и вздыхала:
– Какой чудесный Гипс: легкий, белый, рассыпчатый! Наверно, характер у него добрый и жить с ним – одно удовольствие.
Гипс тоже ее заметил:
– Какая замечательная Вода! – воскликнул он и предложил: – Не желаете ли слиться в единую семью? Я всегда буду к вам теплым и мягким.
Вода не могла удержаться, она уже видела в нем свое счастье и согласилась.
Гипс осторожно стал высыпаться из мешка в ведро с Водой. Ей стало тепло и приятно. Но когда Гипс заполнил все ведерко и загустел, она воскликнула:
– Ты же сказал, что будешь ко мне теплым и мягким. Значит, обманул?
Но Гипс уже затвердел и ничего не слышал.
Носок
– Куда ты, туда и я! – клялись в верности друг другу новые Носки.
Прошло время. Один Носок поизносился, на пятке у него образовалась дыра. А второй был еще хорош, но, оставшись в одиночестве, стал никому не нужен. И их обоих выбросили.
– Меня-то за что? – возмутился целый Носок. – Я же еще мог пригодиться.
– А как же клятва верности? – спросил у него дырявый братец.
Абажур и Лампочка
Настольный Светильник познакомил Лампочку со своим Абажуром. Их дружба скоро переросла в любовь. Лампочка светилась от счастья, показывая, как ей нравится Абажур. И он демонстрировал, что неравнодушен к ней: сверкал стеклянным колпаком, озарял яркими лучами все вокруг.
Так они жили долго, с теплотой относясь друг к другу.
Со временем Лампочка потускнела и то и дело гасла. Да и Абажур местами облез. Они заметили это, но не расстроились, им и так было хорошо.
Однажды со Светильника смахнули пыль, протерли тряпочкой, поставили на полочку и назвали антиквариатом. Его Абажуру и Лампочке было приятно, что за ними ухаживают. Даже в темноте они вспоминали прежние годы, когда ярко горели и обнимали друг друга теплым огоньком. Одному Светильнику все было «до лампочки».
Шуба
Шуба обнимала тело и ласково шептала:
– Я люблю тебя! Ты меня не бросай!
Приходило лето, и Шубу меняли на Куртку.
– Вот всегда так, – возмущалась Шуба. – Все тепло свое ему отдаю, а он все равно меняет меня на Куртку. Нет никакой благодарности!
Сплетня
Ключ от Шкатулки куда-то подевался. Тут появился Нож и сказал:
– Я очень хочу вас открыть.
– У меня есть Ключ, он меня и откроет, – ответила Шкатулка.
– Знаю я вас, ты не первая, – хмыкнул Нож и принялся ее взламывать.
– Отстаньте, хулиган! – кричала Шкатулка.
За всем этим наблюдала Телефонная Трубка.
«Сейчас я позвоню куда следует, – подумала она, – и прекращу это безобразие. – А потом решила: – Нет, подожду. Интересно, чем это закончится?»
Нож поднатужился, открыл Шкатулку, и Трубка принялась трезвонить:
– Слушайте все! Наша недотрога всех к себе зазывает, страстно хочет, чтобы ее открыли! А еще говорит: «Я верна Ключу!»
Ревность
Электрический Патрон и Лампочка жили светло и дружно. Однажды Патрон увидел, что Лампочка все время кому-то мигает. Он рассердился и так сильно нагрелся, что сгорел, а за ним и Лампочка потухла.
Граненый стакан
Стакан страшно удивился, что судьба неожиданно занесла его во двор на лавочку. Вот уже несколько дней он одиноко лежал под дождем и ветром, никому ненужный.
Раньше Стакан жил в теплом доме, стоял на самом видном месте, был чист и сверкал многочисленными гранями. Иногда к нему приходила Вода и, побурлив пузырьками, исчезала. Стакан не хотел ни с кем долго общаться. «Зачем долго держать Воду при себе? – думал он. – Пусть всегда приходит свежая».
Однажды сводница, Продуктовая Сумка, умевшая знакомить внутри себя кого угодно, решила познакомить Граненый Стакан с Водочной Бутылкой, которая искала, с кем провести веселый вечерок. Стакан никогда не видел Бутылку, но слышал о ней. Ему стало интересно, и он решил узнать ее поближе. А сумке-свахе этого и надо было: свела их вместе на лавочке во дворе.
Бутылка внимательно посмотрела на чистый Стакан. Видно, он ей очень понравился, и она излила свои горячие чувства, наполнив его водкой до самых краев:
– Тебе со мной бу-удет хорошо, – журчала она.
Стакану водка не понравилась – она была горькая, а Бутылка продолжала булькать:
– Я тебе все отдам! Последняя капля бу-удет самой сладкой!
Стакан опьянел, все грани на нем, казалось, слились воедино, он не увидел, куда и когда исчезла Бутылка. От прежних сверкающих граней ничего не осталось. Он лежал на лавочке и изредка стучал от порыва ветра и падающих на него листьев.
– Если бы знал, что со мной такое произойдет, – горевал он, – я бы задержался среди приятелей в мойке.
Звякнув, он скатился с лавочки и упал на землю.
Вечером, подметая двор, Метла наткнулась на треснувший Стакан и выбросила его в мусорное ведро.
Старый Кошелек
Кошелек много лет оберегал деньги, находившиеся в Кармане. Со временем он поизносился, в нем появилась дырка, и монеты изредка высыпались.
– Вот и старость наступила, – вздохнул Кошелек, когда очередная монета выскользнула. – Скоро закончится и моя служба. Никому я такой не нужен.
Однажды зимой Карман сидел на лавочке. Кошелек выпал на снег, был хорошо виден, надеялся, что его заметят и вернут на место. Но время шло, и скоро он оказался под слоем снега.
Позже Лавочка скрипела, если на нее кто-то садился, и рассказывала:
– Карман искал Кошелек, хотел его починить, чтобы служил ему и дальше, но не нашел. Кошелек для него был верным другом, который знал все его денежные дела и молчал об этом. Новый Кошелек, который появился в Кармане, был неопытен и открывался громко, словно демонстрируя свою защелку. А вот старый знал: деньги тишину любят.
Певец
Чашки собрались на столе и ждали встречи с Чайником, чтобы послушать его пение. Как только Чайник подавал голос, Ложечки восхищенно начинали звенеть в Чашках:
– Какой замечательный артист! – шумели они вместе.
Но каждый раз на самой высокой ноте Чайник прекращал свое пение. Его снимали с горячей плиты и разливали чай по Чашкам, которые долго возмущались, булькая:
– Ну хотя бы раз спел свою песню до конца!
Чайник тоже мечтал показать им весь свой талант.
Однажды ему повезло: его забыли снять с плиты. Чайник обрадовался и продолжал петь. Ложечки уже устали стучать по Чашкам, а он все не успокаивался. Потом загудел, запыхтел, зашипел и умолк. Весь выкипел.
Чашки возмутились:
– А где же Чай?
Чайник загоревал:
– И зачем я пошел на поводу у Чашек? Пел бы как обычно – остался бы навсегда замечательным артистом…
Камень
– Какой ты несчастный! – сказал Камень маленькому Зернышку, которое катилось от ветра и мокло под дождем. – Иди ко мне, я тебя пригрею, – и спрятал его в маленьком углублении.
Камень был большой, крепкий, без единой трещины. Дождь и ветер не могли проникнуть туда, где лежало Зернышко, которое целыми днями нежилось под теплым Камнем и уже не было таким несчастным, как раньше. Даже растолстело.
Скоро на Зернышке появился зеленый росточек. Он рос, рос и превратился в Куст. Камень удивился. А когда Куст стал деревом, восхищению Камня не было границ.
Со временем Дерево начало тревожно раскачивать и приподымать Камень своими длинными корнями.
«Кого же я оберегал, где же благодарность?» – подумал Камень и в этот момент треснул под давлением корней и скатился вниз.
Всемогущая
Кожура банана попала на дорогу и расшумелась:
– Смотрите, какая я сильная! Свалила Туфель, потом Ботинок… Да я кого угодно повалю, даже машину. Я всемогущая!
Тут на нее наехал автобус, и она прилипла к нему:
– Смотрите! Смотрите! Я колесо кручу! Мне равных нет, мне все под силу!
Кожура еще долго шумела, шлепая по асфальту, пока не скрылась вместе с автобусом.
Бражка
Паук поселился возле гнилого яблока, которое уже забродило пьяным соком.
– Вот здесь-то я жертву и найду! – радостно сказал он и погладил брюшко лапкой.
Вскоре на яблоко сели маленькие мухи, попили бражку и улетели.
– Подожду самых больших гостей, – решил Паук и затаился.
Тут прилетели Пчелы. Попробовали сок и улетели, но не все – одна вернулась к бражке. Захмелела, хотела взлететь, да не может: крылья стали непослушными. И яблок вдруг показалось ей так много, что на все лето хватит – начались у нее галлюцинации. Стоит Пчела на шатких лапках, чуть не падает.
– Вот такую Пчелу мне и надо! – воскликнул Паук. – Была бы трезвая, я с ней не справился бы, а сейчас – запросто!
Паук стал обволакивать ее паутиной. А ей казалось, что кто-то теплым одеялом окутывает. Совсем перестала соображать Пчела.
Паук всю ее связал. Пчела хотела что-то сказать, да рот не открывается, хотела пошевелиться, да не может.
Пролетавшие Пчелы и Мухи над яблоком крутятся, жужжат:
– Паук одурманил одну жертву, теперь следующую любительницу бражки хочет опутать. Улетайте все прочь!
Горилка
Спорили братья, что лучше – книга или выпивка. Услышал их отец, усмехнулся и сказал:
– Дети мои, даю вам: одному – книгу, другому – бутылку горилки. Уходите из дома, а когда узнаете, что лучше, книга или выпивка, возвращайтесь.
Прошло время. Вернулись братья к отцу.
– Ну что, узнали? – спросил он. – Что лучше – книга или горилка?
– Я не узнал, – ответил первый сын. – Лишь разговаривать научился на всех языках.
– А я… – хотел было что-то вымолвить второй, да замолчал, забыв все слова.
– Мне все ясно, – сказал отец. – Кто книгу читал, тот ума нажил, а кто горилку хлестал – без ума остался…
Жизнь
– Несчастная моя жизнь! – сокрушалось Яблоко. – Пока я сочное, с розовыми щечками, меня поглаживают и говорят, что сладкое. А потом съедят и бросят, обозвав огрызком…
Острый Карандаш
К Тупому Карандашу нанялся на работу Острый. С присущей ему остротой он все дела решал на листке бумаги быстро и хорошо.
Тупой был доволен и, лежа на столе, давал все новые и новые указания. Острый после каждого исписанного листочка становился все короче и короче. Вскоре он превратился в никому ненужный огрызок, и его выбросили.
А Тупой Карандаш за великолепно сделанную работу получил повышение в должности, сел в хрустальный стаканчик и давал указания уже двум новым пришедшим к нему острым карандашам.
Пирог
Пироги везли по назначению. Один из них вывалился и упал на мостовую.
Тут же прискакал Воробей.
– Какой большой пирог, и мне достался бесплатно! – восхитился он.
Но недолго радовался Воробей. Подлетел к нему Ворон:
– Отломи и мне кусочек!
– Это мой пирог! Его мне на весь год хватит! – заершился Воробей.
Тогда Ворон молча схватил пирог и, каркнув: «Делиться надо!», улетел.
Подкова
Подкова, прибитая к копыту лошади, бежала по мостовой и громко стучала, так, что летели искры. Ей нравилось бегать, и она делала это с большим удовольствием.
Шло время. Подкова износилась, уже не могла, как прежде, громко цокать и держалась на копытце на одном гвоздике.
– Как я устала! – вздохнула Подкова. – Пойду отдохну.
И отвалилась. Упала на землю, отдыхает, дождь ее поливает, ветер продувает, солнце жжет.
Заметила Подкова, что ржаветь стала, коррозией покрываться – испугалась:
– Буду так лежать – совсем в труху превращусь.
Может, и погибла бы Подкова, но ее подобрали и прибили к калитке на счастье. Ей очень понравилось новое место. Калитку ветер то закрывал, то открывал, Подкова громко стучала, и ей казалось, что она цокает по мостовой.
