Павел Николаевич Чумаков-Гончаренко
Варя и Галя
– Да, жалко, – согласился он, – но такова, к сожалению, жизнь.
– Я видела, как ее сбила машина, – начала после небольшого молчания говорить Галя. – Потом увидела, как ты подошел к ней и куда-то понес. Мне стало жалко ее, и я решила посмотреть, что с ней будет дальше. Ты надеюсь не против, что я невольно устроила за тобой слежку?
– Да нет, конечно, тем более ты фактически следила не за мной, а за собакой, – улыбнулся он грустной улыбкой.
– Да, точно за собакой, – проговорила, задумчиво Галя.
– А мы ведь, по-моему, на одном курсе учимся? – сказал он.
– Точно.
– Я тебя постоянно вижу.
– И я, тебя вижу.
– Меня зовут Сергей, – представился он, протянув ей свою руку.
– А меня Галя, – ответила она, пожимая ее.
– Ты далеко отсюда живешь? – спросил он.
– Не очень…
– Давай я тебя провожу. Ты не против?
– Нет, не против, – согласилась она охотно.
Разговорившись, они зашагали вместе по дороге. И с каждым новым словом, с каждым откровением и признанием о себе, жизни, людях, они начинали чувствовать и понимать, что хоть и не знали до этого момента друг друга, но на самом деле были очень близкими людьми и, эта близость была самой важной и самой драгоценной близостью на свете. Это было настоящее родство, но родство не кровное, а духовное: близость и родство душ, – а такая близость намного крепче и драгоценнее любых кровных и родственных уз. После этого случая они стали встречаться и общаться не только в институте. Вначале Сергей просто провожал Галю до дома после занятий. А потом стал заходить к ней домой. По вечерам они подолгу гуляли по городу, много разговаривая, и часто понимая друг друга с полуслова. Постепенно их дружба превратилась в настоящий союз душ. Сергей тоже оказался человеком верующим и по воскресеньям они вместе стали посещать храм. А в один прекрасный день Сергей сделал Гали предложение и она с радостью согласилась. Она, наконец, почувствовала себя по-настоящему счастливой! А все переживания детства, и подросткового возраста, как когда-то и обещала ее мама, остались где-то там вдалеке, позади.
Последняя встреча
Самочувствие Варвары Петровны все ухудшалось. Ко всем прочим проблемам со здоровьем ее болезнь дала осложнение на глаза, и Варя стала слепнуть. Дошло до такой степени, что она уже не могла передвигаться без специальной трости для слепых. Однажды выйдя из палаты, она буквально столкнулась с кем-то. Это была женщина, она не видела Варвары Петровны и стояла к ней спиной, а Варвара Петровна как раз идя по коридору, стала поворачивать и поэтому не нащупала тростью преграду. Да ко всему прочему в это время провозили на каталке тяжелобольного, и эта женщина вынуждена была сделать пару шагов назад.
– Куда прешь, не видишь что ли больного человека? – вскрикнула она раздраженно.
– Ой, простите! – сказала женщина испуганно.
– Простите?! – передразнила ее Варя. – Смотреть надо, куда прешь!
Женщина посмотрела на нее сначала в недоумении, а потом даже с каким-то недоверием к самой себе и своим глазам. Потом будто опомнившись, подошла к ней и сказала:
– Варь, это ты?
– Что значит ты? Вы кто такая, чтобы мне тыкать?! – все более возбуждалась Варвара Петровна.
– Это я, Галя!
– Какая это еще такая Галя?
– Я Галя Давыдова, помнишь?
– Галя? – проговорила растерянно она.
– Да Галя, мы с тобой в одном классе учились, неужели ты забыла?
– Галька, ты? Вот так встреча! – неподдельно обрадовалась Варвара Петровна. – Ты-то как здесь?
– Я тоже здесь лежу, – ответила она, обрадовавшись встрече. – Постой, давай я тебе помогу. Присядем вон там на диванчике.
И она, взяв Варю под руку повела ее в сторону дивана, на ходу не переставая удивляться их встрече:
– Как я рада, кто бы мог подумать, что после стольких лет, мы с тобой здесь встретимся!
– Действительно поразительно, – проговорила Варвара Петровна, улыбаясь.
– Ну, как ты? Рассказывай…, – посадив Варвару Петровну и усаживаясь подле нее, сказала Галя, которую теперь ученики, их родители, коллеги по работе, уважительно называли Галиной Михайловной.
– Да, что рассказывать-то? Разве сама не видишь? – проговорила женщина.
– Да вижу, все вижу! Жалко-то как Варя! А врачи, что говорят?
– А врачи?.. Врачи говорят, что пора место в Землянске бронировать, – горько усмехнулась она. – А ты сама-то что же?
– Да, то же самое наверно…. – В общем, на все воля Божья!
Когда Варвара Петровна, услышала про то же самое, то в ее сердце даже проскользнула довольная нотка злорадства: «Ни одна я такая!» Но когда она услышала про Бога, то ее немного передернула. – А ты все не унываешь, я гляжу, все на Бога надеешься!.. Да где же он-то Бог твой был, когда нас такой болезнью наказал и заразил?!
– Ну, не будем подруга сейчас о плохом! – сразу решила сменить тему Галина Михайловна, не желая спорить и раздражать Варвару Петровну.
– Подруга? – вдруг выпалила Варвара Петровна. – А я думала, что ты меня так и не простила, за то…, за ту мою ложь в школе?! – осеклась она.
Галина расплылась в широкой и добродушной улыбке:
– Кто старое помянет, тому глаз вон! Я уж давно и забыла все.… Это же по глупости и по детству было! Я и сама виновата была, не нужно мне было тогда идти туда, выпивать, да на Алексея ухаживания отвечать. Надо было сразу его отшить! Да и если честно сказать, то я Варя и признательна тебе за все то, что между нами тогда случилось. Я от этого Лешки хоть отделалась и глупостей с ним не наделала.… Встретила хорошего парня, когда училась, мы с ними как расписались, так уже ни один десяток лет вместе живем и счастливы! Кстати, а что с Лешкой стало теперь, не знаешь?
– Отчего же не знаю?! Убили Лешку в тюрьме…, – проговорила она ухмыляясь.
– Горе то какое! Царство ему Небесное! – и Галина Михайловна перекрестилась.
– Да какое там горе? Он сам же к этому и шел всю свою короткую жизнь.
Галина посмотрела на нее внимательно и проговорила участливо:
– А ты, Варя, извини меня конечно, но ты как будто и рада его гибели? Уж не обидел ли он тебя тогда чем?
– Обидел, так я сама тогда той обиды хотела!.. Как в народе говорят: поматросил и бросил!
– Прости Варя, я же ничего не знала, что у вас там было…
Они немного помолчали, а потом Галина Михайловна спросила:
– А что с тем Ромкой стало?
– С Ромкой? А он скололся и от наркотиков, от передозировки умер. Да и в целом из всей компании там от силы пару человек и остались, наверное…. А может уже и никого нет: кого наркотики погубили, кто от пьянки умер, а кого-то убили – вот и все и нет больше людей из той компании…
Галя перекрестилась и опять проговорила:
– Царство им всем Небесное! И рабу Божьему Роману! – добавила она с особой теплотой и признательностью в голосе.
– А ты я гляжу, все юродствуешь? Мы же тебя все и обижали, а ты вон как за всех нас переживаешь! Могу поклясться, что, наверное, уж и Богу своему за нас непутевых молишься?! Признайся, молишься?
Галина Михайловна опустила глаза и в этой пожилой женщине, в ее лице и жестах вновь проскользнула, та самая кроткая Галя. И она тихим голосом призналась:
– Молюсь…
– Ну, так, что я и говорила: юродивая ты, Галька. Впрочем, на меня не обижайся, это я так, не со зла. Просто не понять мне тебя…
Галина Михайловна видела, что их разговор невольно выбрал и направился не в то русло, в котором ей хотелось чтобы он протекал: слишком уж щепетильную и конфронтационную тему затронула сразу Варвара Петровна, после стольких лет разлуки.
– Да перестань ты Варь, что мы с тобой здесь, как бабы базарные сейчас начнем, друг другу и прошлому кости перемывать. Я же тебе сказала…
– Да-да, я помню: кто старое помянет тому глаз вон! – засмеялась усталым голосом Варвара Петровна. – А все-таки, – продолжила она, – я знаешь что подумала: ты вот сказала мне, что благодарна мне за то, что я тебя вроде как от Лешки избавила. Так это ты и договориться можешь до того, и ей богу договоришься, что я вроде как для тебя благодетельница! Чуть ли не ты жертва, а я! И я собой вроде как ради тебя пожертвовала! Признайся, так ты думаешь?
– Перестань Варь, – скривилась Галина Михайловна. – Ну, хватит уже!..
– Ну, признайся так? – настаивала Варвара Петровна.
– Не совсем так, – нехотя сказала она. – Ты же тогда не хотела собой жертвовать за меня, ты хотела брать, получать…
– То есть сама напросилась и получила не то, что хотела! Так?
– Наверное.… Я не знаю, это одному Богу известно: когда кому, что надо, и что он получит в итоге.
– Опять ты бога своего вспоминаешь, – недовольно проговорила Варвара Петровна.
– Ладно, не буду, ты прости меня Варь, что я тебя растревожила! – сказала Галина Михайловна.
– Ты точно Галь, блаженная, все у меня прощения норовишь попросить, а ведь это я должна у тебя прощения просить!
– Я же сказала, что ничего ты мне не должна и прощения тебе просить не за что. За все…, – оборвалась Галя на последнем слове. Вспомнив, как задевает искалеченную душу Варвары Петровны любое упоминание Бога.
– Да, ладно, договаривай: за все, слава Богу! – засмеялась неожиданно Варвара Петровна.
От ее искреннего смеха и Галина Михайловна тоже заулыбалась:
– Вот такая ты мне, Варь, веселая, больше нравишься!
– А что нам еще подруга делать, мы тут с тобой вроде, как в хосписе доживаем последние дни! Так что ты права хватит нам все прошлое ворошить, душу теребить, давай хоть перед смертью насмеемся!
И они после так сказать окончательного заключения мировой проговорили еще битых два часа. После этой неожиданной встречи Варвара Петровна и Галина Михайловна стали встречаться и подолгу разговаривать почти каждый день. Иногда Галина Михайловна, с разрешения врача взяв Варвару Петровну под руку, выводила ее на улицу, где они прогуливались по больничному двору или сидели на скамейке под ветвями кленов и каштанов. Казалось, что само Провидение дало им к концу жизни еще один шанс и они вновь стали друзьями. Их дружба, не выдержавшая колебаний и турбулентностей молодости, теперь скреплялась ностальгией по давно минувшей весенней поре их жизни, когда все еще впереди и жизнь, как и весь окружающий мир, кажутся радостными и бесконечными. И еще их сближала болезнь, совместное страдание, они вообще часто сближают человеческие души, уравнивая в своем несчастье всех: богатых и бедных, старых и молодых, мужчин и женщин. Для боли и страдания не существует никаких социальных, национальных, возрастных или гендерных различий, в них, как и в любви все же наступает то самое равенство и братство, о котором так много говорили, да и говорят всякие идеалисты.
Варвара Петровна не ошиблась в своих предчувствиях, когда глядя на прогуливающуюся вдоль ее окна пару подумала, что эта женщина ей кого-то напоминает. Это и была Галина Михайловна со своим мужем. После их неожиданной встречи в больнице, Галина Михайловна и Варвара Петровна настолько сблизились в последнее время, что у них почти не осталось друг от друга никаких секретов. Они узнали друг о друге почти все, что может узнать один человек от другого: и личная жизнь, и дети, и мужья, враги и друзья, мечты и надежды, разочарования и победы, все то, чем была богата и насыщена их жизнь за эти десятилетия, в которых они невольно потеряли друг друга из вида. Галина Михайловна познакомилась с сыновьями Варвары Петровны, с ее мужем. Варвара Петровна в свою очередь познакомилась с четырьмя детьми Галины Михайловны, их супругами, детьми и, конечно же, с ее второй половиной. После первого взгляда и беглого разговора с ним, Варвара Петровна прозвала его про себя блаженным, очень уж он ей не понравился. По ее мнению, у него поверхностный взгляд на жизнь: он тоже, как и его жена, постоянно поминал в своем разговоре Бога, а его речь была наполнена восклицаниями, типа: «за все, слава Богу», «на все воля Божья» и т.д., и т.п. Потом подумав, она решила, что другого- то мужа у ее блаженной и юродивой подруги и быть не может. Впрочем, этими мыслями она уже не стала делиться с Галиной Михайловной, не хотела ее обижать, да и знала, что толку от этого не будет никакого, а только одни огорчения. А когда Варвара Петровна узнала, что у бедной и по ее меркам даже нищей Галины Михайловны было аж четверо детей, то у нее на первых порах даже речь пропала и она посмотрела на подругу, как на ума лишенную. Когда же узнала, что у нее уже восемь внуков, а сейчас и дочь и невестка собираются пополнить копилку внуков Галины Михайловны еще двумя членами семьи, то Варвара Петровна решила про себя, что ее подруга и ее семья вымирающий вид умопомраченных родом из Средневековья, а умопомрачение видимо передается по наследству. Впрочем, несмотря на то, что Варвара Петровна скрывала от подруги все эти свои рассуждения о семье, детях и так далее, то Галина Михайловна, будучи человеком, очень чутким и даже проницательным, видела все это внутреннее неудовольствие Варвары Петровны ею, ее семьей и их жизнью. Но она не спешила осуждать свою подругу за это и оправдывала ее, как впрочем, чаще всего и всех кто ей встречался в жизни, тем, что Варвара Петровна человек глубоко несчастный, одинокий и всеми покинутый. Потому как и ее муж и ее сыновья появлялись в больнице чтобы проведать ее не чаще одного – двух раз в неделю. В то время как к ней ее муж приходил через день, а все дети три-четыре раза в неделю, а то и чаще, и получалось, что гости у нее бывали практически каждый день, а то и по два-три раза в день. Это кстати даже немного утомляла Галину Михайловну, но она, не желая никого обидеть об этом ничего и никому не говорила. Однако она замечала, что эти постоянные визиты доставляли ее подруге Варваре Петровне какое-то внутренне неудобство и раздражение. Отчего она сразу же стремилась их покинуть, под предлогом или каких-то срочных дел или того, что сродникам якобы нужно побыть наедине, а она только им будет мешать. На все уговоры ее остаться и заверения, что она никак не сможет помешать, Варвара Петровна, не желая ничего слушать, извинившись, покидала свою подругу и ее гостей, удаляясь к себе, как она в шутку выражалась – в покои, отдыхать и почивать. Но как только родные уходили и Галина Михайловна заходила справиться о самочувствии подруги, то вся усталость с Варвары Петровны, как рукой снимало и она уже опять была готова идти прогуливаться на улицу или по коридору.
Так продолжалось около двух недель. Пока однажды зайдя после завтрака и процедур к Варваре Петровне, Галина Михайловна застала ее все еще в постели.
– Что же ты Варя до сих пор лежишь? Я думала, что ты уже на прогулку собралась…
– Отгулялась я Галь…, – сказала она тихим, усталым голосом.
– Как отгулялась? – заулыбалась непонимающе Галина Михайловна. – Что значит отгулялась? А-ну, вставай! – и она сделала движение в сторону подруги, чтобы поднять ее.
– Оставь Галь… Я ведь, правда не могу встать, уже и врач был. Ноги отказали.… Все кончено…
– Что ты сразу в крайности?! – попыталась обнадежить ее растерянная Галина Михайловна.
– Нет, теперь уж точно все кончено. Ты вот что только Галь, не в службу, а в дружбу: позови ко мне батюшку какого-нибудь, а то душа что-то уж больно свербит и покоя мне не дает…
– Батюшку? Это я сейчас! – встрепенулась сразу, видя, что дела совсем плохи, Галина Михайловна. – Батюшку?! Это я сейчас Варь, ты только не вздумай того… Я сейчас…, сейчас мужу Сергею позвоню…
И Галина Михайловна кинулась из палаты, выбежав и ощупывая карманы халата, она все причитала себе под нос: Господи помилуй! Господи спаси и сохрани! Где же телефон? Наверное, в палате… – И она побежала к себе в палату.
А Варвара Петровна глядя на то, как засуетилась ее подруга, прошептала тихим голосом:
– Потешная же ты Галя, какая была такая и осталась.… Всю боль дурочка через себя пропускает! Взбеленилась будто не я, а она на смертном одре лежит. Ты может еще- то и поживешь?!..
Где-то уже через час в больницу приехал священник отец Георгий, это был знакомый Галины Михайловны. Она его встретила вместе со своим мужем у входа в больницу. Подходя к палате, им встретился их лечащий врач, который сказал, что уже шансов никаких нет, и Варваре Петровне осталось от силы два-три дня. Галина Михайловна вошла с отцом Георгием в палату и стараясь взять себя в руки произнесла бодрящем голосом:
– Вот Варь, познакомься отец Георгий, очень хороший человек и священник. Не бойся ничего, все что он услышит от тебя навсегда останется между вами.
– Здравствуйте, батюшка!
– Здравствуйте, Варвара Петровна! Правильно вас, мне, заочно представила Галина Михайловна?
– Все верно, – улыбнулась она на улыбку священника. – А ты Галь не волнуйся, я уже не в том состоянии, чтобы чего-то в этом мире бояться.
– Ну, ладно, тогда с Богом! Я, чуть что в коридоре, если понадоблюсь. – Проговорила она и вышла из палаты.
– Вы в первый раз, как я понял, исповедуетесь? – обратился к ней отец Георгий.
– Да, батюшка.
– Ну, тогда начнем.
Где-то через полчаса отец Георгий вышел из палаты и к нему сразу же кинулась Галина Михайловна:
– Ну, что, отец Георгий?
– Все хорошо, пройдете, она вас звала.
– Спаси Господи, вас, отец Георгий! Благословите!
Священник перекрестил Глину Михайловну, и они распрощались. Она прошла в палату к подруге и увидела ее покрасневшие от слез глаза.
– Ну как ты тут, Варя?
– За все, слава Богу! – и она засмеялась. – Вот видишь, я уже к концу своих дней, совсем как ты стала. Впрочем, я очень благодарна Богу, что тебя встретила, так сказать, на последнем издыхании…
В этот момент в ее палату влетел, немного запыхавшись, ее муж:
– Здравствуйте! – поклонился он Галине и сразу же не останавливаясь, направился к Варваре Петровне: – Привет, дорогая! Как у тебя дела? – и он поцеловал ее в щеку.
– Ладно, я пойду…, – проговорила с некоторой неловкостью Галина Михайловна, устремляя свой взгляд на подругу.
– Да, до свидания, – не оборачиваясь на нее, взявшись за руки жены, сказал он, присаживаясь на край кровати.
Варвара Михайловна только согласно кивнула подруге и та сразу вышла.
