П. И. Ковалевский
Петр Великий и его гений
Sic transit gloria mundi…
Видя полный успех царя в войне со шведами и решительное поражение Карла, Польша, Пруссия, Саксония и Дания, разумеется, захотели воспользоваться плодами трудов Петра. Они немедленно предложили возобновление союза в войне со Швецией. Петру ничего не оставалось, как согласиться на этот союз. Но начнут ли или не начнут и когда начнут союзники войну со Швецией, а Петру нужно было воспользоваться плодами своих собственных успехов. Он хотел закрепить за собою Финляндию, Эстляндию и Лифляндию. Почему, устроив дела на юге, он двинул свою армию на север. И действительно, пока союзники собирались и выступали, русские взяли Эльбинг, Выборг, Ригу, Пернов, Аренсбург, Кексгольм, Ревель и проч., причем войска многих покоренных городов поступали на царскую службу.
Швеция была истощена до крайних пределов. Шведы и их правители пали духом. Король был где-то далеко, далеко от своего королевства, но от власти своей не отказывался. Уныние и отчаяние овладели сердцами всех шведов. Войска не было, а набрать его было не из кого. Всюду был плач о потере отцов, братьев и сыновей. От царских чертогов и до хижины бедняка не было дома, где бы ангел смерти не коснулся своим крылом. У Швеции не было войска, не было полководцев, не было средств к существованию… К этому должно добавить жестокую эпидемию, поразившую всю Швецию…
Царь же получил все, чего он желал.
Но, ведя войну, царь не забывал и внутренних государственных дел.
Для более успешного управления государством царь разделил его на восемь губерний. В числе этих губерний была и Ингерманландская с губернским городом С. – Петербургом и провинциями: Новгородом, Тверью, Ярославлем, Псковом, Дерптом, Нарвою и проч. Каждая губерния была разделена на провинции. Столицею государства считалась Москва, первым же городом после нее был Петербург, который царь уже считал своим раем.
Для управления высшими государственными делами, вместо упраздненной боярской думы, царь учредил Сенат. Особенное внимание обратил царь также на финансовую сторону государства. Он приказал точно определить цифру государственных доходов и цифру расходов, а последние более или менее точно определил по статьям. Вместе с этим учреждены были штаты на войско, флот, дипломатическую часть и двор. Была учреждена оружейная канцелярия, которая ведала оружейными заводами и заготовлением оружия. Кораблестроение продолжало развиваться не только в Воронеже и Архангельске, но и на Балтийском, на Черном и на Каспийском морях. Каспийское море царь имел в виду для коммерческих оборотов. Так, уже теперь он дал кое-какие привилегии армянской компании, закупившей весь шелк в Персии. Обращено было внимание и на духовное сословие. Им повелено было учиться в духовных академиях и семинариях, в противном же случае они должны были поступать в солдаты. Царь обращал личное внимание на самые мелкие и ничтожные дела; так, приказывал садить дубы в Таганроге и Петербурге, искал торфа у Азовского моря, учил чухонцев плести русские лапти и проч.
Свободные минуты царь отдавал своему парадизу, Петербургу. Здесь он жил в своем домике, где приветливою хозяйкою являлась его супруга. В этом простом местечке он принимал и императорских послов, и генералитет, и сановников и угощал оладьями и пивом голландских корабельщиков. Вблизи своего домика в 1710 г. он заложил церковь Св. Троицы, а когда она была готова, часто посещал ее, читал Апостола и пел на клиросе. Летом несколько раз посещал Кронштадт и следил за устройством крепости. Теперь же он сделал просеку от Адмиралтейства до Александро-Невской лавры, назначил место для лавры, а на месте просеки основал знаменитый Невский проспект.
Глава X
Пока Петр устраивал дела на севере, юг готовил ему новый сюрприз, все с тем же злополучным Карлом. Побежденный король шведский был еще, однако, жив. Бежав от Полтавы, Карл, с разрешения султана, поселился в Бендерах. Чудесные рассказы о деяниях северного льва достигли Константинополя чрезвычайно окрашенные и дополненные восточной фантазией. Проникли они и в гарем султана и нашли страстную поклонницу железноголовому королусу в лице матери султана. Султан Ахмет III был всецело под влиянием своей матери. И вот она напустилась на него, чтобы он во что бы то ни стало помог «северному льву отмстить русским псам за обиду». Мало-помалу это непрерывное точение женщины достигло того, что Ахмет позволил себе выразиться так Понятовскому: «В одну руку возьму я меч мой, другую подам шведскому королю, поведу его на москвитян и 200 000 воинов пойдут за нами!»
Между тем Карл в Бендерах жил совершенно по-царски. Ему велено было воздавать все почести, были посланы богатые подарки, деньги отпускались вдоволь как ему, так и его свите. Карл устроил себе лагерь, где жил с своими генералами, офицерами и солдатами, успевшими бежать к нему из России и Польши. С ним было до 1800 человек.
Налаживавшееся дело Карла было, однако, испорчено умелыми приемами русского посла П. А. Толстого. Султан подтвердил мир с Россией и вместе с тем, не желая нарушать дружественных отношений к царю Петру, он рекомендовал Карлу убраться восвояси, ручаясь за безопасный проезд его и принимая все издержки путешествия на себя. Султан обещал даже Карлу турецкий отряд при проезде его через Польшу.
На все это Карл отвечал: «Скажите своему государю, что я не поеду из Турции…» Изумленный паша не знал, что даже ему ответить на это. Все окружающие приходили в отчаяние от наступающего положения, один Карл был веселее обыкновенного. Иногда он шутил и играл в шахматы, хотя всегда проигрывал, потому что, забывая другие шашки, двигал вперед одного короля.
На беду, переменился визирь. Подкупленный противоположной стороной, визирь настойчиво советовал султану начать войну с Россией. Война была решена. Крымские татары получили приказание вторгнуться в Россию, что они и исполнили.
Петр двинул войска на Прут. Он был обманут дважды. Господари Молдавии и Валахии Кантемир и Контакузин предложили себя к услугам царя войском и провиантом, причем Кантемир говорил искренно, тогда как Контакузин действовал лукаво. Петр доверился тому и другому. Во-вторых, Петр рассчитывал, что даже при небольшом войске, но при быстром натиске он скоро покончит с нерегулярным и неподготовленным войском турок. Это была ошибка, и великая ошибка. Петр двинул войска от 60 до 80 тыс. Скоро он прибыл на Прут, но в очень печальном виде. Войско было утомлено. Плохо одето, плохо прокормлено. Появились болезни, а лекарств не было. Требования из России исполнялись медленно и неудовлетворительно.
Оказались хищения и мошенничества. Петр страшно сердился и под конец заболел. А между тем турки надвигались и надвигались в страшном количестве, до 400 000.
В конце концов русские были окружены, лишены провианта, без достаточного количества боевых снарядов, утомленные и голодающие. Положение было абсолютно безвыходное. Если бы даже русским удалось пробиться сквозь турецкое кольцо, то и тогда они должны были бы погибнуть с голода, помимо того, что их истребили бы в одиночку крымские татары. Что касается помощи Кантемира, то таковая оказалась только на словах, ибо войска у него отсутствовали, а земля оголена саранчою; Контакузин же и не думал прийти на помощь.
Собран был совет. Но военный совет ничего не мог придумать. Волей– неволей пришлось вступить в бой. Горячо бросились турки на русскую армию, но быстро были охлаждены картечью перекрестных выстрелов. Однако турки пошли вновь и уже не обращали внимания на картечь. Пустили в ход беглый ружейный огонь. Турецкая конница летала кругом и рвалась в русский стан. Но царь был на месте. Он руководил боем. Защита была стройная, стойкая и неустрашимая. Так нападения продолжались до самого вечера и после последнего нападения турки опять побежали. Тогда русские, в свою очередь, бросились за турками и произвели в турецком лагере страшное замешательство. Возможно, что при дальнейшем преследовании русские остались бы и победителями, но русские были страшно утомлены, а кроме того, лагерь оставался незащищенным.
Наступившая ночь была ужасна. Зажженные турецкие костры показывали бесконечное число таборов, кольцеобразно охвативших русский лагерь. Царь был мрачен, безмолвен и угрюм. Впоследствии он сам сознавал, что ни до, ни после он не переживал столь тяжких минут. Русские были обречены на голод и погибель, ибо провианта могло хватить только на несколько дней. Оставалось умереть, но умереть с честью, сражаясь. Царь так и решил сделать.
При царе в лагере находилась и царица Екатерина. Она указала несколько другой оборот делу, который, как оказалось, дал вполне благоприятный исход. Екатерина предложила послать богатые подарки секретарю визиря и самому визирю и предложить переговоры о мире. Было сказано, было сделано. Все драгоценности Екатерины были посланы в подарок визирю. Пока ждали ответа, Петр решил еще один важный вопрос на тот случай, если, по воле судьбы, ему придется попасть в плен. Ввиду этого он немедленно написал Сенату следующий рескрипт:
«Господа Сенаторы: уведомляю вас через сие, что я со всем моим войском, без нашей вины и ошибки, но только чрез ложно полученное известие окружен вчетверо сильнейшим турецким войском, таким образом и столько, что все дороги к провозу провианта пересечены, и я без особенной Божеской помощи ничего, как совершенное наше истребление или турецкий плен, предусматриваю. Если случится последнее, то не должны вы меня почитать царем, вашим государем и ничего исполнять, что бы до ваших рук не дошло, хотя бы то было своеручное мое повеление, покамест не увидите меня самолично.
Если я погибну и вы получите верное известие о моей смерти, то изберите между собою достойнейшего моим преемником.
Петр».
После этого царь позвал отличного офицера и поручил ему доставить сие послание Сенату.
Наступил рассвет, а ответа от визиря нет. Турецкая армия пришла в движение. Пушки вновь загремели как с той, так и с другой стороны. Царь послал другого гонца. Ответа все не было. Царь приказал русским войскам строиться в бой. В этот момент прискакал турецкий чиновник с заявлением, что визирь согласен на мир и ждет русских послов для переговоров.
С этою целью были посланы молодой Шереметев и Шафиров с самыми широкими полномочиями.
Визирь предложил такие условия: все русские и царь должны сдаться в плен, отдать оружие и заплатить выкуп. Русский посол не захотел даже отвечать на такое предложение. Визирь смягчился. Мало-помалу кончили, однако, тем, что царь отказывается от Азова, Таганрога, Богородицка и Каменного Затона. Условия самые мягкие и совершенно ничтожные. Видимо, взятка имела одинаковое значение как теперь, так и 200 лет назад.
Попался, однако, пункт, который едва не испортил всего дела. Визирь требовал выдачи Кантемира. Царь не соглашался на это ни под каким видом.
– Я дал слово сберечь его и не изменю… У нас нет ничего собственного, кроме чести, потерять ее – значит перестать быть государем…
Пришлось прибегнуть к хитрости. Кантемир бежал, спрятанный в карете Екатерины, и тем спасся от смерти.
Так заключен был мир.
Относительно Карла в мирном договоре говорилось следующее: «Прибегнувший под покровительство и милость нашу, да идет он восвояси безопасно, и царь да не препятствует тому, а если можно, то пусть примирится с ним».
Вскоре появился сам Карл.
Узнав о заключении мира с русскими, Карл пришел в ярость. В бешенстве он вбежал в палатку визиря, встретившего его с почестью.
– Ты забыл, что султан за меня начал войну! – вскричал гневный король.
– Я не знал, что за тебя, я думал, что сражаюсь за интересы моего государя. Я не забыл однако ж и твоих интересов: тебе дозволяется свободный путь домой.
– Дай мне войско, и я разобью царя.
– Не думаю, – хладнокровно отвечал визирь. – Ты испытал уже русских, и я их видел. Если есть у тебя свое войско, сражайся.
– Обещаю сегодня же поставить пред тобою царя пленником!
– А кто же без него будет править Москвою? Карл безмолвно сел на диван, положив нога на ногу, и долго сидел, не говоря ни слова. Затем гневно вскочил с дивана, зацепивши шпорою за великолепный кафтан визиря, разорвал его и поспешно вышел из палатки…
Интимный разговор визиря с Шафировым по поводу Карла был такой: «Только не троньте провожатых, а его можно взять. Пусть он пропадет, пес окаянный. Надоел он нам!..»
Русские ушли. В ограждение от блуждающих орд их сопровождали трое пашей.
Сам Петр выражался об этом походе, что он «зело отчаянно учинен, в надежде на слова изменника, обнадежившего союзом народов, подданных Турции, что оказалось впоследствии лобзанием Иуды, ибо все чинено было на пагубу и туркам передаваемы были все вести».
Один из очевидцев иноземцев пишет о Петре в этом походе, что «царь берег себя не более, как последний из его отважных воинов. Он был в ладу, говорил со всеми по-дружески, с генералами, офицерами и солдатами, наблюдая за всем, что в битве происходило. Его храбрость увлекала воинов, и никто не щадил себя».
Глава XI
Непосильные труды всей жизни, целый ряд нравственных потрясений, особенно же поход на Прут, приступы болезни, – все это расстроило даже гигантское здоровье царя. Ему нужно было отдохнуть, ему нужно было полечиться. И вот царь едет в Карлсбад. Выдержав там трехнедельный курс, царь отправился в Дрезден. В это время сын его женился на герцогине Брауншвейгвольфенбиттельской. Царь отправился на свадьбу. Невестке царской позволено было сохранить свободное исповедание лютеранской веры. На просьбу герцога продолжить любовь к невестке и милость к людям, которые будут при ней, царь отвечал:
«Принимаю ее, как родную дочь мою, и надеюсь, что она жаловаться не будет, а также и те, кто будет при ней, только бы держали себя без высокомнения, как многие приезжие к нам в Россию обыкли делать…»
Царь отсюда выехал в свой парадиз, Петербург. По пути Петр виделся с своими союзниками, которые требовали от него помощи и заговаривали о дележе шведской добычи. И то и другое Петру было не особенно по сердцу, ибо воевал он и один со шведами удачно, а добытою им добычею едва ли склонен был поделиться. В Кенигсберге Петру показывали экземпляр летописи Нестора, и он приказал с нее сделать точный снимок. Заехал он в Ригу. Здесь встретили его, как законного государя, с великими почестями и речами. Записался членом в клуб Черноголовых и подарил этому обществу свой портрет. Увидя там портрет Карла XII, он приказал его не выносить.
«Я не сержусь на моего брата, Карла, – он выучил меня воевать».
Возвратившись в Петербург, Петр занялся его благоустройством. Рядом с этим шли приготовления к продолжению войны на море и суше. Между тем с Турцией опять дело не ладилось и потребовались большие усилия, чтобы мир был окончательно заключен.
Война союзников со шведами вначале шла не особенно удачно. Пришлось Петру самому взяться за руководство военными действиями датчан и саксонцев, и победы перешли на сторону союзников.
Между тем царь не оставлял без внимания и внутренних государственных дел. Так, он приказал собрать точные сведения о всех русских фабриках и заводах, дабы можно было видеть, какие еще следует заводить; издал повеления: об учреждении русских обществ для торговых предприятий, об устройстве Вышневолоцких шлюзов, об очищении Боровицких порогов и об осмотре водного пути между Волгою по Шексне и Вытегре. Имея в виду изменить и дополнить Уложение, Петр велел перевести на русский язык прусское и шведское право. Отправлялись сотнями ученики за границу для обучения, а возвращающимся царь производил экзамен. Царь следил за составлением воинского устава, не забывал заводить голландских коров в Холмогорах и голштинских лошадей в Казани, сажал дубы близ Петербурга и проч.
Не оставлял он без внимания и Сенат и однажды, по поводу неправильно решенного дела, писал:
«Что было причиною вашего распоряжения? Взятку вы взяли, или на смех делаете, или все от старости поглупели? Но помните, что я спрошу у вас обо всем отчета не шутя!»
В 1712 году царь ведет переговоры о свободной торговле на Средиземном море с алжирским деем, а также с императором о войне с Турцией. Желая дать возможность русским солдатам лучше обучиться военным приемам, царь позволяет поступить трем полкам на голландскую службу для войны с Францией. Наконец, русские проникают в Курляндию и хозяйничают там по своему усмотрению, несмотря на протесты против этого со стороны польского короля Августа.
Между тем в Турции в третий раз была поднята против нас интрига. Произошла смена визиря. Пошли приготовления к войне с Россией. Русский посол опять попал в семибашенную тюрьму. Крымцы произвели жестокое опустошение в Южной России. Но прежде, чем выступать в Россию, султан захотел быть справедливым и потребовал немедленного удаления Карла из Турции. Довели о сем до сведения Карла. Карл рассердился и объявил, что он не уйдет.
– Тогда я употреблю силу, – отвечал паша. – Я должен исполнить волю повелителя.
– Ну и исполняй, а пока исполнишь, убирайся к черту.
Что тут поделаешь? И паша, и приближенные короля теряли голову.
«Ваш король сошел с ума, а с безумными поступают так, как они того достойны».
Собрали 25 тыс. турецкого войска, чтобы силою удалить шведского короля с его шайкою из пределов Турции, так как он вознамерился защищаться.
Произошла свалка, в которой, разумеется, шведы проиграли и пленного шведского короля на повозке, под конвоем отвезли в Андрианополь к султану.
Начались новые интриги при дворе. Визирь был сменен. Война с Россией отложена. Русский посол выпущен из семибашенной тюрьмы. Карл также остался в Турции. Султан велел ему отпускать содержание, но прекратить выдачу денег и даже запретил говорить о нем.
«Пусть он едет или останется, – его воля, но не напоминайте мне о нем. Я согласен кормить его, пока он у меня пробудет, и велю проводить его, когда он поедет, но воевать и ссориться из-за него не стану».
В это время Петр добивал Финляндию. Он взял Або, Гельсингфорс и другие города и таким образом почти вся Финляндия уже попала в русские руки. Шведский флот или избегал встречи с русским, или же терпел поражения. Особенно сильным было поражение в Гангудской битве. В честь этой битвы заложена была Петром на берегу Фонтанки церковь Св. Пантелеймона.
Между тем, отягченный заботами, делами и неприятностями, царь чаще подвергался припадкам своей болезни, что повлияло на него тяжело не только физически, но и нравственно.
К концу 1714 года на севере события начали принимать несколько иной оборот. В Швецию вернулся Карл XII.
Оставленный султаном в покое в Делютине, Карл не только не принимал ничего активного, а иногда по несколько дней не оставлял постели. Он ничего не делал и ни с кем ни слова не говорил. Иногда он целыми сутками спал, иногда страдал продолжительными бессонницами. Никто не осмеливался с ним заговаривать. А другой раз Карл начинал шутить и беседовать. Потом опять без всякого повода ложился в постель и погружался в молчание. Естественно и невольно возникал вопрос о ненормальности его умственных способностей.
Между тем положение Швеции было более чем ужасно. Королевство без короля, полуистребленное войною, опустошенное и уничтоженное, день за днем теряющее в своих пределах, разоренное четырьмя соседями, страдало бесконечно. Оно имело короля, но король почивал в турецкой постели…
Осенью 1714 года к Карлу явился из Швеции граф Ливен. Он сообщил королю-затворнику об ужасном положении Швеции. Король встрепенулся. Встал с постели, зашагал по комнате и решил отправиться в Швецию. Шведы направились через императорские земли и Померанию и скоро были в Швеции.
Вступив в фактическое управление Швецией, Карл послал своим противникам такие гордые и задорные протесты, как бы он только вчера выехал из Швеции.
Началась война вновь, или, точнее, ожесточилась текущая.
Заканчивая свои дела в Европе в предначертанных им пределах, Петр все внимательнее и внимательнее стал относиться к Азии. Он приказал более обстоятельно укреплять русские границы, посылал военный отряд в Хиву, предпринимал усмирительные экскурсии к ногайцам и очень одобрил расширение золотых приисков в пределах Сибири.
В это же время Петр оказал помощь черногорцам, послав в Черногорию некоторое количество денег и припасов.
У цесаревича наследника родился сын; но в то же время скончалась его супруга. Царь очень радовался тому, что Бог дал ему рекрута, и печалился о преждевременной смерти невестки, которую он очень любил и уважал.
Особенное внимание Петра в это время было обращено на искоренение лихоимства, взяточничества, мошенничества и других злоупотреблений. Царь устроил по сему поводу особую комиссию, которая не пощадила никого и ничего. Попали в дело Меньшиков, Брюс, Апраксин, Долгорукий и др. Царь был страшно раздражен, и только прежние заслуги и нужда в людях спасли виновных от жестокой кары. Но виновные обязаны были вернуть в казну все похищенное и присвоенное. Желая устранить повод к лихоимству, царь увеличил жалованье всем чиновникам, ввиду чего положено строжайшее наказание тем, кто преступит границы и после сего…
Строго присматриваясь к жизни, характеру и деятельности раскольников, царь увидел в них много такого, против чего нужно было выступать не с карательными и строгими мерами, а с мерами человеколюбия, доброты, просвещения и разума. Почему он приказал действовать против них духом кротости и поощрять обращение заблудшихся убеждениями.
Зато строгие меры были приняты против помещиков, не желавших знакомиться с просвещением и уклонявшихся от государственной службы. У таких лиц повелено было отнимать поместья и отдавать их тем, кто донесет о сем. Кроме того, неграмотным помещикам запрещено было жениться.
В 1714 году 24 ноября, в честь императрицы, царь учредил особый орден во имя мученицы Екатерины. Как гроссмейстер ордена, императрица награждала им за подвиги и особые заслуги особ женского пола. В указе по сему поводу царь выражал царице благодарность за заслуги перед отечеством, оказанные ею на Пруте.
Не оставлял царь без внимания и мелких событий государства. Так, царь запрещал строение неуклюжих судов по старому образцу и дал для этого новые образцы. Издано было повеление об усилении посевов и производства льна и пеньки. Запрещены были поминки – вытье по покойникам. Не позволено было подбивать простолюдинам сапоги острыми гвоздями, дабы не портить полов. Писанную бумагу, лоскутья бумажные, поношенное белье велено было собирать и отправлять на бумажные фабрики. И много, много других мелочей шло через голову Петра Великого.
