П. И. Ковалевский
Петр Великий и его гений
Глава IV
Оставшись без опеки управительницы Софии, царь Петр не окунулся немедленно во все государственные дела. Все управление он оставил в руках царской думы, сам же продолжал завершать свое образование.
Он остался жить в Преображенском селе, среди своих потешных, окруженный преданными людьми, каковы были А. Б. Голицын, Шеин, Шереметев, Лефорт, Гордон, Зотов, Ромодановский, Долгорукий, Головин, Нарышкин, Апраксин и др.
Уже с детства Петр отличался способностью удачно подбирать себе друзей и пособников. Он их набирал, не различая рода и знатности, а ценя только ум, охоту учиться и способность работать. Так, он поднял и приблизил к себе простого мальчика, впоследствии великого вельможу, Александра Меньшикова; таков же выбор был Шафирова, Демидова и очень, очень многих других.
Царь сам работал неустанно, того же требовал и от своих сподручных. Благодаря постоянному общению с иностранцами Петр знал, как во многом отстала Россия от других европейских государств, как много она невежественнее и некультурнее других государств. А для того, чтобы быть равным, нужно обладать равными знаниями, равными средствами, равными правами. Для этого же прежде всего нужно было учиться и учиться. И царь учился сам, того же требовал и от своих приближенных. Царь захотел поднять Россию до уровня европейских государств. Это значит: он захотел научить свой народ тем знаниям, которыми обладали просвещенные народы, снабдить теми техническими усовершенствованиями, коими обладали просвещенные народы, вооружить всеми теми приемами и орудиями свой народ, кои делают сильными, богатыми и мощными просвещенные народы. Для этого ему нужно было прежде всего разбудить от сна Илью Муромца, встряхнуть его, заставить учиться и научиться и побудить пользоваться этими преимуществами. А для всего этого все вводимое нужно было самому на себе изведать. Петр далеко не был западник. Он любил на западе его знания, его технические совершенства, его высокую культуру. Но он еще более любил свою Россию. И любя ее, он хотел дать ей все те преимущества, которые имелись на западе. Не убить он собирался Россию, а просветить, укрепить и поднять на недосягаемую высоту. Совсем он не хотел отдать Россию на съедение немцев, голландцев и проч., а он призывал и немцев, и голландцев, и других иностранцев в Россию, чтобы получить и знания, переварить их, правильно усвоить и успешно пользоваться против тех же иностранцев во славу России. Разве мало у Петра было шведов, которые помогали ему против шведов же. Но для того, чтобы эти знания вводились разумно, ему самому нужно было иметь их. Ему самому нужно было знать, знать все, даже до мелочей, дабы уметь правильно контролировать исполнителей своей воли. И Петр учился. Учился он неустанно и требовал, чтобы учились и другие.
Но Петр умел и любил и погулять. Его гульбища были бурные, шумные и иногда даже необузданные, но ведь и натура его была шире обычной человеческой натуры. Это была мощь необъятная, как в достоинствах, так и в слабостях.
Выбирая друзей, он умел отличать в них добрые и худые черты и насколько поощрял добрые, настолько без стеснения колачивал за худые. Всех своих друзей он любил равно и не было у него таких, которые пользовались особенным предпочтением и имели на него влияние. Он слушал всех и выслушивал все, но брал то, что ему было полезно. Он всегда жил своим умом, за всем следил одинаково, все видел, все наблюдал и ничто никого не могло спасти от ответа за ошибку, небрежность и дерзость.
Недобро смотрели старые и невежественные люди на все эти нововведения и страсть к новому у Петра. Многие и многие за глаза хулили его и распускали самые нелепые слухи о нем, и только очень немногие решились сказать ему правду в глаза.
Царь правду выслушивал и тут же давал искреннюю отповедь. Так иногда царица-мать решилась поведать сыну, что его порицают за воинские игры и не царские занятия грубыми работами.
– Думаю, что никто не говорил бы мне ничего, если бы я предавался соколиной или псовой охоте, и за что же осуждают меня? За воинские упражнения, когда они все везде составляют занятия государей, когда ими укрепляется царство и славится народ. Гораздо более разрушают здоровье роскошь и нега, нежели труд и работа…
Пытался и патриарх уговорить царя поберечь свое здоровье от работы.
– Нет, у меня и без того много еще времени пропадает без работы, а труд, я чувствую, только укрепляет меня… Война дело царя и сановников его, а вы осуждаете меня, что я хочу быть воином и к войне приучаю других…
А Петр ясно видел, что вся сила государства зиждется на хорошо устроенной армии; почему все силы свои он теперь употребил на преобразование армии.
Личное наблюдение над беспорядочностью строя стрельцов, личный опыт с потешными, все слышанное от иностранцев об иноземных армиях, критический взгляд на крымские походы – все это приводило Петра к мысли о необходимости преобразования армии, причем он обращал внимание как на изменение строя армии, так и на улучшение вооружения. В видах последнего, царь Петр заботился об улучшении оружия, правильности приготовления пороха и селитры и т. п. С последнею целью он заводил оружейные и селитренные заводы и положил начало Демидовским железным приискам. Во всех делах царь старался смотреть в корень дела: хорошее оружие можно было иметь только на хороших заводах, – таковые строились; хорошие заводы могли приготовлять надлежащее оружие только из хорошего железа, – такое искали дома, нашли и начали им пользоваться. Заграница служила примером, а выделка производилась дома и из домашнего материала. Поистине для того времени гениальное воззрение.
Совершенно случайное обстоятельство навело царя на новый род занятий и новое увлечение.
Изучая историю России, Петр не мог не усмотреть, что были времена, когда Россия имела моря Балтийское и Черное. А теперь эти моря отняты соседями. Таким образом, Россия имела для выхода только сухопутную границу. Захочет сосед пропустить – пропустит, не захочет – нет. Между тем, имея море, Россия имела свободный вход и выход и для людей, и для товаров, и для морских промыслов. Соседи недаром отняли у России море и заперли ее в тесном кругу. При таком стеснении, естественно, Россия была невежественна и слаба. Юный гений сознавал всю принужденность России и раскидывал своим умом, как бы этому помочь: как бы достать море, достать свободный вход и выход, внушить струю просвещения, а вместе с этим силу, мощь и богатство…
Однажды, осматривая в с. Измайлове кладовые, Петр увидел какую-то невиданную лодку. Оказалось, что это такая лодка, которая на парусах ходит и по ветру и против ветра. Что за диво! Исправить лодку. Достать матроса, который бы умел править ею. Сделали и то и другое. Пустился плавать в ботике Петр на Яузе. Тесно стало. Перешел на Просяной пруд. И тут тесно. Дошел до Переяславского озера, а потом и до Белого моря.
Мало стало ботика царю. Приказал он строить яхты и корабли; а для сего заложил корабельную верфь. Устроили корабли. Снарядили их пушками и загремели русские пушки эти на русских водах… Доселе – дело и невиданное и неслыханное. Но так как царь до всего сам хотел дойти, то ему мало было иметь корабли. Ему нужно было уметь строить их самому. И стал царь с топором в руках на корабельной верфи и построил такой корабль, который был бы за честь и заправскому мастеру.
Это обзаведение корабля и изучение кораблестроения не было делом царского каприза и царской забавы. Это было дело вполне осмысленное и имеющее определенную задачу. Когда однажды Гордон заявил царю, что коли нет морей, то и самые корабли излишни, то Петр отвечал.
– Только были бы корабли, а моря я найду…
Устраивая флотилию, Петр любил производить на ней забавы: грандиозные фейерверки, пушечную стрельбу, примерные сражения и т. д., причем во всем принимал личное и деятельное участие.
– Что значит издержать лишь безделицу, когда фейерверками я приучаю народ мой к военному огню!
Забава забавой, а дело делом. Все это делалось само собою. Что обычному уму представляется трудным и требующим достаточного времени для соображения, то для гения было ничто и делалось само собою.
Разумеется, для успеха дела пришлось выписать мастеров из Голландии. Мастера прибыли и дело закипело.
Особенное раздолье наступило для Петра, когда он добрался до Белого моря. Под влиянием постоянных сношений жителей Архангельска с иностранными купцами и матросами, приходящими на торговых судах, самый быт Архангельска был несколько иной, чем остальных городов. Все это интересовало Петра и давало пищу его пытливому уму. Царь все осматривал от мала до велика. Особенно его интересовали голландские корабли, хотя он не брезгал осмотром и простых лодок. В приготовленной к царскому приезду яхте царь неоднократно пускался в море, осматривал там корабли, знакомился со шкиперами и предпринимал поездки по морю в сопровождении иностранных кораблей. В это же время царь утвердил рисунок русского флага: полосы красная, синяя и белая. Первый раз взвился доселе невиданный флаг.
Будучи в Архангельске, царь Петр очень полюбил архиепископа Афонасия и часто беседовал с ним. Любил и архипастырь юного царя. Царь приказал снарядить товарами русские корабли и отправить их в Голландию с поручением привести ему оттуда военный корабль.
Ознакомившись с условиями иностранной жизни, царь захотел вводить ее у себя. Еще семнадцати лет он женился на Евдокии Феодоровне Лопухиной. Теперь, возвратившись из Архангельска, царь открыл у себя увеселительные вечера, в которых принимали участие жены и дочери иностранных гостей. Царица Евдокия первая пренебрегла древний обычай сокрытия жен и принимала участие в увеселительных вечерах мужа.
Как деловой человек, царь Петр не любил излишнего титулования и славословия. Вот его ответ боярину Апраксину, титуловавшему в своем письме царя многоэтажными титулами: «Письмо твое получил, только усомнился о том, ко мне ли письмо, потому что писано с зельми чинами. Ты знаешь, что я чинов не люблю… Пиши о деле и просто». Величие видно само по себе. Дела есть лучший диплом человека.
На следующий год после смерти матери, царицы Наталии, Петр вновь пустился в Архангельск. Отсюда царь с архиепископом, по обещанию, данному по случаю бывшей у него болезни, решил ехать в Соловецкий монастырь. Служили молебен. Петр пел вместе с певчими. Выехали в море. Здесь наступила страшная буря. Гибель была видима. Все плакали и молились. Один Петр не растерялся. Между матросами царь увидел одного старика, который заявил ему, что спасение заключается в прибытии в гавань Ун-ские Рога, хотя вход в нее не безопасен. Матрос брался ввести яхту в гавань. Царь отдал ему руль, но затем стал сам вмешиваться.
– Пойди прочь, – закричал ему матрос, – я знаю, что делать! Если ты отдал мне руль, так не мешайся в мое дело.
Царь отошел и держал себя покойно.
Прибыли в гавань и были спасены. Матрос бросился в ноги царю и просил прощения за дерзость.
– Нет, ты был прав, а я виноват, вмешиваясь не в свое дело, – отвечал царь. Поцеловал старика и подарил ему на память свое морское дорожное платье. В память спасения от крушения, на том самом месте, где мореплаватели вышли на берег, Петр водрузил крест, который хранится и до сих пор.
В Архангельске царь ждал прибытия заказанного им военного корабля. От нечего делать он начал проходить морскую службу под командою голландского шкипера Виллемсена. Последний думал, что царь шутит, и потому на его вопрос ответил:
– Если хочешь учиться, начинай с цвиббера (каютный мальчик).
– А что он должен делать?
– А вот, марш, набей мне трубку и принеси водки.
Царь моментально исполнил.
– Теперь марш на мачту.
Царь исполнил и это. Так прошел Петр лично всю морскую службу.
Виллемсен был совершенно прав, говоря: надобно учиться служить другим, пока не научишься сам повелевать…
Наконец, ожидаемый военный корабль пришел. Его встретила вся эскадра кораблей, бывших в Архангельске, под предводительством английского шкипера Иоласона, при котором состоял царь Петр. Все торжество завершилось пиршеством, которое задал царь всем присутствовавшим. После этого царь возвратился в Москву для производства маневров, наполовину серьезных, наполовину шуточных.
Забавлялась царская душа. Забавлялась причудливо. Строил корабли без морей. Устраивал потешные сражения. Но какие великие идеи таились в этих забавах и какие могущественные последствия дали эти забавы. Самые шутки носили в себе залог гениального будущего.
Глава V
Радовалась душа царская при плавании в Белом море. Тут и корабли. Тут и кораблестроение. Но чем все это отличалось от корабликов, пускаемых детками в ванной? Размерами? Но ведь то детки, а то царь… Пользою! малою… Царь ясно видел, что от этого моря много не возьмешь. По крайней мере, не того жаждала душа Петра. Большую часть времени года это море было заперто льдами. Вести торговлю отсюда было невозможно. Да ее и не хотели допустить иностранцы. Раз русские купцы снарядили корабль товаром и пустили за границу; но заграничные купцы устроили стачку, товаров не взяли и корабль вернулся ни с чем… Нужно было придумать что-нибудь другое. Нужно было поискать другого моря. Балтийского? Но тут пришлось бы сцепиться и с Швецией, и с Пруссией, и с Польшей… Сцепиться можно, да что из этого выйдет. Петр ясно видел, что его войско далеко еще от идеала… Пришлось обратить внимание на южные моря – Азовское и Черное. Но тут Турция. А Турция в ту пору была очень сильна.
Пять лет прошло с тех пор, как Петр стал самодержавным государем, после ухода Софии в монастырь, а делами государственными он занимался очень мало. Когда-никогда появлялся в царской думе для решения по важнейшим делам, да на торжественные выходы при приеме иноземных послов. Все остальное время он отдавал военным да морским забавам. Не государственное это было дело…
Впрочем, у разных людей бывают различные точки зрения. С точки зрения Петра, это было именно настоящее государственное дело. Создавая регулярное войско, образуя флот, устраивая все необходимое для созидания и поддержания того и другого, Петр думал, что создаст государственную силу и мощь. Он думал, что созданная им армия и флот были настолько велики, что можно было уже и потягаться с кем-нибудь.
Царю нужен был выход из замкнутого кольца России. Такой выход давало либо Балтийское, либо Черное море. Балтийское трогать было не безопасно. Оставалось рискнуть на Черное море, т. е. на войну с Турцией. Однако открыть выход в Черное море было нелегко, ибо Днепр находился частью в руках вольных орлов – запорожцев, которые зачастую были не безопаснее самого злого врага, так как боялись только Бога, а слушались только самих себя, частью в руках крымских татар и Турции… Было удобнее попытаться войти сначала в Азовское море, а затем уже в Черное. Дон от верховий и до устья был во владении России. По берегам его леса было вдоволь. Поэтому царь приказал у Воронежа строить суда, дабы на них выйти к Азовскому морю. Только у самого моря стояла турецкая крепость Азов, которую именно и надлежало взять.
Обдумывая эту думу, Петр получил от императора германского серьезную просьбу – воевать с турками. Турки слишком наступали на запад и разоряли прилежащие страны. Петра не нужно было долго просить об этом. Быстро создал он план войны и быстро стал приводить его в исполнение. Поход был объявлен на крымских татар. Армий было, однако, две: одна шла на Днепр, а другая на Дон. Для последней уже заранее готовили в Воронеже суда. Первая армия была под предводительством Шереметева, во второй армии был сам царь, Гордон, Лефорт, потешные полки, донские казаки и много других войск. Царь ясно сознавал, что овладеть Азовом и Азовским морем без флота нельзя. А тем не менее сделал ту самую ошибку, которую многажды и после него мы, русские, проделывали до последних дней: слишком понадеялся на себя и пренебрежительно отнесся к турецким силам.
Крымские татары были озадачены. Сразу две армии. На Днепре и на Дону… Они остановились в Перекопе. Шереметев быстро сделал свое дело. Быстро он овладел турецкими крепостями на Днепре, разрушил их и благополучно вернулся в Малороссию.
Далеко не был так удачен поход Петра. Да это и весьма естественно. Азов была сильная крепость на море. Не имея морских сил под руками, Азовом овладеть было нельзя. А Петр не дожидался окончания заказанных им воронежских судов. Обложив Азов с суши, Петр хотел овладеть им приступом. Но сделать это было очень трудно. Прежде всего, турки имели с моря постоянный подвоз войска, военных припасов и провианта и Петр не мог им в этом воспрепятствовать. Второе. Самая артиллерия Петра была далеко не в надлежащем виде, а минеры с младенческими познаниями. Производимые ими подкопы и мины больше перебили русских, чем турок. Как всегда водилось и водится у русских, интендантская часть оказалась никуда не годною. Не было пищевого довольствия, не было теплой одежды, не было обуви, не было перевозочной силы. Подрядчики фуража оказались мошенниками. А татары делали свое дело. Разбиваемые русскими в стычках, они старались досаждать русским частичными нападениями на обоз и опустошением окрестностей. И достигали этого с большим успехом… А тут наступили холода, дожди, слякоть, стужа… Напрасно Петр старался день и ночь собственным примером воодушевить войско и покончить с роем шмелей. Ничего не мог сделать. Только и взял две каланчи, а Азов остался за неприятелем. Стыдно было Петру с первого своего похода возвращаться с неудачею, а делать было нечего. Укрепив взятые каланчи, оставив там достаточный гарнизон, соединив его с землею донских казаков постоянным сношением, Петр должен был вернуться в Москву, при сознании неудачи дела.
Неудачи учат великих людей и служат почвою для великих удач. Петр это всегда доказывал на деле. Возвращаясь с похода, Петр отправился в Воронеж, дабы там сделать все к успешнейшему созданию флота к будущей весне. Согнаны были туда десятки тысяч рабочих, из Архангельска насильно выслали сюда всех имевшихся там шкиперов, «ибо зимою им там предстояло безделье».
Вместе с этим из Архангельска же приглашены были на службу все имевшиеся там иностранные матросы и офицеры. Расходы по кораблестроению разложены были частью на государство, частью на богатых частных людей. Постановлено было строить патриарху, духовным властям и монастырям с 8000 дворов по одному кораблю, боярам и служилым людям с 10 000 дворов по кораблю же, городам изготовить 12 кораблей. Сам царь взялся руководить делами, ближайшим же наблюдением занимался Тимерманн.
Сознавая недостаток в минерах, инженерах, саперах и артиллеристах, царь обратился с просьбою к императору в Голландию выслать ему надежных инженеров. Обещания были получены и опытные люди ехали к Петру.
Зимою 1696 года умер царь Иоанн. Это событие очень огорчило Петра, но не отвлекло его от дела. Уже в феврале месяце царь с топором в руках работает самолично заложенный им на корабельной верфи корабль. В мае уже были готовы два больших 44-пушечных корабля, 2 галеаса, 23 галеры, 4 брандера. Все это в мае же поплыло к Азову. Теперь царь был вполне убежден в успехе. Азов был в его руках, а был Азов – было и Азовское море в руках. Отсюда недалеко было перекинуть водяной путь и до Москвы, соединив Дон с Окою, а другой путь и на Волгу, соединив последнюю каналом также с Доном. Этими путями направятся к Черному морю войска, военные припасы, флот, а потом, с Божьей помощью, и товары… Надежды царя на этот раз вполне оправдались. К 15 мая у Азова уже были Гордон и Лефорт с войсками.
Царь послал донских казаков в лодках узнать о турецком флоте. Оказалось, что турки принимали свои меры. У Азова стоял целый турецкий флот. Казаки, однако, от озорства не удержались. Напали на два корабля, прорубили им бока и потопили.
Очень Петр был рад первому успеху и, не выждав обложения Азова с суши, полетел сразиться на воде. К сожалению, за мелководьем, в море можно было выйти только на лодках. Запрятавши лодки между островами, Петр высматривал, что делает турецкий флот. Оказалось, что он грузил снаряды и войско на тумбасы для перевозки их в Азов. С гиком вылетела сотня русских лодок, напала на тумбасы, девятью из них овладела, а остальные удрали в Азов. Турецкий флот, состоявший из 13 кораблей и 26 галер, так испугался, что пустился в бегство, причем две галеры попали на мель у берега. Царь догнал галеры в море, первый бросился на палубу в бой и галеры достались царю. Другие лодки, поощряемые примером царя, овладели другими судами. Разбитый турецкий флот бежал.
Страшно доволен был Петр первою морскою победою. Ведь русский флот – это было его родное любимое детище. И вот эта забава, эта потеха юного царя дала плод, имевший мировые последствия. Первая морская победа дала Петру: двенадцать сожженных и потопленных галер, 10 больших соек, 9 тумбасов, взяты в плен янычарский ага, 300 турок, не считая убитых и утонувших, 70 пушек, 500 пик, 300 бомб, 4000 гранат и 80 бочонков пороха. Всю эту добычу Петр отдал заслужившим ее донским казакам.
К этому времени из Воронежа подошли остальные изготовленные большие суда.
Принялись за осаду Азова. Хотя опытные инженеры из-за границы были обещаны и были уже в дороге, но в нужный момент их не было. Всем распоряжался Петр. Он устанавливал войска, устраивал батареи, распоряжался обложением Азова с моря, следил за правильной доставкой материалов, указывал направление траншей, досматривал за их ведением, словом, все исходило из его головы.
Вскоре прибыли и заграничные инженеры. Это, действительно, оказались люди дельные и знающие и принесли Петру существенную пользу. Несмотря на прошлогоднюю победу над Петром, за зиму укрепление Азова, несметные скопища татарской орды, пришедшей Азову на помощь, – Азов был взят, и 6 августа, в день Преображения Господня, 1696 г. торжественно праздновалась первая значительная победа Петра.
Царь писал в Москву: «Ныне возглашу вам – радуйтесь – и паки реку радуйтесь! Бог благословил двухлетние труды и кровь нашу – Азов покорился!..»
Азов объявлен был русским городом. Рядом с этим заложена была новая русская крепость в Таганроге. В этом же походе Петр положил основу морскому регламенту, который до тех пор для России не существовал.
На обратном пути в Воронеж Петра благословил святитель Митрофаний, которого Петр очень любил и пользовался взаимною любовью. В Москве торжествам конца не было.
Черта, общая всем великим людям: не увлекаться успехами, поучаться всем, что в нем достойного, и исправляться в недостатках. Это положение всецело применимо к Петру Великому. Несомненно радуясь великой победе и молодого войска, и нарождавшегося флота, Петр видел, что все это лишь детское строение и для окончательного устройства требовалось весьма и весьма многое. Все, что было до Петра, – было достойным детищем тогдашней России. Все, что начал созидать Петр, – было чуждо России. Она была детищем Петра, Петр и Россия были два очень разные элементы. Петр это слишком явно видел. Видел он также и то, что все его творения останутся беспочвенными и бесплодными, если они будут только его творениями и не станут творениями самого народа. А для того нужно было поднять умственный и нравственный уровень народа, пересоздать его и приблизить к уровню Петра.
Приходилось браться за пересоздание всего государства, за преобразование и обновлейие всего государственного дела. Подвиг гигантский. И Петр его совершил.
Часть преобразований пришлось произвести по собственному усмотрению, остальное нужно было заимствовать у иностранцев.
Вполне понимая, что сила государства заключается в его армии, Петр всеми силами старался усилить армию и флот. С этой целью Петр заводил все новые и новые полки и определил в Воронеже устраивать сильный флот из 35 кораблей – в 24–60 пушек, 4 брандеров, 8 бомбардирских лодок, так что число пушек и мортир превосходило 2500, а число людей определялось более 57 000. Весь этот флот строился за счет патриарха, богатейших помещиков, купцов и 10 кораблей на счет Петра. Флот устраивали под наблюдением Апраксина. Князю Голицыну царь поручил вести канал, долженствовавший соединить Волгу и Дон. Заложены были и укрепляли крепости Таганрог и Азов на Азовском море и Кази-Кирмень на Днепре. В это же время велись торговые переговоры с Китаем, Персией и послано посольство в Индию… Бог знает какие мысли были в голове у царя… Предпринимая все эти полезнейшие и важнейшие дела, царь решил допустить в государстве неслыханную вещь – свободное курение табака. Еще недавно это проклятое зелье считалось чем-то ужасно преступным и непозволительным. Царь Алексей и управительница София обращались с табачниками, как с государственными преступниками: их секли кнутом, резали нос и уши и производили другие истязания. Петр лично курил и разрешил свободную торговлю и потребление курительного и нюхательного табака…
