Павел Барчук
Колхоз. Назад в СССР. Книга 3
А вот уже зоотехник, в свою очередь, разыскал по звукам мата Матвея Егорыча, который сидел в пруду и оттуда обызывал жрущего груши Лютика разными непотребными словами.
И вот теперь мы изображали из себя святую, оскорбленную невинность. Лучше всего, естественно выходило у Матвея Егорыча.
– Говорю же тебе, странный ты человек, спал я. Спал, как младенец. И вдруг снится мне сон. Главное, яркий такой, будто на самом деле оно происходит. Поле, рожь колосится…а издалека зовёт меня голос. Матвей… Матвеюшка… Вот так. Понял? Я и проснулся. Вышел на улицу. Чувствую, надо идти. Ну и пошел дальше. Шел, шел, а навстречу бык. Тот самый, наш, колхозный. Представляешь?
– Та-а-а-а-к… Ладно. – Участковый откинулся назад.
Перед ним, на столе, имелась печатная машинка, на которой он планировал запечатлеть наш рассказ. Два часа уже были убиты на беседу со свидетелями, допросом это не назову, а чистый лист был испорчен только одним словом «смеркалось…»
Хочу заметить, первые пять листов, уже скомканные, валялись в мусорном ведре. Причем пятый, был порван на мелкие части с особым остервенением. Когда Ефим Петрович его рвал, он смотрел прямо на деда Мотю. Было ощущение, что в этот момент участковый представлял, будто в его руках сам Матвей Егорыч. Мне кажется, он был готов даже отчитаться перед руководством за героя войны, которого в деревне больше нет. Ясное дело, хоть деревенский, но Ефим Петрович – мент. И он вполне понимал, над ним форменным образом глумятся, рассказывая всякую хрень.
Просто по началу участковый начинал печатать сразу, вслед за рассказом деда. На втором или третьем предложении понимал, подобную чушь он просто не имеет права записывать, хватал ни в чем не повинную бумагу, мял ее и швырял в сторону ведра.
– Значит, ты – спал. Хорошо. Щербаков Андрей Викторович, ты что имеешь сказать?
– Ефим Петрович, да что ж мы все по кругу ходим. Я ведь уже говорил. Спал, никого не трогал…
– Погоди. Дай угадаю. – Перебил братца участковый, – И тут снится тебе поле и рожь! А издалека зовёт голос?
– Нет. – Переросток покачал головой. – Что ж Вы меня сбиваете с мысли. Рожь снилась вон деду Моте. А я проснулся, потому что стало мне нечем дышать. Я ж и вышел во двор. Понимаете, прям воздуха не хватало.
– Понимаю, – Согласился участковый. – А Георгий Аристархович Милославский каким боком там оказался? Кинулся догонять и делать искусственное дыхание? Вы вдвоем, если верить показаниям Виктора Щербакова, спали на сеновале.
Естественно, дядька в кабинете участкового уже отметился. Нас с Андрюхой он наградил таким выразительным взглядом, что сильно захотелось поинтересоваться у Ефима Петровича, может, всё-таки есть обезьянник? Я совсем непротив пятнадцати суток за нарушение общественного порядка.
– Вот всегда говорил, Ефим, свое ты место занимаешь. Только глянул, сразу дело раскрыл. – Вмешался дед Мотя.
– Да как же раскрыл? Вот у меня заявление имеется. Поданое гражданкой Епифанцевой Марией Васильевной. Она утверждает, что проснулась около трёх часов ночи от шума, который доносился с огорода. Когда гражданка Епифанцева вышла в сад, она увидела, как … сейчас… цитирую, – Участковый взял один из листов, лежащих стопкой рядом. «Оказавшись в своем родном огороде, я заметила, как Матвей, чтоб ему, сволочи, пусто было, топчется по картохе и орет: „Сдохни, тварь!“»
Ефим Петрович отложил бумажку в сторону и уставился на деда Мотю.
– Это я не ей орал. И не топтал, а просто пробегал в сторону пруда. Слушай, товарищ старший лейтенант, ну что ты вот прицепился? Бык нашелся? Нашелся. Все. Закрывай дело и отчитывался об отличной работе. Скорее всего, кто-то хреново за скотиной смотрит. Не углядели за Лютиком. А тот по округе шлялся, в лесу мог застрять, когда выбрался, пошел домой. Пора нам. Делов куча. Меня Зинка сожрёт, что я все утро тут ошиваюсь.
– А часы? – Ефим Петрович перевел вопросительный взгляд на меня. – Часы, как там оказались?
Я молча пожал плечами. Типа, знать не знаю.
– Да хрен с ними, с часами. – Снова вмешался дед Мотя. – Вон, тренировка была, Жорик их с руки снял. Скорее всего, забыл, а кто-то подобрал. Ефим, мало ли, как они туда попали. Главное, что бык на месте, живой, здоровый. К нам вопросов больше нет?
Матвей Егорыч поднялся со стула. Меня поразила та перемена, которая с ним произошла. Это был все тот же дед, но какой-то другой. Ему будто надоело кривляться, изображая из себя дурачка.
– Ладно… – Участковый провел ладонью по лицу. – Только потому, что это касается тебя, Матвей Егорыч… Идите. Но! Если в селе опять что-то произойдет и в этом будет замешана ваша троица … Не обижайся. Понял?
– Да понял, понял. Не тупее остальных. Пошли, парни.
Дед Мотя кивнул, прощаясь, участковому и потопал в сторону выхода. Мы с Андрюхой, притихшие и немного ошарашенные тем, как закончился разговор, шустро двинулись вслед за Егорычем.
Когда вышли на улицу, он тут же взял меня за плечо, развернув лицом к себе.
– А теперь расскажи мне, Жорик, почему ты ночью Федьку вспомнил? Брехать не вздумай.
– Да блин… Ну, в общем, была ситуация, в тот день, когда мы в школьном саду первый раз тренировались. Я слышал, как Федор с друзьями говорил, будто ночью устроит мне какую-то задницу. И после этой задницы я точно из Зеленух пропаду.
– Федор, говоришь… – Дед Мотя задумчиво посмотрел вдаль. – Ну, вот и хорошо, что ты участковому это не рассказал. Скорее всего, так и есть, но если Ефим узнает, подобная дурь может Федьке жизнь сломать. Ну, ничего… Мы Федора по-своему проучим. Сначала узнаем, прав ты или нет. А потом проучим. И вспоминай. Как хочешь, вспоминай, где часы снимал. Ладно, пошел я.
Матвей Егорыч снова стал тем самым смешным дедом с хитрыми глазами и запахом самогона. Реально. Прям в секунду изменился. Он махнул нам рукой и потопал в сторону дома.
– Андрюх… Это чё щас было? – Я смотрел вслед деду Моте, офигевая от скорости метаморфоз, которые с ним происходили.
– Ты про Егорыча? Да ниче. Он очень уважаемый человек. Как думаешь, пехотой пройти до Берлина и остаться живым? Говорят, дед Мотя в атаку шел, как в деревенскую драку после литра самогона. Весело, «на дурака», в самую гущу. Ты не смотри, что он себя ведёт, как суматошный. Дед Мотя это… Это – дед Мотя. Идём, Жорик. Пожрать бы. Да тебе с девками надо встретиться. Тренировка же у вас. Договаривались в десять.
Глава 5: Про треугольники, квадраты и цену репутации
Честно говоря, по наивности, думал, получится поспать. По крайней мере, сильно на это надеялся. Ночка, так-то, выдалась очень бодрая. Куда там. Дядька, походу, снова вспомнил, что по заветам Макаренко дурь, как и пьянка, хорошо лечится трудотерапией, поэтому оставил нам кучу всяких домашних дел.
Во-первых, надо было до конца переносить в угол двора шпалы. Те самые, которые они таскали с Андрюхой в день моего появления. Это задание мы оставили на обед, рассчитывая, что займёмся физическим трудом, когда закончится тренировка. Во-вторых, почистить у скотины. Тоже решили, ближе к вечеру. Не горит. Думаю, свиньи как-то переживут несколько часов в нечищенном хлеву. При воспоминании о грязном, во всех смыслах, деле, сразу захотелось бежать к пруду. Хотя, мы ещё и не начинали этот занимательный процесс.
В-третьих, само собой, покормить курей. Это уже стало лично моей обязанностью. Есть ощущение, Виктор в данном вопросе пошел на принцип. Пока я и пернатые не преодолеем существующие между нами разногласия, быть мне куриным Запашным до победного конца. Главное, чтоб по итогу я выдрессировал несушек, а не они меня.
Ещё одно задание – полить огород. Такое чувство, что мы не в средней полосе находимся, а в пустыне. Честное слово. Но Андрюха сказал, если я хочу получить нормальный урожай, хотя с моей стороны, общем-то, такого желания не демонстрировалось, то надо «лить воду, а не выгребываться». Это была дословная цитата.
Последний пункт списка дел – наносить травы кролям.
Наконец, я увидел тех самых кроликов. Оказывается, прежде реально не обращал внимания. Их клетки находились там же, где и курятник. Просто мои взаимоотношения с куриным хозяйством всегда были сложные, волнительные, поэтому я не замечал в эти моменты ничего вокруг. Да и сидели они вполне спокойно. Кролики, имею, в виду.
Куры, наоборот, спокойно при нашей встрече сидеть не хотели. Они заметно нервничали и без конца кудахтали. Есть ощущение, количество яиц при моем появлении в курятнике, увеличивалось в разы моментально.
Первым делом, мы с братцем полили грядки. Чтоб процесс шел быстрее, потому как время поджимало, я делал это с помощью шланга, через который качалась вода из пруда, Андрюха таскал воду из бочек, стоявших в саду. Запомнил теперь на всю жизнь, поливать нужно либо утром, либо вечером. Благодаря Ольге Ивановне, запомнил. Она очень наглядно смогла донести мне эту мысль при первой встрече. Соседки, кстати, что-то не было видно. Даже удивительно. Второй день не появляется. Надо зайти, проведать. Мало ли.
Потом мы с Переростком насыпали жратвы в куриные кормушки. Петуху, который кружился рядом, братец, на всякий случай показал кулак. Тоже теперь на всю жизнь память братцу. А вывод простой. Нечего трясти своим хозяйством в хозяйстве другого мужика. Особенно, если это особо доминантный петух.
И уже потом, от души, напихали в кроличье жилище сухой травы. Кстати, эти существа оказались ужасно милыми. В одной клетке сидели три крольчихи, а в двух соседних – ушастые пацаны. Я хотел поинтересоваться у Андрюхи, почему такая несправедливость, но Переросток отвлекся на курей, которые попытались воспользоваться нашей занятостью и проскользнуть в сад. Так понимаю, дальнейшим местом назначения стал бы огород. Это не домашняя птица, это смертоносные командос. Так и норовят натворить какой-нибудь херни. Никогда не думал, что самыми проблемными в хозяйстве могут оказаться куры. Правда, я и не подозревал, что гуси, к примеру, – опасные типы́, которые держат в страхе весь район. А если вообще честно, то прежде я в принципе, ни про гусей, ни про кур не думал. Они мне на хрен были не нужны. Только если в виде готового обеда.
Пока братец воевал с курями, громким кудахтаньем возмущающимися против притеснения их свободы и прав, я, вытащив одного из кроликов, взял его на руки. Он был удивительно милым. Плюшевый заяц, только настоящий.
– Какой ты хорошенький, пацан… – Почесал его, как кота, за ухом.
– Жорик, отчипись от кроля. Давай шустрее, а то девки нас порвут, если опоздаем. У них там энтузиазма через край. Девать некуда. Тебя итак в прошлый раз не было. Испереживались все.
Я, не глядя, открыл одну из клеток, посадил кролика обратно, и пошел вслед за братцем собираться на предстоящую встречу.
Через полчаса мы уже топали к школьному саду. Место встречи оставалось прежним. Пока что оно подходило лучше всего. Хоть какая-то секретность в подготовке этого фееричного номера.
Девки обрадовались мне, как родному. Серьезно. Походу, предыдущая репетиция, которой руководил братец, произвела на них слишком сильное впечатление. А вот Андрюхино «симметричное» лицо чирлидерш веселило. Они постоянно косились с улыбкой в его сторону и хихикали. Переросток делал вид, будто ему на все эти смешки плевать и вообще он серьезный, взрослый мужик.
Естественно, были попытки выпытать страшную информацию, что же на самом деле происходило ночью. В том числе, как мы оказались рядом с Лютиком. Либо, в обратном порядке. Как Лютик оказался рядом с нами. Мы с Андрюхой по очереди отшучивались и делали загадочные лица. Потому как, естественно, сказать правду не могли. А то нам за эту правду так прилетит, что мало не покажется. Причем от всех. От дядьки, от председателя, от участкового. Но страшнее всего – от Зинаиды Стефановны. За то, что сбили Матвея Егорыча с пути истинного. Он на нем и не стоял, конечно. Но виноваты будем сто процентов мы.
Но в общем и целом тренировка прошла неплохо. Девки уже не изображали Пизанскую башню, не валились скопом, а мою ругань выносили с удивительной стойкостью. Я так понимаю, тренировку с Переростком можно в будущем использовать, как метод воспитания. Вон, все после нее, как шелковые.
Наташка тоже явилась. Но на меня не смотрела. Даже если я что-то говорил, она пялилась на Андрюху. В итог братец начал нервничать, думая, будто ситуация выходит из – под контроля. При первой же возможности он подошёл ко мне ближе и тихим шепотом принялся уверять, у него к Наташке ничего нет, а почему она с него глаз не сводит, он понятия не имеет. Причем, переживания Андрюхи были очень искренними. Он реально испугал, что я могу расценить все происходящее, как посягательство на свою территорию.
– Жорик, сегодня пятница, в клубе кино и танцы. Пойдем? Погуляем.
Как только закончили с тренировкой, Ленка сразу нарисовалась рядом. Очевидно, отступать от намеченной цели, то есть от меня, она не собирается. Остальные девки притихли, слушая наш разговор. Всем, наверное, было очень интересно, приведет ли эта история к романтичному финалу.
Я посмотрел на Наташку. Она единственная делала вид, что ей все равно. Уставивилась куда-то в сторону ближайших яблонь, словно никогда их не видела. Ну, ок. Меня опять зацепило ее поведение. Это какой-то замкнутый круг, отвечаю. То она меня провоцирует, то я ее. То она меня динамит, то я ее…
– Пойду. Чего не пойти? Танцы же. – Небрежно ответил Рыжей, наблюдая одновременно за Наташкой. Интересно, как она отреагирует.
Ленка расцвела улыбкой, а потом вдруг выдала.
– Ну, хорошо. Я тебя тогда жду. Приходи в семь. Встретимся возле калитки.
А потом развернулась и поскакала к подругам, которые поблизости изображали разную степень деловой активности. Хотя, на самом деле, подслушивали наш разговор.
– Андрюх, я не понял. Куда приходить? – Я оглянулся на Переростка, который тусовался неподалеку.
Братец с сочувствием похлопал меня по плечу.
– Это ты, Жорик, не понял, потому что городской. У вас, наверное, иначе. А у нас, ты только что дал понять, что непротив с Ленкой дружить. Вообще, обычно, парни девчат зовут. Но тут, видишь, она сама проявила симпатию. Отчаяная. Если бы отказал, выглядела бы Ленка некрасиво. Можно сказать, опозорилась бы.
Я чуть не окликнул Рыжую, чтоб изменить свой ответ. Девка она, может, и неплохая, но мне ее сейчас вообще некуда деть. У Лиды уже два дня не был. С огромным удовольствием сегодня снова наведался бы. Куда мне Ленка? Солить я их буду, что ли? Ещё Наташка…
Девчонка, словно чувствовала, что в данный момент думаю о ней. Промаршировала мимо нас с Андрюхой в сторону выхода из сада. Вид у нее был, как у руководителей партии на параде. Строгий, серьезный. Прям кремень, а не Наташка. Но щеки горели огнем. По сути, только что на ее глазах я согласился типа встречаться с другой. Вот так, наверное, это выглядит со стороны.
Тут же вспомнились слова Андрюхи. Если откажу Ленке, типа, опозорю. Епте мать… Как все сложно то у них. Обидеть Рыжую тоже не хочется.
Со всеми этими сердечными перипетиями, чуть не забыл про костюмы.
– Эй, подожди! – Бросился догонять Наташку.
Она топала вперёд, хотя от остальных девок всё-таки отстала. Те уже вышли из сада и разбежались в разные стороны. Ленка, впереди всех. Прямо с обеда, наверное, начнет готовиться к походу в клуб.
Девчонка мой окрик проигнорировала. Пришлось ускориться, догнать и схватить ее за плечо.
– Зову же. Глухая, что ли?
– Меня? – Наташка подняла одну бровь. – Своего имени не слышала, да. Кого зовут «эй», не в курсе.
– Что ж ты такая… – Прям зла не хватает, если честно. Невыносимая особа. Реально.
– Какая? – Она задрала подбородок, глядя на меня своими глазищами.
– Замечательная! – Ну не говорить же ей в лицо, что таких стерв поискать надо. А то ещё подеремся на почве абсолютного непонимания. В моей жизни прежде такого не бывало, но и никто не бесил столь сильно, как периодически бесит Наташка. Эта ухитряется довести до белого каления.
– Слушай, разговор по делу. Надо костюмы для девчонок сшить. Но я ткань подходящую не увидел в Универмаге. Там с выбором проблема конкретная. Думаю, может, поможешь. Всё-таки, Николаич твой отец. Ты, так сказать, лицо заинтересованное.
Председателя упомянул не случайно. Пусть сразу Наташка настроится на серьезный лад. Иначе из нашего разговора опять ничего не выйдет. А так хоть, может, чувство ответственности перевесит эмоции. Собственно говоря, моя задумка оказалась верной. Девчонка поджала недовольно губы, но момент все же оценила правильно.
– Что за костюмы? Как они будут выглядеть?
– Блин… На пальцах не объяснишь. Нарисовать могу. Чтоб ты модель представляла. Тогда и обсудим, как можно выкрутиться с их пошивом. Хочешь, пойдем к нам. Хочешь, к тебе. Займёмся этим вопросом.
Взгляд у Наташки потеплел. Походу, она даже была согласна на совместное времяпровождения. В принципе, когда наорал на нее в машине, был неправ, это факт. Но у меня имелась конкретная цель, добиться, чтоб Наташка не поперлась следом в сельсовет Воробьевки. Ну, да. Переборщил. Потом ещё в поле ее высадил. Короче, оба молодцы.
– Ну… я не знаю. Можно, наверное…
И вот тут нам очень даже к месту было бы помириться. Совместное дело, общие интересы. Но Зеленухи ведут со мной свой личный счёт. Вот такое уже ощущение складывается. Серьезно. Будто у нас соревнование. Только выберусь из очередной жопной ситуации, а мне сверху опять – на-ка!
– Жорик…
Женский голос раздался прямо за моей спиной. И звучал он совсем близко. Лидочка. Как не вовремя-то…
Я медленно развернулся к бухгалтерше. Она, видимо, шла или на работу, или с работы, потому что выглядела на десять баллов. Лёгкое платье было стянуто тонким ремешком на талии, туфли на платформе делали ее симпатичные ноги, которые и без того смотрелись превосходно в силу их стройности и загорелости, ещё симпатичнее. Лёгкий макияж, волосы уложены красивой волной. Лидочка – просто королева стиля на фоне девок. По крайней мере из общего ряда деревенских женщин, она точно выбивается. Может, потому что не местная.
– Секунду. Стой. Никуда не уходи, я сейчас. – Это сказал Наташке и направился к бухгалтерше.
Вот только «отправился» слишком громко сказано. Лида стояла, блин, в двух шагах. Сейчас весь наш разговор станет достоянием общественности в Наташкином лице. Да ешкин же ты кот… Только все начало со скрипом налаживаться с девчонкой… Даже сегодняшнее свидание, которое было обещано по незнанию Ленке, немного потеряло свою актуальность. А теперь…
– Ты два дня не появляешься. – С улыбкой сказала Лидочка, едва оказался совсем близко.
А я реально был близко. Подошёл почти впритык. Лишь бы Наташка не поняла ни слова из этой беседы.
Правда, надо отдать должное, бухгалтерша тоже говорила тихо. Но тут хоть шепотом, а Наташка все равно услышит, потому как не глухая. Расстояние между нами хрен да ни хрена.
– Да дела были. Кое-какие. – Спиной чувствовал горящий Наташкин взгляд.
В принципе, ничего сверхординарного в нашем с Лидочкой разговоре нет. Мало ли, о чем речь. Может, я воспользовался ее бухгалтерскими услугами. И главное, вот ведь тоже интересная дама. Сильно не палится, вроде, но с другой стороны, если что, из нас двоих – она, вообще-то, замужем. Все? Больше вопросы репутации ее не волнуют?
– Да уж наслышаны… – Лида снова улыбнулась. – Ну, если что… Сегодня приходи. Буду ждать.
Я молча кивнул. Какие, блин, страсть и влечение у женщины. Приятно, конечно. Но могла бы как-то иначе проявлять их, а не посреди деревни.
Бухгалтерша подмигнула мне и пошла в сторону сельсовета.
– Да это мы… – Я обернулся обратно к девчонке, набрав воздуха в грудь и планируя выдать ей версию, которая была бы правдоподобной.
Ага! Щас! Так она и дождалась. Чесала по улице, аж пыль столбом. Ушла уже метров на пятьдесят вперёд. Только что не бегом. Ясно. Значит, точно сделала свои выводы.
Я плюнул на землю, выматерился и махнул рукой Андрюхе, который тактично отирался среди яблонь школьного сада. Пока говорил то с Наташкой, то с Лидочкой, Братец тянул шею в нашу сторону, напоминая жирафа. Ему, похоже, было до задницы интересно, что тут у меня происходит. Но подходить не торопился.
– А чего это Лидка от тебя хотела? – Сразу же подскочил Переросток, получив «добро».
– Да так. Спрашивала кое-что. По работе, можно сказать. – Я снова посмотрел в дальний конец улицы, куда умчалась Наташка. Ее уже не было видно.
– Тебя? – Братец, не скрывая иронии, хохотнул над моими словами. – О чем?! Она же – бухгалтер.
Из уст братца это слово звучало с выражением глубочайшего уважения к профессии. Могу представить. Наверное, для деревенских все варианты экономистов, а бухгалтера тоже из их числа, на мой взгляд, – это что-то очень важное и умное.
– А я, вообще-то, учусь в Академии на дипломата. Прикинь? Заведение высшего уровня, на минуточку. Экономическая теория изучается нами в том числе. Как сопутствующая дисциплина. Ладно. Забей. Все равно опять хрень вышла.
На душе было немного муторно. Даже погано. Не знаю, почему. Тяжесть висела, хоть убейся.
– Эх, Жорик, липнут на тебя бабы, как мухи на мед. – Братец хлопнул меня по плечу.
– Главное, чтоб не как на дерьмо… Идём, нам ещё шпалы ваши носить. И в хлеву чистить. А потом клуб этот. Слушай, если я теперь Ленке откажу, это плохо?
– Ну… честно говоря, для тебя – нет. А вот ей… Разговоры точно будут. Знаешь, репутация у девок – дело очень хрупкое. Сломать в раз можно.
Я снова плюнул в сердцах на землю. Задолбали, блин, со своими странными правилами. Никакого покоя. Живут по каким-то своим, деревенским законам. Ну, пригласила она меня, что с того?
И это я ещё не знал, не догадывался даже, как интересно, а главное – неожиданно, повернется вечер.
