Отто Диас
Безликая королева

Глава 8

Пленение

Позолоченный диск перекатился за полдень, когда Хаара улеглась под раскидистыми ветвями вяза, оставив Нора пастись неподалеку. После долгого, почти беспрерывного пути, она провалилась в крепкий сон без сновидений. Тело почти скрывала трава. Хаара не думала, что дневной сон в таком месте может обернуться неприятностями, ведь вокруг ни души, к тому же она решила, что любая опасность нипочем, когда при ней меч. Грабители с большей вероятностью обитают на больших дорогах, чем в такой глуши, где нечем поживиться. Сюда не забредут торговцы, а с нее и взять нечего. Хаара прикончила остатки провизии и истратила последнюю монету в деревне, где остановилась днем ранее. Теперь же у нее остались только конь и меч. Как действовать дальше, принцесса еще не решила. Архорд остался далеко позади, вокруг стелилась неизвестная местность, и, вспоминая карту, некогда расстеленную в зале совещаний дворца, девушка гадала, в какую сторону движется.

– Эй, смотрите… – Хаару не разбудили ни тихие мужские голоса, ни чувство самосохранения. Всадник остановился и спешился, чуть скрипнув сапогами.

– Ну девка… Ты что, их мало видел?

– Одна девка-то. Глянь, может, мертвая?

Всадник тихо спустился по пологому склону, придерживаясь рукой за кустарники. Следом спешились еще двое: пухляк, похожий на бочку, и лысый детина, бригантина на котором сидела впритык.

– Живая, – шепнул мужчина, склонившийся над Хаарой, увидев, как мерно вздымается ее грудь.

– Хороша?

– Хороша… Хоть и дура. Возьмем себе?

– Может, в замок? – предложил другой. – Командир в последнее время хуже волка голодного. Опять вернемся с пустыми руками – башку оторвет.

С полминуты висела пауза.

– Ладно… Ничто же не мешает нам ею попользоваться, а потом отдать ему.

– Идиот? Она расскажет, и что, по-твоему, он сделает?

Мужчины спустились, уже не пытаясь скрыть свое присутствие, пока их товарищ осторожно ухватился за эфес меча, прикрепленного к поясу Хаары. Он вынул его прежде, чем девушка открыла глаза и успела сделать рывок. Стоило Хааре пошевелиться, как грубый сапог болезненно придавил грудь. Девушка стиснула зубы, невольно издав жалобный стон и, чувствуя, что становится сложно дышать, попыталась сбросить ногу нападавшего. В следующее мгновение она заметила, что высокая фигура с гаденькой, редкой бородкой держит в руках ее меч. Страх и злость нахлынули одновременно. «Надо же попасть в такую дурацкую ситуацию… Позволить себя обезоружить!» Настоящий позор для воина, тем более для наследницы престола, каковой девушке теперь хотелось себя считать. Она уже собиралась потянуться за клинком, что прятала за пазухой, как вдруг возникли еще двое мужчин. Кривые, заросшие грубой щетиной лица, склонились над ней, рассматривая, словно вещь на продажу.

– Пошли к Шааху, ублюдки! – выкрикнула Хаара, ударив рукой по сапогу, но не сдвинув его с места. Незнакомцы хохотнули и наградили ее парой-тройкой пинков так, что девушка сжалась от боли. Бородатый убрал ногу. Хаара беспомощно перекатилась на бок. Грубые руки прижали ее к земле и начали ощупывать. Содрали плащ, тут же обнаружили и припрятанный кинжал и забрали его. Девушка услышала, как кто-то одобрительно присвистнул.

– Вооружилась неплохо, только вот умеешь ли ты этим пользоваться?

– Так встаньте с меня, и проверим.

Хааре захотелось двинуть в самодовольное лицо, но такой возможности не представлялось, пока щека вдавливалась в прохладную почву. С девушки стянули и вытряхнули обувь, обшарили карманы, не упуская шанса ухватить за ягодицы и груди. Она попыталась вырваться, но ничего не смогла противопоставить силе трех взрослых мужчин. Ее охватил стыд. Так мерзко с ней еще не обходились! Хаара даже в мыслях не допускала, что какой-нибудь мужчина станет лапать ее или увидит голой, а что теперь? Она даже не может ответить! Хаара закричала, надеясь, что поблизости окажется неравнодушный воин. Неравнодушный? Смешно. Да, возможно, он захочет разделить добычу. Слишком быстро принцесса пожалела о том, что отделалась от Карлайла. Быть может, он поехал следом и теперь ищет ее?

– Помогите! Кто-нибудь! На помощь!

Девушку вновь перевернули и ударили в живот. Хааре показалось, что она утратила способность двигаться и дышать. Внутреннее «я» уже начинало проклинать ее за неосторожность и молиться, чтобы все обошлось.

– Кто-нибудь, ага… Жди святого воинства. Отобьют тебя, чтобы самим трахнуть.

Мужики заржали. Хаара выругалась, когда ее подняли на ноги. Голова слегка кружилась, но обидчиков девушка видела четко.

– Жалкие уроды…

– Что ты сказала?

– Сказала, что вы жалкие уроды, а от твоей рожи хочется блевать. Напали втроем на спящую девушку и теперь гордитесь? Псам собачья смерть, Геул свидетель, вы сдохнете как собаки!

– Неужели? Если Геул свидетель, что ж не позаботится о тебе? Смотри… лишиться девственности просто, если она у тебя, конечно, есть.

– Тебе даже коза не даст. Проси помочь товарищей.

В следующую секунду кулак прилетел девушке в лицо. Хаара вовремя отвернулась, чтобы удар не сломал нос, но в глазах все равно потемнело, и она упала, больше не удерживаемая мужчинами. Не было времени прийти в себя. Пелена перед глазами лишила возможности видеть соперника, а он продолжал бить. Хаара скрючилась, закрыв руками голову. Подонок пинал в разные части тела.

– Хватит, успокойся! Хочешь в отбивную ее превратить?

– Пусть сучка прикусит свой длинный язык, а то использует его не по назначению!

Страх практически парализовал Хаару. Его глушила только боль. Покажи девушка сразу же слабость, как знать, не пришлось бы ей хуже? Она не могла защитить себя физически, но проявляла стойкость как могла. Добродетель в Ревердасе давно умерла. Искаженная мораль преобладала над общечеловеческой. Оставалось уповать на милость Геула или ждать, пока ему надоест издеваться.

Удары прекратились. Наконец-то удалось вдохнуть. Девушку снова подняли на ноги, однако стоять на них оказалось трудно. В голове немного прояснилось, она снова видела, но дышать было больно, и чувство давило скверное. Удушливый ком застрял в глотке. Из рассеченной скулы сочилась кровь, к тому же Хаара прикусила щеку, и привкус железа усугублял тошноту.

– Ну, хочешь еще что-нибудь сказать?

Здравый смысл подсказывал промолчать, но рот все равно открылся.

– Долго твоя мать уговаривала осла обрюхатить ее, чтобы ты появился на свет?

То, что происходило дальше, ужаснуло принцессу куда больше, чем побои.

Достав кинжал, мужчина отрезал полосу от ее собственного плаща, расстегнул штаны и помочился на нее. Он поднес гадкую тряпку к ее лицу, один из мужчин ухватил девушку за голову. Хаара попыталась отшатнуться, но не смогла. Нападавшие были сильней. Хотелось реветь и ползти прочь. Избивавший ее подонок насильно затолкал кляп в рот. Едкий запах мочи ударил в нос. Хаара чувствовала, что ее вот-вот вырвет, но изо всех сил сдерживалась, чтобы не захлебнуться собственной рвотой. Из глаз брызнули слезы. Бородатый усмехнулся.

– А теперь?

Хаара боялась даже замычать. Положение было настолько плачевным, что захотелось самой отдать душу Геулу. Несомненно, где-то в Аридоне ее семья злорадствует. Она пережила их всех, но ради чего? Ради подобных унижений? Она отвергала их законы и традиции рода, но что в итоге получила? Как бы в подтверждение этому в тени деревьев мелькнул едва различимый призрак Иландара.

– Тащите ее сюда! Привяжем к лошади, пойдет пешком.

– А что с ее скакуном делать? Вроде здоровый, возьмем с собой?

– Конечно, возьмем.

С заживающей раны сорвали повязку. Запястья плотно стянула жесткая веревка.

«Поверить не могу, что это случилось со мной, да еще и так скоро. Конечно, Карлайл оказался прав. Я вообще не способна выжить в одиночку. Страна, которой правили отец, брат и наши предки, должна была стать моим укрытием, а вместо этого меня избили и привязали к лошади. Вот чего я добилась. Унизительно… больно… О, Геул».

* * *

Брели весь день. Хаару измучила жажда. Томимая бессилием, девушка все время спотыкалась, чудом удерживаясь на ногах, едва переставляя их, готовясь упасть и безжизненно волочиться по пыли, если больше не сможет идти. Стопы изранились о камни и опухли. «Эти люди не остановятся», – размышляла она, с трудом набирая в легкие воздух, и продолжала плестись. Из-за кляпа трудно дышалось. Он натирал уголки губ, язык прилипал к гадкой тряпке. Дни стояли жаркие. Тело взмокло, отчего становилось еще невыносимее. Пыль забивалась в нос. Хотелось кашлять, принцесса задыхалась. Пряди засаленных волос прилипали к вискам, временами лезли в глаза, но Хаара не имела возможности убрать их. Она едва поспевала за лошадью, мысленно вновь и вновь считая до сотни, убеждая себя, что сможет пройти еще сто шагов.

Всадники, пленившие ее, изредка переговаривались, но девушка не вникала в бесполезную болтовню. Иногда до нее доносились обрывки фраз: ругательства, какие-то имена. Хаара не могла связать их по смыслу. Когда наконец случился привал, девушка опустилась на землю, надеясь, что вот-вот умрет. Лошадь, к которой были привязаны руки, сделала два шага вперед, и Хаара упала лицом на дорогу. Мелкие камни болезненно впились в щеку и лоб, но в организме не осталось жидкости, чтобы заплакать. Мужчины оставили эту плачевную сцену без внимания. Они уселись неподалеку, откупорили фляги, достали хлеб и солонину. Хаара лежала, сил подняться не осталось. Она закрыла глаза, представив, куда попадет, если вот так бесславно откинется. Прямиком к Шааху за все свои слабости?

– Эй?

Внезапно девушка почувствовала, как ее потянули за волосы. Главный ублюдок, как обозначила его Хаара, заставил ее сесть и вытащил изо рта кляп. Кожа горела. Сухой язык с трудом коснулся потрескавшихся губ.

– Хочешь пить?

Хаара кивнула. Она боялась, что не сможет заговорить. Мужчина показал ей флягу.

– Умоляй.

«Только не это», – подумала девушка. Хотелось выругаться, заплакать, но она могла лишь смотреть на усмехающуюся рожу и такую желанную, недосягаемую воду.

– Ну? Или все-таки не хочешь?

– Да-дай… вод-ды… – кое-как просипела она, но мучитель лишь издевательски нахмурился.

– Чего-чего? Я что-то не слышу.

– Д-дай…

– Это слабо похоже на мольбу, видимо, тебе и так неплохо.

Мучитель отстранился, а Хаара, испугавшись, что он так и уйдет, оставив ее без глотка, рефлекторно рванулась вперед. Мужчина захохотал.

– В чем дело? Не можешь достать?

«Если я тебя однажды достану, – думала девушка, – ты сдохнешь самой мучительной смертью».

В тени деревьев за спиной ублюдка возник признак Иландара. Хаара украдкой взглянула на него. Брат презрительно усмехался. «Чего же ты не умоляешь? – прочитала она по губам. – Может, он даже обоссыт тебя из милости?» Такого развития событий девушка опасалась.

– Пусть попьет. Дохлая она бесполезна, – заметил другой мужик, уставший наблюдать за издевательствами товарища. Ублюдок усмехнулся и в следующую секунду брызнул воды девушке в лицо. Хаара зажмурилась, но тут же принялась слизывать стекающую на губы влагу. Мучитель наблюдал, получая от зрелища явное удовольствие, затем запрокинул девушке голову и влил в рот еще воды. От резкости движения Хаара едва не захлебнулась. Выплюнуть было нельзя – другой могли не дать. Она с трудом сглотнула и зашлась кашлем.

– Поднимайся, пора в путь.

Совершенно не так Хаара представляла себе одинокую жизнь. Она знала, что может умереть из-за нехватки сил или глупости, но не что при этом придется долго страдать… Знай она наперед об унизительном пленении, ни за что бы не отошла от Карлайла. Иландар, конечно, сводил с ума, но одно дело – слышать навязчивое осуждение и другое – стать безоружной заложницей.

Принцесса пыталась угадать, куда ее ведут, и когда сознание на миг прояснилось, обратила внимание на синие плащи, где желтым изображалось солнце, пронзенное стрелой. Хааре доводилось видеть такие, давно… в другой жизни. Захватившие ее люди – дозорные с ближайшего из пограничных замков – Лакуды. Мысль об этом одновременно обрадовала и насторожила. Пограничники служат государству и тому, кто им правит. Она законная наследница, однако сейчас в это трудно поверить. Даже если когда-то они были верны роду Дефоу, сейчас также подчиняются узурпатору. И лучше Лонгрену не знать, что кто-то из детей Сарвэйха выжил. Хаара планировала столкнуться с ним, но не при таких условиях.

Когда начало темнеть, мужчины остановились на ночлег. Хаару привязали к дереву, неподалеку развели костер. Девушка радовалась, что может хотя бы сидеть. Стопы горели, голову ломило. Терзали голод и жажда.

– На вот, – один из пограничников принес девушке корку хлеба и разрешил сделать пару глотков. Хаара попыталась разглядеть на его лице враждебность, но столкнулась лишь с равнодушием. Она с трудом разжевала черствую выпечку и услышала, как протяжно заурчало в животе.

– Зачем вы это делаете?

Мужчина не ответил и вернулся к остальным. Они долго шумели: со стороны костра доносились байки и пошлые анекдоты. Хаара прислушивалась, надеясь получить полезную информацию. Любую кроху, за которую можно уцепиться, но ничего подобного не прозвучало. Через час дозорные улеглись, оставив одного из своих на посту. Хаара присмотрелась к нему. Тот самый, что принес корку хлеба.

– Хэй… Дай мне воды… пожалуйста.

Мужчина взглянул на нее, но не сдвинулся с места.

– Не велено.

– Кем? Хозяином? Тебе проще выполнять приказы, чем просьбы? – Хаара выдержала паузу, наблюдая за тем, как сработает ее провокация. – Если я умру от жажды, вам точно не будет проку.

– Не умрешь.

– Я истощена и ранена. Почем тебе знать?

Мужчина не отвечал, но Хаара не собиралась сдаваться.

– Тебя зовут Седриус, верно? Кто сейчас командует Лакудой? Сир Ридесар?

Несколько секунд длилась пауза, но Хааре показалось, что она заинтересовала мужчину.

– Откуда знаешь это имя?

– Не говори, – рядом возник призрак Иландара, омерзительно отчетливый на фоне глухой чащи.

Хаара хотела блефовать: соврать о том, что они хорошие знакомые и мужчина будет недоволен тем, как с ней обошлись. Много лет назад принцесса и правда встречала человека по имени Ридесар, сурового воина границы, которого отец представлял храбрейшим из людей. Она была слишком мала, сейчас мужчина вряд ли узнает в ней Хизер Дефоу, но девушка надеялась, что до этого не дойдет, если правильно надавить. Рассчитывала на то, что Седрик, побоявшись наказания, отпустит ее, пока другие спят, но серое, тускло светящееся лицо брата заставило помедлить.

– Если поверит, что ты и правда важна для Ридесара, убьет, чтобы не рисковать. Твой труп уже не отыщут, а вот живая ты можешь сболтнуть лишнего.

Иландар беспокоился? Необычно. Но смысл в его словах был.

– Ходят слухи, что он благородный воин. Думаю, разозлится, когда увидит, как вы со мной поступили. Развяжи меня. Я просто уйду, и сделаем вид, что ничего не было.

– Заткнись.

– Кажется, ты неубедительна, – усмехнулся Иландар. Хаара сделала вид, что больше не видит его. – Предложи ему денег. Ах, стой… у тебя же их нет. Как и власти, чтобы обещать награду. Что насчет поединка? Хороший способ добиться правосудия. Если, конечно, способна победить.

Девушка плотно сжала губы.

– Что, сестра? Не сможешь убить человека? Даже такого ублюдка?

Хаара хотела убить его, однако покалеченная и измученная, трезво оценивала свои шансы. Неподалеку хрустнула ветка, и девушка вздрогнула. Она уставилась в темноту, опасаясь появления садала или другого заплутавшего хищника. Сейчас бы точно никто не пришел к ней на помощь. Хаара подумала о Карлайле. «Где он сейчас? Печалится или радуется оттого, что я сбежала?»

Из кустов никто не появился, так что принцесса немного расслабилась. Она слушала лес еще некоторое время, но он звучал все тише. Хаару тоже клонило в сон. Она закрыла глаза.

– Я умер быстро, но бесчестно. В этом минус подлых убийств. Когда перерезают глотку, посещает смятение. Долю секунды не понимаешь, что происходит: только чувствуешь – что-то изменилось.

Меньше всего Хааре хотелось слушать Иландара. Она попыталась абстрагироваться, заставить его исчезнуть, но призрак не умолкал:

– Помнишь, что такое удушье? Когда тонешь, испытываешь нечто подобное. Паника нарастает. Ты знаешь, что умрешь, но так не хочется. Наверное, на границе и понимаешь, что никакого покоя нет. Разве что для избранных. Ты вряд ли обретешь его. Хизер… почему ты просто не умерла в тот день?

Глава 9

Купальня

Мисора проснулась во мраке и поняла, что замерзла. Она повернулась на бок, ощутив под собой жесткую кровать, поморщилась и попыталась осмотреться. Помещение, в котором она находилась, напоминало камеру. Окна отсутствовали, пахло сыростью. Удивительно, что ее до сих пор не убили. Женщина взглянула на свои бледные исхудавшие руки. На них не осталось крови, но Мисора все еще чувствовала ее запах. Она сама убила, и уже не раз. «Слишком много раз», – подумалось ей.

Осторожно привстав, лисица вслушалась в тишину. Где-то там, за стенами, в отдалении раздавались шаги и голоса. Она соскользнула с кровати и прошествовала вперед по каменному полу, пока не уперлась в стену. Ощупала холодную шершавую поверхность. Сбоку находилась железная дверь. Мисора дернула ее. Заперто.

Сдерживая дрожь, женщина опустилась на пол. Как же она жалела о своей глупости и неосмотрительности. Как она позволила себя так просто схватить? Как допустила, чтобы ее лишили свободы? Мисора обхватила себя руками, чувствуя, что теперь знобит лишь сильнее. Она никого не будет звать, быть может, это продлит ей жизнь.

Сама того не заметив, Мисора вскоре задремала и резко проснулась, услышав скрип замка. В следующее мгновение дверь распахнулась, запустив в помещение небольшую полосу света. В проеме показался высокий худой человек, который сразу же заметил лисицу, сидящую у порога. Женщина хорошо различала его черты в полумраке: осунувшееся угловатое лицо, нелепо подстриженные темные волосы, грубо выпирающий кадык. Незнакомец смотрел на нее задумчиво и высокомерно, однако женщине так могло лишь показаться, ведь, сидя на полу, она была во много раз ниже его.

– А… ты проснулась, – нарушил он тишину после нескольких мгновений загадочного молчания. – Это хорошо, давно пора. Его величество наконец сможет удовлетворить любопытство. – Мужчина приблизился, и Мисора едва не зашипела на него. Она вовремя опомнилась и подавила рефлекс. Голос незнакомца был высоким и холодным, даже резал слух. Мужчина наклонился и подал ей руку. От него странно пахло. Редкий запах, ни с чем не сравнимый, принадлежащий магам.

– Давай, поднимайся. На полу легко застудиться.

Женщина протянула ладонь и вздрогнула от прикосновения. Ледяное, как и тон незнакомца. Мужчина помог ей подняться, и Мисора сильнее напряглась. В полумраке глаза ее светились янтарным огнем. Незнакомец заметил это и некоторое время всматривался, после чего хмыкнул и полез в кожаный мешочек, висящий на поясе.

– Любопытный у тебя взгляд.

Мисора внимательно следила за его движениями. Через мгновение мужчина достал небольшую черную веревку и жестом приказал девушке вытянуть руки.

– Веларов и рабов принято держать в заключении, сама понимаешь. К тому же ты, вроде как, опасна. Конечно, веревка не удержит, если решишь убить, но из замка тебе не выбраться, так что не делай глупостей.

Мисора молча подчинилась, и мужчина начал связывать ее запястья. Он делал это аккуратно, но с завидным усердием, как будто творил искусство.

– Вот так, хорошо. Ты умеешь говорить?

– Разумеется, – впервые отозвалась женщина. Незнакомец чуть повел бровями.

– Неужели? Я уж было подумал, что немая, а, выходит, просто плохо воспитанная. Идем, может, король согласится взглянуть на тебя сейчас.

Мужчина взялся за край веревки и повел Мисору за дверь. Лисица повиновалась. Они вышли в плохо освещенный коридор и некоторое время шествовали в тишине. Как только подошли к лестнице, Мисора тихо начала напевать: «На поле брани растерзано тело. Тело воина в качестве дани». Незнакомец бросил на нее заинтересованный взгляд, но не сбавил шагу.

– Какой древний гимн. Знаешь, в какие времена его пели?

– Во времена, когда небо было черным от пепла, а земля багровой от крови, когда на материке правил Шаах.

– Да, довольно давно.

– А вы кто? – решив потешить собственное любопытство, спросила Мисора.

– Придворный лекарь. Я следил за твоим состоянием.

– И давно?

– Два дня минуло.

– Ведри?^[25] Зачем вам все это?

– Я следую приказам короля и ты тоже… Все лишь следуют его приказам.

– Разве все?

– Кто нет, тот мертв или страдает. Умным хватает здравого смысла подчиняться.

Мисора некогда пыталась представить себе дворец изнутри. Он рисовался ей просторным, роскошным, светлым. Она думала, это место сверкает золотом и драгоценными камнями, повсюду ковры и фрески, удивительные растения, фонтаны… Но в реальности все оказалось не так. Стены дворца были каменными и мрачными, потолки высокими, а окна узкими. На них висели синие с серебром шторы, а вместо картин на стенах изредка встречались рога или головы животных. Никаких ковров и фресок. Женщине показалось, что дворец отражает характер хозяина.

Периодически встречалась стража, и Мисора холодела от вида высоких широкоплечих мужчин с суровыми лицами. Они смотрели на нее словно ястребы, казалось – достаточно мелкого повода, и ее разорвут в клочья. Внезапно Мисора заметила знакомую худощавую фигуру. Она шла навстречу, облаченная в нежно-голубые шелка. «Эта девушка была с королем», – вспомнила Мисора. Лекарь вдруг притормозил и в почтении склонил голову.

– Ваше величество…

Златовласка остановилась, и Мисора встретилась с ней взглядом. В глазах юной особы читалось презрение.

«Она жена Лонгрена… совсем молодая».

– Периций… куда ты ведешь ее?

– К королю, почтеннейшая.

– Король сейчас в купальнях, он не может ее принять.

Мужчина слегка улыбнулся и снова склонил голову.

– Тогда не будете ли вы столь любезны узнать: когда и куда я должен привести девушку? Я следую приказу его величества, он хотел видеть рабыню, как только та очнется и…

– Хорошо, – оборвала его королева, – следуй за мной. Я узнаю, а ты обождешь в коридоре.

– Благодарю вас.

Мисора поймала на себе холодный взгляд. Женщина в голубых шелках быстро зашагала по коридору, и мужчина последовал за ней. Они повернули в другую сторону и очень скоро очутились в западном крыле дворца. Мисора старалась не отставать. Она все время осматривалась, но коридоров и различных ходов здесь было так много, что вскоре женщина забыла, откуда они пришли и сколько раз свернули. Они снова спустились по лестнице и прошли около тридцати шагов, прежде чем златовласка велела остановиться и ждать ее здесь. Тот, кого она ранее назвала Перицием, притормозил, и Мисора с ним едва не столкнулась. Женщина проследила за тем, как Наоми стучится, а затем скрывается за широкой дубовой дверью. Она прислушалась, но бурлящий шум мешал различать другие звуки за стеной.

* * *

Переступив порог купальни, Наоми сразу же почувствовала жар. В стенах замка она часто мерзла, но сейчас сердце напряженно стучало, гоняя по телу кровь. Она чувствовала себя неуютно с тех самых пор, как впервые оказалась в этом месте, как осознала, что вынуждена стать женой сурового и жестокого человека.

Ревердас никогда не заключал политических браков, но с тех пор как умер последний Дефоу, ситуация изменилась. Принцесса получила неожиданное предложение и не имела права отказаться. Поначалу это ввергло ее в шок. Не было сомнений, что однажды она послужит для Эндагона разменной монетой, однако Наоми рассчитывала на менее ужасающий брак. Одна лишь мысль о том, чтобы пересечь границу Ревердаса, вызывала ночные кошмары. Приказ отца не оспорить, его утешительные слова постепенно вернули надежду – с новым королем грянут перемены.

Но перемены не пришли. Наоми никогда не мечтала жить в стране, где столь часто проливают кровь, и, в отличие от своего благоверного, не получала удовольствия от неоправданно жестоких зрелищ. Она была слишком чужой в этих краях. Пыталась, но не могла принять культуру, не могла стать той, кем ее хотел видеть муж. Однако девушке хватало ума не показывать страха и отвращения в его присутствии. Пару раз испытав на себе гнев мужа, она больше всего на свете боялась вновь спровоцировать Лонгрена. Как поступил бы он, узнав, что королева дрожит от вида крови? Наверняка заставил бы ее смотреть, пока та не сошла бы с ума от ужаса.

Король отмокал в небольшом круглом бассейне. От горячей воды исходил пар, наполняя просторную комнату. Первое, что увидела Наоми, – широкие мужские плечи и спину. Лонгрен расслабленно потягивал красное вино, периодически покручивая бокал в руке. Иногда девушка воображала, что он пьет кровь своих жертв, но всячески гнала отвратительные мысли прочь. При виде этого человека все внутри нее начинало дрожать, но Наоми убеждала себя, что причина тому вовсе не страх, а сильная любовь. Она и сама до конца не верила, что может испытывать такое чувство к Лонгрену, однако пыталась его пробудить, ибо знала одно: если она не полюбит мужа, то непременно погибнет страшной смертью.

Услышав стук, Лонгрен развернулся и удивленно взглянул на свою королеву. Наоми показалось, что глаза его, налитые кровью, выражают только одно желание – уничтожать. Однако мужчина усмехнулся и сделал глоток вина.

– Решила составить мне компанию? Иди сюда, раздевайся…

Наоми похолодела от мысли, что ей нужно приблизиться к супругу. «Он причинит мне боль, он так любит ее причинять». Девушка неуверенно шагнула вперед.

– Мой король… Прошу простить за то, что потревожила, ваш слуга изволил интересоваться, когда и где вы захотите увидеть рабыню. Ту самую, что выжила. Она наконец пришла в себя.

Лонгрен рассмеялся, заставив Наоми занервничать сильнее, а затем залпом опрокинул в себя остатки алкоголя. Он указал на графин и поманил девушку пальцем. Она все поняла и поспешила наполнить его бокал.

– Бегаешь ко мне с вопросами от слуг? За кого они принимают мою королеву?

Наоми крепче сжала графин, боясь его ненароком обронить. Лонгрен испытующее на нее смотрел.

– Не смей молчать, когда я задаю вопрос.

– Мой король, я подумала, что это может быть важно для вас. Периций сказал, что вы приказывали…

– Я приказывал!

Наоми почувствовала, как сильная рука схватила ее за волосы, и уже в следующее мгновение голова девушки ушла под воду. Лицо сразу же обожгло. Наоми едва успела сделать вдох, прежде чем крепкая хватка Логрена лишила ее возможности вырваться из водного плена. Графин выпал из рук, и вино растеклось в воде, словно свежая кровь. Девушка забилась в панике. Неужели король и впрямь решил ее утопить? Однако уже через пару мгновений мужчина вытащил жену за волосы и оттолкнул в сторону. Наоми соскользнула и сильно ударилась бедром о каменный пол. Из глаз полились слезы, но девушка радовалась, что их не видно из-за стекающих по лицу струек воды. Прическа безнадежно испортилась, а страх только усилился.

Лонгрен, усмехаясь, наблюдал.

– Такого не должно повториться, Наоми. Прекращай выглядеть жалко, а то меня начинает тошнить.

– Прошу прощения, мой король… – подавляя слезы, девушка поспешила подняться на ноги, – такого больше не повторится.

Лонгрен сделал еще глоток.

– Скажи, что рабыня может войти. Лекаря отошли.

– Сюда, мой король?

– Прямо сюда, – строже повторил Лонгрен. Наоми колебалась.

– Я выгляжу неподобающе, мой король… Как могу я показаться перед слугами в таком виде?

Лонгрен отставил бокал и поманил к себе девушку. Наоми подумала, что сейчас ее снова начнут топить или ударят, однако не смогла противиться мужу и опустилась на ступеньки рядом с ним. Лонгрен осторожно распутал ее волосы и вытащил из них заколки. Вымокшие золотистые пряди свободно упали вдоль плеч.

– А теперь засмейся, Наоми, засмейся так, будто я рассказал хорошую шутку. Пусть подумают, что мы просто дурачимся, остальное их волновать не должно.

– Поняла, мой король.

Наоми засмеялась, пытаясь скрыть в дрожащем голосе фальшь, и поспешила к двери. Она не могла отделаться от жуткого чувства и больше всего боялась, что глаза или нелепые движения выдадут ее. Бедро отзывалось болью. «Ничтожество, – думала девушка, – я такое ничтожество». Громко хохоча и вкладывая в этот смех все свое отчаяние, Наоми приоткрыла дверь и выглянула в коридор.

– Девушка может войти, – весело сообщила она, тут же добавив: – А ты, Периций, свободен. Королю не нужно твое присутствие.

Мисора с опаской взглянула на мужчину. Он отпустил веревку, связывающую ее запястья, и кивнул в сторону королевы.

– Иди, тебя ожидают.

Женщине пришлось повиноваться. Она медленно дошла до купальни, как будто хотела позлить королеву, и в легком недоумении взглянула на ее мокрые волосы. Что за дешевый спектакль? И это-то маска радости? Она вошла в купальню, устремив взгляд в пол: «Я не должна смотреть на короля. Он, наверное, обнажен и сочтет это за дерзость».

Наоми прикрыла дверь и вопросительно взглянула на Лонгрена. Что теперь? Ей нужно уйти или остаться? Одновременно хотелось и того и другого. Было бы прекрасно скрыться от чужих глаз, запереться где-нибудь и дать волю слезам, но нельзя же оставить мужа наедине с этой мерзкой женщиной. Наоми помнила, как та убивала себе подобных – без чувства жалости, будто бы даже получая удовольствие. Теперь рабыня стояла перед ним, склонив голову, но не более. Плечи и спина расправлены, будто безродная что-то из себя представляла. Наоми показалось, что этого недостаточно. Минуту назад она валялась на этом полу, так почему же рабыня не падает ниц? Неужто только ей, королеве, положено унижаться? Отдавшись секундному порыву гневного отчаяния, Наоми толкнула ее.

– На колени! Перед тобой король! Как смеешь ты выказывать дерзость?

Мисора опустилась. Она проделала это спокойно, почти грациозно, чем еще сильнее разозлила девушку.

– Прошу прощения, ваше величество, за мою бестактность…

Лонгрен смерил девушку взглядом. Волосы незнакомки были засаленными, одежда грязной и порванной в нескольких местах, на исхудавших руках виднелись синяки. И тем не менее она казалась красивее стоящей позади Наоми. Что-то невысказанное, резкое и пленительное было в чертах лица. Любой распознал бы в ней чужачку. Смугловатая для севера кожа, необычный, хитрый разрез глаз.

– Подними голову, – приказал король, и девушка повиновалась. – Как твое имя?

– Мисора, ваше величество…

– Кто учил тебя убивать, Мисора?

– Никто.

– Тебе доводилось делать это раньше?

– Да, ваше величество…

– Кого ты убивала?

– Лживых людей и… – она выдержала паузу, терзаясь в сомнениях о том, стоит ли говорить правду, – детей…

Сердце Наоми дрогнуло, она едва не шарахнулась назад. Детей? Эта мерзкая женщина убивала невинных? Стоило подумать об этом – и королеве захотелось бросить ее в костер.