Екатерина тихо ушла на кухню, достала из шкафа жестянку с чаем, насыпала в чайник, поводила рукой, пошептала, заварила кипятком. Всё, что она умеет, травки, заговоры, прочая ерунда, но чтобы вот так. Она тяжело села на стул и медленно мешала ложкой травяной чай, густо заполняющий пространство кухни запахами из детства. В войну они переехали из города в деревню, где очень старая бабулечка, которой настолько давно перевалило за сто лет, что уже и не сосчитать было, мать её деда, учила маленькую Катюшу собирать травки и они вместе с бабушкой и мамой постигали азы несложного, но тяжёлого ручного труда на селе. После войны это вообще было спасение. В разрушенном городе было голодно и дедушка их всех оставил у матушки в деревне. Выросшая в купеческой семье и неизбалованная, его бабуля сама воспитывалась среди мамушек и нянюшек, что умели не только нужный подорожник на ранку приложить, но и верное слово сверху сказать, чтобы зажило.
Это только Екатерина и доказала научно: слово имеет большую силу. Так и не одна она. Все, кто пробовал, получали поразительные результаты: слово, музыка, звук может убить или исцелить.
Но она шла из страха и работала под страхом, и двигал ей, если очень глубоко шагнуть внутрь, именно страх: страшно, дико страшно, но очень хотелось снова встретиться с ними. И страшно было узнать, кто они. И страшно было, что они появятся и скажут, ты сама отказалась от своих даров, чего же ты сейчас просишь?
А малышка идёт из любопытства, из игры: кто я, что я умею, а мысли читать, а летать, а кто мы, а где бог?
Как же это происходит? Ведь её детство, в общем, такое же, как и у других детей, обычное детство, но необычная она сама. Местами сущий ребёнок, наивный, чистый, как все, с другой стороны спокойная мудрость и такой глубокий интерес ко всему, как тут всё устроено. Как будто она не отсюда. Что ж, Екатерина просила знания, искала связь и они была даны, открыты. Вот прямо так, целым куском золота в руки. Хотела, получи.
В дверь позвонили. Екатерина как будто вынырнула из метафизического существования и окунулась в серую неизбежность новой страны. Страна-то новая, а проблемы старые. Магазины пустые. Дома сплошные скандалы. И это ещё. С ума бы не сойти.
Вдруг в дверь кто-то настойчиво постучал, сбив её с мыслей.
– Кто там? – крикнула она.
– Это Тамара, соседка, – глухо раздалось с площадки. – Кур выкинули в гастрономе, побежали, Кать.
– Иду!
Глава 12. Бог и обезьяны
– Бабуля, а откуда мы все? – спросила девочка, перебирая поздние осенние цветы на столе.
– От мамы с папой, – подмигнула Екатерина.
– Нет, бабушка. Все-все, и мама с папой тоже. От бога?
Екатерина пристально посмотрела на малышку, та нюхала пышную белую астру и смешно вертела ею перед носом. Густой горьковатый запах осенних цветов напоминал её собственные школьные годы и букеты для учителей. Сейчас она была учителем. Учителем для маленькой девочки. Но таким, который толком никаких ответов не знал. Вот бы спросила, какими травами кровь остановить, какими лекарствами заставить человека говорить, что он думает. Вот тут ей равных нет. А как мир устроен? Кто его знает.
– Можно и так сказать.
– То есть, человеки не от обезьяны произошли? – немного нахмурившись, спросила девочка.
– Я очень сильно в этом сомневаюсь, – ответила бабушка. – Нет достаточных научных данных для такого заявления. Мы все из какого-то одного биологического источника. Я бы это так назвала. Хотя если брать совсем глобально, всё во Вселенной состоит из одних и тех же веществ. Просто по-разному смешанных. А вариаций этих неисчислимое множество.
– А кто это всё смешивает?
– Если хочешь, то бог.
– А как его зовут? – девочка стала складывать веточку к веточке, выбирая почему-то самые маленькие соцветия.
– Я не знаю, малышка. У каждого народа есть свои представления о том, как мир сотворён. У кого-то всемирное яйцо было, у кого-то Солнце породило народ, а у других Луна. У одних великий змей, а другие пришли с неба.
– Инопланетяне, что ли? – удивилась девочка.
– Вроде того, – согласилась Екатерина. – И каждая история не такая уж фантастична, если разобраться. Просто так давно всё это было. Я думаю, что в пересказе от бабушки внучке, из поколения в поколение что-то искажалось, что-то забывалось, что-то специально утаивалось и вышло, что вышло.
– Почему же они не записывали? Это же просто и ничего не пропало бы, – развела руками девочка.
– Не в каждом народе письменность была, считают учёные. Истории пересказывали, чтобы помнили. Так знания передавали. Это если брать в расчёт теорию про обезьян и каменный век. А я вот что думаю. Так трудно людям было, что и не до записей. Есть у меня мысли по этому поводу. Говорят, что в древности люди жили очень и очень давно, если ли не вместе с динозаврами. А те, что в каменном веке жили, в шкурах ходили и на мамонтов с палками бегали, эти уже после великих древних цивилизаций появились. Или деградировали, или вообще от радиации произошла мутация такая, породившая примитивные ветви человеческие. Вот что я думаю.
– Не может быть! – всплеснула руками девочка.
Два бутона в руках забавно стукнулись друг об друга и на стол посыпались нежно-розовые лепестки астр. Екатерина рассмеялась:
– А вот и может, но это секрет. О таком тебе в школе не расскажут, но есть мысль, что так и было. Просто люди стали воевать и друг друга поубивали почти, разрушили всё на планете. А те, кто выжил, так были заняты сохранением жизни своих детей, да и своей, что не до записи историй им было. Вот они и забыли всё, а потом уже некому стало рассказывать, что да как. Выросли на Земле новые люди, построили новые города, а о прошлой войне ничего не помнят. Вот и получается, что Змей Горыныч может оказаться ручным динозавром, ковёр-самолёт – древним «Москвичом», что в каждом доме был, а летающая ладья – какой-нибудь транспортный корабль, а может просто городской летающий автобус.
Девочка замерла с букетом в руках. Глаза её были полны восторга.
– Это же просто сказка! Вот бы здорово было, – запрыгала она на месте. – В школу на ковре-самолёте, а потом его в гардероб сдал тёте Вале, и он там в трубочку свёрнутый стоит.
Бабушка расхохоталась:
– А я бы сапоги-скороходы купила, чтобы на дачу утром бегать за свежей клубникой.
– А я бы завела ручного саблезубого тигра и научила его урчать и ездила бы на нём гулять.
– А я бы Змея Горыныча и водила его на свою работу, чтобы он там на всех смотрел страшным глазом. Хотя тогда бы в моей работе нужды и не было. Я бы тогда пошла не в доктора, а в ботаники и выращивала цветущий папоротник и сон-траву.
– А сон-трава есть? – спросила малышка.
– Есть, она у нас растёт ранней весной. Вот цветок папоротника я не видела. С научной точки зрения его нет. Это древнее растение, которое размножается спорами.
– А с не научной? – хитро прищурившись, спросила малышка.
– С не научной, мне вообще кажется, что это какое-то другое растение. Или какое-то явление, которого мы не знаем. Из разряда тех же, по которым в Иерусалиме накануне Пасхи сходит благодатный огонь, помнишь, я рассказывала? Или, например, явление, благодаря которому на Крещение вся вода меняет свойства.
Девочка села на стул, окончательно сражённая. Сколько магии и волшебства вокруг! И ни о чём таком в школе не рассказывают! Почему? История о том, как сам собой на Пасху огонь загорается в далёком каком-то городе, она помнила с раннего детства. Всякий раз она доводила её до колких мурашек, которые буквально по всему телу мчались галопом от пяток до самой макушки и, срываясь, оттуда, кажется, улетали в космос.
Невыносимо хотелось оказаться в этом месте и самой держать свечу, которую зажжёт неведомый бог прямо в твоих руках. Быть может, удастся и его самого увидеть хотя бы краешком глаза. Ну очень хотелось. Может быть, он не такой таинственный и не такой страшный, как это рассказывают в библии? А то он там всё время то осерчает на кого, то потоп устроит, то сына отдать велит, то своего, то чужого. С Иисусом вообще не понятно. Зачем?! И в то же время такие чудеса делает. Такой странный бог. Как будто сам не знает, что творит. Она вдруг покраснела и как-то вжала голову в плечи.
– Ты чего? – спросила внимательная Екатерина.
– Я подумала, – ответила шёпотом девочка, – что бог странный. Вдруг он услышит и рассердится.
Екатерина даже не знала, как реагировать. Тут взрослые такое делают порой, что будь тот бог начеку всё время, тут бы периодически кто-нибудь взрывался, грубо говоря. А поскольку в мире творится в среднем постоянный и даже не локальный караул, она иногда очень сильно сомневалась в его существовании вообще. Особенно в годы войны. И когда увидела тех самых ангелов или кто они были, наверное, немного верить стала. Вот только думала, что те ангелы и бог, который карающий и делящий на ад и рай своих детей – играют за разные силы. Определённо силы света. Но ангелы ей казались добрее почему-то.
Ей самой никак не давалась эта сложная иерархия тысяч земных богов. Правда, только что она объяснила внучке вполне доходчиво, как историй сотворения мира стало слишком много. Но это отрицала официальная история. А наука доказывала, есть некие волновые колебания, которые способны влиять на материю, доказывала, что время не линейно и с пространством не всё так просто. Поэтому Екатерина не просто верила в наличие неких мистических или высших сил, но и полностью была уверена, что во всем многообразии жизни во Вселенной они постигли лишь каплю воды в океане. И судить по ней о том, как устроено безгранично и постоянно меняющееся пространство мирового океана не просто не профессионально, но на удивление глупо. Это и ребёнку понятно.
Глава 13. И было слово
– Бабуль, а почему, когда заговоры всякие говорят, бубнят как бабки Ёжки? – спросила девочка, добавляя в ступку ложкой очередную травку.
Перед ней на столе стояли стеклянные банки, наполненные какая до краёв, какая только на донышке, разными сушёными травами. Все эти остро, пряно и горько пахнущие богатства они с бабулей собирали прошлым летом. Целый год уже она чувствовала себя ученицей волшебницы. Иногда ужасно хотелось кому-нибудь рассказать, что она уже запомнила столько всего и умеет различать сотни две разных трав и деревьев! Папа с удовольствием дарит ей на все праздники книги о природе и космосе. Это самые любимые её науки. Елена Васильевна в школе не нарадуется. Каждый урок природоведения она её поднимает, чтобы спросить какой-нибудь интересный факт по теме. Приходится листать учебники вперёд и смотреть, что там почитать надо заранее: про песца, каменный уголь или жителей тайги. Интересно, конечно, но иногда немного страшно. Вдруг забудется что-нибудь. И главное не заболтаться, не начать рассказывать, как сибирские знахари лечат сборами трав, а в Китае тигров разводят, чтобы из них лекарства делать. Там такой ужас бабуля рассказывала. Жалко тигров прямо очень. Они такие пушистые и полосатые. Она видела в Московском зоопарке. После первого класса бабушка наградила её поездкой в Москву.
Ей иногда даже не верилось, что такое необыкновенное приключение с ней произошло. Красная площадь, ВДНХ, цирк, зоопарк. В зоопарке она бы осталась жить, но там не очень хорошо пахнет. И хотелось забраться в каждую клетку и выпустить и погладить зверей. Бабушка говорит, что сама не может определиться с тем, нужны они или нет. С одной стороны зоопарки помогли сохранить и снова поселить в лесах и полях сотни животных, которых люди истребили почти. С другой, жалко зверюшек очень. Они никогда не видели свободы. Почему-то ей тоже хотелось плакать в зоопарке. Особенно, когда животные подходили ближе и было слышно, как они урчат, рычат, мяукают. В общем, малышку тоже беспокоило то, как занять свою позицию в этом вопросе.
Казалось бы, чего проще? Мир огромен, животные прекрасны невероятно. Сколько грации и красоты в каждом. Так зачем их убивать и держать в неволе? Но люди думают иначе. Ладно бы, ради еды, а то ради шубы или коллекции бивней. Вот это совсем было странно. Бивни же бесполезны. Шуба хоть тёплая. У неё искусственная, чёрненькая с поясом. Мама купила в той самой Москве, пока они с бабулей были в музее Дарвина. Бабушка говорит, что настоящая ведьма должна очень хорошо науки знать. Всё-всё про устройство мира, животных, растения и так далее. Голова кругом! Но так интересно!
И теперь она ведьма. Ужас! Бабушка теперь её так называет. Маленькая ведьма!
Она улыбнулась и открыла новую баночку.
– Сколько положить надо? – спросила Екатерина, внимательно наблюдая за тем, как девочка задумчиво перебирает баночки.
Определённо она носилась в каких-то своих фантазиях. Но ни у неё, ни у Екатерины не было того самого притягательного для женщины дара: читать мысли. Считывать поведенческие реакции, страх, боль, ужас, стыд, ложь – это не хитрое дело при определённых познаниях. И они, и их заокеанские коллеги тут продвинулись хорошо. Как ни крути, а человек всегда реагирует телом на все раздражители. Но вот как понять, что конкретно и дословно он думает.
Иногда Екатерине было жаль, что у девочки даров много, а этого нет. Сама бы она тоже от него не отказалась. И каждый раз в этот момент вставали перед ней прекрасные большеглазые инопланетяне, как называла их девочка. Что за дары они тогда ей самой принесли? Кто теперь узнает. Её жизнь прожита почти полностью. Она почему-то очень отчётливо это понимала. Наверное, всё-таки какой-то намёк на предвидение есть и в её дарах, вот только он скорее призрак желаемого. А у девочки он отчётливый.
– Две ложки. Вот эту травку с сиреневыми цветочками. Это иссоп. Для отвара от кашля просто необходим, – деловито ответила девчушка и подмигнула бабушке.
– Добавляй, – махнула рукой Екатерина, любуясь нежными и аккуратными движениями малышки, её озорным личиком. Вся эта картина так разительно отличалась от того ученичества, которое она проходила сама. Сейчас это была весёлая и глубокая игра, в которой прабабушкины знания и умения был поддержаны знаниями научными и рецепты выверены и отлажены уже самой Екатериной. Это была её отдушина. Лекарственные и ядовитые травы. Она могла сутками перебирать свои записи, сравнивать рецепты, отбирать травы, переставлять баночки и перебирать мешочки. Иногда вечерами, очень редко, она садилась вышивать на тонком льне цветочки и травки. Потом она шила из них мешочки и раскладывала в прихожей в специальном шкафу. Чего тут только не было!
Девочке казалось, что ни в одной подаренной папой книжке не было столько трав и сушёных грибов, сколько в бабушкиной коллекции. И все для чего-то нужны и каждое название и применение надо было выучить, потому что теперь она настоящая ведьма. Это пугало и веселило её одновременно. Это был тот самый секрет, который объединял. Секрет не страшный, но который никому ни за что нельзя открыть. Секретный до мурашек. Никому нельзя говорить! Никому-никому! Это игра. Это жизнь. Это опасно. Так говорила бабушка.
«Зелёные аптеки» были и в их городе, туда бабушка иногда наведывалась за какими-нибудь травками из других регионов. Иногда они очень нужны оказывались для лекарства или для красоты.
Все бабушкины знакомые знали, что она доктор. Скромный и не словоохотливый. Но толком о своей работе никому и никогда она не говорила. Работала она в каком-то институте. В школе говорили, что она психиатр. Соседки же думали, что фитотерапевт, потому что на любую хворь, синяк или слезливое настроение находился у неё специальный душистый чай. Папа говорил, что она просто волшебница. А мама, что её матушка слишком умная и задаётся.
На самом же деле о том, что у Екатерины необыкновенно боевой характер, знали разве что её муж и коллеги по работе. Дома она скорее была строга и принципиальна. Ругалась бабушка исключительно редко и только со своей Надюшей.
Иногда папа говорил, что бабушкины знания о травках надо и на Надюшу применить, чтобы она поспокойнее была. Но Екатерина не хотела. Не могла. Она придерживалась какого-то своего, одной ей известного кодекса, который не позволял исподтишка ни лечить, ни менять волю человека. Папа говорил, что это честь и достоинство благородного человека. А девочка теперь знала, что так поступают настоящие ведьмы, те, которые всё знают про устройство мира и каждую живую тварь в нём. Так говорила бабушка. Она обычно превращала это в шутки и неизменно подмигивала, когда говорила, что у них теперь свой ведьмин круг. Круг был неширокий. Всего-то они вдвоём. Но иногда, когда девочка учила с бабушкой старинные слова и рецепты, она видела краем глаза группу женщин в странных вышитых одеждах. Похожи они были на рисунки из книжки про Илью Муромца или Финиста – Ясного Сокола. В общем, очень сказочные одежды на них были. Девочка любила, когда они приходили, так ей было почему-то спокойнее и лучше всё получалось. Но кто они, она не знала, и бабушке не говорила. Она хорошо запомнила, что если передавать слова мёртвых бабушке, она будет горько плакать. А от этого очень болит в груди и тоже хочется плакать. Было жалко бабушку и себя немножко. Поэтому, когда приходили женщины в старинных вышитых одеждах, она им тайком подмигивала и старалась делать всё на пятёрку.
Закончив смешивать травки, девочка подняла голову на бабушку:
– Тереть?
– Да, бери пестик и перетирай. А потом бубнить будешь, как ты изволила выразиться. А бубнят по разным причинам. Для начала большинство ведающих старушек действительно настолько стары, что только бубнить и могут. Советская власть много сил приложила, чтобы последние остатки древних знаний объявить глупостью и мракобесием. А потом у нас фитотерапия стала официальной наукой и лечение травами вернулось, только с другого боку и снова оказали, что крапива кровь останавливает, а сосновый воздух лечит сердце и лёгкие.
– А раньше не знали?
– Конечно, знали. Люди тысячи лет живут. Уж как-то до этого знания они дошли. И знали сотни лет назад, до христианства, потому что это всё там было обыденным, даже не магическим и не тайным. Это каждый человек знал. А потом уповать только на бога стали, а медицина вот такая простая уничтожена была почти. Только от матери к дочери тайно разве что и передавали. Постепенно знания угасали. Да полностью такое не истребить. Это действительно помогает, поэтому и живёт в народе.
– Так, а теперь вторая причина, – старательно, медленно и уверенно орудуя пестиком в каменной чаше, спросила малышка.
– Вторая – это слово волшебное. И тоже наука пришла к тому, что определённые звуковые колебания по-разному действуют на человека. Помнишь, я тебе рассказывала, что бывает вода живая и мёртвая? Её в лабораториях делают. А ещё на Крещение живая вода сама как-то в природе получается?
Девочка охотно закивала головой.
– Вот есть исследования одной лаборатории, где выяснили, что бабулькины бубнилки на самом деле тоже могут живую и мёртвую воду делать, только прямо внутри человека! – Екатерина нарочито выпучила глаза, едва сдерживаясь от улыбки.
– Да ладна! – удивилась малышка и перестала тереть травки. – Этого не может быть!
– А вот и может, – Екатерина с удовольствием откинулась на стуле.
– Но как же так? Человек – это же мясо и кости! И крррровь! – алчно вскинув ручонки и оскалив зубы, зарычала девчушка.
Екатерина расхохоталась:
– Больше никаких сказок про леших и русалок, никаких троллей и прочей чуши, я пас, я так от смеха умру, ты бы видела себя!
Девчушка тоже смеялась, точно зная, что уж она-то меньше всего подходит на роль нечисти. В пионерском лагере при школе они ставили сказку какую-то самодеятельную про День Нептуна. Специально на три дня ездили в настоящий загородный лагерь на фестиваль-смотр самодеятельности. В русалки её не взяли, хотя у неё были самые длинные волосы и она дивно смотрелась в венке. Зато в хоровод девиц-красавиц её отобрали первую. Наивная юная красота: чистые серо-голубые глаза, длинные русые косички, бледная кожа и очаровательный румянец. Тонкая длинная первоклашка запомнилась приглашённым гостям и её позвали в детский театр, но она отказалась. Сказала: не хочу чужую жизнь играть, мне своей заниматься некогда.
Мама рассердилась. Папа посмеялся. Екатерина страшно гордилась тем, что малышка осталась верна своему выбору: наука или строить домики. Полезная профессия. А играть и танцевать можно и в школьной самодеятельности, тем более её это не вдохновляет. Она с большим удовольствием придумывала в лагере костюмы, и рисовала огромные деревья на кусках старых обоев. Екатерина отложила все дела и приехала в лагерь. Благо директор был старый друг по комсомольской работе. Три дня она варилась в этом невообразимом детском коллективе, где взрослых почти нет. Вожатые-студенты сами ещё большие дети.
– Так вот, вампирёныш ты мой, человек со всеми своими костями, мясом и кровью почти полностью состоит из воды. Она – основа всего, всей жизни на Земле. Только благодаря наличию именно такой воды, которая есть на нашей планете, возможна жизнь в принципе. Поэтому и говорят, что слово бога или какого-то высшего разума, то есть некое колебание волновое, могло породить такие процессы в жидкости на планете, которые стали основой жизни.
– Подожди, то есть некий старый бог сказал «живите» и вода стала живой? – развела руками девочка.
– Слушай, а твоя трактовка мне нравится даже больше, чем моя учёная. Ты молодец! Улавливаешь самую суть. Вот именно поэтому ты такая необыкновенная. Ты как будто уже всё знаешь. Иногда мне кажется, что ты просто вспоминаешь, что уже знала раньше.
Екатерина пристально посмотрела в лицо девочки. Та почему-то поджала губы и опустила глаза. На самом деле девочке тоже так казалось. Ответы на все вопросы возникали в голове как будто сами собой, особо и думать не приходилось. Что там думать, сейчас чуть-чуть и ответ придёт. Не всё, что есть в мире, давало ей свои ответы, а хотелось бы, конечно, чтобы всё. Но иногда в школе было невыносимо скучно, казалось, она слышала это всё сто раз. Даже если не читала учебник вперёд. А иногда ровным счётом ничего не знала, как вот сейчас. И теперь просто необходимо было разобраться в этой магии: говорить разные слова и получать мёртвую и живую воду.
– А какие слова нужно говорить? – спросила девочка, подняв глаза и заливаясь румянцем.
– Чтобы воду живую и мёртвую сделать? – поняла Екатерина.
Девочка кивнула.
– К счастью, никакого точного рецепта мы не нашли. Иначе этому миру давно бы пришёл конец. А если и найдём, никому не скажем. Ни ты, ни я, потому что и у стен есть уши.
Девочка удивлённо вскинула брови и осторожно посмотрела на стену в весёленький цветочек, около которой стоял кухонный стол. Она слезла со стула, немного отодвинула его от стены к краю стола и забралась обратно:
– Не пугай меня так, – строго сказала она, глядя на бабушку. – Я теперь около стенки спать не смогу.
Екатерина снова рассмеялась. Чувство юмора росло вместе с девочкой. Судя по всему, вырастет она огненной. Палец в рот не клади. Впрочем, с такими способностями это и не удивительно. Если не научится глубоко скрывать, то её необыкновенность будет читаться буквально во всём. Богато одарённая, она будет светить во всех сферах, которых коснётся. Если её такой сюда привели, то это не случайно. Зачем, ей не дано знать. А так хотелось бы.
Глава 14. Как все
Девочки сидела, положив голову на сложенные на столе худенькие ручки, и периодически горестно вздыхала. Иногда они с бабулей упирались в какой-то тупик, из которого, казалось, нет выхода совершенно никакого.
Ни одна, ни другая понятия не имели, что дальше делать. Екатерина пробовала любые способы для определения способностей внучки, а девочка иногда понятия не имела, что есть только у неё, а что у каждого человека вокруг.
– Может, хватит? – сказала она грустно.
Екатерина нежно погладила её по голове.
– Маленькая моя, ты не подумай, я просто хотела проверить.
– Ты всё припоминаешь мне ту историю, – вскинула голову девочка. – Я же просто играла в школе. Мне самой больно, обидно и грустно. Теперь каждый раз вспоминаю и думаю, зачем я это сделала? Зачем мне вообще все эти дары, если я их даже применять не могу? Меня полгода в школе колдовкой дразнили. А учительница вообще меня боялась. Так смотрела на меня, как будто я и правда опасная.
Она снова уронила голову на руки, как будто тяжесть мыслей, чувств и способностей не давала ей не то что сидеть ровно, но вообще голову поднимать.
– Насчёт учительницы ты не права, – осторожно сказала Екатерина, впервые, наверное, сознавая, какой тяжёлый крест несёт малышка. – Это я сделала так, чтобы Елена Васильевна относилась к тебе очень внимательно и не позволяла себе лишнего. Извини, если это выглядело иначе. Я сама первый раз так делала. Никогда раньше до того случая не пробовала. Проснулось во мне что-то, чего я не знала. Толком до сих пор не понимаю, как это работает. Случалось, что я такую силу в себе и раньше ощущала, но вот чтобы так… В общем, я в раздумьях. Но, подозреваю, что как раз эта сила и может помочь мне и тебе научиться и защищаться, и предмет двигать, и другие действия совершать. Только не знаю, как её обуздать, как тебе помочь её почувствовать. Но я точно знаю: могу тебя защитить, пока сама в силе буду.
Девочка медленно подняла голову, откинулась на стуле и долго пристально смотрела на бабушку. Екатерина по привычке тут же начинала сканировать сама себя, пытаясь понять, где сейчас её внучка бродит: читает её мысли, исследует её чувства, ищет страхи внутри её сознания. Почему и зачем она так пристально на неё смотрит?
Иногда она ловила себя на том, что не может не применять на малышке методов диагностики, какими воспользовалась бы Екатерина-профессор на работе. Благо дома это всё ограничивалось разговорами и небольшими практическими занятиями. Ей самой было омерзительно думать о себе, как чужом человеке для внучки. Она не должна и не имеет права быть с ней чужой, не родной, не защитницей. Все молитвы и обряды, всё, что она знала и умела было посвящено только одной теме: кто такая эта крошка и что должно случиться в её судьбе? Для чего она пришла? Иногда ей казалось, что когда она в сотый или двухсотый раз обратится к Роду или богам за ответом на один и тот же вопрос, последует неизбежное наказание. Но ничего не происходило. А ответ в среднем был один и тот же: всё будет, как будет. Но внутренний страх Екатерину не покидал: главное, не переступить черту, не обнаглеть слишком сильно.
– Всё равно от этих даров толку никакого, – настаивала девочка. – Ну знаю я какую ошибку в контрольной сделаю. Так я её всё равно сделаю, – на глаза навернулись слёзы. – Мы сто раз пробовали. Я не могу ничего изменить. Я просто вижу, что будет и всё!
Екатерину это знание тоже мучило. Она сама не могла никак понять, почему так происходить. Видение было чистым, без ошибок. Но как этим пользоваться, кроме того, что ты знаешь весь день досконально? Может быть, в этом и соль, а может быть, они что-то упускают. Девочка слишком мала, чтобы понять, а Екатерина определённо чего-то не видит, чего-то не понимает, что-то ей не даётся или, быть может, вовсе не дано понять, что это и для чего. Быть может, однажды они что-то такое поймут или увидят. Но не сейчас.
Поначалу девочка воспринимала это как забавную игру, но со временем знания стали тяготить. Никакого волшебства и магии в этом не было. Маленькая ведьма, как звала её Екатерина, всё больше понимала, что её участь – много работать над способностями и дарами, вести скрытный образ жизни и эта ещё постоянная гнетущая тайна, которую никому нельзя рассказать. Что будет дальше? А если дары будут развиваться со временем и когда наступит возраст, который фольклором, мифологией и прочим литературным творчеством называется критическим, что тогда? Сможет ли она скрываться или потом наступит что-то такое, чего будет не скрыть?
Больше всего в этой ситуации их обеих мучило отсутствие ответов.
Иногда приезжал Вячеслав Михайлович и они вместе ходили гулять в парк. Пока малышка штурмовала горки и карусели, они обсуждали её настоящее и будущее. У Славы ответов было не намного больше, тем более, что при нём девочке тоже было запрещено проявляться. На всякий случай, не потому что Екатерина не доверяла ему, а для того, чтобы девочка знала: никаких исключений даже для самых близких нет. Никто не должен знать, значит, никто. Только бабушка может разрешить кому-то открыться. Только она.
Во всех остальных случаях малышка просто обычный советский октябрёнок, отличница и призёр олимпиад. Менять будущее она не может, следовательно, остаётся только смириться и смотреть на него, принимая всё, что даруют неизвестные создатели всего сущего.
– Ты знаешь, Славочка, мне кажется, она всё реже видит будущее, как кино, – осторожно сказала Екатерина.
– Быть может, ты на неё слишком давишь? – ответил он.
Екатерина немного смутилась. Всё-таки она была слишком горячей и боевой, а девочка – чистый ангел, послушно делала всё, что она просит, всё что получилось:
– Я тоже так думаю, – потупив глаза, ответила женщина. – Я командир ещё тот. Сама себя боюсь. Но знаешь, мне кажется, она его намеренно угнетает и не даёт ему проявляться. Она считает его бесполезным.
Слава не ответил. Такое он уже встречал. Иногда им казалось, что их подопечные не хотят отвечать на заданные вопросы, потому что их работа может быть опасна для других людей. Одарённые едва ли не сплошь пацифисты. А сейчас он всерьёз задумался о том, что дар можно применять и развивать, значит, его можно и другим образом контролировать. Как-то сбить настройки или не отвечать этому голосу свыше, который тебя наполняет знаниями и делает избранным. Иногда он был уверен в том, что все эти способности, что-то вроде радиопередачи от кого-то иного. Но от кого? У них было принято считать, что это личные врождённые способности человека, которые можно развить в каждом индивиде. Как умение считывать общее информационное поле Земли или даже всей Вселенной. Но Вячеслав полагал, доступ в эту библиотеку далеко не всем открыт. Знания так и остаются сакральными в любые эпохи и при любых правителях. Правительства против, поэтому постоянно ищут, как бы вломиться с ноги в эту сокровищницу. Любую сказку возьми: главное, проникнуть внутрь золотой пещеры и натырить побольше. И золото с драгоценными камнями, и охраняющий их дракон, и джин и прочая мифология – это всего лишь иносказательное описание чего-то единого, что даёт доступ к библиотеке великих знаний, к настоящей сокровищнице. И тогда лампа Алладина – это коммуникатор с персональным роботом, а ковёр-самолёт – простейший флайер и так далее. Вячеслав был склонен думать, что знания остались от некой древней цивилизации из глубин космоса, а Екатерина – что некие древние боги и сила рода хранят знания. Некий вселенский разум, мудрый и старый бог.