Оливия Лейк
Неидеальные. Откровения о любви
Глава 4
Дима
Я добрался домой минут за пять. Гнал, как не в себе. Наплевав на правила, безопасность и рациональность. Мигалку поставил и летел, обгоняя ветер. Словно от демона бежал. Ведьма с невинным личиком и взглядом дикой волчицы. Я ударил по рулю, выпрыгивая из тачки. Понять не мог, что меня так заклинило? Баба как баба. Ну красивая, да. И? И, блядь?! Объясните мне кто-нибудь?!
Открыл дверь, порывисто сбросил китель, заметил туфли, лежавшие в коридоре. Ира вроде с подругами ужинала сегодня. Выпила, наверное. Ей хватало пары бокалов, чтобы стать «тепленькой», если больше, то можно заносить. Свет нигде не горел: я хлопнул в ладони, и тусклая серебристая подсветка побежала по потолку. На полу обнаружил один чулок и синее платье. Настроение из перевозбуждено плохого, стало опасно хреновым. Мы жили вместе чуть больше года и такие загулы случались раз или два.
Щелкнул ночник в спальне, больше не опасаясь разбудить невесту. Она спала в одном белье со свисавшим со ступни одиноким чулком. Состояние «тело», алкогольная кома. Некоторым лучше не пить. Нет, Ира не буянила и не исполняла под градусом, но чуть больше нормы – и живой труп обеспечен.
Я присел рядом, провел пальцем по кружеву трусиков, бедро сжал. Член отозвался болезненной эрекцией. Мне сейчас ох как необходима женщина. Приют, тыл, тормоз и напоминание, что мне совсем не нужно усложнять жизнь. Но что-то не то. Совсем не то.
Я ласкал, смотрел, распалял. Себя, естественно. Настроиться на эту женщину пытался. Красивую, с роскошными бедрами и пышной грудью. Голубыми глазами и светлыми мягкими волосами. Приятную, знакомую, понятную. Только я не любил ее. Я вообще женщину никогда не любил.
Наше знакомство случилось пять лет назад: Ира вернулась из Лондона. Училась там. Отцы быстро задумали провернуть каверзу с династическим браком. Скрепить партнерство, так сказать. Поначалу я не обращал внимания на намеки родителя, затем заметил, что все чаще мы с Ирой оказывались в одной ложе в опере или в театре. Посещали одни и те же светские приемы и сидели рядом на званных ужинах. У нас были общие темы, общие знакомые и даже общий бизнес. У меня в большей степени, мы с папой в равных долях владели акциями компании, у нее по отцу. Но Ира единственный ребенок, наследница, а меня Герман Львович считал сыном и мечтал породниться.
Это был выгодный союз. Да и с Ирой мы были приятны друг другу. Понимание, комфорт, секс. Она говорила, что любит. Я отвечал, что тоже. Не хотел обижать.
Вряд ли мог бы найти кого-то более подходящего мне, а в любовь я не верил. Не хотел верить и тем более испытывать.
Тяжело поднялся с кровати и направился в гостевой душ. Разделся, выкрутил кран, чтобы ледяная вода смыла вкус чужих губ и запах цветов с кожи. Чтобы голова ясной стала. Чтобы член наконец упал.
В любви я не видел ничего хорошего. С детства. Моя мать любила меня и отца, а потом очень полюбила антидепрессанты. Меня замечать перестала, как и отсутствие папы. Мне было пятнадцать, и я давно уже ничему не удивлялся: у него любовницы, у нее таблетки. Единственное, чего не знал наверняка, что началось раньше: бабы или зависимость от психотропов? Что первопричина?
До моих шестнадцати мама не дожила. Передозировка. Я ее нашел. В спальне, с пеной на губах и широко распахнутыми глазами. Откачать не успели. Вот такая история любви Александра и Елизаветы Небесных. Токсичная, злая, убогая любовь. Теперь у меня аллергия на это чувство.
Выключил воду и схватил полотенце. Резкими злыми движениями растер тело. Вспомнил родителей, и такая злоба взяла. Вроде прожил давно, отрефлексировал, в прошлом оставил, но сегодня все шло не так: на голых инстинктах, ярости, вопреки доводам здравого смысла. Волна застарелого гнева смыла едва обретенное спокойствие. На отца. На мать. На эту Алену, которая отравленным шипом, порочным зудом в меня войти пыталась. На пьяную Ирку. На всех без исключения!
С первым у меня были ровные, но сложные отношения. О матери старался не вспоминать. Невеста – там ничего нового, все по плану, кроме сегодняшнего коматоза. А эта Романова… Я очень жалел, что пришел в клуб, согласившись с Демидом разгрузиться в приватной обстановке. Ничего криминального: выпили, покурили, на девок посмотрели. Он посмотрел, а я случайно столкнулся с девчонкой: один, сука, взгляд, и меня током шибануло! Стопроцентное попадание в фантазии об идеальной женщине. Той, которую в миру и не встретишь. Мечта. А потом узнал, что с Разиным трется, с бандитом современного разлива. В клубе работает, где за дополнительную плату можно отыметь любую. Такой злостью тогда накрыло. Словно мечту, хрустальный шар, сладкий сон взяли и в цвет дерьма окрасили. Естественно, никаких планов на девушку не было, но осадок остался. И сегодня накопленное вырвалось наружу. Алой похотью мир окрасило.
Я хотел ее. Романову. Алену. И она хотела. Я почувствовал это. Можно подавить грешное желание или дать свершиться, чтобы это не стало катастрофой. Утолить интерес, голод, зуд в паху и вернуться к прежней жизни с трезвой головой.
Я надел джинсы, водолазку, набросил спортивный пиджак. Это просто секс. Это ничего не значит. И я его получу!
Глава 5
Алена
Я оказалась в тюрьме. Я. Оказалась. В. Тюрьме. Это не укладывалось в голове, даже после того, как закрыли камеру. Ошеломленно оглядела маленькая комнатка с длинной подвесной лавкой, скудно освещенную и, несмотря на конец весны, холодную. Стылостью веяло. Обхватила себя руками, пытаясь успокоиться, но крупная дрожь бесконтрольно сотрясала, и это не связано с прохладой.
Как я позволила втянуть себя во все это?! Я же ничего плохого не делала! Ни в чем не замешана! К Ярославу имела весьма опосредованное отношение. С чего этот прокурор вообще взял, что у нас что-то личное?! Что ему нужно от меня? Сдать Ярослава? Так я ничего не знала, но даже если бы знала – молчала бы. Не хочу остаться без головы. Разин не посмотрит, что я мать его племянницы. Переломит и не поморщится.
Но и здесь нельзя оставаться! У меня дочь и мама – не смогут они без меня. Мне домой нужно! Только вот ОН с меня не слезет. Это я чутьем ощутила с первого взгляда. А сегодня поняла окончательно. Очень дорого мне может обойтись его интерес.
Как так вышло, что он оказался представителем власти? Нет, не закона. Именно власти. У таких людей с законом общего, только корочка и запись в ней, но ни моралью, ни этикой, ни верховенством права даже не пахло.
Мне было страшно. Я боялась его. Когда глаза темно-синие прожигали. Когда подошел близко. Когда аурой власти подавить пытался. Запугать хотел, силой и могуществом размазать. Показать, что я ничто в его картине мира и уничтожить меня можно по щелчку пальцев.
Для него я добыча, а добычу охотник загоняет, пока вкус крови на языке не разыграется. Поэтому я должна быть равной, по крайней мере стремиться, чтобы меня воспринимали именно так. Думаю, только благодаря этому меня не разложили на столе: физически, и психологически. А поцелуй…
Машинально дотронулась до губ. Подобного никогда не испытывала, даже будучи очарованной отцом Кати. Пугающее чувство. То самый омут, в который с головой, без права выплыть и выжить. Не хочу больше так. Слишком обжигающие эмоции. Или я просто долго была одна?
Я вздохнула и села на лавку. Хорошо, что заперли в одиночной камере. Без соседей как-то спокойней. Что меня ждет здесь? Если не предъявят обвинение, то должны выпустить. Правда ведь?
Гулкие шаги заставили испуганно встрепенуться. ОН вернулся…
– Открывай, – бросил резко, и полицейский молча подчинился. – Идешь? Или здесь понравилось?
– Я? – уточнила изумленно.
– Ты видишь здесь кого-то еще? – спросил с непробиваемым лицом.
Под тяжелым взглядом замешкалась на пару секунд, но все же шагнула на свет. У меня совсем не было уверенности, что там, на воле, мне безопасней, чем здесь. Но все же свобода милее, чем заключение.
Под молчаливым конвоем прошла по темным коридорам. Никого не было, кроме дежурных.
– Моя сумочка, – заикнулась было.
– Завтра получишь.
Мы вышли через неприметную дверь куда-то во внутренний двор. Было тихо и холодно. Ночь ближе к утру еще очень зябкая, совсем не теплая. Я застыла на пороге: у меня нет денег, телефона и четкого понимания, где я. В центре – это точно. Топать пешком прилично.
Искоса увидела, что ОН обменялся с каким-то мужчиной в гражданской форме парой фраз и ко мне направился. Ладонь чуть выше ягодиц положил и надавил, подталкивая в нужном направлении. Я оказалась перед черным внедорожником. Передо мной распахнули пассажирскую дверь.
– Спасибо, но я сама.
Не хочу ехать с ним. Боюсь.
– Садись, – подтолкнул к сиденью, пришлось забраться. Кажется, эта ночь будет еще длиннее, чем предполагала десятью минутами ранее.
– Куда мы едем?
Молчание. Нет, я сориентировалась, понимала, где мы, но это не давало представления, куда направляемся. Незаметно нажала на ручку двери – заблокировано. Вряд ли я отважилась бы на прыжок, но это все же оставляло место для маневра.
– Как хоть вас зовут?! – нервно воскликнула. ОН уверенно вел машину, глядя исключительно на дорогу, но крупные руки, наклон головы, плотно сжатые губы выдавали напряжение. Только не тревожное, как мое, а решительное и злое.
– Дмитрий, – сухо бросил, после продолжительного молчания.
Никаких сальных взглядов, пошлых улыбок и скабрезных намеков, только я все равно чувствовала себя словно голая. Странное некомфортное чувство.
Мы заехали на подземную парковку одной из башен Москва-Сити. Мне ничего не оставалось, как молча выйти из машины и также молча войти в лифт. Десять, двадцать, тридцать. На тридцать пятом я решилась.
– Куда вы меня привезли?
– Ты знаешь, Алена, – ответил практически на ухо. Двери лифта распахнулись не на этаже, а прямо в квартире. Ночь шла на убыль и даже без дополнительного света в глаза сходу бросалась минималистичность апартаментов: мерцающие витражи, пушистый ковер, большая кровать. Спальня. Точнее, студия: одна огромная комната с баром и прозрачной стеной, отделявшей ванную.
Я шагнула назад, не хотела выходить из лифта, но спиной уперлась в твердую мужскую грудь. Обернулась резко, но всепоглощающая тьма на лице прокурора пугала еще больше. Я чувствовала себя загнанной в угол. Когда моя жизнь свернула не туда…
– Дмитрий, вы, наверное, что-то не так поняли, – максимально дистанцировалась от него. Отошла к самым окнам. – Меня дома ждут. У меня муж…
Его должно смутить это. Мужики не любят делить женщин. Вроде бы. Наверное. Должно так быть!
– У тебя нет мужа, Алена. Только дочь и мать. И Разин. На твоих любовников мне плевать, – и, скинув пиджак, рывком стянул водолазку. – Называй меня Дима.
Он медленно двинулся на меня. Высокий, поджарый, опасный. Прокурор собирался взять меня и не скрывал намерений. Видимо, это плата за свободу. Или что?
– Дима, – постаралась достучаться до него. В тюрьму я не хотела, но и такую плату не готова отдать, – я не могу. Я не хочу…
– Я хочу. – обрубил и выбросил руку, притягивая к себе. Жесткие темные волосы царапнули ладони, когда в широкую грудь уперлась. – Хочу тебя, Алена, – крутанул резко и рванул молнию платья. – Пиздец, как хочу, – ловко лифчик расстегнул и сжал сосок. – И ты хочешь, – прижался пахом к мои ягодицам.
– Я не шлюха, – дернулась из кольца сильных рук. Ответом был саркастичный смешок. Рука скользнула между ног, сжимая лобок. Я попыталась свести бедра, но Дима раздвинул их коленом.
– Я же говорил хочешь, – сдвинул полоску трусиков и провел по нижним губам. – Попробуй, – поднес к моему лицу блестящие от смазки пальцы.
– Нет… – выдавила и вырвалась. Недалеко. Дима легонько толкнул меня на кровать и подошел близко. Кивнул на пояс брюк.
– Расстегни.
Меня это задолбало! Я ему что, безотказная девочка?! Пусть обратно в отделение отвозит! Не буду я насасывать на свободу!
– Нет! – подняла на него полный ненависти взгляд. Ненавижу властных мудаков!
В его глазах что-то вспыхнуло: недоброе, темное, порочное. Дима кивнул и щелкнул пряжкой. Я сглотнула, когда достал возбужденный член. Медленно провел ладонью по всей длиннее и ткнул мне в губы влажной от возбуждения головкой.
– Возьми, – шепнул, зарываясь пальцами в волосы. Сволочь. Просто сволочь. Он все равно сделает, вопрос только как дорого мне это обойдется. Но и смириться просто так не могла. Обняла его за пояс, языком пробежалась по терпкой плоти. Дима шумно втянул воздух и глухо застонал. Я со всей силы ногтями впилась в поясницу. Надо было бы откусить ему хозяйство, чтобы не повадно было, но жалко. Себя, естественно. Ни его. Сидеть еще из-за козла!
– Блядь! – выругался Дима. Я с удивительной для самой себя прытью перекувыркнулась. Сбежать хотела. Пусть в одних трусах, но какие у меня варианты?! – Дикая кошка, – поймал щиколотку и потянул. Подмял под себя и руки вздернул над головой. – Никаких ногтей, Алена. Никаких следов, ясно?
– А то что? – выдохнула в лицо.
Дима каким-то странным взглядом прошелся по моему лицу, потом с обреченной злостью рот закрыл. Целовал, пока задыхаться не начала. Через трусики членом промежность таранил. В шею кусал, за груди агрессивно мял, языком соски вылизывал. Наслаждение болезненное, непрошенное, запретное волнами накатывало. Я не хотела всего этого, но ничего не могла сделать. Проклятая защитная реакция, навязываемая женщинам веками: расслабься и получи удовольствие. Ничего уже не сделать, не остановить мужчину. Просто выживи, это задача номер один. Этому правилу тысячи лет.
– М-ммм, – простонала, теряя голову. Сама не сразу заметила, что больше меня не держат. Животное. Грубое и беспринципное. И я такая же. Наверное, я действительно шлюха. Шлюха у, которой не было мужчины очень долго…
– Трахнуть тебя, Алена? – приподнялся, брюки содрал и зубами разорвал упаковку презерватива.
– Нет! – ответила резко, пытаясь абстрагироваться от сладких приливов внизу живота. Уползти, закрыться, вырваться.
– Нет? – демонстративно натянул защиту и, рванув лямку трусиков, широко развел мне ноги, обводя горячей головкой вход. – Ты вся течешь, Алена, – вошел на полную, заставляя дугой выгнуться навстречу. Входил яростно и жестко, словно наказывал за что-то. Ощущение ласковой неги сменилось болезненным нарастающим спазмом. Завтра мое тело неприятно напомнит о дикости, которую творили со мной сегодня. Но, может, мне удастся хотя бы наполовину уберечь себя?
Я приподнялась и погладила широкую грудь с короткой порослью темных волос, в плечи вцепилась и на себя потянула. Дима на мгновение остановился, сжал меня до хруста, носом шумно провел вдоль шеи.
– Вкусно пахнешь, дикарка, – и прихватил губу, жестко, до боли. Разве это я дикарка? Это он дикий зверь, не способный на нежность. Языком обвела его губы, скользнула внутрь, целуя мягко. Бедра подняла и качнула ими, сбивая башенный ритм. Если не можешь убежать от беды, попробуй хотя бы минимизировать последствия. Сейчас от меня зависело, смогу ли я завтра подняться.
Мой полукрик-полустон от томного оргазма, нахлынувшего с неожиданной сладостью, утонул в жадном поцелуе. Дима не дал опомниться, резко перевернул, подушку под живот подложил и продолжил в излюбленной мужчинами позе подчинения. Он кончил быстро и бурно. Я почти не ощутила дискомфорта, но сполна ощутила унижение, когда взглядом с ним встретилась. Сытый, довольный, презрительный. Говоривший, что ведомая только ему истина, подтвердилась.
Я вышла из душа совсем обессиленная: ноги дрожали и ужасно хотелось спать. Сейчас, наверное, около семи утра: ни часов, ни телефона у меня не было. В любом случае мне сегодня на работу, и я не знала, как продержаться восемь часов «на ногах».
Прокурор полностью одетый, свежий и с бесстрастным выражением на холеном лице делал кофе. Пахло бодряще. Но я чувствовала себя слишком разбитой, а компания до чертиков неприятная – мне никакой кофе не поможет. А вот Дима был явно в форме. Видимо, привычный к таким мероприятиям.
– Садись, – придвинул ко мне кофе. Сам устроился с маленькой чашечкой эспрессо и стаканом воды. – Тебе точно двадцать три? – прищурился подозрительно. Без косметики я выглядела иначе. Красивой была всегда, но с макияжем яркой, а без – невинной.
– Мне одеться нужно, – проигнорировала замечание и глазами нашла платье с бюстгальтером. С трусами сложнее. Они покоились с миром.
– Одевайся, – бросил позволительно, но глаз не отвел. Изучал холодным цепким взглядом. И не скажешь, что остаток ночи мучил своей похотью. Прокурор на допросе, ни больше, ни меньше.
Я не стала играть с ним в скромность: сбросила полотенце и быстро оделась. Пусть смотрит, для него это в последний раз. От кофе, как и от нахождения в непосредственной близости отказалась – села на край кровати. Домой хочу и забыть эту унизительную ночь.
– Теперь, Алена, давай заново и очень откровенно. Что знаешь про Ярослава Разина?
– Да с чего ты вообще взял, что я что-то о нем знаю?! Я работаю в его клубе. Все!
– Вы любовники. Вас видели вместе.
– Нас с вами, Дмитрий, тоже видели вместе, но мы же не любовники, – напомнила едко. Он вздернул бровь и выразительно посмотрел на смятую постель. – Я этого не хотела.
– Да ну! – саркастично воскликнул. – Прямо чести лишил тебя!
– Я тебя просила забирать меня?! – огрызнулась зло. – Внимания твоего просила?!
– Но и не сопротивлялась особо, – парировал с презрением. – Целовала сама, на хуй насаживалась. Разве, нет?
– То есть мое «нет» было бы весомее, если бы я получила по морде, порвалась бы вся внизу, отбивалась и кусалась? Плакала и орала, пока не получила бы еще раз. Да? Так? – Дима молчал. – Ты больше и сильнее. Ты все равно получил бы желаемое, а я просто хочу вернуться домой к дочери. Все!
Он опустил голову – неужели удалось пристыдить? Нет, это телефон вибрировал.
– Привет, милая, – сказал той, что звонила, а смотрел на меня. Взглядом велел молчать. Мерзавец еще и женат. – Я уже уехал. Ага, буду не поздно. Целую.
– Жена? – уточнила на всякий случай. Это можно считать козырем: не отвалит, сдам благоверной со всеми потрохами!
– Невеста, – отозвался с удивительным спокойствием. – Дочка от Разина?
– Не твоего ума дела! – поднялась и пошла к выходу.
– Я не отпускал, – схватил за руку и к себе притянул.
– Я правда ничего не знаю. Я Разину никто. Оставь меня, слышишь! Езжай к невесте, а то поругает. – Да, я завуалированно угрожала.
– Тебя забыл спросить, – за горло схватил и сжал. Не больно, но испугаться успела. – Даже не думай играть со мной. Проиграешь, девочка.
– Мне ничего не нужно: ни от тебя, ни от Ярослава. Я хочу просто уйти домой, – и приблизила к нему лицу, – и не видеть вас, Дмитрий, больше ни-ког-да!
Его ноздри хищно раздулись, а чувственные губы, наоборот, сжались в тонкую линию. Дима надавил мне на плечи, чтобы встала на колени. Я сопротивлялась. Не позволю!
– А зачем тогда возбуждаешь? – ладонь мою к вздыбленному паху прижал.
– Я расплатилась с тобой. Больше даже не…
– Значит, все-таки шлюха? – его глаза зажглись недобро.
– Я не это имела в виду…
– Телом платишь, – Дима меня не слышал. – Я запомню. Поехали.
– Куда? – нахмурилась, пытаясь оттолкнуть его.
– Домой отвезу. И жди моего звонка. Ты свидетелем по делу Разина проходишь. Не забывай об этом, дикарка.
Я фыркнула. Ну и пусть звонит на деревню к дедушке! Телефон остался в отделении полиции. Пусть там кому-нибудь властно прибором в лицо потыкает! Я старалась сохранять боевой настрой. Мне за себя придется побороться. Это уже очевидно…
Глава 6
Дима
Я откинулся на спинку сиденья, с хищным прищуром провожая стройную фигуру дикарки Алены. Долгая ночь и смешанные ощущения. Конечно, мне понравилось с ней. А кому бы не понравилось?! Красивая, молодая, горячая. Ожидания оправдались и в чем-то даже превзошли себя, но кошки все же скребли мою темную и грешную душу. Какого-то слишком уж сильного и чистосердечного раскаяния не испытывал, но признавал, что сегодня изменил женщине, на которой намеревался жениться.
Да, это просто секс и моей невесте не стоит опасаться за свое положение. Мы оба взрослые и рассудительные люди, чтобы рушить долгоиграющие, выверенные до миллиметра отношения из-за досадного обстоятельства. Но знать Ире об этом не нужно. Зачем обижать ее? Да и истерик с ревностью неохота. Такие вещи задевали, даже если не любишь, а испытываешь исключительное право на верность. Если бы я узнал об измене, то по головке не погладил бы.
А еще эта отповедь, что не хотела Алена, выбора не оставил… Ну прямо изнасиловал ее! Ага, конечно! М-да…
– Черт, уколола знатно… – проговорил в тишине салона. Неприятно думать, что опустился до принуждения. Но разве оно было? Разве Алена не отвечала на ласки? Разве не кончала подо мной? Когда в первый раз коснулся ее, там у клуба, сразу ощутил, что мое возбужденное напряжение нашло отклик в ней. Алена чувствовала то же самое: тянуло ее, вопреки всему тянуло! Дикая сучка посеяла зерна сомнений и оставила с ними! Мол, разбирайся, сжирай себя.
Я рукой провел по лицу, изгоняя колючие мысли. Да, виноват, но сделанного не воротишь, особенно если не жалеешь. А я не жалел. Да, я циничный мудак и никогда не притворялся другим. Я не ходок по натуре и точно не насильник, но если непреодолимо захотел женщину, то должен получить. А я захотел. Лучше сделать и забыть, чем дать влечению перерасти в наваждение.
Алена, Аленушка. С Разиным, значит, не спит. А с кем тогда? Не может такая женщина быть одна, это против законов природы! Неприятная злость вспыхнула где-то в самой сердцевине. Там, куда разум обычно не заглядывал. Нужно точно узнать про мужиков рядом. Пока я хочу Романову Алену Владимировну, никого меж ее ног быть не должно. Моя женщина принадлежит только мне! И плевать, что видеть больше не желает.
– На работе? – набрал Арса. Нужно обсудить вчерашний рейд и линию обвинения.
– Да. Приезжай. Разина тоже взяли, допрашиваем.
Отлично, хороший повод закрыть этот вопрос и забыть эту историю. Я и на Алену-то вышел только в связке с расследованием. Сам не знаю, чего она так засела в голове. Наверное, гребаная сублимация, как говорят ушлые мозгоправы. Не смог сходу завалить Разина и взялся за его девицу. Только девочка оказалась с секретом и с острыми зубками. Не думал, что она такая. Не мог объяснить, какая именно, но представлял себе подобную особу несколько иной. Телочкой: красивой, падкой на бабки, игривой притворщицей. А не злобной и дикой кошкой! Но так, признаться, интересней. И это хреново…
– Ну что там у нас?
Я приехал в следственный комитет. Бодрым. Не спал всю ночь, настроение на грани, но сил, как у молодого быка, готового на подвиги. Не скажу, что это мне нравилось. Отвлекало.
– Улов есть, – протянул протокол изъятия. Я быстро пробежался глазами: для начала неплохо. Хватит, чтобы предъявить обвинения и закрыть в СИЗО на время. Правда, если адвокаты его постараются… Ничего, залог обеспечим такой, что дешевле сидеть будет.
– А что за дела с девчонкой? – насмешливо поинтересовался Арс. – Мне доложили, что ты забрал ее вчера ночью. Не ожидал, – хмыкнул понятливо. – Еще не женился, а уже налево сходил.
Я перевел на него невозмутимый взгляд.
– Нужно убрать девочку из материалов следствия. Она не при делах.
– Да что ты?! – с деланным удивлением воскликнул Арс. – Это она тебя убедила?
– И пусть вернут ее вещи: сумку, телефон, прочее барахло.
– Димон, смотри, поаккуратней, – ухмылка испарилась моментально. – Чтобы проблем не было.
– Какие она может организовать мне проблемы? – поинтересовался, продолжая изучать протокол. – Обычная девушка, без связей и денег. С Разиным не спит.
Но что-то все же их связывало. И я узнаю что.
– Бабы, – констатировал Арс. – От них всегда проблемы. Ирэн твоей вряд ли понравится делиться.
– А ей не обязательно знать, – парировал спокойно. – Ее положению ничего не угрожает, остальное мои дела.
– Влюбиться тебе нужно, дружище, – неожиданно пожелал Арс. – Так, чтобы болело вот здесь, – на сердце показал. – Электроник ты наш.
– Ты мне друг или кто?
– Друг, друг, – пробурчал, и мы распрощались.
Спасибо, конечно, но с моим сердцем и так порядок: работает, как швейцарские часы, точно и надежно. Это всех устраивало. С женщинами у меня проблем никогда не было. Когда отношения строятся без лишнего эмоционального пафоса, всем проще. Это моя философия, никому не навязываю, но и меня не нужно напрягать своим мировоззрением. Каждому свое.
Вечером встретился с Ирой в ресторане на Краснопресненской. Она любила средиземноморскую кухню, а я обещал уделить ей время. В последние пару месяцев до хрена работы было, мало бывали вместе. Только в постели встречались. Мы давно знакомы и не трахаемся, как кролики, не упуская момента, но в плане секса меня все устраивало. Золотая середина.
– Пойдем вместе в душ? – предложила Ира, обнимая со спины.
Я мягко убрал руки и повернулся, щеку погладил.
– Иди, я присоединюсь. Пять минут нужно. По работе.
– Блин, Дим, ты же обещал!
– Пять минут, Ир. Пять.
Она ушла, а я достал из кармана телефон, изъятый у Алены при задержании. Ребята разблокировали его, поэтому я имел полный доступ к контактам, мессенджерам, личной информации. Я не собирался нагло вторгаться в частную жизнь, но интересующие меня моменты изучил. Все, что связано с Разиным. Звонки были, но редко, раз в месяц-два. Никакой переписки. Совместных снимков. Тем более компромата.
Я открыл галерею и еще раз прошелся по фотографиям. В основном была девочка лет трех, навскидку. Румяная, улыбчивая, хорошенькая. Похожа на мать. Где они вместе с Аленой – это особенно заметно. Видел женщину среднего возраста. Видимо, бабушка девочки. Правда, на «бабушку» она похожа меньше всего. Привлекательная. Понятно, в кого дикарка такая невероятная. Отрицать удивительную красоту Алены невозможно. И я даже не собирался начинать.
Полистал дальше, нашел несколько селфи. Конечно, она позировала: по-женски кокетливо. Глаза чистые, большие, прозрачно-серые, как слеза. Взгляда грозной волчицы не было, но в глубине таилась тяжесть какая-то.
Умеют же бабы завлекать: загадочность, томность, невинность – давят на мужские слабости. И сексуальность, конечно же. Невинная сексуальность всегда хорошо продавалась. Алена казалось именно такой. Когда молчала, естественно. Потом, пиздец. Сучья стерва.
Взгляд сам собой упал на полные губы. Мягкие, точно знал. На члене хочу, прямо сейчас хочу!
– Блядь! – рыкнул и отбросил мобильный. Поднялся и содрал с себя одежду. Меня ждут в ванной и ублажат, как только захочу.
Нетерпеливо рванул дверь и открыл стеклянную створку. Ира стояла спиной, оттопырив порозовевшие ягодицы. Я прижался сзади, массируя тяжелые груди, полные и сочные. Ей было всего тридцать, и фигурой совсем не уступала юным нимфам. Член вставал без осечек. Тем более я пришел на взводе.
– Соскучилась по тебе, – повернулась, ища мои губы. Я коротко поцеловал и, потершись головкой о живот, надавил на плечи. В рот хочу.
Ира послушно опустилась на колени и губами обхватила конец, нежно посасывая уздечку. Я прикрыл глаза и пятерней в мокрые волосы зарылся. Я не собирался думать о другой, просто хотел отдаться ощущениям, но дикая сучка являлась непрошенной. И смотрела этим своим взглядом волчицы.
– Что это? – услышал озадаченный голос. Ира провела пальцами по моим бокам. Блядь! Царапины! Конечно, это неглубокие страстные борозды, а вполне себе симпатичные лунки, но тем не менее. Привет, от Алены Романовой. Сука. Обещала сдать и сдала. Держит слово, даже без явного намерения.
– В тренажерке поцарапался, – ответил спокойно. Отмазка галимая, но другой не было. Сейчас ход за Ирой спустить на тормозах или обострить до скандала.
– Дим, ты вообще, что ли?! – вскочила. – Я дура по-твоему! Это ногти! Бабские!
– Хорошо, что не мужицкие, – криво усмехнулся.
– Да пошел ты! – толкнула в грудь и выбежала из ванной.
Я обернулся на звук оглушительно хлопнувшей двери и посмотрел на напряженный член: не везет нам с тобой, дружище. Тебе облом, мне головняк. И за это кому-то придется заплатить…
Врубил холодный душ. Ну, не опускаться же мне до рукоблудия. Потерплю. Терпение всегда вознаграждалось.
В спальню прошел голый. Скрывать царапины больше нет необходимости, да и злился я. Смысл устраивать драму? Ирка ведь здесь: не ушла, не дала мне по морде, не разорвала помолвку. Только дулась на кухне. Я не собирался признавать, что переспал с другой женщиной и унижать невесту этим ничего незначащим фактом. Было и было, ничего не изменить. Любовницу в браке заводить не буду и тем более выставлять, как непременное условие нашей с Ирой совместной жизни. Но пока мы не женаты, делать мне мозг догмами верности не стоит. Я с ними знаком и буду блюсти. Клятвы произнесу и тогда начну.
– Чей это телефон? – накинулась невеста. Ну хоть блокировку снять не смогла.
– Рабочий, – забрал из рук. – Я в кабинете. Можешь ложиться. Меня не жди.
– И это все? – крикнула мне в спину.
– Все. У меня много работы.
Последнее, что хочу от этого вечера – ссориться и препираться. Лучше делом займусь. Нам с Ирой должно быть комфортно друг с другом. Пусть подумает и решит, как быть дальше. Семейная жизнь долгая, всякое может быть. Уж я-то знаю и ни от чего не зарекаюсь. Отец у меня мудак, а от осинки не родятся апельсинки.
