Ольга Викторовна Дашкова
Обрыв
– Пойдем, зайдем в гости. Ключи есть.
Мы поднялись на четвертый этаж, три двери, одна из них, самая старая, оказалась нужной. Щелкнул выключатель, тусклый свет под низким потолком осветил тесную прихожую. Прошел дальше, включая свет. Старая мебель, старые обои, на кухне капающий кран. Затоптанный палас на полу, выцветшие обои, тусклые зеркала. Здесь делали ремонт, скорее всего, именно в год Вериного рождения или того раньше.
– Это квартира ее матери, девушка жила здесь. Но после ее убийства– какой-то маньяк изнасиловал и задушил женщину– девочку удочерил Геннадий Штольц, очень, кстати, состоятельный человек, владелец антикварных магазинов, галерей и ресторана. Но история странная, кем он приходился на самом деле Веронике Резниковой – непонятно.
Ходил по квартире, рассматривая, где жила моя девочка, как была эти три недели. Все чисто убрано, все на своих местах, много книг, но нет ни одной фотографии. На кухне почти пустой холодильник, только масло, яйца и немного сыра. В шкафах тоже пусто, чай, кофе, рис и макароны.
– Мой друг присматривал за ней. Она сегодня ходила в цветочный салон, потом зашла в кафе. Он довел ее до поворота во двор, дальше не пошел, чтобы не пугать девушку. Видимо, ее взяли прямо у подъезда.
– Морозов, ты понимаешь, я как загнанный дверь. Не знаю, что делать, в чужом городе, на другом конце страны.
– Плохая была идея сюда ехать.
– Глеб, не накаляй меня!
– Я могу накалять, это уже ничего не изменит. И мое мнение остается прежним. Не надо было сюда ехать и подставляться.
– Какого хрена ты несешь, Морозов? Ты молчал три недели, ничего не говорил, что вообще случилось. Я узнаю о том, что Беса убили, от медсестры. А сейчас ты мне говоришь, что не надо было совсем сюда ехать?
– Ты можешь орать на меня сколько угодно, но я, в первую очередь, несу ответственность за твою безопасность. Я виноват, мой прокол, что тебя приложили на парковке. Я не оправдываюсь, но никто не знал, что Бес так быстро сориентируется, даже взятый ОМОНом.
Я сжимал кулаки, молчал, давал выговориться Глебу.
– Снежану до сих пор не могут найти, убийцу Романова тоже. Веру везли спонтанно, мы понадеялись на случай, были уверены, что успеем, и никто не узнает, хорошо, двое еще остались живы. Дымовые шашки в доме – дело рук одного из охранников. Все это дерьмо смешалось вместе, не разгрести. Беса снимает снайпер, твоя девочка под подозрением. Ты понимаешь, что своим появлением ставишь под удар именно ее? Хочешь носить ей передачи на зону, когда на нее повесят заказ собственного мужа? Наверняка исполнителя уже убрали, и скоро найдут тело. Ты ведь знаешь, как у нас быстро шьют дела, если это кому-то надо. Или сам хочешь пойти под следствие? Когда следаки сложат два и два, где и с кем была Бессонова. Как тогда ты ей поможешь? Да, деньги решают многое, но если кому-то очень понадобится найти крайнюю или крайнего, то найдут.
– И что, ты предлагаешь мне лежать в теплой кроватке, пока мою женщину через день прессуют на допросах?
– Я бы предложил выждать, мы бы все равно связались с ней.
– Если бы я узнал раньше, всего бы этого не случилось.
Нервно тру шею и сильно отросшую щетину на лице, так скоро борода вырастет. Впору завыть от бессилия, но нельзя сдаваться, надо найти мою девочку.
– Ты видел, что я нашел тут еще? А ты посмотри, стратег хренов.
Достаю из кармана пальто запакованный тест на беременность, который нашел в сумочке на самом дне, не поняв сразу, что это за коробка. Машу им перед лицом Морозова.
– Это, сука, тест на беременность! Мать ее, беременность! Ты понимаешь, что моя женщина, беременная от меня, сейчас неизвестно где! Что ей может угрожать опасность! А ты мне говоришь о моей безопасности и о том, что надо было ждать! Чего еще нужно ждать?
Морозов молчал, зло смотрел мне в глаза, лишь желваки играли на скулах. Верю, он хотел как лучше, но не в данной ситуации. В чем-то он прав, но мои эмоции берут верх над здравым смыслом, да и нет его, того здравого смысла, уже давно нет.
С появлением Веры все рухнуло, все летело с обрыва в пропасть. Дела, расчет, устоявшиеся привычки, даже взгляд на отношения стал другим. С Верой все изменилось. Она изменила все.
– Я ее найду.
Морозов ушел, громко хлопнув дверью, а я остался в тишине и пустоте Вериного мира. Конечно, по паспорту она не Вера, а Вероника, но для меня только Вера. Интересно, как жила эта девочка здесь? О чем мечтала? Как проводила время? Вот бы посмотреть на ее детские фото.
Я видел только фото с ее свадьбы, на них ослепительно красивая девушка с темными волнами волос на оголенной спине и плечах смотрела в объектив немного грустно и отстраненно. Словно это и не ее свадьба, а она всего лишь гостья.
Сев на неудобное кресло, прокручивая все, что произошло, думал только о ней. Голова раскалывалась, с ног валила усталость, так и не принял таблетки, не поставил укол. Ребра еще не срослись, на голове швы, с лица не до конца спала опухоль. Вот же Вера меня увидит, испугается.
Так и уснул, как сидел, а потом этот сон и Вера с ребенком на руках. Я точно знал: это мой ребёнок, мой сын.
– Егор, проснись! Нашли машину, на которой увезли Веру.
Глава 45
Вера
Горячий сладкий чай обжигал горло, но стало легче, по телу разливалось тепло, и перестало тошнить. Съев булку, смотрю в окно на зеленый покосившийся забор и соседний участок. Я даже не знаю, в какой стороне от города это Губино, а может, это и не оно.
– Константин,– все-таки снова решаюсь задать вопрос, – может, ответите, кому и зачем я понадобилась? Куда вы меня везете?
Мужчина даже не смотрит в мою сторону, достал из-под куртки пистолет и положил его перед собой на стол. Я плохо в них разбираюсь, но видела такой у Толиной охраны. По спине пробежал холодок, даже дыхание задержала, крепко сжав в руках кружку.
Антоха, сидевший до этого хмуро, выпрямил спину и настороженно посмотрел на напарника.
– Ты чего, Костян? Зачем ствол?
– Вы убьете меня? – мой тихий вопрос.
Мужчина о чем-то долго думал, не ответив ни на один вопрос. Мы с Антохой притихли, ждали, что будет дальше. Но ожидание и незнание угнетало, давило тяжелым грузом.
– Антоха, собери наши вещи, выведи девчонку в туалет, и выезжаем.
Антоха тут же засуетился, собирая в сумку какие-то тряпки, а мужчина, спрятав оружие, встал и вышел на крыльцо. Оттуда сразу потянуло сигаретным дымом. Потом хлопнула автомобильная дверь, и завелась машина.
Меня любезно сопроводили в уличный туалет. Проходя мимо соседнего дома, заметила, как в его окне дернулась занавеска. Долго сидела, думала, как привлечь внимание соседей, что в доме кто-то есть, не было никаких сомнений. Я же точно видела, как шевельнулась штора, а за ней была тень. Но со стороны туалета была лишь глухая стена дома и забор, через который не перелезешь быстро.
Думай, думай, Вероника. Надо что-то делать, если меня эти люди не убили сейчас, значит, у них есть приказ привезти меня живой. Надо рисковать.
Антоха волновался на улице и уже стучал в дверь. Надо было найти что-то тяжелое, чтобы кинуть в окно, если, конечно, хватит сил и докину. Выхожу, медленно иду, смотрю под ноги, делаю вид, что споткнулась. Падаю на колено, быстро хватаю обломок кирпича, тут же замахиваюсь и кидаю в окно. Осколок маленький, окно, конечно, не разбивается, но удар ощутимый.
– Помогите!–кричу как можно громче. – Помогите, меня похитили и удерживают силой!
– Ты чего, совсем больная? Чего орешь, дура?–Антоха больно хватает меня за плечи, трясет, тащит к машине.
– Что у вас там за крики?
– Костян, она орать удумала. Сучка бешеная. Можно я ее уйму?
– Все замолчали и быстро в машину.
Меня заталкивают на заднее сиденье, машина выруливает с участка, я всматриваюсь в соседний дом, на вид он совершенно безлюден. Неужели мне показалось? Но ведь я отчетливо видела, что человек был за занавеской.
Это был дачный поселок, прилегающий к деревне Губино. Деревня тоже выглядела полузаброшенной. Выехав на трассу, машина поехала не дальше, а в сторону, откуда приехали.
– Костян, я не понял? Ты куда рулишь? Нам в другую сторону.
– Планы поменялись.
– Эй, ты чего, я не понял! Какие планы? У нас один план: доставить девчонку куда надо.
– Я сказал, заглохни. Едем туда, куда надо мне.
Машина набирала скорость, я сидела, вжавшись в сиденье. Мужчины впереди ругались, я ничего не могла понять. Меня снова куда-то везут, но уже в другое место. Хорошо это или плохо, что меня везут не к тем людям, после которых, по словам того же Антохи, я не жилец? Что задумал этот Костян?
– Нет, мне не нравится все это,– Антоха не унимался.– У нас был договор доставить сучку кому надо. Какого хрена мы едем обратно в город? Ты что, меня за лоха держишь? А ну давай, разворачивайся обратно!
Он хватается за руль, пытаясь его выкрутить, но его отталкивают, прикладывают к панели. Он воет, зажимает нос рукой, кидается на обидчика. Я сижу и не знаю, что делать, они сейчас переубивают друг друга, и мы можем попасть в аварию.
Машина виляет по трассе, встречные автомобили истошно сигналят. Но тут Костян достает оружие и направляет его на парня. Я замираю вместе с Антохой, оружие так и направлено на него, ствол почти упирается в его голову. Мужчина зол и взбешен, совершенно не смотрит на дорогу, быстро смотрю вперед и вижу, как на нас несется черный внедорожник.
– Осторожно! Машина! – кричу, хватаясь за переднее сиденье.
Мужчина резко выкручивает руль вправо, машина начинает вилять по дороге, он пытается справиться с управлением. Нам чудом удается избежать столкновения, внедорожник проносится мимо в считаных сантиметрах от нас.
Но машину выбрасывает на обочину, сбивая ограждение, она летит в небольшой овраг с крутого спуска, сквозь высокий кустарник, с грохотом и треском падая на бок. Сначала я держусь за что могу, цепляюсь за сиденья, ручки дверей, потом лишь только успеваю прижать голову руками, чувствую сильный удар и на мгновение теряю сознание.
Очнулась от того, что тошнило и жутко воняло бензином. Неудобно лежу на боку, подо мной пассажирская дверь. Медленно тяну руку к голове, нащупываю что-то мокрое, подношу к лицу, пальцы в крови. Видимо, разбила стекло головой.
Пытаюсь подняться, но выходит плохо, карабкаюсь по сиденью до другой двери. Мельком замечаю, что мужчины свалены друг на друга. Подтягиваться трудно и не получается, надо еще как-то открыть дверь. Сил нет никаких, тошнит еще сильнее, может, от запаха бензина или от сотрясения.
Пытаюсь выбить ногой заднее стекло, оно и так треснуло. Получается, просто выползаю, падаю на землю, жадно глотаю воздух, останавливаю подступающую рвоту. Сажусь на жухлую траву, покрытую утренним инеем. Изо рта идет пар, поднимаю голову к небу. Шепчу одними губами: «Господи, когда это все закончится?»
Поднимаюсь, хочу посмотреть, что там с мужчинами. Вижу сквозь стекло, покрытое мелкими трещинами, что мужчина, лежащий сверху, начинает шевелиться. Нужно срочно уходить. Оглядываюсь по сторонам, впереди лишь только лес, позади крутой спуск, с которого мы скатились и перевернулись.
Бегу к склону, пытаюсь забраться, цепляюсь за мерзлую землю и траву, ломая ногти, обдирая кожу на ладонях. Но ничего не выходит. Слышу за спиной треск стекла. Оборачиваюсь, но пока никого не вижу. Судорожно ищу, где можно спрятаться, если на дорогу выбраться не получается, но вокруг ничего нет, позади меня только лес. Отползаю подальше от машины и бегу сквозь высокую засохшую траву к лесу.
Высокие каблуки проваливаются в мерзлую землю. Пробираюсь сквозь деревья, царапая лицо ветками. Постоянно оборачиваюсь назад, но пока ничего не вижу и не слышу. Сердце бешено колотится в груди, стучит в ребра, страх гонит неизвестно куда.
Глава 46
Вера
Холодно. Мороз пробирает до костей, кутаюсь в пальто. Я так быстро поспешила скрыться в лесу, бежала не разбирая дороги, неизвестно куда. Не знаю, сколько прошло времени, брожу, наверное, несколько часов. Но знаю, что на месте нельзя оставаться. Постоянно оглядываюсь, прислушиваюсь.
Слышу свое прерывистое дыхание и шум леса. За каждым деревом мерещится человек. Хорошо, что нет снега и сугробов, тогда бы давно замёрзла насмерть.
Снова кружится голова, и ноет затылок. Прислоняюсь к широкому стволу дерева, начинает тошнить. Сажусь на корточки, обхватываю себя руками, пытаясь согреться.
Вспоминаю, что так и не сделала тест на беременность. Купила, а он так и остался лежать в сумочке, носила с собой несколько дней. Когда затошнило в первый раз, испугалась, но отмахнулась от мысли о беременности. Тогда доктор сказал, что я еще могу иметь детей, но надо что-то там подлечить, я не вникала и не вслушивалась в его слова. Была полностью поглощена своим горем.
А когда симптомы повторились, сомнений не осталось. Но все равно боялась сделать тест. Боялась, что это может быть неправдой, боялась идти к врачу, услышать про осложнения. Трусиха.
Сижу на корточках, изо рта идет пар, похолодало. На рукав пальто падет первая снежинка, долго смотрю на нее. Поднимаю голову к небу, идет снег. Улыбаюсь. Интересно, как там Егор? Может, у него тоже идет снег?
Слышу хруст ветки– совсем близко. Медленно оглядываюсь, пытаясь понять, откуда он, с какой стороны. Ничего не вижу, перед глазами одни деревья, кусты, мерзлая трава. Все слилось и смешалось. Снова хруст, еще ближе. Слишком резко поднимаюсь, меня ведет в сторону, делаю несколько шагов, и тут меня хватают за руку.
Вскрикиваю, пытаюсь вырваться. Но мужчина крепко держит, разворачивает и придавливает к дереву.
– Не ори ты, блять, ненормальная, – Костян, с разбитым лбом и засохшей на нем кровью, зло смотрит, больно сжимая руку. – А ты шустро бегаешь, не один час меня погоняла по лесу.
– Чего вам нужно?
– Ты мне нужна, девочка. Только ты.
– В каком смысле– я? Вы что, маньяк?
– Совсем ебанулась?
– Тогда зачем? Зачем меня похитили? Потом повезли не туда, куда хотели? Что за фотография, на которой была я? Кто вы вообще?
– Пошли давай обратно, ходим тут кругами.
Он дернул меня за руку и потащил вперед. Шел быстро, я не успевала за ним, спотыкаясь о корни деревьев и упавшие ветки.
– Кто-то хочет с тобой поговорить, дали только фотографию, сказали адрес и чтобы привез в определенное место. Пообещали немалые деньги.
– Кто?
– Я не знаю, но есть кое-какое соображение. Если так много бабла за то, чтобы привезти какую-то девчонку, то девчонка-то непростая. Так и оказалось. Да, девочка, ты ведь непростая? Вдова самого Толи Беса.
– Так чего вы не отвезли меня, как хотели?
– Потому что за тебя могут дать больше.
– Подождите, дайте отдохнуть. Голова кружится.
– Да, вот к тому же еще и беременная вдова.
Мужчина останавливается, отпускает мою руку, я прислоняюсь к дереву, закрываю глаза. Дышу ровно, пытаюсь успокоить сердце. Да кому я опять понадобилась? Три недели в городе, и только сейчас со мной захотели поговорить? Нельзя было просто прийти домой? Почему эти люди все всегда усложняют?
– Я головой ударилась, когда машина свалилась в овраг. Сотрясение, скорее всего, – не хочу, чтобы он мог подумать, что я и правда беременная.
– Ну, да, да. Пусть будет сотрясение. Но за вдову с наследником дадут еще больше.
– Акак вы думаете, кто эти люди?
– Я не думаю, я уверен. Дядька Беса, шишка крутая, из Москвы. Он-то его здесь и поставил, в городе, да и в области, делать свои грязные дела.
Плохо помню, но я точно видела Толиного дядю, он был на свадьбе. Но это было всего один раз, и я была в таком состоянии, мало что замечала вокруг себя. Но для чего я ему?
– А почему вы говорили, что живой мне оттуда уже не выйти? – не знаю почему, но тяну время, словно выкруживаю у судьбы лишние минуты.
– Так ты себя в зеркало-то видела? Никто не откажется позабавиться с женой Беса, к тому же, видимо, он сильно огорчил дядю. Разные ходят слухи, тебе незачем их знать. Подышала? Тогда пошли, – снова тянет за руку.
Ничего не могу понять, но дела мои плохи. Если этот человек не повезет меня сразу, то, может, я смогу как-то уговорить его не отдавать меня никому? Дам денег, отдам все, что есть. Пока я размышляла, мы почти вышли из леса. Костян словно знал, куда идти, видимо, правда, я ходила кругами. Снег пошел еще сильнее, засыпая серую мерзлую землю.
Мы вышли практически к месту аварии, только чуть дальше. Нам была видна перевернутая машина, а рядом с ней человек. Костян замер, мы оба рассматривали крепкого мужчину в короткой куртке. Выше, на склоне, стоял автомобиль.
– А вот и наш транспорт, пойдем. И только попробуй открыть рот.
Он достает из-за пояса пистолет, демонстрируя его мне. Снова не отпускает мою руку, таща за собой, но не к машине, а вверх по склону, здесь он не такой крутой.
– Что ты задумал? – карабкаюсь, другого выхода нет, как только идти за ним.
Поднимаемся на дорогу и замираем на месте. Три машины: два черных мерседеса и автомобиль ГИБДД– стоит, сверкая проблесковыми маячками, метрах в трехстах от нас. Костян было дернулся назад, но нас заметили. Четверо мужчин оборачиваются в нашу сторону. Двое в форме, двое других в чем-то темном. Снег начинает валить еще сильнее, падая большими хлопьями, из-за него невозможно разглядеть их лиц, только силуэты.
Чувствую, как мне в спину упирается оружие, оборачиваюсь, хочу посмотреть, но меня толкают, заставляя идти вперед.
– Будешь дергаться, получишь пулю, – у самого уха противный, скрипучий голос Костяна.
Сглатываю, страх парализует тело, иду словно на деревянных ногах. Смотрю вперед, ничего перед собой не вижу, руки дрожат, ствол больно упирается прямо в позвоночник. Мужчина, прикрываясь мной, словно щитом, идет сзади. Неужели все повторяется заново?
Глава 47
Егор
Раннее утро. Двумя машинами, выжимая скорость по максимуму, выезжали из города. Глеб уверенно держал руль, практически не смотрел в мою сторону.
– Ну и видок у тебя, краше в гроб кладут.
– Дай бог, это будет не сегодня. Хотя, если с Верой что-то случится, сам лягу рядом.
– Все не так плохо. Машину нашли, вроде наша.
– Вот именно что «вроде».
– Надо сказать спасибо жильцам дома, что повесили камеры, Кир быстро узнал номера тачки.
Да, друг Морозова молодец, сильно помог, без него в чужом городе было бы трудно, имея хоть сколько денег, но не имея связей. Кирилл подключил нужных людей, проверяли камеры на всех постах выезда из города. Нашли ближе к утру, хоть и по заляпанным в грязи номерам поняли, что это наша машина.
Но тут был звонок в службу спасения из дачного поселка вблизи деревни Губино. Звонивший сообщил о том, что двое подозрительных людей, приехав ночью и забравшись на чужой участок, удерживают молодую женщину. Назвал знакомые номера.
Но как только мы выехали из города, поступил звонок об аварии, что произошла на трассе именно в том районе. Очевидцы видели, как машину занесло, и она перевернулась в кювет. Мы прибыли одновременно с полицией, бригада скорой медицинской помощи вот-вот должна была подъехать.
Вокруг никого не было, Глеб спустился вниз, чтобы посмотреть, есть ли кто в машине, что лежала перевернутая на бок. Молил бога, чтобы там не было моей девочки. Я готов был душу отдать, чтобы только ее там не оказалось, и она была жива. Глеб молчал, что-то осматривал в машине, Кирилл общался с сотрудниками полиции, и тут на дороге метрах в двухстах от нас появились двое.
Я думал, мое сердце выскочит из груди, когда увидел Веру. Так внезапно снег закружил крупными хлопьями, я не мог разглядеть ее лица, но я точно знал, что это она. Ее вел мужчина, шедший позади, крепко держал за локоть, но она не дергалась, не просила о помощи. Я хотел было пойти навстречу, но Кирилл меня остановил и потянулся, начав медленно расстёгивать куртку, под которой была отчетливо видна кобура с оружием.
Когда они подошли ближе, она смотрела вокруг стеклянными глазами, не узнавала меня. Ровная спина, расстёгнутое пальто, бледное лицо, искусанные губы. Они подошли ближе, встали почти у самого края дороги. И тут она посмотрела на меня, в глазах вспыхнул блеск, одними губами проговорила мое имя. Сделала шаг вперед, но ее дернули обратно, отчего больно сморщилась.
– Мне нужна машина! – мужик, что удерживал ее, закричал в нашу сторону. – Мне нужна машина, иначе девчонка получит пулю!
– Э, мужик, ты чего? – это уже полицейские синхронно потянулись за своим оружием.
– Я сказал, я не шучу! Быстро все отошли и дали мне машину!
Мужик нервничал, а я видел только Верины глаза, которые смотрели в мои. В них было столько боли и сожаления.
– Давай ты отпустишь девушку и получишь машину. Вот эту, смотри,– показываю на нашу с Глебом. – Полный бак, вот ключи. Только отпусти девушку.
– Нет, мы едем вместе. Кидай мне ключи и отходи.
Парни в форме пытаются медленно обойти и приблизиться к мужчине, оружие уже направлено на него и Веру.
– Нет, мужики, не надо. Я сам, – поднимаю руки в знак того, что безоружен, делаю несколько шагов к ним. – Послушай, это плохая идея – брать заложника с собой. Отпусти ее. Возьми машину. Уезжай. Тебя никто не станет преследовать.
Он думает несколько секунд, но потом все равно кричит, чтобы все отошли и дали ему машину. Время словно замерло, Вера бледнеет еще больше, видно, что ей тяжело стоять.
– Отпусти меня, ну что ты вцепился? Ты же видишь, тебе не уйти со мной.
Полицейские о чем-то переговариваются по рации, слышно, как им отвечают, что дорога перекрыта.
– Сильно умная, да? Я один не проеду и километра, меня сразу подстрелят. Отошли все дальше! Дальше, я сказал!
Вижу, как ровно за ними, на самом краю, около искорёженного ограждения дороги, поднимается фигура Глеба. Он делает знак, чтобы его не выдали, прислоняя палец к губам. А я начинаю говорить, чтобы как-то отвлечь его.
– Тебе правда не уйти с ней. Смотри, девочка сейчас упадет в обморок, на ногах почти не стоит. Если тебе так нужен заложник, возьми меня. Давай поедем вместе. Я поведу. Только отпусти ее.
– Нет, так не пойдет. Мне нужна девчонка.
Мужик нервничает еще больше, я шепчу Вере одними губами: «Все хорошо, девочка. Все хорошо, милая». Она понимает, чуть кивает головой, но в это время отчетливо слышен звук сирен приближающейся скорой. Мужик дергается, выводит руку из-за спины Веры и направляет оружие на меня.
– Вы специально, суки, тянете время! Ну-ка, отошли все дальше!
Он размахивает пистолетом в разные стороны, Вера испуганно смотрит на меня, прижимая руки к груди. Глеб подходит совсем вплотную сзади и приставляет ствол к его виску, пытаясь оттеснить Веру в сторону.
– А теперь, мразь, прекратил орать и отпустил девушку.
Мужик замирает, но, долго не думая, прислоняет свой ствол к виску Веры.
– А если так?
Вера застывает на месте, даже, кажется, перестает дышать. Глазами, полными страха, смотрит на меня, а я снова ничего не могу сделать. Она начинает оседать на землю.
Все дальнейшее происходит за считаные доли секунды. Вера падает, мужик отталкивает ее в сторону, разворачивается к Морозову. Два громких выстрела оглушают пустую трассу. Мужик падает на землю словно куль, Глеб валится на бок, а я бегу к Вере, которая лежит без сознания.
Быстро смотрю на Глеба, к которому спешат медики. Трогаю холодные щеки, пытаюсь согреть, прижимаю крепче. Поднимаю на руки, больно простреливает спину, и трещат несросшиеся ребра. Но я этого не замечаю, ее надо срочно унести, согреть, привести в сознание.
– Вера. Вера! Очнись, девочка моя, – всматриваясь в бледное лицо.
– Егор, – она тихо говорит и открывает глаза.
– Да, родная, да, это я.
Поднимает руку, проводит тонкими пальцами по лицу, задевая разбитую скулу, сильно отросшую щетину.
– Я снова падаю в обморок, а ты носишь меня на руках. От меня одни проблемы.
– Не говори так, а то отшлепаю.
– Меня только отшлепать и не хватало,– улыбается.
– Кирилл, помоги.
Доношу Веру до машины, Кир помогает открыть дверь, сам садится за руль.
– Поехали за медиками, в больничку.
Вера ерзает на руках, пытается сеть, но я ей не даю, прижимая еще крепче.
– Посиди, пожалуйста, и не ерзай, я соскучился.
– Но я не хочу в больничку, – смотрит прямо в глаза, а у меня сердце гулко стучит от переполняющей меня нежности.
– Хочешь. Совсем бледная, да и надо узнать, что там с нашим героем.
Глава 48
Вера
– Так вас зовут Вера или Вероника?
– Вероника, но для Егора я Вера, он сам так решил. Точнее, я долгое время была под этим именем.
Наш новый общий знакомый и старый друг Морозова, Кирилл, словно между прочим задавал мне вопросы. Он привез нас в больницу вслед за бригадой, что везла Глеба.
Каждого из нас определили в отдельную палату, хотя Егор сопротивлялся и хотел постоянно быть со мной. Пришлось его успокоить и сказать, что со мной все хорошо, хотя голова периодически кружилась. Если он так и дальше будет рядом, то снова начнет носить меня на руках.
На мои вопросы Егору, что с ним случилось и почему он такой помятый, словно его били трое боксеров, ответил, что упал с лестницы. На что Кирилл закачал головой и засмеялся. Правды от него не услышу все равно.
Больница тоже оказалась непростая, как и мужчины, окружающие меня. Егора с трудом, но удалось уговорить пройти осмотр, ему поставили уколы, дали обезболивающее, а еще успокоительное, и теперь он спал в соседней палате.
Мне разрешили принять душ, выдали свежую пижаму, взяли анализы и сказали отдыхать. Но напряжение прошедших суток так и не отпускало, успокоительное принимать отказалась.
– Что с Глебом? Его можно увидеть? – Кирилл стоял у окна и смотрел на меня, склонив голову.
– С ним все хорошо, пуля прошла навылет: бедро, мягкие ткани. Кости и сухожилия не задеты. Врачи говорят, парень он здоровый, заживет как на собаке.
– Так и говорят–«как на собаке»?
– Так и говорят.
Кирилл мне нравился, он не напрягал, его внимание не настораживало. Мне не хотелось попросить его выйти или уйти самой. Жгучий брюнет лет тридцати пяти, такая слегка восточная внешность, легкая щетина, которая ему шла, темные внимательные глаза, дружелюбная улыбка.
– Что вас связывает с Глебом?
– Вместе служили.
– Но пошли дальше по разным дорожкам?
– Примерно так.
– А вы, Кирилл, ведь парень непростой? Угадала?
Кирилл отошел от окна, сел рядом на стул, скрестив руки на груди.
– А вы, Вероника, неглупая женщина, но так по-глупому попадаете в плохие истории.
– Подсказать и научить в свое время было некому,как отличить плохое от хорошего. Вы из какой-то спецслужбы? Ведь так? Так и не сказала вам спасибо за мое спасение.
– Морозову спасибо скажите.
– У нас с ним как-то с первого дня не заладилось, я, безусловно, ему очень благодарна и скажу спасибо.
– Да, Морозов не тот человек, с которым легко с первого дня знакомства. Я хотел спросить, о чем вы разговаривали с тем мужчиной, что вас взял в заложницы? Он что-то говорил, куда вас собирались везти?
– Я расспрашивала, но так толком и не поняла. Ему дали мое фото, назвали адрес и велели привезти в нужное место. Но Костян, так его называл дружок, передумал, они поспорили прямо в машине. Костян махал пистолетом, выехал на встречную полосу, ушел от столкновения, и мы полетели, но прямо в кювет. Тот, второй, его звали Антоха, погиб?
Кирилл лишь кивнул.
– Что было дальше?
– Я выбралась и убежала в лес, он меня нашел, потащил к дороге, а там уже вы. И Егор, которого я и не ожидала больше вообще увидеть в жизни.
– Что вам говорил Константин?
– Говорил, что получит за меня больше денег, что он уверен: это дядя моего мужа попросил меня доставить. Ко мне есть разговор, и еще, что я от них живой не уйду.
– Ну, это он погорячился.
– Мне стоит дальше опасаться за свою жизнь? За Егора? Он непременно в это ввяжется. Я не могу его потерять.
– Бессонов был давно в разработке, последние два года он словно озверел, но подойти близко и найти зацепки – было трудно. Когда он сорвался на другой конец страны, удивил всех. Мы ждали его, был готов захват, но, скорее всего, его свои же и отправили на тот свет. Бес слишком много знал, был очень весомой фигурой, но последнее время пошел по наркоте, сомнительные и непроверенные поставщики. Его исход при такой работе был предопределен.
Я слушала Кирилла, затаив дыхание. Оказывается, нас ждали в аэропорту, но все пошло не по плану.
– Я был очень удивлен, когда позвонил Глеб и попросил присмотреть за вами. За женой Толи Беса и так велось наблюдение, но только первые две недели, дальше была моя инициатива и просьба друга.
– Так, значит, все закончилось?
– Будем надеяться, что да.
– А как же тот человек, что хотел меня видеть? Дядя Бессонова?
– Он ушел, не думаю, что вы ему так важны, и он будет искать с вами встречи.
– Спасибо, вы меня успокоили.
– Не за что, я пойду, вам надо отдохнуть. И да, не забудьте пригласить на свадьбу.
Я от удивления приоткрыла рот, а Кирилл подмигнул и вышел из палаты. Сразу навалилась жуткая усталость. Проваливаясь в сон, я думала, что все, что приключилось – это было не со мной, это просто какой-то детектив, но я-то точно не героиня таких романов.
***
Рано утром меня разбудила медсестра, чтобы взять еще анализы, но после этого я опять заснула. В следующий раз проснулась сама, и, как только умылась и привела себя в порядок, в палату зашел доктор.
– Вероника Васильевна, как вы себя чувствуете?
Приятный немолодой мужчина что-то рассматривал в бумагах на планшете, а потом посмотрел на меня и улыбнулся.
– Хорошо. Что с Егором? К нему можно?
– Егор Ильич еще спит, думаю, будет можно, но позже.
– Вероника, вы знали, что беременны?
– Я догадывалась. Скажите, как вообще, что по анализам? Я так и не дошла до гинеколога.
– По анализам все хорошо. Чуть понижен гемоглобин и глюкоза, но надо провести осмотр.
– У вас можно его пройти прямо сейчас?
– Можно, пойдемте.
***
Я тихо открыла дверь и заглянула в палату к Егору. Было тихо, шторы задернуты. Подошла к кровати, хотела присесть, но не стала, боясь разбудить. Он лежал на спине, повернув голову, не удержалась и провела рукой по припухшей скуле, небритым щекам, задевая губы. Я так жадно всматривалась в его черты, морщинки около глаз и глубокую складку между бровей. Так хотелось его поцеловать.
Склоняюсь ближе, невесомо касаюсь губами его губ, но тут Егор тянет меня себе на грудь, целует сам. Господи, как я соскучилась по его поцелуям. Целует жадно, горячо, сминая губы, прижимая к себе сильнее.
– Я чуть не сдох без тебя, – хрипит, задирая пижамную рубашку.
– Я тоже.
Скидываю ее через голову, садясь на него сверху. Наклоняюсь, целую сама, ерзая на его бедрах.
– Я так скучала по тебе, думала, никогда не увижу.
Продолжаю целовать, Егор накрывает мою грудь рукою, сжимая до стонов чувствительный сосок. Приподнимает чуть вверх, всасывает его в рот. Возбуждение вспыхивает во мне, как спичка, подставляю для поцелуя другую грудь. Егор мнет ее, перекатывает соски между пальцев, кусает, зализывает, нежно сосет.