Ольга Васильевна Чемерская
Атлантида. В поисках истины. Книга третья. Тартесс
Глава седьмая. Нефер
Атлантида всё больше приобретала авторитет среди финикийских торговцев и стала крупным торговым центром, отняв эту роль у Гадеса, который долгое время развивался именно благодаря торговым судам, направляющимся на север. Теперь эту функцию выполняла Атлантида. Царь Гадеса был недоволен сложившейся ситуацией и отправил сперва послов, а следом и сам прибыл в Атлантиду для переговоров, посмотреть на неведомое царство у него под носом, которое быстро заслонило солнце невиданным доселе ростом.
Его встречала Нефер. По суждениям ректора, она могла достойно представить страну на высоком дипломатическом уровне и смягчить нервный тон переговоров своим бесконечным обаянием.
– Царь Гадеса: Луи де Тарт, – объявил Абрахас. Он указал головой на кресло прямо напротив ректора, наклонясь в глубоком реверансе. За широким круглым столом сидело только трое. Нефер, Тарт и Луис Мануэль Перес, которых по очереди представил Абрахас. Все остальные присутствовавшие стояли подле своих правителей. С Тартом было пять человек, остальных задержали у входа в зал.
– Пожалуйста попробуйте нашу кухню, – предложила Нефер. – Сегодня отличные креветки и лосось. Овощи выращены на наших полях. Отличный белый хлеб и сыр. Наша гордость: мраморная говядина.
Тарт молча пробовал пищу, презрительно перебирая блюда так, словно пища выглядела не достаточно благонадежной или достойной его уровня. Лишь вино произвело на него благоприятное впечатление. После двух бокалов он начал беседу:
– Отличное вино. Откуда оно?
– Это вино пятилетней выдержки, из наших подвалов. Выращено и произведено также здесь. Из традиционных местных сортов винограда. А вы разве не производите своё вино?
– Местное вино кислое и незрелое. У нас нет культуры виноделия. Хорошее вино нам доставляли финикийские корабли из Греции. Доставляли. Сейчас же самый большой рынок Гадеса пустует. В этом и заключается проблема! Торговцы стали обходить Гадес стороной и теперь предпочитают страну атлантов. Откуда вы взялись? Никто не слышал о вашей стране ранее. Ваш город необычный и богатый. Такие великолепные здания я видел только в Фивах и Спарте. Вы извлекаете золото, серебро, медь и другие богатства из нашей земли. Повсюду ваши рудники и ваши люди. В нашей стране тысячи городов, везде можно найти представительство Атлантиды. Вам потакают многие правители, отчего? Уже много раз я слышал что города хотят оспорить право на всё это богатство, что вы самовольно захватили! Разве они не принадлежат нам?
– Никто не претендовал на эти богатства много веков. И земли, на которых мы добываем металлы, также никому не принадлежали ранее, ни местным царям ни греческим колониям. Мы окультурили дикие, болотистые почвы и освоили природные богатства этой земли. У вас есть к нам какие-то претензии? Неужели мы всё это отобрали у вас силой? – мягко и уверенно возразила Нефер.
– Вы прибыли к нам из ниоткуда. Так всегда повторял мой прадед, а потом и дед и отец. Постепенно завладели всеми богатствами. И как теперь нам вернуть всё это, когда вы превосходите нас в силе?
– Атлантида имеет большую тысячелетнюю историю. Оттого повсюду наши люди, и тысячи городов основаны потомками атлантов. Но мы не претендуем на господство и, конечно, всячески хотим сохранить мир и добрососедские отношения. Дайте нам шесть дней. Мы подумаем над вашими словами. Пока вы не предъявили нам свои права, мы и не задумывались об этом, – предложила она, положив свою руку на запястье годесского правителя. – Встретимся вновь, и я думаю нам удастся найти верное решение.
Луи Де Тарт был доволен чутким, обходительным отношением. Ещё два часа ему показывали Атлантиду и он остался надолго очарован черноглазой красавицей-дипломатом Атлантиды.
– Нефер, сколько лет вашему супругу? Я хотел бы с ним познакомиться. Наверняка он очень достойный и почтенный господин, – интересовался он.
– Я вдова.
– Ах! Вы вдова? Очень интересно. Я тоже вдовец. Моя супруга умерла два года назад во время родов. Младенец тоже был мертво-рожденным, но, слава богу, она оставила мне ещё двух сыновей.
– Мне так жаль вашу супругу, а какого возраста мальчики?
– Пятнадцати и двенадцати лет. Очень способные, здоровые мальцы. Приезжайте в гости, я вас с удовольствием познакомлю.
– А мне так и не удалось родить сына… Ну вот и ладно, через шесть дней мы прибудем к вам с ответом, я на них и погляжу, – участливо посмотрела на него Нефер.
После ужина гостя проводили в его покои, а утром он должен был вернуться в Годес.
Нефер и несколько представителей Атлантиды проводили Луи де Тарта до корабля, и когда судно покинуло гавань, Нефер вернулась в свою комнату совсем поникшая. Сына родить она не сумела, а три дочери, оставшиеся при Эхнатоне, живут вдалеке от неё. Вспоминают ли?
Сидон и Вероника шли по коридору, возвращаясь от ректора, и заметили поникший силуэт великой царицы Египта Нефертити:
– Кажется она не в порядке, зайдем? – обратилась Вероника к Сидону. Конечно, она не была уверена в необходимости. Все атланты подвержены стрессам, связанными с постоянными потерями, и Нефер не являлась здесь исключением. Кроме того, она не говорила никому о своём прошлом, и лишь написала сухой рапорт ректору, который так никому не представилось услышать.
– Не будем сильно настаивать, но проявить участие, наверное нужно. Может статься именно сейчас ей просто необходимо с кем-то поделиться, высказаться, – поддержал Веронику Сидон.
Они постучали в приоткрытую дверь. Нефер повернулась не сразу, глаза как и ожидалось были заплаканы.
– Нефер, мы заметили, что ты…
Грозная царица разрыдалась как дитя и бросилась колотить Сидона по груди. Она била слабо, от отчаяния растеряв всю свою грозную мощь. А может она и была просто слабой женщиной…
– Ну что ты Нефер, ну что… – без конца повторял Сидон. Это были те слова утешения, которые он мог произнести, но больше ничего не приходило в голову в этой неловкой ситуации.
– Нет…я всё могу понять и простить…но кто ответит, кто во всё этом виноват? – немного успокоившись повторяла она. – Всё снова, я даже и не знаю, стоит ли начинать всё снова? Я теряю, теряю и теряю. Я оставила далеко отсюда пять своих дочерей, две из которых умели в младенчестве. Пять! А тысячелетием ранее? А две или три тысячи лет назад! Я просто сбегаю, каждый раз сбегаю…от боли и отчаяния.
– Что случилось…там? – поглаживая её по голове спросила Вероника. – Нам не впервой терять детей… я знаю, что это такое. На глаза у неё тоже навернулись слёзы.
– Да, ты права. Наша жизнь состоит из тысячи жизней, и все они богаты на сюжеты. Кто-то один раз бит судьбой, кто-то может похвастаться целой коллекцией историй для самобичевания. Вот я перед вами, мне сорок. Стоит ли начинать жизнь заново?
– Как ты можешь так говорить: первая красавица, великая царица! – мягко поддерживала её Вероника. – Посмотри на меня, я не покидала Атлантиды ни разу, и история не сможет похвастаться мной перед людьми будущего, а ты! Твоя слава не погаснет никогда.
– Да, но что мне от этого? Несколько лет счастья, несколько лет величия, а потом боль и предательство. От собственной дочери…
***
В силу обстоятельств мне, как и другим «бессмертным», приходилось не раз менять место жительства. Прежде чем стать царицей Нефертити, я была женой царя Митании и правила после его смерти единолично регентом при маленьком сыне. Мальчик родился от его первой жены – юной девушки, не вынесшей тяжёлые роды. Став царем он правил недолго: хетты, отвоевывая свои земли, некогда захваченные мужем, напали на страну. Сын мой погиб, и мы с дочерью…покинули страну, отправившись в Египет. Кийе было лишь десять, когда мы прибыли наконец ко двору Аменхотепа III. Согласно документам я вела свой род от Тутмоса Четвертого и являлась родственницей царя.
Дочь Кийю, я представила своей сестрой.
Аменхотеп III влюбился в меня и предложил стать его царицей, но незадолго до церемонии он скончался. Было полной неожиданностью, когда его сын, принявший власть следом, сделал мне предложение. При близком знакомстве в теплом, доверительном обращении с Эхнатоном, было что-то волнительное и редкое. Не веря себе, я чувствовала, что влюблена в него без памяти. Его мать держала на меня обиду. Перед смертью Аменхотеп лишил её титула царицы и говорил об изгнании. Она ненавидела меня за это и постоянно строила мне козни.
Из-за меня Эхнатон отдалился от матери и начал строительство новой столицы в Амарне, избавившись заодно и от клики хитрых жрецов.
Он принял веру в единого бога, прислушиваясь к моим словам. За тысячи лет я свыклась с идеей присутствия Бога в жизни человека, но признать существование целой кагорты богов так и не смогла. Я знала что происхождение веры в многих богов шло из Атлантиды. Атланты были богами для тысяч простых людей…но не для меня.
Эти годы…то, что будет меня питать эмоциями всю оставшуюся жизнь. Умнейший молодой человек! Романтик, аристократ, но простой, нежный и доверчивый, как ребенок. Сильно повлияло и то, что он отказался от матери к которой был сильно привязан и искал её во мне, как в старшей, опору и поддержку. Это приподняло меня на такую высоту…и погубило.
Уверенность в своей правоте. Упоение властью…
Пятеро дочерей и не одного сына. Жрецы постоянно нашептывали царю взять ещё одну жену. Чтобы та родила стране сына и наследника. Тогда в спальню моего супруга змеёй вползла Кийя. Это было жестоким ударом, предательством, но я приняла эту судьбу.
Кийя оказалась бесплодной и, пытаясь удержать власть, опаивала Эхнатона дурманящими зельями. Об этом мне рассказывала служанка, тайно посещающая меня с дочерьми в деревне.
Я вернулась с этим известием в Эль-Амарну к жрецам. Кийю отправили в ссылку и женой фараона назначили старшую из дочерей – Меритатон. Тогда меня охватило другое страшное разочарование.
Она всегда была любимицей отца и уже с детства требовала к себе внимания, ревновала его ко мне. С приходом её на трон и рождением Тутуна, она избавилась от меня, изгнав из столицы.
Не мудрено, что внук мой родился болезненным и хилым. Бог не прощает грехи…– Нефер смахнула скупую слезу.
– Ты видела его? – осторожно спросила Вероника.
– Тутунхамона? – подняла заплаканные глаза Нефер. – Да, но Меритатон злилась и препятствовала моему общению с ребенком. Мне казалось, что ещё день, и меня не найдут в живых. Я не смогла перенести такое, села на корабль и отплыла в город Сидон. А как только пошли вести об Атлантиде, сразу решила вернуться.
– Ты молодец. Ты мудрая, стойкая женщина. Тебе по силам перенести и это испытание, я уверена, – Вероника крепко взяла её за руку.
– Вот теперь Тарт положил на меня глаз. Стоит ли начинать всё заново? Будет ли когда-то так, что не придется плакать и страдать? – Нефер посмотрела на Сидона, как на источник истины в первой инстанции.
– Жизнь к нам жестока, но справедлива Нефер. Я считаю, что каждый раз – это шанс. Шанс который не всякому даётся. Исписать сотни черновиков, чтобы в итоге прожить хоть одну жизнь начисто.
– Как тебе это удается?– вдруг твердо спросила она.
– Что? – удивился Сидон.
– Быть таким убедительным? Ты не даешь мне шанса отступить. И кто виноват в том, что я получила все эти шансы, сама того не желая? А теперь ты даруешь их мне во благо! – то ли в шутку, то ли всерьёз произнесла она эти слова.
– Ну, я…
– Всё идите, пока я снова не начала злиться! – она обняла Веронику и они попрощались.
Расставаясь на крыльце Сидон увидел отчаяние на лице Вероники.
– Успокойся, что стряслось? Ты сама не своя!
– Теперь я понимаю Георгия, как он страдал, мучаясь угрызениями совести за горести атлантийцев. Я встала на его место!
– Нельзя себя винить. Георгий не прав. Что есть – то есть. Пора смирится. Двадцать тысяч лет прошло, а он до сих пор не перестает мучиться совестью. А теперь и ты туда же!
– Боюсь он не сможет смириться. Никогда. Особенно теперь… особенно если тебе вот так, постоянно, ставят это в укор, – она грустно опустила голову.
Вероника шла по длинному, заполненному ярким светом закатного солнца коридору, к широким распахнутым дверям института времени, высокими, увенчанными массивной поперечной бал-кой, словно стремилась проникнуть сквозь портал, заполненный солнцем и ведущий…в неизвестность.
Глава восьмая. Олово
– Мы должны думать прежде всего о том, как наша политика отразиться на истории. Что мы знаем? Что в этот период существовало великое государство Тартесс. Это и должно быть ключевым моментом влияющим на все наши решения. Уже сейчас Атлантида начала вытеснять Тартесс смещая его на периферию истории. Давайте придумаем план, как всё вернуть восвояси.
– Может закроем нашу гавань? А торговать будем через посредничество Гадеса? – предложил Абрахас.
– Мне кажется это крайне неудобным. Может просто поделить как-то сферы влияния? – обеспокоенно повторял ректор, раскачиваясь в кресле-качалке у камина.
– Вероника, что предложите Вы? – обратился он к женщине, сидящей одиноко у окна. – Последнее время Вы крайне молчаливы. Что за мрачные мысли роятся в вашей голове?
– Я переживаю за Георгия. Что с ним, где он? Почему не возвращается? – озвучила она свои переживания.
– Ах, эта Иудея, что вам всем там, мёдом намазано? Базилус, вернувшись в лабораторию, временно занял место Георгия. Сейчас он активно входит в курс дела, в том числе он отслеживает перемещения Георгия. Фактически то время, в котором он находится, ещё не наступило, но он уже успел побывать там и даже вернуться. Я слабо понимаю, что там у вас происходит! Базилус сам еще не разобрался. Он убежден в том, что Симонов неверно установил конечную дату. Что побудило его к этому? Возможно, ошибка? Во всяком случае, туда собирается ещё один наш товарищ … – возмутился ректор глядя на Антония.
– У каждого есть свой день, но некоторые дни длиннее других! – серьёзно сказал Антоний Фасулаки, видимо цитируя кого-то умного. Любитель вечных, мудрых цитат древности.
Будучи греками, Антоний с женой Дафной, всю свою сознательную жизнь прожили в Израиле, и теперь чаще, и чаще Антоний порывался отправиться туда, где протекала его молодость. Ещё недавно такое путешествие страшило пожилого историка, однако теперь, когда он прожил тысячу и шестьдесят лет, все страхи улетучились, отпали как старая кожа пожилого удава. Он чувство-вал себя не защищенным, но вечность страшила его гораздо больше. Никогда ранее он не покидал пределы своего мира, теперь же ему было трудно дышать в этих пределах, он чувствовал, что за-дохнется, умрет от мучений если не вырвется из опостылевших стен.
– Позвольте мне уже отбыть. Теперь. Нет уже никаких человеческих сил. Мы почти на границе нашей эры. Тысяча лет – как раз плюнуть! Буду писать хроники и регулярно отправлять вам отчеты. Я пойду в Назарет незамедлительно. Это будет мой хадж, я должен пойти.
– А как же Дафна? – поинтересовался ректор.
– С Дафной…отношения совсем разладились. Её характер…это просто невыносимо. Время – это монета нашей жизни. У нас есть только эта монета, и только мы вправе определить, на что её следует потратить. Нужно остерегаться, чтобы её не потратил за нас кто-нибудь другой! – снова процитировал чьи-то слова Антоний. Он казался растерянным, чувствовалось, что расставание с женой будет болезненным, но он уже принял окончательное решение.
– Дафна тоже покидает Атлантиду, её цель Рим. И давнее желание взглянуть на Помпеи, пока он целы и невредимы, – более бодро с деланной улыбкой добавил Антоний.
– Базилус может доставить прямо до места! – одобрительно кивнул ректор.
– Нет, не хочу быть чужаком, свалившимся с неба! Пройдусь, вдохну воздух времени, обживусь в нём. Хочу плавать во времени, как рыба в воде. И Дафна со мной в этом согласна, – аргументировал старик, махнул рукой и вышел вон.
– Ну, да. Ну что же вы, Нефер, есть у вас какие-то предложения? – продолжил искать решения проблемы Перес.
– Я, собственно, не политик, и в экономике ничего не смыслю. Разве может в данном вопросе от меня быть какой-то прок? – внезапно вспылила она. – Отдайте Тартессу право торговли золотом, серебром и медью. Торговля металлами увеличит политический вес Гадеса. Они смогут оказать большое влияние на весь регион. А мы можем получать процент с продаж. Можно открыть в Гадесе большой региональный рынок. Оказать помощь в строительстве города. Если там будут торговые склады – укрепить город, построить жилой комплекс для купцов: гостиницы там, лавки…
– Ну Вы разошлись, дорогая, не на шутку. Мы в Гадес жить переезжаем? Не слишком ли? – удивился такой прыти Луис Ману-эль.
– Вы спросили, я ответила. Это шанс отвлечь внимание от Атлантиды, – раздраженно выпалила Нефер.
– Все такие возбужденные последнее время, – угрюмо сказал ректор, выискивая причину такого раздражения.
– Хорошо, соберёмся ещё раз завтра. Подумайте, пожалуйста, ответа жду от каждого, – согласился Луис Мануэль. И добавил секретарю:
– Вы записали все предложения Нефер, надеюсь?
Спустя шесть дней договоренность с Тартом состоялась, ему понравились торговые предложения, мало того, он был сильно удивлен такой готовности идти на серьёзные уступки и тем способствовать развитию Гадеса.
Атлантиде было необходимо прикрыться сейчас Тартессом, спрятавшись за Геракловыми столбами. В качестве залога верности и нерушимости союза двух государств, как и предполагала Нифер, царь поставил условием заключение брачных уз с дочерью Атлантиды – Нефер.
Она согласилась. Нефер была уже не молода, зрелая женщина, она не рвалась на первые места, которые ей постоянно предлагали. Сейчас была возможность прожить жизнь по-другому. Она мечтала посвятить себя мужу, семье, детям – если бог позволит им родиться.
Свадьба была богатой и долгой – почти неделю гуляли всей Атлантидой. Давненько не было такого веселья, с бурным излиянием фалернского вина – щедрого подаяния Бахуса и Луи де Тарта.
Тарт не походил на прекрасного телом Геракла, не был великим фараоном Египта, но очень любил свою жену и брак их стал для обоих счастливым. Нефер, казалось, забыла горечь от прежних потерь и расставаний. Окунувшись в семейную жизнь, она обрела спокойствие и уверенность в себе.
В то время Средиземноморье окутал пепел больших потрясений. Засуха и голод свирепствовали там вот уже полсотни лет. Местами землю трясло, что приводило людей в ещё более удручающее состояние, дворцы, равно как и дома бедняков, рушились, опустошая города, неурожаи заставляли людей бежать с насиженных мест. Окончательно была разрушена и Троя. Город пал, и население полуострова Троада, в числе других народов, срывались с насиженных мест и пускались в путь, надеясь отыскать более спокойные, благодатные земли, встречая на своем пути отпор в тех местах, куда они прибывали. Троянцы разделились: одна часть народа под предводительством Тиренция решилась отправиться в Иберию, о которой много рассказывал Гектор, считая своей прародиной мифическую Атлантиду, вторая, большая часть населения, отправилась на юг.
Везде было худо. Мало того, боялись чумы, свирепствовавшей тогда в государстве хеттов и на севере Нововавилонского царства.
В этот тяжелый период истории усилилась власть Тира и его колоний. Торговые корабли финикийцев хорошо наживались на голоде, торговали в тридорого, брали мзду с проходящих караванов. Они нашли новый для того мира вид наживы – ростовщичество, вгоняя в долги и бедных и некогда богатых людей. Зарабатывали ещё и на том, что продавали должников рабами в Египет и Иерусалим на строительство храма Соломона.
Засуха пока не коснулась Палестины, и беглые народы оседали на этих землях, с трудом отвоевывая для себя угол: ханаане, филистимляне, троянцы, ассимилируясь, медленно растворялись в среде евреев.
Восточное побережье Иберии тоже коснулась засуха, но западное, как и раньше, с лихвой получало влагу с Атлантики, обильно проливавшуюся в сезон дождей. Империя Тартесс, а с ней и Атлантида, процветали.
Бронзу, тартесийцы продавали во всех финикийских колониях в обход Тира. В Тартессе процветало и свое ремесленное производство: множество мелких мастерских изготавливали предметы быта, различную утварь, элементы сбруи, орудия труда. Они ис-кусно делали украшения из бронзы, меди, и серебра, которые также шли на продажу в другие регионы Средиземноморья. Процветало гончарное дело и кожевенное. В Грецию и Египет продавали племенной скот, лошадей.
Нефер стала покровительницей искусства, и в Тартессе появилась скульптурная мастерская. Художники работали с глиной и с камнем, высекая помпезные надгробья для богатых семейных склепов, бюсты и портреты тартессийских красавиц. Империя процветала.
Первые десять лет брака новоявленная царица и вправду посвятила семье. У Нефер родилось семь дочерей, а она оставалась такой же молодой и цветущей не смотря ни на что. Как только дочери вышли из возраста, требующего постоянного контроля и опеки, ей вдруг стало скучно. Тартесс стремился к пику своего могущества, влияя на экономику всего западного Средиземноморья, и царица занимала на этой арене не последнее место.
Набеги «народов моря» не обошли стороной и Гадес, тогда, как и и планировали ранее, Атлантида стала возводить вокруг города стены, постепенно превращая город в мощный, защищенный от всяческих посягательств форпост с богатыми домами горожан, складами и гостиницами. За городскими стенами вырос большой крестьянский поселок и огромный по мерке региона рынок. Здесь можно было прикупить товары со всех уголков земли, привезенных финикийскими торговыми кораблями. Но самое главное – здесь был огромный рынок металлов.
Только Атлантида владела технологиями успешного выделения олова из «грязной» руды. Чистый кристаллический кассетерид найти было нелегко. Они плавили белое олово и желтое, отливая их в круглые, похожие на сплюснутые яблоки, слитки.
Тарт умер и Нефер стала управляться в Гадесе одна, пользуясь услугами советников из Атлантиды. Главным из которых был, конечно же, Сидон. В этот период она получила второе имя – звонкое, колючее имя ледяной царицы – Кассетерид. По имени того природного минерала, властью которого возвеличился Тартесс. Круглые болванки украшали главный зал, трон царицы, в виде увесистых, как и её власть, набалдашников на спинке, и в завитках, закрученных словно капители ионических колонн, подлокотниках.
После ослабления Хеттского царства – крупного центра металлообработки – куда олово, по слухам, поставляли чуть ли не из Афганистана, или того хлеще из Китая, как самого крупного поставщика в Азии, Тартесс занял его место и расцвел в тот период, пока на ноги не встало другое сильное царство.
Олово, необходимое для производства бронзы – кассетерид – добывали и в Иберии, а финикийские торговцы продавали его на рынках Италии и Греции; на юге в Египет, и в Азию, пока не исчерпали все запасы на иберийском полуострове. Тогда в ход пошли оловянные рудники Британии, а после и Галии.
Сидон окончательно перебрался в Гадес, столицу Тартесса, после того как его детище: родной, богатый город Сидон был полностью разрушен неоднократными нашествиями «народов моря». Теперь его корабли трассировали только на север в Европу, продавая бриттам ярко окрашенные ткани, сушеные финики, инжир, орехи и оружие. Золотые, серебряные и медные изделия искусной работы; греческие сосуды, оливковое масло и вино; драгоценный пурпур и жемчуг они обменивали на янтарь, диковинный в Средиземноморье, и оловосодержащую руду – необходимый элемент бронзы.
Вся эта торговля здорово бесила тирских купцов – их рынок сбыта и ассортимент перебивали сидонские корабли, доходы сильно снизились, и сам Тир, прежде наживавшийся на транзите товаров, взимая налоги и пошлины, терпел большие убытки.
В Тартесс, а следом и в Атлантиду стали наезжать тирские, купеческие дипломатические миссии и требовали разделения зон влияния.
После того, как Нефер покинула свой дипломатический пост, образовалась свободная вакансия и Вероника, слегка затосковавшая после отъезда Георгия, попросилась на это место.
До нынешнего времени спокойная работа внезапно превратилась в тревожную, связанную с крупными политическими играми. Вероника сначала была растеряна, но быстро собралась и продемонстрировала дремавшие в ней таланты внешнеполитического дипломата.
Два раунда переговоров с Тирскими купцами прошли успешно: соглашение было достигнуто, и до окончательного подписания документа оставалось три дня, когда в Гадесе произошло сразу не-сколько непредвиденных событий.
