Ольга Толмачева
Отпуск
Жена с трудом поднялась. Пригибаясь, с усилием отпрыгнула, боясь, что следующая волна собьет с ног. С трудом побрела к берегу, утопая в песке. Худые плечи, тонкие руки. Вдавленный живот. Грудки – куриные! Стойкий оловянный солдатик!
А когда-то она танцевала! Зажигательно, искрометно. Оставляя подле себя шлейф запахов, головокружительный треск юбок, бешеный стук каблуков. Возбуждала, звала, сулила испепелить!
Ее маленькие ловкие ножки выделывали умопомрачительные па, извивающийся корпус захлебывался в бешеном ритме – только успевай следить, не зевай. Руки, спина, голова – он однажды увидел Алю танцующей – не отвести глаз.
– Да, ты похожа на русалку… – Андрей протянул руку навстречу. – Иди ко мне, малыш!
– Русалки красивые: хвостатые, волосатые, – Аля закашлялась.
Подняла к лицу ладони, стирая со щек прилипший песок. И он увидел вены, покалеченные капельницами, зажмурился.
Она бесшумно опустилась к нему на ложе.
«А ведь она так слаба, что и воздух вокруг не движется, когда идет», – подумал Андрей и нервно выдохнул. – Боже! Правильно ли я сделал…?»
Аля легла рядом. Андрей почувствовал на плече мокрый ежик. От густых пшеничных кос, в которые он так любил прятать лицо, вдыхая аромат, не осталось следа. Как моль, изъела химеотерапия.
Они долго оставались на узкой лежанке под навесом из тростника, переплетясь ногами. В дырявые отверстия крыши просвечивался клок неба. Когда затек бок, Аля взобралась сверху на мужа – он и сейчас не почувствовал веса.
– Андрюшенька! Сколько мне осталось? Врач что-нибудь говорил? – Жена пальцем провела ему по лбу, нарисовав брови.
– О чем ты, малыш? Кто может знать? А мне сколько?
– Но почему… Андрюш, почему так… рано?
Аля впилась взглядом, требуя разъяснений. Казалось, вынимает душу.
– Я ведь и не жила еще, – сказала тихо, и положила голову ему на грудь.
Андрей закрыл глаза, не выпуская наружу влагу.
– Я буду за вами присматривать… оттуда, – Аля вскинула руку вверх, в прорезь крыши. – Ты только Вадику расскажи, как я его сильно любила.
– Сама и расскажешь. И прекрати ныть. Думаешь, мы бы приехали сюда, если бы все было так безнадежно?
– Правда? – Жена подняла голову.
Ее подбородок остро вонзился Андрею в грудь.
– Ой, ой, зарежешь! – Он шутливо застонал и подложил ладонь.
– Я такая, зарэ-эжу, – Аля громко, сочно причмокнула, целуя мужа. – Смотри, попугай!
Она смешно заковыляла в заросли бамбука, где на ветке примостился яркий франт.
– Какой красавчик! Андрюш, хохолок, как у тебя, – Повернула к мужу сияющий взгляд.
Попугай недовольно фыркнул и взлетел. Аля вернулась обратно на лежанку.
– А в Москве зима… Вадик на лыжах катается…
– Снег идет, снег идет ( Б.Пастернак «Снег идет»), – вдруг произнес Андрей.
– К белым звездочкам в буране, – весело подхватила Аля, приподнявшись на локтях.
– Тянутся цветы герани, – откликнулся Андрей.
– За оконный переплет.
Жена поднялась с кушетки, повязала голову косынкой, отпустив длинный конец.
Встала на носочки и, тихонько кружась по песку, словно снежинка, пропела:
– Снег идет, и все в смятеньи, – удивленно развела руками,
– Все пускается в полет.
Андрей не сводил с Али восхищенного взгляда.
– Черной лестницы ступени,
– Перекрестка поворот.
– Какой же удивительный поэт Пастернак! Ты был прав, Андрюш! От стихов жить хочется!
И снова веселый, радостный перелив колокольчика.
Вечером они плавали.
Аля обхватила Андрея за шею, и он бережно понес ее по волнам. Океан был парным, ласковым. Андрей чувствовал, как природа заряжает тела, выравнивает температуру. Питает, передает свою силу.
Аля откликалась, оживала.
Ночью Андрей долго не мог сомкнуть глаз. Ему казалось, что жена странно дышит, слишком горячий лоб, слабый пульс. Он без конца подтыкал одеяло, накрывал Алину голую пятку, прятал обнаженную грудь. Боялся, что рука лежит неудобно – затечет, и подушка высоко.
Потом он решил, что в комнате слишком душно – включил кондиционер. Через некоторое время его шум стал раздражать. Пришлось отключить технику, открыть дверь, и в комнату проникла прохлада океана ветер. Он тут же испугался, что сползет одеяло, и Аля замерзнет, когда он уснет.
Наконец, Андрей вышел на террасу и устало опустился в кресло.
Над ним ослепительно сияло небо. «Да будет во мгле для тебя гореть звездная мишура», – вспомнились строчки грустного поэта, он тут же отогнал их от себя. Яростно погрозил кулаком кому-то в небе. Нет, он не готов сдаваться!
– А мы пойдем на танцы? – спросила Аля, когда они возвращались с пляжа и остановились у стенда с красочным объявлением.
– На танцы? – От удивления Андрей выронил полотенце. – Ты серьезно? Хочешь танцевать?
– Посмотри, победителю приз: бутылка шампанского. Я же смогу победить? Помнишь, я танцевала. Тебе нравилось.
После обеда Андрей заметил, что жена вытряхивает вещи из дорожной сумки, пытаясь что-то найти.
– Малыш, нужно отдохнуть, ты целый день на ногах. Береги силы. Поспи.
– Андрюш, а почему мы не взяли с собой танцевальные туфли? И кастаньеты?
– Что?
– Как же я выиграю шампанское?
– Давай ты поспишь, а шампанское я куплю в баре.
– В баре неинтересно. Нужно, чтобы азарт был, публика. Аплодисменты. Как без туфель танцевать?
