Ольга Толмачева
Чудо
– За кем, Степа, ездил?
– Что же, не знаешь? Тетка Нюра совсем плохая. Васька, сынок ейный, и говорит: «Давай, Степан, поезжай в город. Не иначе, как преставится маманя-то. Вези священника, причастить надобно»
– Тетка Нюра? Так я ее два дня назад в сельпо видела. Говорила, новую баню строит. И внуков на каникулы ждет. Не жаловалась, кажись.
– Не жаловалась, а потом – ах! Встать не может… Лежит уж сутки, молится. Говорит, помираю. Ты, Раиса, и не знала? Я и говорю, чудеса!
Раиса поспешно загнала кур в сарай и со всех ног бросилась за калитку.
Надо же! Горячая новость в деревне, а она бреккинг ньюс пропустила. Все из-за шляпки!
На бегу Раиса подвинула на макушку съехавший «пирожок» и поспешила к колодцу, где всегда можно было встретить знакомых, и узнать последние новости.
Стало темно.
Луны не было. Небо в тучах сливалось с дорогой, вдали мрачно чернели дома. Кое-где улица освещалась фонарями да тусклым разбавленным светом окон. К этим огням и устремилась Раиса, выстраивая маршрут.
Недавно прошел дождь, было сыро. Ноги ноги Раи в сверкающих калошах сразу увязли в клейкой кисельной жиже.
Она шла по улице, и ее причмокивающие шаги будили дворовых собак.
Проснувшись, те недовольно ворчали, стучали цепью, разносили лаем весть о том, что их потревожило. Весть подхватывалась, летела и вскоре вся улица, а затем и деревня мелодично заухали. Собаки встрепенулись и на краю поселения, где торопливых шагов Раечки не было слышно.
Калоши всхлипывали.
Рая спешила за новостями, а живая собачья музыка нестройно лилась следом. Конечно же, собакам не было дела до Раечки в шляпке, гуляющей по лужам – они рассказывали миру о своих печалях.
Ей же в тоскливом завывании чудился зал со сверкающей сценой и томные дамочки в маленьких шляпках, восторженно аплодирующие оркестру. Раечка была очень впечатлительная.
На пригорке дорога поворачивала.
У палисадника Рая услышала громкий смех.
Она перешла на противоположную сторону улицы – на всякий случай. Кто знает, что на уме у современной молодежи. А она модная, в шляпке…
Осветив фигуру Раечки мутными фарами, мимо проехала автомобиль «копейка», салон которой был по горло набит пассажирами – того гляди, лопнет. Наружу надрывно рвалась песня о загубленной жизни.
Опять Петька-оболтус с дружками развлекается! И когда только в армию-то заберут оболтуса! – подумала Раиса. – Может, в суровой действительности настоящим человеком станет! И матери спокойней, если сын на службе…
Алексей Зайцев «Вечерняя улица»
«Стало темно.
Луны не было. Небо в тучах сливалось с дорогой, вдали мрачно чернели дома. Кое-где улица освещалась фонарями да тусклым разбавленным светом окон. К этим огням и устремилась Раиса, выстраивая маршрут. (…)
Калоши всхлипывали.
Рая спешила за новостями, а живая собачья музыка нестройно лилась следом. Конечно же, собакам не было дела до Раечки в шляпке, гуляющей по лужам – они рассказывали миру о своих печалях.
Ей же в тоскливом завывании чудился зал со сверкающей сценой и томные дамочки в маленьких шляпках, восторженно аплодирующие оркестру. Раечка была очень впечатлительная».
Еще издали она увидела у колодца чьи-то фигуры. Замедлила шаг, чтобы отдышаться. Кудряшки выбились из-под шляпки, и голова имела неприбранный вид. Раиса остановилась поправить прическу.
Одинокий свет фонаря осветил бабку Марью и Валентину – доярку, бывшую одноклассницу Раи. Они обрадовались, увидев у колодца Раису. Вот кто перескажет им последние новости!
– Рай, не слыхала? Что с теткой Нюрой? – спросила у подруги Валентина.
– Помирает Нюра! – переведя дыхание, ответила девушка. Батюшка причащать приехал.
– Свят, свят! – перекрестилась бабка Марья и затянула платок на шее потуже. – Вроде не старая Нюра…
– Степка – сын ейный священника доставил из города.
– Вот жисть-то! Одно мгновение! – Философски заметила Валентина. – Горбишься, суетишься, а все одно – помирать! Вот и Нюра… Баню справить хотела… – Она поставила наполненное ведро с водой на землю. – И я загнусь, а мой ирод как пил, так и дальше пить будет! Не заметит, как вынесут, не очухается!
