Ольга Назарова
Убежище. Книга четвертая
Глава 3. Сестра в укоризне
Полина шла домой быстро. Собственно, слово «шла» даже не очень-то подходило к способу её передвижения. Она как на крыльях летела.
– Ни-ко-му не от-дам! – отдавалось при каждой встрече Полиных ног с землёй. – Моё-моё-моё!
Она останавливалась, только чтобы заглянуть за пазуху и тревожно прислушаться к дыханию малыша.
Нина довольно потянулась за рабочим столом.
– Как-то я что-то устала! – сообщила она швейной машине по кличке Кузя. Кузю подарил ей Владимир, и Нина моментально придумала ему имя. Нет, дарителю не сказала, разумеется, ещё решит, что она даже более с приветом, чем это может показаться на первый взгляд, но втихаря своего швейного помощника звала именно так. – Понимаешь, едва-едва успела доделать заказ!
Кузя понимал.
– Ещё и заказчица такая въедливая. Сама же привезла материал, и я ей ещё тогда показывала, что на коже есть непрокрашенные места, но нет… ей хотелось именно из этого куска шить. А теперь мне что-то высказывает! Хорошо, что я кожу сфотографировала перед работой! Она, только узрев фото, «вспомнила», что я ей говорила! Кузь, некоторые женщины такие странные бывают… А уж какие болтливые!
Кузя хозяйке верил! Он вообще оказался доверчивым агрегатом. С покладистым характером и хорошим настроением на работу.
Тут до Нины донеслись радостные вопли такой интенсивности, что она встревожилась.
– Или мамонта завалили, или победили армию монстров. Зная Мишку и Пашку, скорее второе! Мамонта они бы приручили и приволокли домой!
На всякий случай Нина сходила уточнить, что именно случилось, и столкнулась в дверях с чрезвычайно взволнованной Полиной. На оглушительные крики она обратила самое минимальное внимание, то есть просто проигнорировала, только презрительно фыркнула:
– Первые сорок лет в жизни мальчиков самые сложные!
Обычно Полина брата поддерживала даже если он был неправ, а тут прямо-таки бунт на корабле.
Правда, Нина удивиться не успела, потому что племянница зашипела:
– Тёть, спасай! Он маленький и мой! Понимаешь, мой! – Она расстегнула ворот куртки и предъявила Нине маленькое, чёрное как уголёк существо, которое бессильно осмотрело нового человека, открыло ротишко и что-то беззвучно произнесло.
Нина выгодно отличалась от многих людей тем, что, когда было нужно, сначала дело делала, а потом разговоры разговаривала. Через очень короткий промежуток времени котёнок был устроен в тёплом меховом кармане, свёрнутом из куска овчины, накормлен козьим молоком и куриной грудкой.
– Поль, не плачь! – Нина сама едва сдерживалась, глядя, как котёнок, дрожа и урча, запихивает в себя еду, как трясётся от слабости головёнка, как он, наевшись досыта первый раз за довольно долгий для своего крошечного возраста период, укладывается так, чтобы касаться Поли, но придерживает тонкой чёрной лапой блюдечко. – Уснула… Как выключили её!
– Тёть, она что, девочка? – Полина хотела было погладить котёнка, но не решилась, опасаясь разбудить.
– Да, девчушка… – улыбнулась Нина. – Маленькая совсем, месяца полтора, нет, может, и постарше – мясо ела очень активно. Просто, скорее всего, очень истощённая. Где ты её взяла?
Полина тётку знала как человека мягкого и беззлобного, но в процессе рассказа вдруг обнаружила, что словно в зеркало смотрит! Именно такое же ощущение ярости было и у неё самой. Полину это как-то поддержало. Не только брат её понимает!
– Да, кстати, а где мой братец-то ненаглядный? – живо заинтересовалась она. – Как это он пропустил такие события?
– Они с Мишкой победили три армии, две великие армады, завоевали империю и теперь изволят почивать на лаврах, – доложила Нина.
– А-а-а, тогда оно поня-а-атно! – протянула Полина. – Куды ж нам-то… Я просто разогнала четырёх реальных поганцев, а там-то а-арми-и, арма-ады! Мальчиш-ш-шки! – прошипела она, становясь изумительно похожей на Пашку с его «деф-ф-фчонки».
Нина, стараясь выглядеть максимально серьёзной, покивала.
– И не говори!
– Легкомысленные и увлекающиеся! – Полинка впала в патетический тон и выпадать оттуда не собиралась. – Я там одна… А они ту-у-ут…
– Вдвоём! – подсказала искренне веселящаяся Нина.
– Точно! Стой! Ты смеешься, да?
– Прости, немного не удержалась. Ты так на брата похожа сейчас была! – хихикнула Нина.
Полина хотела было немного пообижаться, но передумала. Очень уж доверчиво лежала голова котёнка на её пальцах.
– Я её никуда не отдам! – кивнула Поля на комочек чёрной шёрстки. – Родители говорили, что когда-нибудь, возможно, потом, а может, быть и позже, они нам заведут животных. Для меня и потом, и позже наступили сегодня! Я сама себе завела котёнка!
– Полька! Где тебя носит? Мы с Михой там такое сделали! – Ликующий Пашка был встречен взглядом, от которого менее морально устойчивый человек рухнул бы в обморок. – Чего? Что я сделал-то?
– Ты? Как раз ничего! Ты ничего не сделал, когда нам нужна была помощь! – Полина, конечно, покривила душой. Помощь была отчаянно нужна четырём незадачливым мальчишкам, но никак не самой Полине. Просто, с точки зрения Полины, если этого самого брата время от времени не воспитывать, он же совсем от рук отобьётся!
– Кому это «нам»? – Пашка подозрительно покосился на сестру и вдруг узрел… – Погоди… Это чего?
– А на что это похоже? Ты, братец, все мозги себе отыграл со своими армадами и армиями, а родной близняшке не помог! Зато поразвлёкся вдоволь, да? – Полина уловила нужную интонацию и давила на нервные окончания Пашки с ловкостью театральной дивы.
– Поль, не понял… Чего было-то? – Пашка разом растерял ощущение победы, удовольствие от игры и прочие нужные весенне-каникулярные чувства.
Полина быстро изложила произошедшее, и, к чести, Пашки, он не стал говорить о том, что его присутствие в лесу могло понадобиться только для того, чтобы погреметь костями врагов.
– Найду и прибью! – разъярённо сощурился он. – На мою сестру нападать? Да ещё вчетвером… И мелочь эту пытаться убить! Пе-ре-бор!
Полина хотела прибавить что-то вроде: «И ты сам в этом виноват!» или «А ты ничем не лучше их, раз оставил меня справляться с проблемой», только вот с Пашкиного лица напрочь исчезло то противное недовольное выражение, которое так мешало разглядеть в брате близкого человека!
Полина притянула к себе сердитого Пашку и обняла его.
– Ладно, не парься! Я и сама справилась.
– Да ты-то справилась, кто бы сомневался! А я-то где был? Дурью маялся!
– Отдыхал, – не согласилась с ним сестра из голимого чувства противоречия. А ещё потому, наверное, что попросту любила своего брата. – Ты отдыхал, топя армады и изничтожая армии, а я – гоняя четверых полоумков. Не парься, в следующий раз ты будешь спасать! – щедро пообещала Полина.
Нина только посмеивалась. За этим можно было наблюдать вечно! Даже если близнецы немного ссорились, ворчали, расходились в стороны и дулись друг на друга, их притягивало обратно словно магнитом.
Мишка застыл в дверях. Нет, понятно, что разговор личный, но вроде как не тайный… И как быть? Смотаться подальше, сделав вид, что ничего не слышал, или можно остаться?
Пашка повернулся к приятелю.
– Видал, как Полька прогуляться сходила? – Он покосился на котёнка, протянул руку, чтобы погладить, но побоялся разбудить, точно так же, как совсем недавно это проделывала Полина.
– Э-э-эх, вот такие они, сёстры! Только отвлёкся, а она уже четырёх паразитов по деревьям гоняет, котят спасает, с козами знакомится! Глаз да глаз за ними нужен! А ещё за теми типами, что мелочь утопить хотели и собирались обидеть МОЮ СЕСТРУ!
Если бы Пашкины слова слышали те четверо, они бы помчались прятаться кто куда, и подальше!
Но это слышали только близкие люди, пёс Гирь, кошка Чудь и три кота: два Нининых и один Мишкин, который взял привычку сопровождать Мишку в гости к соседям, разумеется преследуя свои цели. А ещё… Ещё это слышали голуби. Те самые белые голуби, которых так неудачно привезла Вика и приютила Нина.
– Н-да… Мало было Арьки, так эти свинята, не в обиду Фунтику будет сказано, ещё и котёнка чуть не погубили! – задумчиво произнёс Фёдор, переглянувшись с Полосатостью.
– А они тут вообще разошлись не в меру! – буркнул Гнусь. – Особенно бабка!
— Какая ещё бабка? — удивился Гирь.
– Да у одного из недопёсков бабка есть. Ну, то есть имеются у всех, но та такая вр-р-редная! Аж сил нет! – Гнусь знал, о чём говорит. Ему, с его цветом шкурки, раньше от неё доставалось изрядно. – По её мнению, кот должен ловить мышей, кормить его не нужно. Пёс должен стеречь дом, кормить нужно, только чтобы лапы не протянул. Так и получается, что псы у неё долго не живут, а кошки сбегают, как только найдут куда. А она новых заводит. Только вот ненавидит ночной цвет. – Гнусь покосился на свою спинку. – Считает, что мы какие-то вредные! Эти… колдованские, вот! Хотя она так и чёрных собак обзывает, и воронов, и грачей.
– Короче, бабка чего-то боится, а окружающие страдают? – сообразила умная Чудь.
– Именно! – кивнул Гнусь.
– Любой страх – это слабость! – фыркнул Фёдор. – Человек с таким страхом уязвим и пытается защититься. Только вот от страха не избавляется, а его кормит и кормит, пока не выкормит больше себя самого. И тогда этот страх начинает управлять самим человеком!
Слушатели покосились на Фёдора с уважением.
– Слушай, откуда ты такой умный, а? – Гнусь был старше, опытнее, но такое мяукнуть не смог бы.
– У меня учитель был замечательный! – объяснил скромный Фёдор. – Это не я придумал, это он так объяснял. А ещё мой учитель говорил, что победить человека со страхом гораздо проще, чем он сам думает!
Полина едва дождалась, когда котёнок проснётся, даже ужинала рядом. Впрочем, и Пашка с Мишей устроились с тарелками тут же.
– Как назовёшь? – деловито уточнил Пашка, совмещая несколько дел по усовершенствованному методу Юлия Цезаря. Усовершенствованному, потому что у римского генерала упоминание про три дела одновременно было отмазкой, чтобы не цеплялись, почему он не смакует гладиаторские бои, а в это время на письма отвечает, а Пашка одновременно ел, болтал и разрабатывал план обезвреживания четырёх кототопителей, раз уж они нормальных предупреждений не понимают.
– Думаю! Имя – дело важное! – Полина наглаживала кошечку, уютно устроившуюся у неё на сгибе локтя. – Посмотрю по личности!
– Личность, однако! – Полосатость пришёл познакомиться с новым членом стаи и теперь рассматривал котёнка с некоторым недоумением. – Чем она могла помешать-то? Дитё дитём!
– Интересно, что скажут наши родители, и кого завести мне? И вообще, так несправедливо! У тебя котёнок есть, а у меня? Пойти, что ли, в лесок прогуляться?
– Ага, от козы побегать! – покивал Мишка.
– Она ж не дура за приличными людьми бегать! – Пашка даже как-то оскорбился за козу. – Хотя, конечно, с первого взгляда трудновато понять, кто есть кто. Надо бы сходить познакомиться. Нин, ты ж за молоком к хозяйке Ностры ходишь?
– Конечно, и познакомить вас могу, только лучше не сейчас. Анна Михайловна, хозяйка Ностры, сейчас ещё не приехала, а коза её детей не очень-то воспринимает в качестве авторитетов. – Нина покосилась на часы. – И где эта моя заказчица ездит? Давно уже должна была прибыть!
«Да лучше бы и не прибывала!» – думала Нина через полчаса после появления у её дома машины с очень громкой, очень самоуверенной и чрезвычайно любопытной женщиной.
– Ой, а это кто? Ваши дети? Не-ет, не может быть, вы слишком молодая. Тогда кто? А это кто? Ваш пёс? Ой, а коты тоже ваши? А зачем они вам? Нет, ну я вот не понимаю, зачем нужны коты! Собаки, да… Это для движения полезно, для круга общения, престижно опять же… Я завела. Правда, он оказался такой неудачный, такой неудачный! Теперь не знаю, куда его девать! А это у вас тут что? – Женщина трещала так, что у Нины внезапно и сильно заболела голова. Так, что она даже не совсем уловила про пса, которого «куда-то надо девать, потому что он неудачный».
Зато это уловили ПП и Мишка.
– Ой, да там у нас ничего, ну просто ничегошеньки интересного! – вклинилась в поток сознания Полина, неохотно оставившая в соседней комнате свою пока безымянную кошечку. – А почему вы говорите, у вас собака неудачная?
– Да дурной какой-то! Всё грызёт и воет, и верещит, и шерсть вокруг! Какая-то неудачная порода. А там у вас что?
– Ой, а там у нас опять ничегошеньки любопытного. – Пашка отлично знал, как на неподготовленных людей действует их с сестрой тактика «игры в пинг-понг». Они располагались по разные стороны от объекта и забрасывали его стремительной очередью вопросов. – А вот мне очень занимательно узнать, какая же это порода такая?
– Как какая? Самая модная, конечно! – возмутилась дама. – А там что?
– Ваш заказ, конечно же! – Нина поняла, что или она выставит эту тётку из дома, или у неё голова просто развалится на восемнадцать частей. – Вот, посмотрите, как ваша жилетка изумительно смотрится на свету. Нет-нет… В доме не то освещение! Это нужно на солнышке. А там у нас баня, а там огород, а там лес.
– А что это мелькает у вас в машине? – уточнил Мишка, неожиданно скопировав ПП, да так удачно, что тётка замерла с открытым ртом.
– ХДЕ? Где мелькает? – внезапно осипшим голосом спросила она.
Полина с Пашкой мрачно переглянулись.
– Вот гадина, да? – вопрошал взгляд брата.
– Ещё какая! – уверенно отвечали молнии в глазах сестры.
Мишка мрачно насупился.
А тётка, беспечно болтающая, легкомысленная тётка, вдруг подобралась и со скоростью спринтера рванула к машине, едва не прихватив с собой калитку.
Ощущение было такое, словно мимо вас промчался скоростной транзитный поезд.
– Бубуся моя! Куда ты вылез? Нет! Нельзя! Там окошко открыто! Бронтик! НЕЛЬЗЯ!
Если бы она обернулась, то обнаружила бы за собой картину, которую можно было бы охарактеризовать фразой «Крайнее изумление, граничащее с шоком, который по-нашему».
– Чё это было, а? – внезапно осипшим голосом уточнил Пашка. – Я не понял! – пожаловался он, глядя, как тётка распахивает дверцу машины, ныряет туда и подхватывает летящего ей навстречу пёсика.
– Ни-че-го себе модная и неудачная порода, которую она не знает, куда девать… – протянула Поля, глядя на бурную и радостную встречу хозяйки и собаки. – Да она же его обожает.
– Ещё как! – рассмеялась Нина, развернув жилетку и показав её спину. – Это по её заказу. И с фото Бронтика.
На спине кожаной жилетки красовалась мордочка забавной собачки.
– Тогда я не понимаю! – Мишка развёл руками. – Тогда почему она говорила, что не знает, куда девать, и что всё не так?
– Ну, натура такая. Признаться, что любит до потери сознания, не может, ворчит на всякий случай, но дерево-то по плодам видно. Вот такое она шебутное и болтливое дерево… – тихо сказала Нина. – Но, как видно, хорошее.
«Хорошее дерево» замерло у машины, крепко прижимая к себе небольшую собаку и наглаживая её спину. А потом, осознав себя в пространстве, женщина крикнула Нине:
– Ниночка, а можно мы к вам придём? У вас пёс не против будет?
– Конечно, можно! – Нина сделала жест рукой, и Гирь уселся рядом, насмешливо глядя на Бронтика, старательно вылизывающего шею и ухо своей хозяйки.
– Ну что ты за хулиган! Вот порода-то мне попалась! Ты же меня сейчас насквозь пролижешь! – привычно заворчала тётка, нежно прижимая к себе пса. – И что за безобразник! Вскрыл переноску, выбрался! А если бы в окно прыгнул? А поранился или лапу сломал? А убежал бы? – От вала представленных ужасов у Нининой заказчицы даже дыхание сбилось.
– Ой, славный какой! – Поля, которая недавно была готова эту самую бабу смешать с самой густой и насыщенной грязью в округе, чувствовала себя несколько неправой…
Судя по всему, и Пашка, и Миша испытывали примерно то же самое, потому что тоже заулыбались виновато.
– Правда? – радостно уточнила тётка. – Ой, такая порода… Помпон меховой, а не собака! Шерсти куча, вредный… утю-тюшечка моя! Прямо не знаю, куда его девать… – Она хмыкнула.
– Ну, если он вам так не нравится, можно же пристроить? – Полина коварно прищурилась, решив провести окончательную проверку.
Тётка прошла её с блеском. Машинально прикрыла пса рукой, словно его кто-то отнимал, и заторопилась:
– Да ты что! Не-не! Это ж моя бубуся! Да и потом, я его из-под усыпления взяла. Он крупный и по цвету бракованный. Видите, пятнышки? И лапу сломал, когда совсем маленький был. Вот его и решили… того… А я не дала! Это же мой Бронтичек-бубусечек…
Тётка выдумывала всё новые и новые эпитеты, от которых морда Гиря явно перекашивалась, коты в полном составе смылись куда подальше, мальчишки сдавленно хохотали, зато Поля и Нина безукоризненно вежливо внимали, благо Бронту всё, что говорила его хозяйка, явно нравилось.
– Но вре-едны-ый! Ух, какой вредный! Тапки, кроссовки, пульты и провода от зарядок сжираются моментально! Оставаться один терпеть не может, так я с ним везде езжу. Ну и ладно, да? У меня даже на работе с ним смирились. Начальница приходит, когда у неё уже всё плохо и аж волосы потрескивают от ярости. Начинает Бронтишу гладить – и как обмякает. Говорит, что устроит его на работу антистрессом или себе такого заведёт. Личного. Чтобы всё жрал, орал, безобразничал, но был РЯДОМ!
Она долго трещала на всевозможные темы, облачилась в новую жилетку, напросилась на чай, причём из её чашки пил Бронтик, изображая крайне приличного померанского шпица.
А потом они оба узрели спасённую котейку, которую Полина принесла покормить.
– Ой, ма-амочки, какая красота-то! Почти как мой Бронтик! Как – топить хотели? Вот ЭТО? КТО? – Тётка моментально стала похожа на древнегреческую гарпию, как её изображают в иллюстрациях к мифам. – Чёрная? Да это ж мечта, а не кошка! Ну и что, не понимаю? Ну, говорила… Да я всегда так много говорю… – Она пренебрежительно махнула рукой, а потом покосилась на котёнка и сказала: – Если ещё такую найдёте, позвоните мне! Я заберу, и будет у меня два счастья.
Провожать чудачку с псом, полное имя которого оказалось ни много ни мало, а Бронтозавр, вышли все. Даже голуби прилетели.
– Какие люди-то разные бывают! – вздохнула Нина. – Я знаю этого белобрысого мальчишку. Коля его зовут. И бабку его знаю. Она на вид такая уж милая, мирная да скромная, одуванчик этакий, а чего творит, просто слов нет! А эта вот, – Нина кивнула на дорогу, по которой удалялась машина заказчицы, – трещит как сорока, не пойми что говорит, а пса спасла и любит до беспамятства.
– Да уж… Я думал, что она выкинуть пса хочет! – Пашка вообще-то решил, что если Поля нашла себе котёнка, то ему должен попасться пёс и на ловца и зверь прибежал, а тут… Вроде как облом, но такой радостный!
– Я тоже так думал! – кивнул Мишка, машинально погладив Тима.
– Но то, что тётка оказалась хорошей, никак не меняет того, что Колечка и его компания нарвались на приключения, о которых они и не мечтали! – Полина кормила своего котёнка и злилась, ощущая под пальцами тонюсенькие рёбрышки и хребет, на котором можно было отчётливо пересчитать все позвонки.
– Это однозначно! Я так думаю, что план будет долгоиграющим и развёрнутым! – хмыкнул Пашка.– А значит, ПП снова в работе.
Он покосился на Мишку, который активно делал вид, что всё в порядке, и добавил: – Хотя я думаю, что в данном деле может поучаствовать расширенный состав, то есть ППМ!
Глава 4. Консерватизм и новаторство отдельно взятых котиков
Крок и Дил наслаждались весной. Нет, они и лето любили, и осень, даже зиму. Всё хорошо, когда рядом любимые хозяева! Но весна… это совсем-совсем особое счастье.
— И что ещё лучше – Глашка сырость не любит! — радовался Дил, прыгая всеми четырьмя крепкими белыми лапами по самой глубокой луже.
– Это просто за-ме-ча-тель-но! — вторил ему Крок, валяясь на мокрой из-за вышедшей из берегов лужи траве.
Глашка мрачно смотрела на них из окна и щурилась неодобрительно.
– Что за странные животные эти собаки! – вздыхала она с видом исключительно умудрённого жизнью существа. – Ой, и не только собаки!
В приоткрывшуюся калитку ворвался ураган из пятачка, двух опаздывающих за ним ушей, упитанных ножек с крепкими копытцами и довольно длинного тонкого хвоста.
– И-и-иёхрю-уль! – с радостным визгом прокомментировал своё прибытие Фунтик, ворвавшись в такую замечательную лужу.
Лужа сделала попытку разбежаться в разные стороны, выплеснула на берега Крока и Дила и, обречённо побулькивая грязью, сомкнулась вокруг боков довольного жизнью Фунтика.
– Фунтик! Да какой ты Фунтик, если ты уже какой-то ФУНТ, а может, уже и не один! – вздохнул Дил.
– Тебе просто завидно! – Фунтик разлёгся в луже, а потом прислушался. – О! Летит!
Собаки насторожили уши.
– Летит! И опять на наши головы! Надо с Фёдором поговорить, может, хоть он его уговорит так не делать! – вздохнул Дил.
– Ага, он тут полетает, а потом у нас дома такое творится… – добавил Крок, поёжившись. – Глашка-то всё за этим летунцом повторяет. И вокруг летать начинает уже ВСЁ!
– Это у него дерево такое около дома есть. Он туда прыгает, дерево гнётся, и его подбрасывает вверх. Если просто так прыгает, то ничего… Или свалится, или успокоится, а если валерьянки напился, тут уж того… на взлёт! – Фёдор пришёл поинтересоваться, чего это тут так визжат, заодно и разъяснил недоумевающим этапы превращения его приятеля Эдика из обыкновенного кота в нечто летуче-крылато-вопящее.
– Дерево, говоришь? А чего там за дерево? — прищурился Крок. – Его кто-то специально там растил?
– Вряд ли. Оно не у людей растёт, а само по себе. И такое хилое… На него хозяйка Эдика всё время машиной наезжает и ругается, что хозяин Эдика его никак не спилит!
– Так, может, его того… Забобрить? – Дил открыл пасть и громко клацнул челюстями.
– Да это мы запросто! — Крок показал, как именно запросто, и Фёдору пришло в голову, что кто-то морально менее подготовленный к такому зрелищу мог бы и до лотка не успеть…
– Забобрить, набобрить… Лучше зафунтить! – выступил с предложением Фунтик. – Я это самое дерево запросто выкопаю!
– Можно и так, и этак! — решил Дил. – Мы бобрим, а ты фунтишь корни. А то нам Глафира никакой жизни не даст, вон уже в окне ждёт мимолетучего Эдика.
– Яйа-а-а со-оки-ил! – донеслась до слушателей первая часть рулады. – Ли-и-ита-аю-у-у!
– Налакался! — обречённо вздохнул Дил. – Пошли убирать источник взлёта!
Через распахнутую Фунтиком калитку вся компания быстро, пока не застукали, проследовала к дому уже упорхнувшей «певчей птис-с-сы».
– Вот! Это оно! – Фёдор указал местному отряду разнокалиберных кабано-бобров на хилое деревце.
– Отойди-ка! — скомандовал Дил Фёдору.
Неоднократно ободранная бампером машины кора стала отличным ориентиром для первого из «бобров».
– Ди-ил, Дил, не грызи всё! Я тоже хочу! – ныл Крок, пока Дил не уступил очередь младшенькому брату.
– Какая па-алочка-а! — восхитился Крок, последним движением челюстей закончив миссию. – Надо Лизе показать!
– Стой, я тоже хочу показывать! Я первый бобрил! – Дил, поражённый коварством хитрого Крока, впился в стволик бывшего Эдикового трамплина и тоже рванул радовать хозяйку.
– Ну а ты чего ждёшь? Корни сами себя не выкопают! Они бобрили, а ты кабань! – скомандовал Фёдор Фунтику, который тоже хотел поиграть с «палочкой». – У тебя-то будет игрушка лучше, такой ни у кого нет!
Впечатлённый замечательной перспективой Фунтик выкопал пенёк с комом корней и рванул с ним домой, только копытца засверкали!
– Вот радости-то его хозяйке будет! – пофыркал Фёдор насмешливо. – Ну, зато Эдик перестанет так летать, а то аж страшно за него.
– Яйа-а-а пти-и-ис-са, яйа-а со-оки-ил, чуму-то лета-а-аю-у!
Эдик, упитанный, плотненький, ухоженный Эдик, с точки зрения приличного Фёдора, деградировал стремительно! Коты вообще очень консервативны, новые веяния им несвойственны, и они весьма гордятся своим родом, традициями и привычками.
Вот привык кот драть угол дивана – и всё тут! Даже если хозяин всю квартиру когтеточками уставит, даже если эти самые когтеточки лучше и приятнее, кот с тяжким вздохом пойдёт к дивану. Консерватизм и традиционность – это вам не хухры-мухры!
Или вот, к примеру, лоток… Если надо закапывать то, что осталось после посещения котом этого самого места, он будет это делать, даже если торопливый хозяин, зажимая собственные органы обоняния, уже успел всё убрать, выкинуть в унитаз и воду слить. Приличный кот с надёжным традиционным воспитанием упорно будет ЗАКАПЫВАТЬ даже пустое место!
– НАДА ТАК! – объяснили бы они людям, да вот беда, хозяева мявлика никак не понимают.
В традиции попадает и лапоиглотерапия, ну, это детская котопривычка. Котята маму так когтеукалывают, когда молоко потребляют, и им приятно. Вот и потом при каждой приятности так же «радуют» источник благодати, пусть это уже не мамин живот, а человеческие колени, руки или плечи. ПОЛОЖЕНО ПОКОГТИТЬ! Традиция такая – и всё тут!
Короче, если кот решает для себя, что вот это что-то новое и, возможно, никак в традиции не попадающее, то он запросто может быть против! А когда серьёзное существо против, с этим приходится считаться! Вот с Фёдором, например, лучше всё-таки посчитаться, хотя бы для того, чтобы не приземлиться в рыхлую влажную землю, где только что БЫЛО дерево!
– Чмяк, – сказал Эдик, прервав песню про сокила, птис-с-су и нечто загадочное под названием «чумуж». – Не понял! – сказал Эдик, выдохнув разом все пары бодряще-полётной валерианы и стремительно протрезвев. – Э-э-э, Федь, а ХДЕ ОНО?
– ХТО? – в тон приятелю отозвался Фёдор, который сидел на столбике забора и делал вид, что в округе всё спокойно, спокойно, спокойно… Разве что котики летают.
– Тут чего-то точно было и теперь его не хватает! – Эдик выбрался из ямы, которую устроил Фунтик и куда уже набралось приличное количество воды из соседней лужи. – Оно тут было, а теперь тут грязь!
– И ты! – дополнил описание местности наблюдательный Фёдор.
– И я! – согласился с очевидным Эдик.
– А я тебе говорил, чтобы ты заканчивал с полётами, а то в лужу сядешь! Говорил?
– Говорил! – согласился Эдик, брезгливо отряхиваясь.
– Вот ты и сел! – подвёл итог Фёдор. – Нечего было налакиваться, а потом котят с пути истиннокотового сбивать! Ладно, я пошёл, а ты… Ты бы умылся, что ли… Грязный как Фунтик!
Тут Фёдор был в корне неправ! Фунтик был уже очень-очень чистый. Впрочем, чистым был не только он, но и принесённый им пенёк с растопыренными в стороны корешками, без которого Фунтик в дом заходить категорически отказался.
– Чем я только не занимался в своей жизни! – удивлялся Артём, хозяин Фунтика. – Но с появлением в доме свинтусау меня столько разнообразия стало, аж глаза разбегаются и не собираются! Вот пенёк мыть пришлось, корешки стричь, чтоб, значит, поцивильнее было! Куда уж цивильнее-то? А? Прям вылитый осьминог! Ларис, может, хватит, а? Глянь, как получилось забавно! Прямо эксклюзивный вариант дизайнерского извращения с уклоном в мир морских обитателей!
