Ольга Шумкова
Плетён и две батонки
Приехала обратно в деревню, мать говорит – что ж ты Сашке-то не сказала, что в город едешь? Он ведь туда вчера пешком пошел за тобой. Автобуса-то не было вчера. А до города – тридцать километров.
Вечером приехал он на автобусе, меня вызвал. Пошли с ним к клубу. Погода в тот день испортилась, завьюжило. Он мне и говорит: Галя, я вчера в город ходил. За тобой. Боялся, что ты насовсем уехала. Ты меня прости, дурака. Сам не знаю, что на меня нашло. Выпили немного с ребятами после работы, вот тебе и наговорил незнамо что. Нам ведь жениться надо скорее, Галя?
Я говорю, нет, Саша, не надо нам скорее жениться. Нет ребеночка больше.
Смотрю, он побледнел весь, губы дрожат. Как нет, говорит?
Я ему и объясняю – нет ребенка. Что за жизнь у него была бы, у ребенка-то – если отец не верит, что его это ребенок?
Сашка мне кричит – со зла я сказал, выпил, говорю ж! А я ему продолжаю – ну вот выпил. Я-то от тебя все снесу, а потом ребенку по пьяни ты сказал бы – не мой ты сын? Нет уж – не веришь, так не веришь.
Сашка уже слезами плачет – да как ты могла? Ты же мне ничего не сказала и ребенка нашего убила! А я ему – нашего? Да ты ж еще два дня назад меня толкал и кричал, что не твой ребенок!
Повернулся он и пошел по дороге. А я домой пошла. Ни слезинки не пролила.
Мы с ним потом помирились, конечно. И даже еще гулять ходили. Но разбитого не склеишь, так потихоньку и разошлись. У меня дедушка в городе умер и квартиру мне оставил, я туда переехала. Димку встретила, поженились мы. Катенька родилась. А он на курсах повышения Аньку встретил. Она в него вцепилась – страсть. На пять лет его старше, страшная, и дочка есть. А ему уж все равно было, он на ней и женился.
Я потом, когда в деревню приезжала, его редко видала. Анька его пьяного из дома не выпускала, а трезвым он уже редко бывал.
Мы с ним потом еще только раз разговаривали. Он в больницу приезжал, на капельницы. Пил же страшно, его Анька и подшивала, и капала, да что уж толку. Из больницы пришел ко мне, я одна дома была. Чаю налила ему, сели за стол. Я говорю, как, Саша, поживаешь? Он рукой махнул. Потом говорит: что мы наделали, Галя? Я говорю ему, что вспоминать, Сашенька. Что уж теперь поделаешь – у меня семья, у тебя тоже. Он усмехнулся грустно так. Встал, я его провожать вышла. В коридоре обнялись. Он щекой мне к голове прижался, как раньше, и шепчет – люблю, люблю! Повернулся и ушел. Навсегда… А я и поплакать не успела – мой с работы вернулся, злой, да выпил где-то. Пока его унимала, дети вернулись. А ночью сон сморил – устала за день, ведь с ночной смены была.
А где-то через год он умер. Мамка с деревни позвонила – Галька, Сашка-то умер. Я на похороны пошла, розы купила. Анька его на гроб кидалась, выла – смотреть противно. А он такой спокойный лежал. Мы на поминки не пошли, с бывшими одноклассниками помянули.
Она замолкает. Долго сморкается в платок, сворачивает его, убирает в карман. У нее уже внук, недавно женился младший сын. Дома порядок, недавно сделали ремонт, даже смогли поставить стеклопакеты. В кредит, правда. Ну ничего, за кредит они расплатятся. А еще у нее есть мечта – она очень хочет в Петергоф, посмотреть фонтаны. У нее на кухне висит календарь с фонтанами. Может быть, по осени, когда выкопают картошку.
