Ольга Шеляховская
Яша. Глазами кота
Еле отлежался.
После этой истории Яша ещё долго заходил на крыльцо с опаской. Сначала издалека принюхается, затем вблизи, наконец успокоится и уже тогда запрыгнет. Хозяева, те безбоязненно ходили. Там и Яша привык и снова стал смело на крыльцо забегать.
Недавно снова намазали. Так Яша и близко не подходил, как услышал незабываемый запах отравы, так чуть ли не с месяц к крыльцу не приближался, через веранду ходил. Веранду, к счастью, не додумались мазать.
А когда в шею впилась какая-то вредная колючка и болела с каждым днём сильней? И так неудобно впилась – зубами не выкусить.
Хозяйка как-то раз гладила Яшу и задела распухшую колючку. Яша вздрогнул и хотел убежать, но какое там. Схватила, шерсть раскопала, ахнула, куда-то потащила опять.
Ясно, куда – в неприятное место.
И там опять началось неладное: вместо спокойной беготни по канавам сиди в неприятном месте, на холодном столе, терпи, что чужие люди трогают там, где болит. Хозяйка держит и не даёт сбежать.
Орал, конечно. Да что толку.
Мяяяяу, как больно! Зато после этого стало не больно, а потом совсем прошло.
Но, что ни говори, на даче хорошо.
Удивительный прыжок
Как-то в очередной раз приехали с дачи в город. Осень начиналась, Саша собирался в школу, в первый класс. Ему накупили много интересного: портфель, так хотелось об него когти подрать, а не разрешили. Форму – ту сразу в шкаф убрали. Со стола все игрушки убрали, лампу поставили. Яша всё обнюхал – новеньким пахнет – и пошёл осматриваться, с Тюпой здороваться, перекусить.
После еды пошёл прыгать на подоконник, посмотреть, что в мире делается, каких ещё домов настроили.
Вдруг Яша понял, что не может сходу запрыгнуть с пола сразу на подоконник. Примеривался, примеривался. Но так и не решился. Странно. Пошёл поспал. Вернулся вечером – нет, сразу с пола до подоконника не допрыгнуть. Пришлось сначала лезть на стул, а уж потом на подоконник. Непонятно.
И аппетит что-то испортился. Ему уже не хотелось есть столько, сколько раньше. И пакетов с пряниками ворошить не хотелось. Ворошил за компанию с Тюпой, но как-то неохотно. Всё спал да спал. И пил много.
Хозяйка часто брала его на ручки, как маленького, и тихонько гладила между ушами. Раньше он недолго терпел такое и уходил, а сейчас лежал себе, дремал, грелся.
Хозяева уходили, приходили, жили своей привычной жизнью. Яша иногда взбадривался и тоже жил своей привычной жизнью – залезал по стулу на подоконник, смотрел в окно. Бегать уже не бегал, лапки что-то слабенькие стали.
– Смотрите, Яша-то как похудел! – вздыхала хозяйка.
Хозяин только кивал.
Однажды Яша по старой привычке полез на стол за колбасой – хозяйка резала на бутерброды. По старой памяти взяла и подвинула его локтем вбок, да так неловко, что Яша поскользнулся и мешком свалился на пол. Не ушибся, только расстроился из-за того, что стал такой неповоротливый. Хозяйка бутерброды свои бросила, кинулась Яшу поднимать, жалеть и извиняться. Приятно, конечно, но лучше бы колбасы дала. Дала, конечно, когда дообнимала. Съел, вкусно.
Он теперь ел только то, что ему было вкусно. Колбасу, яйцо, огурец. Хозяйка всё совала ему какой-то странный продукт, говорила – кушай, Яшенька, это лечебный корм, тебе полезно.
Сама ешь, – ответил бы ей Яша, если бы умел говорить.
Когда у него ещё до дачи сильно заболел живот и хозяйка носила его по разным неприятным местам, где с Яшей плохо обращались – то иголкой проткнули и крови полный шприц забрали, то всё пузо какой-то гадостью измазали и долго по измазанному месту чёрной штукой водили, и даже извиваться не разрешали, хозяйка крепко его держала – тогда Яша неделю не ел, и этот лечебный корм он с голоду за минуту проглотил и баночку вылизал, по всей кухне гоняя. Но когда аппетита нет – увольте. Лучше колбасы.
А потом и колбасы расхотелось. Хотелось только лежать и спать. Яша и спал. Ему сделали в уголке лежанку из шерстяного одеяла, и Яше там было тепло.
Иногда к нему приходил Тюпа и гладил Яшу легонечко, и Яше от этого снились хорошие сны. Снилась дача, как он маленький носился по траве, путаясь в ней лапами. Потом подрос и научился с разбегу залезать на сосну, с сосны запрыгивал на крышу гаража, скакал по ней на всех четырёх лапах, перемахивал на крышу сарая, пробегал по ней и спрыгивал за сарай, где был соседний двор.
Там было опасно: те хозяева приезжали редко и по их двору ходил страшный местный кот. Однажды Яша попался к нему в зубы, ой, что потом было, он об этом не любил вспоминать. А если кота не было, можно было прокрасться по этому необитаемому двору и перебраться дальше. Потом вспрыгнуть на забор и пройти на высоте до своего двора.
Однажды сунулся, а там не кот, а люди и их собака. Собака обрадовалась, побежала Яшу кусать, но он был настороже и оказался быстрее собаки – вспрыгнул на забор, потом на сарай – и вот он уже на своём, безопасном дворе.
Ещё любил Яша на даче залечь в солнечный куст у самой калитки. Там тепло, солнышко через листья просвечивает, Яшу не видно, а он всех видит. Можно спать сколько хочешь, а можно выскочить на кого-нибудь и поохотиться. Лучше всего напрыгивать на старшую хозяйку. Она ходит медленно, всегда пугается и громко охает. Боится Яшу, конечно. Охотником называет.
– Ты, Яша, грозный охотник! Хищник!
Яша и рад.
А то ведь и по-настоящему можно поохотиться. Легче всего охотиться, когда птенчик выпадет из гнезда. Но это нечестно, конечно, что это за охота. И хозяевам на глаза лучше не попадаться, когда бежишь с птенчиком в зубах. Почему-то они этого не любят и сильно ругаются.
А вот когда мышку поймаешь, вернее, мышонка, радуются и хвалят. Не поймёшь этих хозяев – чем птенец отличается от мыши? Ну ведь одно и то же. Только этот в перьях, а у этой шубка.
Опять же, можно поспать на веранде, посмотреть куркиёкины сны.
Яша проснулся. Он был ни на никакой не на даче, а дома, в квартире, на своей подстилке. Хозяйка ходила на цыпочках и что-то всё вздыхала. Попить бы. А сил дотянуться до блюдечка не было. У него давно рядом с лежанкой стояло, чтобы на кухню не ходить. Да он бы и не дошёл, сил не было.
– Мяу, – сказал Яша.
– Что ты, маленький мой? Иди ко мне.
Ну вот зачем брать кота на ручки, когда ему совершенно не до того. Яша даже лапой в неё упёрся. Положила обратно. Догадалась, макнула палец в воду и дала каплю с пальца. Попил. Устал, снова прилёг поспать.
Хозяйка вышла, погасила свет. Рядом ощущался Тюпа.
Яша заснул. Он спал долго, а потом мрак вокруг него стал постепенно рассеиваться. Яша привстал, боясь, что лапы сейчас подогнутся, и он упадёт, но слабости в лапах больше не было. Лапы как лапы. Яша пошёл на свет и увидел яркую-яркую, глубокую синеву, которая манила его и звала. Яша помедлил, вспоминая, все ли дела закончил. Вроде, все. И, послав Тюпе прощальный привет, Яша вздохнул, оттолкнулся и полетел, полетел в эту синеву.
