Ольга Шеляховская
Яша. Глазами кота
– Держи, суседка, это колбаса. В вашем с-под Архангельска такое есть?
– Знаешь, котик, всё у нас там есть. Думаешь, мы там только одни пустые щи лаптем хлебаем? Меня, кстати, Тюпа зовут.
Яша не понял про пустые щи лаптем. Решил не уточнять. Успеется.
– А я Яша. Ты где спать будешь, Тюпа? Не здесь же под диваном?
– В избе обычно много мест для домового. Здесь не огляделся ещё. Всё на просвет, сундуков нет. Закутков нет. Сюда и то еле проскочил.
– Она сейчас подметать будет. После ужина всегда метёт. Знаешь, что. Ты в шкаф лезь. Там у неё всегда полно всего, разбирает редко.
– Был в шкафу, пусто там.
– Тогда эту ночь побудь где-нибудь. Хоть ко мне в переноску залезь. А завтра разберёмся.
На новом месте
Ночка выдалась – ужас. В старой квартире такого не было. Поднялся ветер, выл в щелях, хлопал дверью где-то вдали. Что-то стучало, гремело, грохотало со всех сторон. Яша был тревожен. Дети спали крепко. Хозяева ворочались, беспокойно прислушивались к незнакомым звукам. Суседка куда-то спрятался, не слышно, не видно. Яша послонялся по квартире и прибился к хозяевам. С ними тоже не очень-то заснёшь. Только задремлешь, а они как затеют с боку на бок переворачиваться, в одеяло своё заматываются, всё ворочаются. Никакого покоя коту. Пристроился на самом уголке и сразу получил ногой в бок.
Это пока хозяин ещё у хозяйки не завёлся, Яшенька около хозяйкиной подушки спал. А как принесли Яшу в новое жильё, так он и полез к подушке ночевать. А хозяин пришёл и скинул Яшу на пол и занял его, Яшино, место рядом с хозяйкой. Яша тогда очень обиделся, ушёл на кухню на диванчик спать, а к хозяйке даже не подходил. Нарочно плохо кушал. Хозяйка уж за ним набегалась, гладила, за ушами чесала, а Яша гордость соблюдал. Пока самому не надоело. Тогда уж ладно, простил. Но к подушке больше не лез, признал, что это место хозяина. И к самому хозяину мало-помалу привык. И к новой квартире. Так и жили, пока хозяева не принесли в дом своего первого маленького. И откуда только он взялся.
Так вот, первая ночь на новом месте не понравилась Яше категорически. Приткнуться некуда, всё какое-то пустое, неуютное. Страшно. Темнотища. В той квартире, на первом этаже, фонарь светил в окно всю ночь. А главное, там было тихо и Яша понимал значение каждого звука. Вот прохожий прошёл, вот на верхнем этаже попугай крикнул, а вот за стеной дедушка прошаркал. А тут в такую бурю просто ужас что творится. Слышимость какая-то дикая, кота с толку сбивающая. Грох где-то в коридоре. Бух где-то наверху. И ветер со всех сторон воет.
Яшу в очередной раз пнула ногой хозяйка. Вот ей не лежится-то спокойно. Яша обиделся и пошёл в комнату, где спали дети. А там и ветер выл потише, и теплее, и суседка здесь. Где именно – непонятно, но его присутствие в комнате ощущалось. Кот его сразу почуял. Яше стало спокойнее на душе, он забрался к Мише, ещё раз умылся на всякий случай и заснул.
А утром бури как не бывало. В окне над огромным пустым пространством светило яркое солнце. Яша оторопел. Это ж где тут деревья и соседние дома? Он решил рассмотреть внимательнее и прыгнул на подоконник. И аж присел. Страх-то какой. Земля была невозможно далеко внизу. Деревьев вообще не видно. Один асфальт. Соседние дома… Эти громадины – дома? Яша скатился с подоконника на твёрдый пол и пошёл завтракать. Голова немного кружилась. Ничего у этих людей не поймёшь.
Ладно, хоть сама квартира оказалась удобная и просторная. Было, как говорится, где разбежаться. Яша и разбегался. Под настроение. Разбежится, заскользит по полу на лапах, сам разворачивается, а лапы ещё едут, Яша выпускает когти и начинает загребать мощным галопом, царапая гладкий пол, а сам всё едет. Потом, конечно, сцепится с полом, повернёт и учится. Спрячется под кроватью и сидит, сторожит. Что сторожит – и сам не знает. Но сидит, готовый атаковать. Весь напряжён. Если кто мимо пройдёт – Яша немедленно на него бросается. Без когтей, конечно. Мягкими лапами ловит. Хозяева смеются, хватают Яшу, поднимают и тискают. Яша доволен, вырывается. Бросаться лучше, конечно, только на хозяев. На детей лучше не надо, особенно на младшего Мишу. Саша – это старший – на Яшу мало внимания обращает. А Миша – тому только попадись. Хозяйка следила, чтобы Миша Яшу не хватал и не таскал. Очень почему-то Миша любил Яшу хватать и таскать. Конечно, Яша мягкий, приятный на ощупь. Но самому Яше было не очень приятно, что его хватают, и он Миши опасался.
Была одна вещь, которая новой квартире очень не нравилась Яше. Иногда ни с того ни с сего где-то рядом за стеной начинало страшно рычать. Когда это случилось в первый раз, Яша чуть сознание не потерял, а суседка пропал на три дня, болел.
Потом привыкли. Хотя как к такому привыкнешь.
Однажды Яша сидел дома один. Ну как один, с суседкой. Поиграли, разворошили на кухне пакет с печеньем. Потом Яша спать захотел, а суседка пошёл шуршать в кладовку. Хозяин, тот с утра на работе, а хозяйка после завтрака собралась и укатила куда-то с коляской. И что-то нет их и нет. Давно пора вернуться, свет зажигать, ужин готовить, раз уж обед пропустила. Яшу кормить, в конце концов.
Стало холодно – от батарей тепло не идёт. Тихо во всём доме. Ничего не гудит, дикий зверь, временами рычащий то тут, то там жутким голосом, тоже молчит, что как раз хорошо. Слышно только топ-топ-топ по лестнице, потом дверью хлоп. И снова тишина. И в соседнем доме окошки не зажигаются. А в другом соседнем вовсю горят, и так это весело, уютно. А у них нехорошо. Вода нигде не течёт, не слышно привычных звуков их большого дома.
Яше не знал, что и думать. Пошёл, лёг с горя на хозяйскую кровать, свернулся там в кружочек, нос поглубже в мех запрятал. Не спал, одним глазом глядел на дверь. Ждал, что будет.
Лежал долго, уже совсем стемнело. И вдруг всё как зажужжит, вода по трубам как потечёт, и батареи начали теплеть. Дикий зверь, конечно, тут же проснулся и заревел страшным голосом. Правда, недолго проревел, стих. Может, его съел другой дикий зверь? Вот бы хорошо было.
Тут и замок загремел – это вернулась хозяйка с детьми. В доме стало светло, шумно. Ужинать Яше положила. Конечно, коту первым делом надо дать ужинать, а то он будет путаться под ногами и мяукать. Всё равно придётся кота кормить, так лучше сразу дать. Это Яша давно её приучил.
– Ах ты, Яша, опять пакет разворошил! И как только в шкафчик залез. Запирать от тебя, что ли? Сколько ж в тебя помещается? Миша, оставь Яшу, дай ему поесть. Садись на стульчик, сейчас кушать будем. Саша, мой руки, приходи.
Когда все поели и ушли с кухни, хозяйка кому-то позвонила и рассказывала, что они где-то сидели три часа, потому что электричества не было и ничего не работало, коляску внизу оставить негде, а тащить её вместе с Мишей на семнадцатый этаж она не лошадь. А почему не работало, так это потому, что какой-то тупень ехал мимо дома на самосвале с поднятым кузовом и содрал со столба кабель, от которого весь дом питается.
Яша ничего из этого объяснения не понял. Добрались до квартиры – и то ладно.
Когда хозяев дома нет
Коту часто приходится сидеть дома одному. Уйдут с утра – и до вечера никого. А кот один. Люди уходят, приходят, приносят в дом еду для кота и для себя. Самое вкусное, конечно, себе забирают. Взять хотя бы колбасу. Нда. Делятся, конечно, угощают. Только мало. Весь измяукаешься, пока кусочек коту отжалеют. Лучше всего подходить с этим вопросом к хозяину. Он всегда готов поделиться с котом. А если высунуться из-под скатерти, встать на задние лапы, об колено передними упереться и в глаза честно посмотреть, то и мяукать не надо. И чтобы хозяйка подольше не замечала. А то сразу «вредно, вредно». Сама, небось, вон как лопает, с хлебом и без. Ей, видимо, не вредно. Но если долго стонать, то и она ломтик выдаст. Надо только ноту попротивнее взять и тянуть подольше.
Теперь хорошо, с Тюпой, не так скучно, как раньше. В старой квартире можно было запрыгнуть на подоконник и оттуда на улицу смотреть, делая вид, что совершенно туда не хочется. Особенно, если какой-нибудь кот идёт, весь из себя сосредоточенный. Бывают подвальные, а есть явно домашние, кого выпустили погулять. Яша бы и сам не прочь погулять, да разве у хозяйки допросишься. Ты, говорит, домашний, тебя уличные побьют. Яша долго не соглашался, уговаривал, но уговорить так и не смог. Даже ночью однажды повопил, позволил себе разок. Охрип, пока хозяев добудился. Лучше б не будил. Проснулись, отругали, заперли на кухне. А потом, с возрастом, смирился, вроде уже и не так гулять хотелось. Опять же, летом на дачу отвезут.
Так вот, какие могут быть развлечения у кота, чьи хозяева надолго ушли из дома. Поесть, конечно, это первым делом. Поспать. Погонять Мишин мячик. Подрать диван. Хотя, когда дома никого нет, это не так интересно. Когда при хозяевах дерёшь – закричат, руками замашут, погонятся. Не догонят, куда им, зато весело. Ещё можно посидеть на подоконнике. В старой квартире на первом этаже Яша сиживал. Из окон той квартиры мало было видно, потому что деревья. Зимой видно лучше. Но всё равно ветки многое заслоняли. А в новой квартире Яша сначала боялся огромного пространства, а потом привык, конечно. Даже забавно ему казалось, что земля так далеко внизу. Зато можно в дальние дали смотреть. То есть поначалу можно было смотреть. А потом перед их домом настроили ещё домов, и дальние дали стали очень узкие между этими домами. Толком и не разглядишь, что там мелькает. Раньше можно было долго за одной машиной следить, как она по дороге едет, а теперь машины стали проскакивать только в узких просветах между домами. Яша и к этому привык. Нет, одному скучно. Хорошо, что у них есть Тюпа. Кот подолгу сидел вместе с домовым то на одном подоконнике, то на другом, с видами на разные дома и просветы между ними. Ещё вниз можно было смотреть, там ползали и бегали маленькие смешные люди. Качались на качелях, бегали за мячиком внутри ограждения. Вдоль стоящих рядами машин пробирались другие машины, искали куда влезть, чтобы тоже стоять в ряду со всеми. Иногда сразу находили, иногда не сразу, по два круга по двору наворачивали. А то, не найдя места, уезжали.
Иногда за стеной ревело и рычало. Даже не столько за стеной, а как будто сразу со всех сторон. Когда ревело при хозяевах, то было не так страшно. Особенно, если с перерывами. А если сидишь один, а оно всё рычит, стену грызёт, того и гляди дом развалит – вот тут Яша страдал. Хорошо хоть, Тюпа в доме был, так что не совсем один. Тюпа этого рёва тоже не любил. А кому понравится. Хозяйка, та хоть пойти погулять могла. С детьми, конечно, куда без них. Но каждый раз не сбежишь. А ну как погода плохая, дождь за окном так и поливает. Или болеет кто из маленьких, а то и оба. Вон как Саша однажды разболелся. Нагрелся, лежал в маминой кровати, такой горячий, что Яша об него обжигался. Лежит Саша, болеет, а тут этот рёв то с одной стороны, то с другой. Хозяйка тогда приходила и с Сашей рядом сидела, гладила его по горячей голове. А маленький Миша один в детской комнате сидел. Вернее, не один, а с Тюпой. Играли во что-то, разговаривали по-своему.
Тюпа, он самостоятельный суседка был. Какие-то дела в кладовке делал, шуршал там чем-то. А ещё он научился через вентиляцию соседей подслушивать. Лазать не лазал. Неудобно. Правда, вентиляция была закрыта решёткой, но Тюпа её немного отогнул, чтобы протиснуться. А как заглянул внутрь, то и не полез, потому что стенка оказалась гладкая, не уцепишься. Опасно. Но соседские разговоры слушал, сидя на краю вентиляционного отверстия. Правда, он любил не всех соседей. Те, которые слышались из комнатной вентиляции, они мирные разговоры вели, и Тюпа их с удовольствием слушал, а потом ещё долго усмехался и был благостный. А другие, со стороны кухни, были опасные – они иногда ругались, да такими словами, что Тюпа прямо заболевал. Потом ходил мрачный, хмурился, ворчал что-то себе под нос. Одно расстройство.
Однажды соседи из кухонной вентиляции страшно поссорились. Кричали, тяжёлое бросали и посуду об кухонный пол били. Ребёнок их плакал и кричал: "Не надо, не надо, ну пожалуйста!" Без всякой вентиляции было слышно.
Тюпа посерел весь, осунулся, даже как будто старше сделался, залёг в кладовку на три дня. Вышел грустный и серьёзный. Соседи сверху больше так сильно не ссорились. Там вообще тихо стало. А потом стали слышаться голоса других людей. Эти не ругались, и Тюпа отмяк.
Самой странной из всех странностей в новом доме были пролетающие мимо окон длинные штуки. Они летели сами по себе то выше и выше в одну сторону, то ниже и ниже в другую.
Если такая штука поднималась и поворачивалась, показывая Яше брюхо, то он видел, что у штуки по бокам торчат странные отростки.
Если бы это были крылья, тогда штука бы ими махала, рассуждал Яша. Как же лететь, не размахивая крыльями? Иногда он об этом думал, но что это такое, догадаться не мог.
Тюпа тоже ничего не знал про летающие штуки. Только знал, что они бывают. Иногда над его Опалёво высоко-высоко пролетали похожие штуки, но они были маленькие, гораздо меньше этих. Бывало, за ними тянулся белый след. Спросить, что это такое, Тюпе было не у кого. Оставалось догадываться и строить разные предположения. Несомненно, это было что-то человеческое. Что-то такое, что люди придумали, сделали и по небу запустили.
С Тюпой было хорошо и поговорить, и пошалить, и просто посидеть, даже молча. Уютный он, Тюпа. Странно уже и представить, как без него жили.
Семья, где завёлся Тюпа
Говорили о разном. О детях говорили, про то, какой Миша хулиганистый, а Саша рассудительный. Но неторопливый.
– Я, – говорит, – знаю, разных детей повидал, разбираюсь. Вот Миша – ему лишь бы побыстрее сделать и дальше побежать. А Саша будет долго отвлекаться и тратить время, пока к делу приступит. Хоть весь день просидит. В деревне так нельзя.
– Каких это детей ты раньше видел?
– А всё там же, в нашем Опалёво, под Архангельском. Когда у своих жил, ещё тогда. Сначала семья была большая, а там кто куда делся – кто помер, кто уехал, кто на войне погиб. Дом закрыли. Не заколотили навсегда, а прикрыли, как ненадолго ушли, а меня с собой не забрали. А сами не вернулись. Я навроде как в спячку впал. Сколько времени прошло, пока я спал, не знаю. Только потом новая семья въехала, я к ним долго присматривался. Ругались они много. Кричали. Дом в грязи держали. Детей у них не было. Я тихо жил, не вредил им. Не хотелось. А потом они засобирались уезжать. А я – нет бы опять в спячку завалиться, так потянуло ж за людьми, и зачем только мне это понадобилось, спрашивается. Истосковался я один в доме, вот и влип в историю, потерялся. Зато ведь нет худа без добра, видишь – новую семью нашёл, тебя, новый дом. Странный, конечно, у вас дом, кому рассказать. В таком домовой сам не заведётся.
– А как же ты завёлся?
– Я ж не у вас завёлся, к вам я прибился, а потом прижился. Так-то кто его знает, как домовые заводятся, – улыбнулся Тюпа, – новую избу хозяева выстроят, в ней только и может завестись домовой. Так то в избе, что семья своими руками строит. А тут? Какие уж домовые в этаких домищах. Домовые заводятся, только если дом с душой строили и если в семье хорошо, дружно живут. Не ругаются плохими словами. Раньше-то избы всегда строили с душой. А как же. Строишь и знаешь – на долгие годы строишь. И дети, и внуки твои потом в этой избе жить будут и тебя вспоминать.
