Ольга Шеляховская
Пинь и землетрясение

Сестрёнки не плакали, тихонечко сидели. Рядом со своим старшим братом они чувствовали себя в полной безопасности. Разве можно чего-то бояться, когда Пинь с ними? Сам Пинь тем временем совершенно не чувствовал себя в безопасности. Да, конечно, он нашёл убежище. Пусть случайно, но удачно. Впрочем, вход тут же завалило. Правда, всего лишь кроной сосны. Зато наглухо. Хотя какой-то свет к ним всё же проникал. Главное, толстые ветки защищали их убежище от падающих камней. Земля продолжала греметь и вздрагивать. Пинь попытался выглянуть наружу, чтобы посмотреть, что там происходит, но чуть не получил камнем по голове и вернулся к сёстрам. Дал им по кедровой шишке – орешков погрызть. И тут почувствовал запах копчёного мяса. Да это же кладовая! С запасом оленины для всего племени чуть ли не на целую луну. Пинь пролез вглубь, взял ближайший кусок и разделил его на троих. После еды дети прижались друг к другу и, пригревшись, заснули.

Пещера шамана

Когда Пинь проснулся, девочки ещё спали, земля не тряслась.

Пинь решительно принялся проламывать проход сквозь крону кедра. Весь искололся, пока вылез. Ну и зрелище предстало ему. Поваленные как попало деревья, разбросанные повсюду камни. А вон и вход в их пещеру. Он был полностью завален камнями. Дым из щели в потолке пещеры не шёл. Пинь залез на гору камней, заваливших вход. И тут услышал всхлипы и какие-то звуки.

– Кто там? – спросил Пинь.

– О! А там кто? Пинь? Это ты?

– Мама!

Оказалось, что когда племя помогало шаману благодарить великого предка-оленя за удачную охоту, мама поддерживала в очаге огонь. Когда духи начали трясти гору и сыпать сверху камни, то вход сразу завалило и заодно засыпало запас дров для очага. Мама поддерживала огонь и берегла хворост сколько могла, но к утру догорела последняя веточка и огонь потух. Это было ужасно, невероятно, немыслимо. В очаге потух огонь!

Мама оглянулась и поняла, что надо как-то выбираться. И она стала откатывать камни. Ей было тяжело, и ещё она плакала – оттого, что не знала, где её дети и где всё племя, и из-за потухшего огня. Выбираться было трудно – камни были большие, тяжёлые. И как только вчера пещера не обрушилась. Вон, какие трещины повсюду.

Пинь снаружи, а мама изнутри вытащили несколько камней, и мама смогла вылезти.

А когда из-под веток кедра вылезли сестрёнки Пиня – тут уж мама просто расплакалась от счастья. Все её дети с ней – как же хорошо!

– Что-то есть захотелось, – хитро улыбаясь, сказал Пинь.

– Ой, дети, у нас потух огонь! – вспомнила мама и снова расстроилась.

– Мама, пойдём, покажу, что у нас есть!

И дети наперебой стали рассказывать, где они отсиделись в эту страшную ночь. Пинь слазал в кладовую, достал оленью ногу, и семья позавтракала.

– А что будет с нами теперь? – спросила младшая Ки.

– Ничего хорошего не будет. Все пропали, – проворчала старшая Ка.

Действительно, племя бесследно исчезло. То ли сами убежали, то ли духи их забрали.

– Мама, а где мы теперь будем жить? – спросила младшая Ки. – В кладовой, вместе с мясом? Это хорошо. Или в нашей пещере? И каждый раз будем лазать в эту щёлочку? Ой, как здорово! Чур, я первая. А как там внутри – место-то осталось или всё завалило? Хотя нет, завалило не всё, ты же осталась.

– Погоди, Ки, не звени, – попросила мама, – Пинь, знаешь, а она права. Наша пещера совсем испортилась. Там везде такие трещины…

И будто в ответ на мамины слова в пещере что-то грохнуло, ухнуло, и она просела окончательно. В воздух взлетело облако пыли.

– Ну вот. Пещеры больше нет. Племени нет. Мы остались одни и без крыши над головой, – мрачно проговорила старшая Ка.

– Ух ты! – обрадовалась Ки. – Значит, теперь мы сами будем охотиться? И спать под открытым небом?

– Вот уж спасибо, – нахмурилась Ка.

Мама и Пинь посмотрели друг на друга.

– Еды у нас пока достаточно.

– Тихо, слышите? – Ка, у которой был самый тонкий слух в племени, подняла руку. Все замерли и прислушались. И правда, со стороны жилища шамана раздавались какие-то звуки.

– Я боюсь, – прошептала Ка, – это точно духи. Сейчас они и нас заберут, как и всех остальных!

И приготовилась реветь.

– А я не боюсь! Я сейчас этих духов… – начала Ки, но не закончила, потому что мама схватила обеих девочек и попятилась. Пятиться было трудно из-за разбросанных всюду камней.

Пинь взял в одну руку дубинку, в другую – камень и осторожно пошёл на звук. Стук шёл из пещеры шамана.

Обычно никто из племени никогда не приближался к жилищу шамана. Так повелось давным-давно, ещё при самых старых старейшинах.

Пинь подкрался поближе и как крикнет страшным голосом:

– Кто засел в пещере нашего шамана, выходи!

Мама за камнем обмерла от ужаса: а вдруг это духи, и вдруг они сейчас как набросятся, да как…

– Здесь никого нееееет! – отозвались духи из пещеры голосом шамана. Да как грохнут в бубен, Пинь даже вздрогнул.

– Точно никого? – удивился Пинь уже своим нормальным голосом.

Входная шкура капельку отодвинулась, и в щёлочку выглянул один глаз.

– Вообще нет. Никого! Пинь, это точно ты? – и шаман вышел, с ног до головы обвешанный амулетами и оберегами.

– Шаман! Надо же! Мама, не бойся, выходите. Это наш шаман, – позвал Пинь.

– Не приближайся к моему жилищу, – неуверенно проговорил шаман, – это запрещено.

– Да ладно! – махнул рукой Пинь. – Наша пещера совсем обвалилась.