Ольга Сергеевна Дерябина
Сёстры
Глава 1. Мама
– У вас будет двойня. Поздравляю, мамочка, – врач убрала датчик УЗИ с живота и протянула салфетку.
На мониторе застыла картинка: часть круга, похожего на раскрытый веер. В центре – чёрно-белые пятна, среди которых проглядывался курносый силуэт ребёнка. Лежащая на кушетке растерянно посмотрела на картинку и на врача.
Они, наверное, ровесницы – обе уже немолоды. Елена Витальевна Морокова, как значилось на бейджике, заправила белокурый локон, начинающийся у корней просветами седины, сняла миниатюрные очки в изящной оправе, обнажив морщинки вокруг глаз. Пациентка не могла понять её взгляд. В нём казалась лёгкая зависть. Не так много женщин решится рожать после сорока (а это ж как вторая молодость). Не так много женщин могут забеременеть в этом возрасте. Елена Витальевна вернула очки на место и переключилась на свои записи в медицинской карте пациентки.
– Вера Александровна, я правильно понимаю, что это ваше первое УЗИ? По сроку уже должно быть второе, – листая карту, уточнила врач.
– Правильно понимаете, – лежащая снова взглянула на картинку, словно из матрицы, и стала стирать с живота гель, пока он не впитался. – Так получилось.
Стыдно признаться, что такая большая девочка не смогла самостоятельно определить своё интересное положение. Первая беременность была очень давно, без малого двадцать лет назад она успешно закончилось рождением Юлианы.
Отец хотел назвать свою принцессу Юлей, мать – Яной. Нашли компромисс, выбрав необычное имя. А в шутку называли дочь Юлькой-Янкой.
Последующие попытки расширить состав семьи были безуспешны, и пара уже смирилась с этим.
Дочь выросла, закончила школу и выпорхнула из родительского гнезда, поступив в медицинский университет в другом городе. Образование там котировалось выше, а бюджетных мест было значительно больше, нежели в местном профильном вузе. Мать с отцом понимали, что не должны мешать строить дочке самостоятельную жизнь, однако от этого не становилось менее грустно.
И вот такой поворот. Пока родители пытались перестроиться на новую жизнь, судьба преподнесла сюрприз. Двойной сюрприз.
Вера Александровна понимала, что с организмом творится что-то не то, но списывала всё на переутомление и – чего греха таить – начинающуюся старость. В прошлом году она отметила 40-летний юбилей, с тоской вспоминая молодые годы. Если честно, не понимала, как быстро пролетело время. Как легко и весело было тогда. И каково сейчас, когда каждая клеточка ворчит из-за недосыпа, усталости, непогоды, еды во внеурочное время – да мало ли поводов поворчать.
Утреннюю тошноту она приняла за возрастной «привет» от ЖКТ и настоятельное требование показаться к врачу. Вера Александровна даже записалась, однако на приём не явилась.
Работы навалилось столько, что лишний раз в дамскую комнату не отлучиться. Была в уклонении и эмоциональная составляющая. В душе засел страх: меньше знаешь о своих болячках – крепче спишь. С другой стороны, теплилась надежда, что если и произошёл сбой, то он сам пройдёт – рассосётся.
Отсутствие «красных дней» списала на начинающийся климакс, как и неприятные ощущения в груди. Ведь она снова меняется, и организм даёт знать об этом. Появившуюся забывчивость, невнимательность и сонливость – также на трудности нового периода и тоску по дочери. В заплывшей талии она обвинила сидячий малоподвижный образ жизни и восприняла этот факт как экстренный сигнал: нужно срочно записаться в спортзал.
Вера Новикова работала в конторе, предоставляющей спектр услуг, связанных с проведением соцопросов, и за годы зарекомендовала себя как опытный аналитик, внимательный ко всем мелочам.
Сотрудники стояли в очередь, чтобы она перепроверила их отчеты. Руководитель – Андрей Алексеевич Ветвяков – подписывал их не глядя, если знал, что цифры прошли тщательную проверку Новиковой. За переработку старался хорошо доплачивать – для мотивации. Ценный сотрудник должен любить свою работу, ответственно к ней относиться и не смотреть по сторонам, то есть другим конторам, где условия могут быть получше.
Благодаря его вниманию Новикова оказалась в больнице. Сначала заказчик указал на мелкие недочёты в полученных подсчётах. У другого оказалось в полтора раза больше возможных процентов. Следующие ошибки Ветвяков обнаружил сам – до того, как поставить размашистую подпись. И в очередное утро буквально выпроводил сотрудницу в поликлинику на принудительный медосмотр.
Медосмотр показал, что состояние здоровья у Веры Новиковой – хоть сейчас в космос. А причина сбоя совсем в другом. Так, практически на середине срока она узнала, что вместо летнего отпуска ей предстояло готовиться к декретному.
***
– Ну мы, мать, даём! – обрадовался новости муж Григорий. – Сорок пять – и мать опять! Надо ж было ещё двух снегурок сострогать. – он уже сбегал до маркета, чтобы отметить радостное событие. Взял всем беленького: жене кефира, себе – водочки. Но даже запотевшая не так радовала его, как выпирающий живот жены, объем которого он изменял ежеминутно.
– Рано меня старишь, – возразила она. – В сорок пять я детей в сад буду водить.
– Да ты ж моя молодушечка, – он чмокнул её в лоб. – Нам теперь до самой пенсии день молодёжи отмечать.
– Ещё скажи, что наше правительство как знало, обязав дополнительно отрабатывать пятилетку.
– Ну-у… Получается, что одновременно девочки наши окончат школу, а мы с тобой – трудовую деятельность.
– Не загадывай наперед. Надо выносить сначала, родить нормально, а уж потом строить планы.
– Всё будет окейно, – муж снова измерил талию беременной супруги. – И выносим, и родим, и воспитаем, и замуж выдадим. Не зря тогда замахнулись на четырёхкомнатную. Просто провидение, что будет пополнение. Думали, для внуков, а, оказывается, и сами ещё могём.
Квартиру они действительно купили удачно: просторную, светлую, с удобным расположением в спальном районе. На стадии строительства цена оказалась приемлемой, и они рискнули, плотно увязнув в ипотеке, выплаты которой как раз заканчивались.
– Мне бы твой оптимизм, – вздохнула жена, наливая в высокий стакан кефир.
Она не была готова к такому повороту событий. То есть одно дело долгое время мечтать об этом. Потом смириться с тем, что, видимо, не дано. И когда последние надежды пропали, узнать о новой жизни в животе. Это больше напоминало грёзы или продолжение интересного сна, который продлится лишь до звонка будильника.
От осознания реальности становилось страшно: смогут ли они поднять ещё двух детей? Годы не те. Да и здоровье. Да и финансы. А надо же вырастить, дать образование, оставить приданое. Они ж родители: должны помочь встать на ноги. Однако был большой риск вместо поддержки стать обузой. Свалит какая-нибудь хандра или инсульт, и придётся с ними мучиться бедняжкам-близняшкам. Каждый раз, представляя нечто подобное, Вера быстро крестилась, отгоняя от себя дурные мысли, пока они не стали материальны.
Они справятся. Куда ж они денутся? Другого пути нет.
Она задумалась: как жили раньше? Рожали по многу детей. Жили в обычных избах, не задумываясь об отдельных комнатах каждому ребёнку. Лишь бы корова давала молоко, солнце помогало урожаю. Были дрова в печке и работа для хозяина дома.
И ведь не боялись рожать – без памперсов, удобных колясок, обилия одежды, стиралок, посудомоек. Или боялись, но по-другому? Наверное, всё-таки второе.
***
Тревожные мысли не прошли бесследно. Через несколько недель она почувствовала, что не может расслабить живот. Из женской консультации её направили в стационар – «сохраняться».
– Не переживайте, мамочка. Работа ваша никуда не убежит. Отдохнёте, отоспитесь – это всегда полезно, особенно в вашем положении, – приняла её лечащий врач Тамара Петровна.
Лёжа на больничной койке, она думала: что будет, если беременность не сохранится? Не будет глобальных переворотов на старости лет, жизнь сохранит привычный уклад? В глубине души она была рада второму варианту. Однако за подобные мысли было стыдно: грешно думать о том, как избавиться от собственных детей, даже будущих. Неправильно это, не по-матерински.
Благо, смятение чувств на результате не отразилось: сохранение прошло успешно. Удостоверившись, что беременности ничего не угрожает, а будущие дети пока не планировали покидать утробу, врач выписала возрастную пациентку домой, посоветовав помнить о своём здоровье:
– Как прежде – уже не будет, – говорила Тамара Петровна. – Вы должны заботиться о себе и детях, чтобы всё закончилось благополучно. Внутренний настрой многое значит. Как можно чаще думайте о хорошем. Если что-то начнёт беспокоить – срочно обращайтесь в консультацию, не затягивайте.
– Как прежде – точно уже не будет, – соглашалась Вера.
***
Неделя шла за неделей. Живот стремительно рос и устраивал массаж внутренним органам. Вере было неловко появляться на улице. Одно дело – молодая девушка, готовящаяся стать мамочкой. Другое – тётка, которой впору нянчить внуков, а она сама собралась в роддом.
Она всё чаще ловила на животе оценивающие взгляды: реально в залёте или отожралась, распустила себя? Поэтому ближе к сроку она предпочитала выходить из дома по крайней нужде, чтобы не чувствовать неловкость под обстрелом взглядов окружающих.
Оставшиеся недели старалась отсыпаться, читать классику, сидя на балконе, перебирать Юлькины-Янкины хорошенькие вещички, которые бережно хранила все эти годы.
Вера помнила ту беременность – с предвкушением чего-то нового, волшебного, взрослого. Она, сама ещё молоденькая, дарила новую жизнь, несла любовь и ответственность за неё. Потом были безоблачно-счастливый дни, восторг и гордость. Были и выматывающие бессонные ночи, усталость, слёзы. И вот, когда, казалось, силы уже на исходе, Юлиана изменилась, стала спокойнее, осознаннее и интереснее.
Та беременность выросла в замечательную дочь – воспитанную, умную, красивую, целеустремлённую. Вера почувствовала, как на крохотный розовый комбинезончик начали падать крупные слёзы. Чего она ревела? Сама толком не знала.
Последние дни были особенно тяжёлыми. Вера ощущала себя трамваем, водитель которого пытался совладать с неповоротливой техникой. Она сильно поправилась, и это её здорово беспокоило. Легко худеть и восстанавливаться в 20 лет, а не за сорок, когда каждый килограмм борется за своё место на теле.
Но фигура – пока не главное. Главное благополучно родить. Когда не будет «тумбочки» впереди, уже станет легче. Осталось немного потерпеть, – утешала она себя. Осталось немного времени на спокойный сон и прежнюю жизнь.
Всё случилось утром 28 августа, когда Юлька-Янка успела уехать, чтобы готовиться к новому учебному году. Схватки усиливались, не давая передохнуть и собраться с силами перед следующими сокращениями матки. Она пыталась вспомнить дыхательные упражнения из школы для беременных, моральную подготовку, внутренний настрой, но боль брала верх.
– Ты должна, ты сможешь, – Вера давала себе установку между схватками. И вспоминала предыдущие роды: такое же ни с чем не сравнимое испытание, которое, впрочем, быстро забылось, когда крошка Юлька-Янка оказалась на руках и посмотрела своими маленькими внимательными глазками.
Казалось, шли долгие мучительные часы, хотя чёрная стрелка на здоровом циферблате не успела преодолеть и двух кругов.
Гриша, которому Вера велела ждать где-нибудь там, подальше, не выдержал и пришёл в палату, где правила боль. На нём лица не было, а от увиденного муж готов был упасть в обморок.
– Уберите его! – прокричала она.
– Присядьте там, мужчина, – добродушно указала на кушетку в коридоре немолодая женщина в белом халате. – Скоро ваши детки выйдут, уже на подходе.
– Скоро, – повторила Вера, почувствовав прилив сил. – Уже скоро всё останется позади.
Первой родилась Марта, и с первых минут она показала свой своевольный характер. Второй на свет появилась Майя – крошечное создание с невероятно осмысленным взглядом. Серые глазки искали ту, которая их родила, и ту, с которой девять месяцев провела в одной утробе.
– Ты молодец, – муж, которого снова пустили, поцеловал жену в растрепанные волосы, в лобик обеих малюток. – Мы справились. Главное испытание позади.
Однако главное испытание ждало их впереди.
***
После выписки из роддома тянущиеся дни были похожи как близнецы. Малышки не хотели «синхронизироваться», чтобы дать Вере хоть немного отдохнуть, поспать, спокойно сходить в душ, попить чаю. Майя требовала внимания, зато спала практически до утра. Её сестра Марта была привередливой и капризной. Перепутав день с ночью, она демонстрировала свой нрав, когда нормальные люди отдыхали. Если сестра просыпалась, то непременно присоединялась к ору.
Из-за хронической усталости Вера панически боялась сделать что-то непоправимое: недоглядеть за температурой в ванночке, заснуть стоя возле неё, накормить или напоить, добавив не то в бутылочки, оставить рядом травмоопасные предметы или другим способом подвергнуть их маленькие жизни опасности. Муж старался приходить пораньше, помогать, хотя тоже еле держался на ногах от недосыпания.
Юлиана предлагала взять академический отпуск или перейти на свободное посещение, чтобы приехать помочь. Мать, конечно, отказывалась. Дочь приложила столько усилий, чтобы поступить на бюджет. Училась она успешно. Если выпадет из обоймы, то не получит нужных знаний. А для медиков каждый параграф на вес золота, точнее, чьего-то здоровья. Мать не могла так рисковать.
– Станет легче. Будет лучше. Всё наладится, – вновь и вновь повторяла она, как заклинание.
Дни продолжали тянуться своим чередом. К новогодним праздникам Вера почувствовала, что заклинание стало исполняться. К 8 марта она вновь начала высыпаться. К началу следующего лета жизнь, казалось, вернулась в нормальное русло с учётом пополнения в семействе.
Оставалось дождаться, когда у Юлианы закончится сессия и практика, и она наконец-то сможет приехать домой. Несмотря на хроническую усталость и рождение двойни, Вера продолжала скучать по старшей дочери. Иногда закрывалась в её комнате, прижимала подушку, сохранившую еле уловимый запах, перебирала оставленные книги, тетради, фотографии.
Мать осознавала, что была больше привязана к старшей дочери. Ведь она знала Юльку-Янку лучше, дольше. А к младшим букет материнских чувств до сих пор не раскрывался. Вера понимала, что это неправильно: любить одного ребёнка больше двух, но ничего не могла поделать. Сердцу, как говорится, не прикажешь. Она старалась вести себя как хорошая мать, надеясь, что малышки никогда не почувствуют её смятения.
***
Звонок заставил близняшек насторожиться. Днём редко кто приходил: в основном спамеры, как их смешно называла мама. С ними она долго не разговаривала. Хлопнув дверью и звонко щёлкнув замком, она возвращалась к детям, чтобы продолжить занятия. Мама читала книжки, учила рисовать пальчиковыми красками, собирать фигурки, делать поделки.
Иногда приходила медичка. Каждый раз она зачем-то говорила, что забежала по пути – не могла не навесить двух красоток. И жутко радовалась, заставая близняшек на месте.
Приходу медички девочки не очень-то радовались. Мало того, что каждый раз она зачем-то показывала «козу», удивляясь, какие серьёзные девочки растут. Так вдобавок заставляла раздеваться и прикладывала разные холодные предметы, которые так раздражали.
Но в этот раз позвонили не спамеры и не медичка с противными железками. Хотя гостья тоже была в белом халате. Она была симпатичной и очень походила на маму. Её светлые волосы были аккуратно заплетены в косу. Очки в чёрной оправе ей были к лицу. Она искренне улыбалась и радовалась своему приезду.
– Девочки, познакомьтесь. Это ваша старшая сестра Юлиана, – представила мама.
Близняшки смотрели, как она изменилась. С ними мама была спокойной, немного уставшей, бывало – отстранённой. Одним словом – обычной. С приходом той, в белом халате, она стала весёлой, радостной, счастливой. Младшие дочери тогда поняли истинное значение слова «праздник».
Две пары маленьких глаз смотрели на мать как на предательницу. Она называла их любимыми девочками, но на самом деле любила другую. Первое осознание этого неравенства крепко засело в подкорку сознания. Хотя считается, что воспоминания столь раннего возраста стирает память, заменяя на более поздние и яркие.
С годами убеждение, что мама любит одну старшую дочь больше, чем их двоих, только крепло. Они регулярно получали подтверждения этому. С ними она общалась обычно, но оживала при каждом звонке той, из другого города. Морщинки разглаживались, лицо озаряла улыбка, в голосе чувствовались весёлые звоночки. Она словно цветок раскрывалась, приветствуя солнце, и сворачивала лепестки на всё остальное время. При каждом звонке иногородней близняшки замирали. Марта рычала и трясла кулачками, Майя сжимала губки, стараясь уловить каждое слово, чтобы припомнить потом.
Кроме большей любви та, другая, получала и другие привилегии. Как-то сестрёнки услышали разговор родителей о том, что папа получил надбавку к зарплате. На следующий день они попросили купить новые куклы. Мама отказала. Мол, игрушек у них и так хватает, а деньги нужны для чего-то стоящего. К тому же часть уже перечислили Юлиане.
– Пока она учится, надо ей помогать. Мы же одна семья, – лучше б мама этого не говорила.
Та, старшая, училась столь же бесконечно, сколько тянулось их детство. Было ли оно счастливым? Глупый вопрос.
Хотя со стороны всё выглядело благополучно. Семья полная, не проблемная, финансово стабильная. Девочки здоровые и по характеру спокойные. Воспитатели в садике радовались, что хоть кто-то в группе не стоит на ушах, и восхищались их дружбе. Близняшки всё время были вместе. А то, что они равнодушно относились к попыткам других детей подружиться, – взрослые считали особенностью их характера. Ведь в отличие от других детей, у них компания появилась ещё до рождения.
Так они росли вдвоём – одни против целого мира, накапливая ревность и обиду к самому родному человеку – своей матери. И ненавидя ту – как они называли Юлиану, ни разу не произнеся её имени.
