Ольга Романовская
Королева из тени
Глава 4
Капля крови скатилась с пальцев, упала в серебряную чашу. Склонившись над ней, Арман упрямо вглядывался в изображение, надеясь в этот раз увидеть другие черты. Увы, чуда не произошло, проклятая кровь единорога отражала Вильгельмину. Наморщив носик, она сосредоточенно читала книгу, потом подняла на него глаза… Арман в ярости ударил кулаком по чаше. Она опрокинулась, залив кровью пол. Пускай, бруксы[5] с удовольствием слижут все до последней капли. А вот и одна из них, легка на помине!
Не отбрасывая тени, в окно влетела серебристо-серая, будто сотканная из лунного света, сова и опустилась на плечо Армана.
– Ну, как он?
Он обошел чашу. Каблуки высоких сапог для верховой езды стучали по полу. Эхо разносило звук по всему сводчатому залу, но Арман не боялся, что его услышат.
Покои Маргариты Аэрон пустовали много лет, собственно, их и построили по приказу свободолюбивой королевы. Она пожелала завести свой собственный двор, дворец во дворце, вход в который без предварительного разрешения был заказан даже венценосному супругу. Арман диву давался, как свободолюбивая сильфидская[6] принцесса родила прадеду нынешнего короля четверых детей, в том числе его мать. Зато понятно, почему между ними такая большая разница в возрасте!
И вот теперь в апартаментах Маргариты властвовал ее внук. Негласно, разумеется, официально комнаты были заперты, мебель закрыта чехлами до лучших времен. Самые ценные образцы разместили в других помещениях.
Попасть на половину Маргариты можно было по открытой галерее, уставленной кадками с декоративными кустами. Она выходила на закрытый внутренний дворик – идеальное место для размышлений. С двух сторон – глухая стена, с третьей – галерея, с четвертой – окна приемного зала, где он сейчас находился. Некогда здесь на возвышении стоял малый трон, ныне – треножник, на который Арман ставил жертвенную чашу.
Как бы удивился дед, последний носитель магии Славиев, что внук не только унаследовал фамильный дар, но превзошел его! Только что Арман видел свою судьбу и вновь остался ей недоволен. Он извел с десяток единорогов, которых добывал на Сумеречной охоте в лесах Эрато, но проклятое предсказание не желало меняться, узы крови раз за разом связывали его с Вильгельминой Майенской. Однако Арман тянул с помолвкой, надеялся переиграть судьбу.
Он ощутил, как задрожала, затрепетала брукса на его плече и усмехнулся:
– После!
Разумеется, ее тонкий нюх уловил сладкий аромат деликатеса.
– Вы дадите мне испить крови единорога? – Брукса не верила своему счастью.
– Возможно, если ты принесла хорошие вести. Так что король?
– Ему стало хуже, господин.
Брукса слетела с его плеча и, ударившись о пол, обратилась в женщину с длинными, до лодыжек, волосами. Глаза ее горели, бескровные губы приоткрылись, обнажив два острых и тонких, как иглы, клыка.
– Насколько хуже?
Арман запустил руку в чуть вьющиеся каштановые волосы. Они достались ему от матери, равно как острые скулы и низко посаженные брови, которые ничуть не портили его.
Странное дело, если Клод называли уродиной, то ее сын занимал мысли многих дам. Недостатки матери в мужском исполнении превратились в достоинства. Вытянутое лицо – в практически идеальный овал, чуть выступающий подбородок добавлял мужественности, а тонкие губы отвергали любые намеки на изнеженность и слабость характера. Довершал его облик высокий рост, астеничное телосложение, неизменная легкая небритость и редкие каре-зеленые глаза.
Придворные кумушки наперебой сватали за Армана первых красавиц Эланда, но ни одна так и не получила предложения. Он охотно заводил мимолетные интрижки, предпочитая дам попроще, глупеньких, неревнивых, и старательно избегал брака. Обеспокоенная Клод пробовала подыскать ему жену, но все кандидатуры Арман неизменно отвергал. «Не беспокойтесь, – усмехался он в ответ на ее страхи, – род дер Хольмов не прервется, нужно лишь дождаться свою истинную пару» И вот злодейка-судьба подбросила ему девчонку… Девчонку, от которой Арману не требовалось ничего, кроме ее дара.
– А насколько нужно? – живо откликнулась брукса.
Она изнывала от нетерпения, искоса бросала взгляды на кровь на полу. И Арман смилостивился:
– Пей!
Пока брукса жадно слизывала капли с каменных плит, он напряженно размышлял о сложившейся ситуации. Елизавета Мария напрасно приписывала ему заражение сына, с оспой короля познакомил другой. Арману было известно его имя, равно как и то, что тот не получит трона. Раз уж корона в силу обстоятельств освободится чуть раньше, он не станет ждать, разыграет карты сейчас.
Девчонке семнадцать – подходящий брачный возраст. И подходящее время, чтобы назвать ее наследницей Леопольда. Люди перед смертью частенько раскаиваются в грехах, почему бы и королю не простить сестрицу? Брат давно в могиле, детей нет, а тут самая близкая родственница…
– Благодарю, господин!
Насытившись, брукса облобызала его руку и вернулась к прежней теме:
– Так мне ускорить его уход?
– Нет, просто наблюдай.
Арман знал, что Леопольд умрет. Он видел печать смерти на его ауре – подобные вещи не замаскируешь. Недавний прилив сил – ложная надежда, за которой последует агония.
– То есть мне никого не придется выпить?
Брукса расстроилась.
– Отчего же? – Губы Армана исказила кривая улыбка. – Скоро ты всласть попируешь. А пока добудь мне немного человеческой крови. Принеси до вторника.
Приложив ладонь к сердцу, брукса низко поклонилась.
– Рада услужить своему королю.
Шорох крыльев возвестил о том, что она улетела.
Королю… Если все сложится, как задумал Арман, ее слова станут пророческими.
* * *
– А вот эта карта предрекает большую удачу. – Костлявый палец асонки ткнул в изображение увитого цветами колеса. – Рядом с ней много кубков – вам предстоит испить славу. Хотя нет…
Она наморщила нос и вытащила еще одну карту из потрепанной колоды, положила ее на накрытый бархатной скатертью чайный столик.
– Не вам, вашему мужу, ваше высочество. Ну да это одно и тоже.
Гадалка широко улыбнулась, сверкнув идеально ровными зубами. Она совсем не походила на ту, которую Вильгельмина встретила в Майене, даже одевалась иначе, ярко, броско, не по моде, но не выходя за рамки приличия. Помимо нее в штате Великой герцогини[7] Марии состоял астролог и две прорицательницы. Одна гадала на рунах, другая – на кофейной гуще.
– Ах, да что же там такое?
Раскрасневшаяся Мария приподнялась в кресле, отчего пришли в движение многочисленные жемчужные нити на ее шее.
Вторая супруга принца Руперта не отличалась красотой и изяществом линий. Если бы не обилие драгоценностей, которые она обожала и носила в непомерных количествах, ее легко можно было принять за мещанку, дочь какого-нибудь пекаря. Между тем она происходила из древнего рода герцогов Болей и состояла в близком родстве с другим герцогским домом – Войтов. Среднего роста, полная, круглолицая, Мария целыми днями гуляла в парке, пила, ела и обсуждала различные сплетни. Ни театры, ни благотворительность, ни тем более политика ее не волновали.
Вильгельмина оказалась в ее свите волей короля – ей надлежало обучать старших дочерей Марии: Антуанетту и Иларию. Младшая, Эльза, находилась под присмотром кормилицы. А еще – терпеть вдвое больше насмешек от старшего отпрыска Руперта, Густава. Он не скупился на оскорбления, заставлял низко себе кланяться, называть «его высочеством», запрещал сидеть в своем присутствии.
– Я будущий король, а ты дочь слуги, – любил повторять Густав.
Иногда он использовал и более крепкие выражения, явно повторяя за отцом, оскорблял мать Вильгельмины. Стиснув зубы, она терпела, хотя желание ударить его по губам было нестерпимым.
Антуанетта и Илария относились к ней сдержано, как к гувернантке. Порой не слушались, но хотя бы не обижали. Обе пошли в мать, то есть росли склонными к полноте. Одна конопатая, другая с лицом как луна, но каждую величали герцогиней королевской крови. Вильгельмину бесила подобная несправедливость. Ее дед и дядя – короли, а ей достался только скромный титул учтивости.
– Вы вознесетесь на самую вершину, – напустила еще больше тумана гадалка. – Карты говорят, все случится этой осенью.
– Ох!
Мария откинулась на спинку кресла, замахала на себя руками.
– Воды, воды! – запричитала она, и фрейлины тут же бросились к ней кто с холодным компрессом, кто с хрустальным кувшином.
Наблюдавшая за всем у стены Вильгельмина отвернулась, чтобы скрыть брезгливую гримасу. «Тетушка» неизменно вызывала в ней отвращение своим обжорством, тупостью и подобными припадками. Умом она понимала, что должна сочувствовать женщине, потерявшей столько детей: из десяти беременностей только половина закончилась рождением детей, но не могла. Даже полное небрежение Руперта, наведывавшегося в спальню супруги исключительно для продолжения рода, не помогало. Она неизменно сравнивала Марию с собственной матерью, не в пользу первой, разумеется.
Пока фрейлины суетились над тучной Великой герцогиней, в четыре руки обмахивая ее веерами, Вильгельмина надумала ускользнуть из Большого салона. Ей хотелось тишины. Туда, где не пахнет духами, не слышно фальшивого смеха, не нужно притворяться.
О, как она их всех ненавидела: и двуличную Ирину, воспринимавшую ее как диковинного зверька, и Марию, и Руперта, и Густава! Но больше всех – Армана. Он разлучил ее с матерью, бросил в корзину со змеями, сделал предметом насмешек. Вроде, невеста, а, вроде, нет. Предварительные бумаги подписаны, но жениха она ни разу не видела, даже мельком. Ее считают гувернанткой детей принца Руперта, относятся соответствующе… Что она забыла в этом дворце, что мешает ей вернуться в Майен?
Деньги.
Стиснув зубы, Вильгельмина прислонилась спиной к дверному косяку.
Никто не заметил ее отлучки. Прекрасно! Если и есть место, где никто ее не потревожит, так это часовня. Проводившие свои дни в лени и праздности родственники не спешили каяться перед Творцом. Вильгельмина тоже не собиралась – там были тени. Хотелось снова заключить их в объятия, соткав крылья, приподняться к потолку… Кристина Августа не догадывалась, но ее дочь часто летала, возносилась на звонницу и оттуда смотрела на спящий город.
– Крыса!
В затылок полетел огрызок яблока.
Вильгельмина обернулась и увидела стайку подростков во главе с Густавом. Засунув руки в карманы брюк, он многообещающе улыбался, наверняка что-то прятал под полами модного узкого сюртука. За спиной щербатого наследника Руперта гоготали, переминаясь с ноги на ногу ребята постарше, надеявшиеся в дальнейшем снискать милости некоронованного короля. Несмотря на относительно скромный титул, в одном Густав был прав: его отец и дед ближе остальных стояли к престолу.
Девушка обернулась: никого, она совершенно одна в длинном пустом коридоре. Да и если бы нашелся кто-то, тот же часовой, вряд ли бы за нее заступились.
– Крыса! – повторил Густав, смакуя обидное слово. – Что ты тут вынюхиваешь? Лучше возьми тряпку и вымой пол.
Его спутники вновь рассмеялись. Вильгельмина успела убедиться, они сделают все, что пожелает их малолетний вожак. Густав действительно был самым младшим, уступал родственнице в росте, зато его телохранители, крепкие пятнадцатилетние юноши, легко скрутят ее в бараний рог.
Остаться или бежать?
Вильгельмина попятилась.
– Что, боишься?
Густав сплюнул себе под ноги.
– Симпатичная крыска, верно, ребята? – обернулся он к спутникам. – Как насчет того, чтобы немного развлечься? Сомневаюсь, что она все еще девственница – с такой-то матерью! Чур, я первый!
Перед глазами Вильгельмины потемнело, когда пятеро юношей двинулись на нее.
– А я второй!
– Третий!
Не стесняясь, они распределяли очередность, с которой станут ее насиловать.
Двое заходили спереди, двое сбоку. Густав стоял на месте, ждал, пока ему притащат жертву.
Вильгельмина побежала. Она слышала тяжелый топот ног за спиной, но боялась оглядываться.
Тени, ей нужна всего одна тень! Увы, на дворе полдень, безжалостное солнце лишило ее шансов на спасения.
Ее быстро догнали, с хохотом повалили на живот. Взметнулись юбки. Вильгельмина отчаянно боролась, но не могла сбросить придавившего ее к холодному полу парня.
– Ба, какие панталоны! Мои нянька носила такие же. Ну-ка, а что под ними? Принц, сорвите розанчик!
Дыхание Вильгельмины участилось, когда прохладный воздух коснулся кожи.
Худшей участи и не представить – стать игрушкой развратного двенадцатилетнего мальчишки! И она даже проклясть его не могла: рот заткнули носовым платком.
– Отпустите ее!
Приказ прозвучал негромко, спокойно, однако возбужденные голоса насильников тут же смолкли.
– А то что?
Спорить с неизвестным отважился только Густав. Он говорил свысока, развязно, «Явно копировал отца», – подумалось Вильгельмина.
Ответа не последовало, вместо него взвыл на одной высокой ноте Густав.
– Достаточно?
Роли поменялись, теперь в голосе незнакомца звучала издевка.
Товарищи Густава порскнули прочь.
Красная как мак, Вильгельмина оправила панталоны, одернула юбки и села. Перед ней открылась чудная картина: зависший где-то в метре над полом Густав. Вытаращив полные ужаса глаза, он барахтался в воздухе.
– Еще раз к ней прикоснешься, хотя бы приблизишься, сверну шею. У тебя есть брат, Великий герцог не расстроится. Наябедничаешь, ты или твои дружки, поплатишься. Я слов на ветер не бросаю, не рискуй.
– Я… я больше не буду! – заскулил Густав. – Только отпустите меня, ни словечка даже на исповеди не скажу.
– Извинись! – Неизвестный выдвинул еще одно условие.
– Простите пожалуйста, ваша светлость…
– Да не передо мной, перед ней.
– Прости! – через силу выдавил из себя Густав.
– Простите, ваше высочество, – жестко поправил мужчина. – Ну же!
– Я никогда!.. – воспротивился было мальчишка, но тут же захрапел, пошел красными пятнами. – Простите, ваше высочество!
– Так-то лучше.
Руперт гулко упал на пол и, потирая ушибленный зад, со всех ног поспешил прочь.
Только теперь Вильгельмина обернулась, перевела взгляд на своего спасителя. Им оказался высокий худощавый шатен средних лет.
По телу девушки пробежала дрожь. Она отшатнулась, прижала ладонь к груди. Сердце билось часто-часто, Вильгельмина практически задыхалась от страха. Схожее чувство она испытала во время церковной службы в Майене накануне сговора. Тогда волна страха исходила от покидавшего храм горожанина. Захватившие ее сейчас эмоции были гораздо сильнее и, к счастью, скоротечны. Вильгельмина списала их на пережитое нервное потрясение.
Вместе с ровным дыханием к ней вернулась способность мыслить.
– Как вы это сделали?
Вильгельмина с легкой опаской посматривала на мужчину. Густав назвал его герцогом… Ну да по одежде понятно, перед ней важная птица: облегающий фигуру сюртук со стоячим воротником, муаровый канареечный жилет с контрастной отделкой, фиолетовый шейный платок с драгоценной булавкой. Плюс волевой взгляд, многочисленные перстни и… и знак канцлерского достоинства на груди, толстая золотая цепь с печатью. Сглотнув, Вильгельмина поняла, что знает его имя – Арман дер Хольм.
– Сделал – что?
Арман подошел, помог ей подняться.
– Вы не пострадали?
Он бегло осмотрел ее и, неодобрительно цокнув языком, протянул носовой платок:
– Утрите лицо. Платок можете не возвращать.
– Ваша светлость.
Вильгельмина сделала запоздалый реверанс, с настороженным любопытством поглядывая на жениха. Так вон он какой! Староват, явно холоден, но зато защитил ее от врагов. Один плюс и два минуса.
– Простите, что до сих пор не навестил вас. – Арман подставил ей локоть, пришлось на него опереться. – Дела. Из-за болезни его величества я до ночи пропадаю в рабочем кабинете, завален просителями и бумагами. Надеюсь, вы хорошо добрались, а данный инцидент – единственная неприятность, которая вас постигла.
– И все же как вы это сделали?
Вильгельмине не давал покоя недавний полет Густава.
– Да что именно, элафа? – Арман сдержанно рассмеялся, одними губами. – Припугнул зарвавшихся мальчишек? Увы, Великому герцогу нет до них никакого дела, а их мать и вовсе напоминает квашню. В ней нет ни капли разума.
– Не боитесь говорить такое при мне, вдруг я донесу?
– Я – боюсь? – Теперь Арман рассмеялся от души. – Это меня надлежит бояться, элафа. Всем и вся, запомните.
– И даже королю?
Она вступила на тонкий лед.
– Иногда.
Кожа Вильгельмины покрылась мурашками. Он сказал это так… Словно и не думал шутить.
– Куда мы? – спохватилась она, обнаружив, что они направляются вовсе не в восточное крыло.
– В мой кабинет.
Заметив, что Вильгельмина побледнела, Арман счел нужным добавить:
– Не бойтесь, я давно не мальчишка и не собираюсь брать вас силой. Как женщина вы мне интересны.
– Вас привлекло мое происхождение?
– А вы не глупы! Возможно, мы поладим, моей матери вы точно понравитесь. Она тиха, мила и не сует нос в чужие дела, чего и вам советую.
Вильгельмина поняла намек, распространяться о полетах Густава не стоит.
– Мы поговорим и заключим брачный договор. Так как вы старше шестнадцати лет, потребуется ваша подпись. Если окажетесь покладистой, уже сегодня утрете нос своим недругам. Мое кольцо на пальце стоит дороже всех украшений Великой герцогини.
– А если я не соглашусь? – Вильгельмина предпочитала заранее прояснить все варианты.
– Вернетесь домой, в Майен, и закончите век чьей-нибудь приживалкой.
– Ваша светлость не оставляет мне выбора.
– Так сделайте правильный, сберегите мое время и ваши нервы.
Глава 5
Вильгельмина зябко поджала ноги: ей внезапно стало холодно. Сложенные на коленях руки побелели от напряжения, однако она смотрела на Армана прямо, как равная.
– Почему здесь нет моей матери, разве не она первой должна подписать документы от моего имени?
И уже подписала, в Майене, иначе бы Вильгельмина не отправилась в столицу.
Уезжали в спешке, слуги едва успели собрать вещи. Матери и дочери не дали толком попрощаться. Кристина Августа пробовала настоять хотя бы на сопровождающем женского пола, но ей отказали, порукой чести Вильгельмины стало данное заочно слово Армана.
– Потому что ее появление сейчас нежелательно, а вы достаточно самостоятельны, чтобы вести дела.
Руки Армана расслабленно лежали на подлокотниках кресла. Чуть откинувшись на изогнутый подголовник, он притворно лениво посматривал на собеседницу, но Вильгельмина чувствовала: все обман, стоит ей дернуться, хищник нанесет удар.
Давящая, темная атмосфера клубами дыма наполняла легкие.
Холод сменили волны дрожи. Даже легкие тени в углах кабинета попрятались, словно опасались показываться на глаза Арману.
– Кто вы? – сглотнув, решилась спросить Вильгельмина и на всякий случай приметила пресс-папье.
Недавнее происшествие ее многому научило, отныне она не могла оставаться беспечной.
– Вас интересует мое полное имя, моя должность или степень нашего родства? – Карие глаза Армана стали на полтона темнее. – Не беспокойтесь, оно достаточно дальнее, чтобы не мешать совместной жизни. Хотя Славии не слишком разборчивы в данном вопросе, браки между кузенами для них не редкость. Ваша мать тому подтверждение.
– Вы их не любите.
Девушка пропустила мимо ушей последнее замечание. Она догадывалась, собеседник пытался ловко уйти от темы, заставить ее заглотить новый крючок, начать спорить. Нет, Вильгельмину не волновали чужие браки, только свой собственный.
– Кого?
Арман неторопливым движением выпрямился, бормоча себе под нос: «Да где же он?», отпер верхний ящик массивного стола из дуба с бронзовыми накладками и принялся перебирать бумаги. Однако одним глазом пристально следил за Вильгельминой. Значит, она не ошиблась, впереди сложная шахматная партия.
– Королевский дом.
Тело Вильгельмины окостенело. Она боялась переменить позу, лишний раз моргнуть. Из-за нервного напряжения у нее зачесалась шея.
– Я принадлежу к королевскому дому, как я могу его не любить? Если вы запамятовали, я сын принцессы Клод, младшей дочери вашего прапрадеда.
На стол легла безымянная кожаная папка. Арман накрыл ее рукой, словно опасался, что Вильгельмина вырвет бумаги, преждевременно их прочитает.
– Одно другому не мешает. Я тоже дочь принцессы.
Воздух между ними на мгновение превратился в обоюдоострый клинок.
Глаза Армана прищурились, губы плотно сомкнулись.
– На вашем месте я бы остерегся делать подобные заявления.
– Почему? Разве?..
Поднятый палец заставил ее замолкнуть.
– Хотя бы потому, что между нами колоссальная разница. В этом вы сумели сегодня убедиться. Ваши родители, какого бы происхождения они ни были, заключили брак спустя три с половиной года после вашего рождения.
Он намеревался подчинить, возвыситься над ней, но у Вильгельмины имелся козырь в рукаве. При лицах ее положения не церемонились, шептались о том, о чем побоялись бы говорить в присутствии более знатных особ. Вильгельмина же слушала и запоминала.
– Совершенно верно, элаф, – она чуть склонила голову набок и расслабила руки, – я незаконнорожденная. Однако вы не правы, мы похожи.
– Чем же?
Арман мгновенно уловил перемену в ее настроении, подобравшись, подался вперед.
– И вы, и я дети чернокнижников.
– Маленькая плутовка!
Вильгельмина полагала, он рассердится, а Арман рассмеялся. Привычно только ртом, глаза оставались холодными как глубины подземных морей. Последовавшая за тем резкая перемена настроения напугала Вильгельмину. Она вжалась в кресло, закрыла лицо руками, когда он внезапно навис над ней и прошипел:
– Никогда не говори так больше!
После, как ни в чем не бывало, вернулся на место, раскрыл папку. В ней оказался проект брачного договора.
– Воды? Вина?
Лицо Армана излучало безмятежность. Атмосфера в кабинете разрядилась, больше ничего не давило на грудь.
– Или ты еще слишком мала, чтобы пить? Судя по тому, что я видел, Кристина Августа держит тебя в строгости.
– Вы видели меня прежде?
Брови Вильгельмины поползли вверх. Она даже безропотно проглотила переход на фамильярное «ты».
– Да, в Майене. Не люблю «котов в мешке», особенно если речь о женитьбе. Не стану скрывать, я предпочел бы кого-то постарше, хотя пример моей матери свидетельствует о том, что разница в возрасте счастью не помеха.
– Счастье – понятие относительное, – несмотря на преподанный урок, Вильгельмина вновь отважилась перечить.
Она пыталась высчитать, насколько Арман старше нее. На пятнадцать лет, двадцать, двадцать пять? Выглядел он хорошо, пусть и перешагнул порог зрелости. Когда Арман хмурился, на лбу проступали поперечные морщины.
– Заверяю, моя мать была вполне счастлива. Можешь сама спросить при случае, где ей нравилось больше: во дворце, в статусе «гадкого утенка» или замужем, уважаемой и свободной.
– Брак исключает свободу, – покачала головой Вильгельмина.
– Тебе точно семнадцать? – Впервые за время беседы Арман с интересом взглянул на нее. – Но тем проще нам будет. Я предлагаю сделку. Выполнишь мои условия, получишь всю полноту свободы, которая только возможна. Нет… Надеюсь, до этого не дойдет.
– И все же?
– Что-то мне подсказывает, ты будешь покладистой девочкой.
Одарив ее легкой улыбкой, Арман зашелестел страницами. Вильгельмину завораживала ловкость его пальцев, блеск перстней. Сама она довольствовалась простеньким колечком, подаренным матерью на один из дней рождения.
– Нравится?
Арман оказался наблюдательным и проницательным.
– Нет.
Сложив руки на груди, Вильгельмина отвернулась.
– Ну же, что в этом постыдного, многие женщины любят драгоценности. Я же о них спрашивал.
Повисший в воздухе намек заставил ее щеки порозоветь.
– Твой гардероб никуда не годится. Сегодня вечером к тебе придет придворная портниха, завтра пришлю ювелира.
– Но…
– Все расходы за мой счет, прошлые долги тоже оплачу. И прическа… У тебя длинная тонкая шея, зачесывай волосы наверх, чтобы Великая герцогиня и ее дочурки сдохли от зависти при виде твоих изумрудов.
Неожиданный комплимент сделал кожу Вильгельмины цвета мака. Она искоса взглянула на Армана: тот благодушно посмеивался. То ли над ней, то ли над своими мыслями.
– Элаф, почему я? Вы сами сказали: я незаконнорожденная, никто, слишком молода для вас. К чему осыпать меня драгоценностями, наряжать словно куклу?
– Я так хочу, этого довольно.
– Нет. – Она пришла сюда за правдой и добьется ее. – Я вам не нравлюсь. Не спорьте, элаф, вы бросили меня на произвол судьбы и вспомнили лишь тогда, когда переделали все дела.
Глаза Армана вновь хищно прищурились, пальцы забарабанили по бумагам.
– Ты претендуешь на обращение «вы», юная королева теней.
Вильгельмина вздрогнула как от пощечины. Дыхание перехватило, перед глазами потемнело. Ухватившись за подлокотник, она полными ужаса глазами смотрела на Армана.
– Да, я знаю, но никому не скажу. В этом мы с прелатами расходимся: я не считаю магию теней злом. Взамен я рассчитываю на твою помощь.
– Помощь?
– О, не беспокойся, колдовать не придется. Ты просто родишь пару-тройку детишек, а потом передашь мне свой дар. Добровольно. Взамен получишь корону. Достойный обмен, не находишь?
Ноготь Армана чиркнул по бумаге, оставив глубокую борозду.
– Твой дядя при смерти, детей у него нет. Ты – дочь его сестры, самая близкая наследница. В моих руках в силу должности все нити управления государством, да и сам я королевских кровей. Почему бы нам не объединиться, не взять то, что принадлежит нам по праву? Или хочешь кланяться, делать реверансы перед Рупертом и его толстой супругой? Пожалуйста! Я найду другую жену, какую-нибудь принцессу и устрою свою жизнь. Ты – сомневаюсь.
Потрясенная Вильгельмина молчала. Все заготовленные возражения, вся игра пошла прахом.
С одной стороны, надлежало ответить отказом. Она, как и все, заочно приносила клятву верности Леопольду Второму, но чего стоила эта клятва, если дядя разрушил судьбу ее матери, превратил саму Вильгельмину в отверженную? Она ничем ему не обязана, не благодарить же за подаренное рядовое дворянство! Принца Руперта и его старшего сына девушка и вовсе презирала. Ни тот, ни другой, получив корону, не приведут Эланд к благоденствию. Арман… Он такой же достойный наследник, как остальные, внук Эрика Четвертого, представитель одного из древнейших родов королевства. Вдобавок знал ее тайну.
– Ну? Даю тебе время подумать.
Арман перевернул песочные часы и, отложив в сторону папку с договором, занялся чтением писем.
Песчинки стремительно перетекали из одной колбы в другую, а заветное решение не приходило.
– Я согласна, – в итоге Вильгельмина выбрала шанс выбраться из унылого, беспросветного существования. – Но у меня тоже есть ряд условий.
– Слушаю.
Арман отложил письма и подчеркнуто внимательно уставился на нее. Вильгельмине стало неловко, зачесались ладони, но она продолжила:
– Я не желаю, чтобы вы вели себя, как принц Руперт с моей матерью.
– Не беспокойся, внебрачных детей и любовниц не будет.
– Совсем? – Вильгельмина недоверчиво распахнула глаза.
– Совсем. Я не дам тебе ни единого повода развестись или забрать власть в свои руки. К тому же мы не знаем, сколько времени потребуется для рождения годного наследника, возможно, придется тренировать ежедневно в течение десятков лет.
Он намеренно вогнал ее в краску и наслаждался результатом.
– Но о супружеском долге поговорим после. Ты что-нибудь слышала о магии рода Славиев?
Вильгельмина покачала головой.
– Как я и думал! – разочарованно протянул Арман. – Твои предки обладали даром предвиденья. И не только, но традиционно упоминают только его. Я внук сильфиды, ты тоже умеешь видеть больше, чем обычные люди. Не отпирайся, твои мурашки, страх подтверждают это. Остальные в моем присутствии не робеют. Во всяком случае, пока я не применяю власть. Так вот, если все пойдет, как задумано, наш сын окажется носителем трех видов магии. Теперь понимаешь, зачем ты мне нужна?
О самом главном он умолчал. Арману не требовалось возрождать фамильный дар, он сам им обладал. Да, видения посещали его нерегулярно, обычно во сне, за исключением гаданий на крови единорога, он не мог ими управлять. Одно Арман и вовсе ненавидел – то, где Творец, а то и сама Эрато, явно издеваясь, раз за разом называли ему имя будущей жены. Имя Вильгельмины.
Она говорила, Арман мог бы жениться на другой… Увы, не мог, потому что знал: если пойдет наперекор судьбе, проигнорирует избранную, род прервется. Так уж заведено у сильфов: нужно жениться на той, на кого указали свыше. Неприятный привет послала ему из могилы бабка, в покоях которой он обосновался! Сама-то она вступила в брак безо всяких предсказаний, а его связали узами с истинной.
Вильгельмина медленно кивнула, переваривая услышанное. Как же ей не хватало совета матери! Пришлось обойтись без него, в одиночестве ознакомиться с предложенным Арманом договором. Он отличался от того, что заключили в Майене, содержал ряд нестандартных пунктов. В частности, Вильгельмине запрещалось заводить любовников без разрешения мужа, а рождение внебрачных детей каралось «на усмотрение обиженного супруга». Так как девушка не планировала вести разгульную жизнь, она все подписала.
– Прекрасно! – Канцлер убрал документ в папку, поверх брачного соглашения, заключенного в Майене. – Отыне вы моя невеста.
Чуть помедлив, он насмешливо спросил:
– Поцеловать или просто надеть на руку кольцо?
– Поцеловать.
Вильгельмина всего лишь хотела немного позлить его, прекрасно понимая, никаких нежностей не предполагалось, но просчиталась.
Арман неспешно поднялся, обошел вокруг стола. Девушка замерла, напряглась как струна, когда его тень накрыла ее.
– Подними голову! – приказал Арман и посетовал в пустоту: – Чтобы получить хоть какое-то удовольствие, всему придется учить самому!
Вильгельмина подчинилась, прикрыла глаза.
Жесткие губы мазнули по ее губам. Арман тут же отстранился.
– Рассчитывала на другое?
Он прочитал разочарование на ее лице. Все же первый поцелуй…
– Получишь после свадьбы, если будешь хорошей, послушной девочкой.
Подняв безвольную руку Вильгельмины, Арман надел на нее фамильный перстень. Он оказался велик даже для ее большого пальца. Ничего, ювелир подгонит под нужный размер.
– Смотри, не потеряй! Отныне это твой оберег от всяких Густавов. А теперь ступай! Голову держи высоко поднятой, ты не гувернантка или приживалка, а будущая королева. Веди себя соответствующе. И никому ни полслова ни о нашем разговоре, ни о договоре! Даже матери. Я приглашу ее на свадьбу, пусть посекретничает с тобой об альковных делах.
* * *
Вильгельмина покинула кабинет Армана обескураженной. Голова шла кругом. В ней роилось множество вопросов. И самый главный: почему Арман уверен, что король умрет? Наоборот, Вильгельмина слышала, ему стало лучше. А даже если так, почему Арман решил, что выиграет схватку за власть? И почему она, всего лишь бастард, не принцесса, пусть и дочь принцессы, неужели только из-за ее дружбы с тенями?
