Ольга Романовская
Королева из тени
– Тобой интересовались.
Вильгельмина вздрогнула, едва не выронив ложку.
Так вот к чему эти разговоры о репутации! Неужели?.. Она лихорадочно перебирала в голове список женихов. Хоть бы молодой и красивый, хоть бы не старик! Неужели Густав дер Аллен? Среди прочих мать пригласила его на день рождения дочери. Обаятельный, начитанный, выпускник университета, он сделал Вильгельмине пару комплиментов, даже танцевал с ней.
– Кто же?
Щеки девушки густо покраснели. Неужели вскоре она покинет графский дворец и переберется в дом Алленов? Нетитулованные дворяне, они входили в число самых уважаемых людей Майена. Еще бы, ведь Аллен-старший – известный юрист, к нему обращались не только жители графства. Долгое время он служил королевским прокурором, потом подал в отставку по состоянию здоровья и сейчас занимался исключительно частной практикой. Густав пошел по стопам отца, ему прочили блестящую карьеру.
Скорей бы вырвать из клетки! Вильгельмина все бы отдала, лишь бы больше не видеть унылых стен своей спальни. У других девушек имелся будуар, гардеробная, туалетный столик с пудрами и помадами, всевозможными притираниями. Вильгельмину причесывали перед ручным зеркалом. Пока горничная заплетала косы, закрепляла их шпильками, девушка терпеливо держала его перед лицом.
– Он богат и знатен.
Кристина Августа ответила после небольшой паузы, поселив в душе дочери тревогу.
– Так это не дер Аллен? – спросила она напрямик.
Сердце упало. Неужели старик?
– Ах, вот о ком ты думаешь! – добродушно рассмеялась Кристина Августа. – Не спорю, юный Густав обходителен, вскружил голову не одной даме, но до тебя ему нет никакого дела. И пусть, ты взлетишь гораздо выше. Не зря я верила в твою красоту, воспитывала тебя как принцессу!
Лицо ее преобразилось, засветилось от гордости.
Нарочный от Армана прибыл сегодня утром. Сначала Кристину Августу безмерно удивил интерес канцлера к Вильгельмине, но она согласилась принять его представителя. Вряд ли Арман вздумал над ней пошутить. Кристина Августа помнила его еще по жизни при дворе. Он приходился ей дальним родственником по линии отца. Вечно мрачный, серьезный, Арман сторонился людей, предпочитая книги. Многие полагали, что он выберет путь прелата, однако, закончив сразу несколько факультетов в разных университетах, в том числе заграничных, будущий канцлер занялся политикой.
В последний раз они с Кристиной Августой виделись на похоронах его отца, Анри дер Хольма, 13-го герцога Прево. Вдовствующая королева приехала поддержать двоюродную бабку мужа, принцессу Клод, и взяла дочь с собой. Кристина Августа хорошо запомнила стоявшую у гроба некрасивую женщину средних лет и вихрастого юношу с орлиным взглядом рядом с ней. Кто бы мог подумать, что спустя двадцать лет их судьбы могут соединиться!
Кристина Августа боялась загадывать, хотя мысленно заранее согласилась на все условия Армана. Идеальный жених, о лучшем и мечтать грешно! А любовь… Когда рядом так и вьются кредиторы, о ней не думаешь.
– Я пригласила его представителя к вечернему чаю, – Кристина Августа понизила голос до таинственного шепота. – Надень самое лучшее платье и прояви свои таланты. Если преуспеешь, отправишься в столицу. Будешь спать на шелковых простынях и купаться в жемчуге.
– Да кто же он, матушка? – От любопытства Вильгельмина заерзала на стуле. – И что же мне сделать: спеть или сыграть?
– И то, и другое. Как доешь, отправляйся репетировать. Я пришлю за тобой, скажу, когда пора будет одеваться. И помни, дочь моя, – взгляд Кристины Августы на мгновение стал жестким, мужским, – судьба женщины в ее руках, а Творец не жалует капризов.
– Обещаю не привередничать, матушка, и пойти за того, за кого вы укажете.
Будто у нее был выбор!
И все же…
– Вы так и не ответили, от чьего имени прибыли просить моей руки.
– Тебе несказанно повезло, Вильгельмина. – Кристина Августа промокнула губы полотняной салфеткой и положила приборы на тарелку. – Ты станешь супругой одного из могущественных людей королевства, 14-й герцогиней Прево.
– Но?.. – Девушка растерянно моргнула. – Зачем я ему?
– Хотела бы и я это знать, – чуть слышно пробормотала Кристина Августа, а вслух ответила: – Затем, что ему исполнилось сорок лет, пришло время жениться. Крайне разумно со стороны герцога обзавестись женой красивой, благородной, но покорной. Той, которая не кичилась бы своей родней и не перечила ему.
Вильгельмина проглотила усмешку. Мать описала девушку, не имевшую ничего общего с ней. Пусть на людях Вильгельмина производила впечатление послушной и флегматичной, это была лишь маска, призванная обезопасить себя и свой секрет. Она носила ее до поры, со временем собиралась сбросить.
Столица…
Ноздри Вильгельмины затрепетали.
Гадалка предсказала ей корону, но и тени нашептывали, она достойна большего. И, уступив матери, Вильгельмина дала свое заочное согласие на брак.
Глава 3
– Ваша спальня.
Вильгельмина рассеянно кивнула, задумалась на мгновение, надо ли сделать книксен (реверанс точно нет), и шагнула вперед. Напоминавшая каменное изваяние с портала собора фрейлина двинулась вслед за ней. Она напоминала засохшую розу. Венчавшие ее голову мелкие кудри, взбитые на затылке, лишь усиливали сходство.
– Ваша горничная.
Дама небрежно указала на замершую в глубоком поклоне тощую девицу в серо-голубом, как у всех местных слуг, платье с белым передником.
Вильгельмина вновь кивнула, в который раз пожалев о выбранном в дорогу наряде. Серо-голубом. То-то придворные хихикали, шушукались за ее спиной!
– А где герцог? То есть я хочу сказать, его светлость, – быстро поправилась она.
– Элаф занят, – сердито ответила фрейлина. – Когда будет угодно, он навестит вас, а пока извольте соблюдать установленный распорядок. Вы не в Майене.
Открытое презрение в ее голосе подняло бурю в душе Вильгельмины. Она достаточно терпела, достаточно со всем соглашалась, чтобы наконец высказаться. Хватит того, что девушка прибыла в столицу одна, без матери, а жених не пожелал ее встретить, поручил заботам какой-то карги.
– Простите, вы не представились…
Резким движением Вильгельмина стянула перчатки и бросила их на пол. Затем развернулась к фрейлине и пристально посмотрела ей в глаза. Подобное считалось грубым нарушением этикета, но оскорбление требовало достойного ответа.
– Баронесса Экроф, – важно расправила плечи придворная дама.
– Так вот, баронесса, это было в первый и последний раз. Я не потерплю подобного обращения.
В горле баронессы что-то булькнуло. Вытаращив глаза, она смотрела так, будто повстречалась с самой Эрато.
– И комната эта мне не нравится, – наморщив нос, продолжила Вильгельмина. – Тесная, напоминает коморку для слуг. Я намерена расположиться в покоях моей матери.
– Где? – хрипло переспросила фрейлина.
Лицо ее пошло пятнами, грозя сравняться по цвету с бордовой отделкой платья.
– У вас плохо со слухом? В покоях моей матери. Или их подарили какой-нибудь фаворитке моего?..
Вильгельмина так и не смогла подобрать нужное обозначение для Руперта. Не отец и не отчим, всего лишь первый муж матери.
– Какая наглость! – придя в себя, баронесса перешла в наступление. – Вы при дворе из милости и уж точно не можете ничего требовать, равно как и ваша мать. Особенно в такой час, когда все наши помыслы обращены к его величеству.
– А что с ним случилось? – живо поинтересовалась Вильгельмина.
Обойдя спальню по периметру, она присела на затканное гобеленом кресло. Непривычно мягко, ничего не врезается в спину.
Фрейлина метнула на нее полный негодования взгляд.
– Как, ваша мать не соизволила сообщить вам? Хотя чего ожидать от блудницы!
Кулаки Вильгельмины сжались, но, задержав дыхание, она позволила баронессе продолжить: нужно выяснить, что происходит. Девушка почувствовала неладное сразу же. Шептались не только о ней – во дворце стояла гнетущая атмосфера. Все говорили в полголоса, еще и свеча эта… Толстая, с человеческое запястье, она горела под особым колпаком в тронном зале. Вильгельмина видела ее мельком, издали, но запомнила.
Фрейлина ограничилась туманным:
– Его величество болен.
– Я обязательно помолюсь за дядю, сразу же, как устроюсь. Мамины покои?..
– Вы останетесь здесь, – отрезала баронесса и велела служанке разобрать дорожный сундук. – Такова воля его величества. Его величества Леопольда Второго Славия, а не вашего дяди, как вы изволили выразиться. Во избежание проблем, уясните с самого начала: вы леди Майенская и не имеете никакого отношения к королевскому дому, потому как рождены вне брака от человека низкого происхождения. В связи с этим вы обязаны делать реверанс перед всеми членами семьи Славиев, называть их исключительно «ваше королевское величество», «ваше королевское высочество» и так далее. Так же вам надлежит делать малый реверанс перед обычными герцогами, маркизами и графами, а всех прочих первой приветствовать легким наклоном головы.
– А со слугами мне тоже первой здороваться?
Пальцы Вильгельмины барабанили по плечу.
Соткать бы из теней крылья и хорошенько напугать эту напыщенную даму!.. Увы, положение Вильгельмины при дворе оказалось несколько иным, нежели она ожидала, придется подождать. Ничего, она быстро все исправит.
– Нет, этого не требуется.
Странно, баронесса восприняла ее вопрос всерьез, будто допускала подобную возможность.
– Отлично!
Вильгельмина скинула стоптанные туфли и затолкала их под кресло, чтобы лишний раз не позориться. Хвала старомодным юбкам, за ними можно спрятать что угодно, не то, что за столичными! Девушка сразу обратила внимание, в Лациуме одевались иначе, нежели в Майене, даже пожилая фрейлина не носила жестких воротников. Ее наряд состоял из распашного полосатого платья с многочисленными пуговицами на лифе и нижней юбки, оставлявшей открытыми носки туфель. Довершал образ кокетливо повязанный на шее шарфик с брошкой в виде пяти роз – гербом Эланда. Чуть ниже, на левой стороне груди, был приколот фрейлинский шифр с буквой «И».
– Если вам что-нибудь понадобится, слуги в вашем полном распоряжении.
Посчитав свою миссию выполненной, баронесса степенно выплыла из спальни.
– А тут ничего. Красиво!
После ее ухода Вильгельмина сбросила маску, не скрывая восторга, ощупала перину, понюхала свежие цветы в вазе, даже выглянула в окно. Из него открывался боковой вид на парк – все не вонючая Рыночная площадь.
Туфли по-прежнему сиротливо валялись под креслом.
– Да что вы, элафа, после Майена вам наверняка тесно.
Может, эта комната и не больше ее прежней спальни, но уж точно уютнее. Один палисандровый столик чего стоит! Как красиво, наверное, в покоях членов королевской семьи…
Закусив губу, Вильгельмина отвернулась, чтобы служанка не видела исказившей ее рот гримасы.
Интересно, кто занял прежние покои матери, достались же они кому-то.
И снова бастард… Проклятое слово преследовало Вильгельмину повсюду, даже прелат майенского собора относился к ней сдержанно, по-особенному. Сначала девушка полагала, дело в ее даре, но нет, священнослужитель о нем не догадывался. Зато однажды она подслушала разговор, в котором прелат именовал ее дитем греха. Формально все верно, Вильгельмина появилась на свет до официального заключения брака. Развод – вещь для высшей аристократии почти немыслимая, позорная, Кристина Августа прожила с возлюбленным четыре года, пока наконец не стала свободна.
– Не знаешь, что с королем?
Желая отвлечься, Вильгельмина завела со служанкой необременительную беседу. Леопольда она никогда не видела, да и не слышала о нем толком, поэтому особо не переживала.
– Ох, элафа!
Горничная прижала ладони к лицу.
– Что, все так серьезно?
Вильгельмина ощутила укол совести. Все же король – ее дядя, да, прогневался на сестру, но не оставил ее без куска хлеба. Благодаря ему и она, Вильгельмина, дворянка, а не ровня ростовщикам и ремесленникам.
– Разное говорят, – уклончиво ответила горничная и развесила на спинке сундука платья хозяйки.
– Как, это все? – удивилась она.
Пошитые в долг модные наряды теперь казались блеклыми, никчемными. Тряпки, а не платья! В ее дорожном сундуке тоже только муку возить, стыдно ставить такой на паркетный пол.
Вильгельмина украдкой нащупала зашитый под юбками кошелек. Мать дала ей денег на «крайний случай», не истратить ли? Неизвестно, когда вернется Арман (очевидно, он дежурит у постели короля), а хорошо выглядеть надо здесь и сейчас.
– А, – отмахнулась Вильгельмина, – взяла в дорогу то, что не жалко. У вас ведь можно пошить новые платья?
– Конечно, элафа, какие пожелаете.
– Можно и в долг? – тут голос ее дрогнул.
– Можно и в долг, – кивнула служанка, не найдя в ее словах ничего предосудительного. – Многие так делают. В конце года рассчитаетесь.
Глаза Вильгельмины загорелись. Наконец-то!
– Вот что, – возбужденная, она принялась расхаживать по комнате, загибая пальцы, – мне потребуется два-три домашних платья, платье для визитов, бальное платье…
– Боюсь, балов пока не будет, элафа, – закашлявшись, напомнила горничная.
– Ах да, король!.. Чем он болен-то, что за секрет?
– Да нет никого секрета, элафа, заразился оспой. Творец ведает откуда такая напасть! И, главное, он один, будто проклял кто.
Причитая, служанка выбила пыль из нарядов Вильгельмины и повесила их в шкаф. Затем занялась немногочисленным бельем и запасными башмачками.
– Странно!
Помрачнев, Вильгельмина обратила взор в никуда. Брошенные вскользь горничной слова запали в душу.
– А кто наследует трон после него?
Может, девушка ничего не смыслила в политике, но слишком это походило на покушение. При умении заразить человека оспой несложно, особенно дворянина. Кто из них не брал уроки фехтования, не охотился на досуге? Крохотная царапина, нечистоплотный лекарь – и дело сделано.
– Королева Ирина, я думаю, – неуверенно ответила служанка. – Или его кузены. Вы лучше у канцлера спросите, раз его невеста. Я темная, ничего в законах не смыслю. И вообще, с чего вы взяли, что король умрет?
Скверно, только обвинений в колдовстве ей не хватало!
– Конечно, он выживет, – улыбнулась Вильгельмина, – я из пустого любопытства спросила. Глупо!
– Итак, – как ни в чем не бывало продолжила она, – закажи мне еще шелковых чулок, только самых лучших, батистовых сорочек…
* * *
Королева Ирина показалась Вильгельмине доброй женщиной. Во всяком случае, она единственная, узнав о ее приезде, пригласила родственницу на чай. Остальные члены многочисленного семейства Славиев демонстративно игнорировали ее, иные аристократы и вовсе толкали, будто не видели, что она стоит на дороге.
Особенно Вильгельмине доставалось от старшего сына Руперта и его дружков. Они устроили самую настоящую травлю, сколотив банду из дворянских отпрысков двенадцати-пятнадцати лет. Стоило Вильгельмине показаться, освистывали ее, с криками: «Ату!» делали вид, что сейчас спустят собак. Слуги не смели им прекословить, придворные смотрели на все как на детскую забаву.
Долгожданное приглашение Вильгельмина получила на пятый день своего пребывания в столице. Все это время она почти безвылазно провела в своей комнате, изредка выбиралась в парк и, перебежками, в библиотеку, благо пользоваться ей никто не запрещал.
Арман не навестил невесту ни разу, даже записки не прислал. Вильгельмина даже начала сомневаться, сватался ли он вообще, не фикция ли – заключенная по доверенности помолвка.
Ирина оказалась приятной молодой женщиной лет двадцати пяти. Под глазами залегли тени – свидетельства бессонных ночей. В остальном, даже без макияжа, она показалась Вильгельмине самим совершенством. Даже простое муслиновое платье цвета слоновой кости смотрелось нарядным, идеально гармонировало с темными волосами, смуглой кожей и карими глазами.
– Вы такая худенькая!
Отпустив слуг и придворных дам, Ирина пожелала остаться наедине с Вильгельминой, сама разливала чай.
– Как и вы, ваше величество.
Девушка усвоила урок, не пыталась именовать ее тетей.
– Я плохой пример! – одними губами рассмеялась Ирина. – Женщина должна излучать здоровье, а не болезненную слабость.
Она закашлялась, стыдливо прикрыв рот платком. Вильгельмина заметила на нем пару капелек крови. Так вот почему у них с дядей нет детей!
– Вы обязательно поправитесь, ваше величество, как и ваш венценосный супруг, – сорвалось с губ.
Ирина покачала головой:
– Вы добрая девушка, но наши желания ничего не значат. Если Творцу угодно…
Королева не договорила и поспешила сменить тему:
– Как поживает ваша матушка? К сожалению, мы незнакомы: я прибыла в Эланд уже после ее отъезда.
Как она тактична! И как мила, но стоит ли ей верить? Вильгельмина решила остеречься.
– Благодарю, все хорошо.
– Передайте ей от меня наилучшие пожелания.
В будуаре повисло неловкое молчание. Ирина пристально рассматривала гостью, она – ее.
– И все же почему Арман дер Хольм решил жениться на вас?
Ирина откинулась на спинку кушетки, устало прикрыла глаза. Теперь, когда она полулежала, в глаза бросился ее нездоровый, землистый оттенок лица. То, что Вильгельмина изначально приняла за легкий загар, оказалось густым слоем окислившейся пудры, призванным скрыть болезнь.
– Не знаю, – честно ответила девушка.
– Очередная прихоть, полагаю. Его отец взял в жены старую деву, Арман – вас… В некотором роде благодеяние. В случае принцессы Клод – точно. Вы сами поймете, когда познакомитесь с будущей свекровью. – Ирина распахнула глаза, выпрямилась – приступ миновал. – Она откровенно некрасива, настолько, что не спасал даже титул принцессы. Если бы не Анри дер Хольм, так и умерла нетронутой. Он единственный к ней посватался.
Если она хотела уколоть, то зря старалась. Вильгельмину с детства воспитывали с мыслью, что она невеста второго сорта.
Однако любопытно взглянуть на принцессу Клод. Сдается, она обладала некими достоинствами, компенсировавшими отсутствие красоты. Стал бы такой знатный и богатый человек, как герцог Прево, жениться только из-за происхождения невесты!
– Но вам эта участь не грозит, – тепло улыбнулась Ирина. – Вы крайне симпатичная девушка.
– Благодарю, ваше величество.
– Расскажите немного о себе, о вашей жизни. И пейте чай, не обращайте на меня внимания! – Королева потянулась за шалью, укутала плечи. – Его величеству нездоровится, меня тоже знобит.
– Возможно, следует позвать лекаря? – неуверенно предложила Вильгельмина.
– Не стоит, пройдет. Я крайне болезненная особа, – рассмеялась Ирина, – могу от чего угодно слечь с тяжелой простудой. Так что вы рассказывайте, а я молча послушаю.
– О чем же рассказывать? – опешила девушка.
– Обо всем. Прежде мне не доводилось общаться с особами, подобными вам, мне все интересно. Правда ли, что вы сами стираете белье? У вас ладони наверняка огрубели… Спросите мою камеристку, она даст вам рецепт заживляющей мази. Не хочу, чтобы жених поранился о ваши мозоли.
Вильгельмина заскрипела зубами. Болезненная, внешне приветливая Ирина оказалась такой же бездушной змеей. Но если она хочет… Что, девушка развлечет ее рассказами о провинциальном Майене, где все сплошь невежды и грязнули.
* * *
– Ну, что вы видите?
Облизав пересохшие губы, Леопольд подался вперед.
Клод старалась лишний раз не смотреть на обезображенное лицо племянника и сосредоточилась на чашке с водой. Обхватив ее ладонями, она снова и снова напрягала зрение – увы, ничего. Небеса отказывались открыть ей события будущего.
– Боюсь, мне не передался фамильный дар Славиев, – наконец вздохнула Клод и поставила чашку на столик, подле батареи бутылочек и мазей.
Одну из них сейчас держала в руках вдовствующая королева Елизавета Мария. Устроившись в изголовье постели, она сосредоточенно отмеряла лекарство.
– Выпей!
Серебряная ложечка ткнулась в горячие губы. Леопольд покорно проглотил горькое лекарство, тяжко вздохнул:
– Вы заразитесь, матушка…
– Пустое! Я достаточно пожила на этом свете, меня смертью не запугать.
Елизавета Мария положила ложечку на поднос и попросила Клод передать ей мазь.
– Если кому и следовало остеречься, так это твоей супруге. Я предупреждала: не женись, Ирина Оголонка отродясь не отличалась здоровьем, но ты уперся.
– Этот брак выгоден Эланду.
Несмотря на слабость, Леопольд нашел в себе силы приподняться, наградить мать суровым взглядом. В нем читалось: «Я король, и только я решаю, что хорошо и что плохо, остальные обязаны подчиняться». Однако Елизавета Мария всегда была крепким орешком.
– Эланду нужны наследники, а их нет. Семь лет брака – и все впустую. Ваш союз хотя бы консуммирован?
– Матушка! – вспыхнул Леопольд.
– В тебе я не сомневаюсь, – без тени стыда продолжала Елизавета Мария, – а вот Ирина…
– Заверяю, мы не раз исполнили свой супружеский долг.
– Поэтому ты не бываешь у нее месяцами, а если заходишь, предпочитаешь играть в шахматы? Я начинаю подозревать, что Ирина бесплодна, а ты это по непонятной причине скрываешь.
– Она всегда вам не нравилась.
Леопольд хрипло рассмеялся и тут же зашелся в кашле. Клод засуетилась вокруг него, удобно уложила, взбила подушки, сменила компрессы.
Ирина не погрешила против истины, назвав дальнюю родственницу мужа некрасивой. Угловатая, с вытянутым лошадиным лицом, искривленной спиной, пересидевшая в невестах Клод, тем не менее, смогла подарить супругу наследника и теперь с тревогой взирала на внучатого племянника. Болезнь прогрессировала, врачи не давали определенных прогнозов, а наследника не было. Не объявлять же им кого-то из бастардов! Да и кого: один от служанки, другой от замужней дамы.
Елизавета Мария была непреклонна:
– Тебе надлежало выбрать кого-то из пяти сиятельных родов Эланда. Вспомни наш герб…
– Да знаю я! – вяло отмахнулся от нее Леопольд. Упреки матери утомляли его. – Пять великих родов – основа благополучия королевства и сохранения дара Славиев.
– Именно. Чтобы сохранить дар ясновидения, твои предки попеременно заключали браки с каждой из оставшихся четырех «роз» и оставались непобедимы для врагов.
– Да нет давно никакого дара! – раздраженно возразил король и вновь закашлялся. – Был и закончился еще на прапрадеде. Политика и расчет – вот, что правит балом. В этом отношении Ирина идеальна.
– Во всем, кроме наследственности, – скептически усмехнулась Елизавета Мария и покосилась на Клод: не подслушивает ли?
– Оголоны – самые влиятельные из моравских князей. Союз с ними укрепил наши восточные границы. А дети… Пример тетушки Клод, – всех своих родственников и родственниц старшего возраста он именовал дядями и тетками, – свидетельствует о том, что рано или поздно они появляются.
– Ты слишком беспечен!
Вдовствующая королева поднялась, зашуршав множеством накрахмаленных нижних юбок.
– Ваше высочество, оставьте нас, пожалуйста, одних! – попросила она и, дождавшись, пока Клод покинет спальню, продолжила: – Ты можешь сколько угодно отмахиваться от проблемы, но она все равно останется. Если вдруг ты умрешь, кому отойдет трон? Болезной Ирине? Ее даже травить не придется, сама умрет, достаточно лишний час подержать окно открытым.
– Вы полагаете?..
Незаконченный вопрос топором палача повис в воздухе.
– Я ничего не исключаю и предлагаю, пока ты еще в сознании, назначить наследника. Иначе не удивлюсь, если твой любимый Арман дер Хольм наденет корону.
– Вздор!
Леопольд устало смежил веки. Ему хотелось спать: во сне не чувствуешь ни лихорадки, ни боли, ни зуда. А еще не видишь своих обезображенных рук.
– И все же род дер Хольмов – один из четырех великих родов. Подумай, если мы утратили магию, а Арману каким-то образом удалось сохранить умения своего рода…
– … то у него ничего не выйдет. Арман далеко не первый в очереди наследования, позади моего дяди, кузенов и кузин.
– И сестры.
Елизавета Мария долго думала, говорить сыну или нет, но вот решила.
– У меня нет сестры, – нахмурился король. – Если вы по прошествии стольких лет вздумали просить о ней…
– Я не просила прежде, не стану и теперь.
Вдовствующая королева подошла к окну и раздвинула портьеры:
– Немного воздуха тебе не помешает.
Солнечный луч отразился в зеркале в вычурной раме, скользнул по позолоченным накладкам мебели.
– Ее дочь здесь.
Елизавета Мария чуть сдвинула ширму, отделявшую кровать на небольшом подиуме от остальной комнаты.
– Ходят слухи, что Арман намерен жениться на ней… Ты ведь помнишь, что говорили о покойном Анри дер Хольме. Что, если твой троюродный дядя, которому ты столь опрометчиво доверил канцлерскую печать, выбрал Вильгельмину не просто так?
– Я не намерен обсуждать с вами свои решения. Если вы продолжите в том же духе…
– Хорошо! – Елизавета Мария примиряюще подняла ладони. – Но все же…
– Ложь и клевета! Арман служит мне верой и правдой, а его отец помог в трудную минуту. Что бы мы делали без денег семейства дер Хольм, чем латали дыры после изнурительной Восьмилетней войны? Его интерес к тетушке Клод был весьма кстати. Она ведь вышла замуж после вас, верно?
Вдовствующая королева кивнула. «С такой внешностью пойдешь и за удева, – мысленно добавила она, – лишь бы избавиться от издевок, не таскаться всю оставшуюся жизнь в свите невестки, нянчить детей брата и сестер».
Елизавета Мария хорошо помнила Клод в те годы. Когда она, еще в статусе невесты наследного принца Кристиана, прибыла в Эланд, принцессу уже списали со счетов. Поздний ребенок, рожденная на исходе правления отца, к своим двадцати годам она не имела ни одной помолвки за плечами. Как ни старались придворные живописцы, приукрашивая модель, видеть женой откровенно некрасивую младшую дочь Эрика Четвертого никто не желал. Взошедший на престол восемью годами ранее брат списал ее со счетов. Подливала масла в огонь и его супруга, надменная Мария Эдуарда Гиспанская, с первого дня невзлюбившая невестку. Вдовствующая королева Маргаритой судьбой дочери не интересовалась вовсе.
Одевалась Клод скучно и мрачно, тогда как окружавшие принцессу фрейлины напоминали райских птиц. И вдруг, когда Елизавета Мария уже дважды стала матерью, она получила предложение руки и сердца…
Разница в возрасте между супругами не помешала им построить ровные отношения, без любви, но и без ненависти. Во всяком случае Клод никогда не жаловалась, наоборот, расцвела, даже горбилась меньше. Муж охотно выдавал ей любую сумму на «булавки», поэтому вскоре бывший «гадкий утенок» стал едва ли первой модницей королевства.
Отец Армана скончался от подагры в семьдесят восемь лет, оставив вдове крупную ежегодную ренту и полные шкатулки алмазов и изумрудов. К тому времени Елизавета Мария четвертый год вдовствовала: во время охоты Кристиан Десятый неудачно упал с лошади и сломал себе шею. Поговаривали, он был пьян.
Порой вдовствующая королева завидовала Клод. Старше ее на два года, при всех физических недостатках, она даже в преклонном возрасте сохранила отменную кожу и волосы, которыми Елизавета Мария не могла похвастаться.
– Баронесса Экроф говорит, девчонка дерзка и несдержанна на язык, – не желая ссориться с сыном, она вновь заговорила о Вильгельмине.
С Арманом Елизавета Мария разберется сама, осторожно погорит с Клод. Та никогда не отличалась большим умом, если ей что-то известно о планах сына, обязательно расскажет.
После не мешало бы наведаться на чашечку чая к прочим родственникам, предостеречь их от опрометчивых поступков. Стервятники не получат добычи, Леопольд поправится и жестоко накажет тех, кто мысленно примерил его корону.
– Так займите ее делом! – Король повернулся к матери спиной, недовольно засопел. – Она ведь дочь учителя? Пусть наставляет дочерей Руперта, тетушки Розалинды – кого угодно, лишь бы я больше никогда о ней не слышал. Если Арман действительно на ней женится, он круглый дурак.
– Девочка красивая…
– Дважды дурак. Я устал и хочу спать, после договорим, матушка!
