Ольга Небелицкая
Jolakotturin
Эх, бабушка… Даниэль успел провести с ней полгода, пока она болела. Записывал каждое слово. Бабушка даже смерть встретила с непоколебимой решимостью, сжимая руку Даниэля с неженской силищей до последнего мгновения. Бабушка была сама – остров, скала. И Даниэль привёз обратно, на вторую родину, почти законченный роман и стопку бабушкиных дневников – тетрадей, исписанных крупными круглыми буквами. Он собирался завершить рассказ о стране скал, ветров и гейзеров.
Даниэль не расставался с портфелем, таскал его повсюду, в обеденный перерыв открывал ноутбук и приникал к тексту как изголодавшийся по родниковой воде путник. Издатель ждал его для подписания договора, а в сочельник всё полетело в тартарары.
Сначала заглох служебный автомобиль.
Даниэль чертыхнулся: оставался последний договор, и не где-нибудь, а в Сиверской, – 70 километров по снежной каше. Недолго думая, прыгнул в метро, оттуда – в маршрутку и спустя полтора часа уже закончил дела. Зашёл в крошечное кафе, заказал кофе и понял, что портфеля при нём нет.
Как, где, в какой момент он его оставил?!
Не в служебной машине: Даниэль помнил, как, заходя в метро, перекладывал портфель из руки в руку, пока шарил по карманам в поисках проездного. Метро, точно! Официантка с изумлением смотрела на высокого мужчину с аккуратной рыжей бородой, который детским жестом уронил голову на руки и зарыдал. Других посетителей в кафе не было, официантка тихонько поставила кофе на стол и отошла.
Даниэль всхлипывал, потом вскакивал и беспорядочно размахивал руками, потом снова падал на стул, всем видом выражая совершенное отчаяние.
