bannerbannerbanner
Коллекционеры редкостей. Книга вторая

Ольга Кузьмина
Коллекционеры редкостей. Книга вторая

Полная версия

Глава 3. Два брата

– Раз, два, три, четыре, пять, вышла киска погулять… – бормочу я себе под нос, наблюдая, как мой тигр подкрадывается к беспечно скачущей по камням курице. То, что курица эта синяя, с чешуйчатым хвостом и двумя головами, его не останавливает.

Кончик полосатого хвоста дрожит от нетерпения. Прыжок, заполошный вопль в две глотки, и вот уже мой тигр стоит, ошалело мотая головой. В зубах извивающийся хвост, в глазах удивление. Курицы и след простыл. Умчалась новый хвост отращивать.

– Когда он у тебя поумнеет? – спрашивает Баюн.

– Не за тем держу. – Я подвигаюсь на пригорке, освобождая для кузена нагретое место. – Умников мне и без него хватает.

– Красиво у тебя тут. – Баюн садится, оборачивает лапы дымчатым хвостом. – Только мрачновато.

– Это временно. У фениксов сезон размножения наступил, а размножаются они сам знаешь как. Огня без дыма не бывает.

Некоторое время мы молчим, наблюдая, как по багровому небу расползаются пепельные облака.

Кузен – редкий гость в моих владениях, и оттого постоянно забывает, как быстро здесь всё меняется. В этот раз он выпрыгнул из теневой щели между двумя менгирами и угодил прямо в гнездо синих кур. А гнёзда эти пташки делают из навоза, чтобы обеспечить яйца теплом.

Пока Баюн отряхивался, прибежал мой тигр. Чует, бродяга полосатый, когда я нервничаю. Нет, с кузеном мы не ссорились, но без важного дела он на Обратную сторону не приходит. Даже за живой и мёртвой водой предпочитает гонцов присылать. Неужели на этот раз столько водыпотребовалось, что вороны не донесут? Плохо дело, если так. Источник живой воды у меня не бездонный: тощая струйка сочится из камня, за год еле-еле ведёрную чашу наполняет. А я из этого запаса большую часть уже потратил. Пара глотков на донышке плещется. И объяснять кузену, куда живая вода делась, у меня ни малейшего желания нет.

Тигр подбирается ближе, не спуская с Баюна глаз.

– Спокойно, малыш, – говорю. – Иди, погуляй, пока взрослые разговаривают.

Тигр обиженно фыркает и лапа за лапу фланирует к стоячим камням. Ложится там, повернувшись к нам задом, и что-то грызёт с зубодробительным хрустом. Баюн тихонько смеётся:

– Вот кого тебе надо было в помощники брать. А не провонявшего могилой пса.

– Этот вонючий пёс твоего Волка одной лапой сделал.

У Баюна дёргаются усы. Драку Ворчуна с Серым Волком мы не видели. Помощники наши столкнулись где-то на Изнанке и сцепились сначала языками, а потом и до клыков дело дошло.

– Я слышал другое, – сдержанно говорит Баюн. – Ну да это дело прошлое. А кто прошлое помянет…

– И то верно, – соглашаюсь я. – Как у тебя дела? Не слишком зима затянулась?

– Было дело, но мы справились.

– Похудел ты, кузен. Всё горишь на работе, а дрова в топку забываешь подкидывать? Или в твоих владениях люди отощали?

– Я больше не ем людей, ты это знаешь. Они изменились…

– О да, они определённо стали изобретательнее! И последняя гибельная война это доказывает.

– Они меняются к лучшему, – упрямо продолжает Баюн. – Да, медленно, да, не все разом, но меняются.

– Брось, кузен. Внутри все люди одинаковые.

– Ты имеешь в виду душу?

– Нет, потроха. – Я облизываюсь. – Хотя, мозги на вкус тоже не отличаются – что у деревенского дурачка, что у профессора. А вот ты действительно изменился, кузен. И не в лучшую сторону – с тех пор, как пригрел на свой груди этого… серого кардинала! Говорил я тебе: не бери в помощники людского потатчика! Мы над всем миром поставлены, нам что люди, что иные прочие – без разницы.

– Кстати, о мире… – Баюн вертит головой по сторонам. – Нас никто не подслушивает?

– У тебя паранойя или насморк? – Мы сидим на каменистом пригорке, к которому незаметно даже змея не подползёт. Вдалеке клубится туман, скрывает мою гору. Эта завеса ещё и звуки поглощает, и не даёт особо любопытным из моей коллекции выбраться наружу. – Успокойся, невидимок здесь хватает, но у меня пока что нюх не отшибло. Мы одни. Говори, не бойся.

– Мир ветшает, братец. – Баюн пропускает мои шпильки мимо ушей, стало быть, разговор пойдёт серьёзный. – Прорехи латать всё сложнее. Проще целиком плащ перелицевать.

– Проще?! И где прикажешь столько сил взять?

– Мы ведь уже говорили об этом, помнишь? Лет эдак триста назад. И ты даже придумал способ, как накопить силу про запас. Как ты тогда выразился? Живые магические консервы, верно?

У меня что-то ухает внутри, словно камень проваливается в живот. В желудке бурлит, во рту появляется кислый привкус. С голодухи, не иначе. Позавтракал наскоро, обед пропустил, вот и сказывается…

– Не припомню, чтобы я такую глупость сказал.

– За точность цитаты не ручаюсь, – он усмехается в усы, – консервы тогда ещё не изобрели. Но смысл был именно такой. Сколько ты уже скопил, братец? Я слышал, твоя коллекция недавно пополнилась.

– Они не консервы! – это вырывается само собой.

Баюн щурит на меня глаза.

– Ты ведь не в пику мне вздумал протежировать фэйри, братец? Брось, их время прошло.

– Это не тебе решать! – Кислый привкус во рту всё не желает пропадать. И в груди тяжелеет. – Хочешь получить силу таким способом, начни со своих. У тебя там плюнуть некуда – в нечисть попадёшь. Водяные, вилы, русалки, кикиморы… Лешаки всякие под ногами путаются.

– Уже не путаются, их стало гораздо меньше. И ты что, не видишь разницы между природными духами, хранителями земли, и этими мелкими паразитами, которых ты непонятно зачем спасаешь?! Они же хуже саранчи! Пожиратели магии! Понаделали карманов, вытянули из мира силу, так пусть хоть напоследок пользу принесут!

Баюн прав. Полые холмы, карманы в плаще мира, немало магии на себя оттянули. Фэйри, с их манерой жить, ни в чём себе не отказывая, те ещё растратчики. Да, кузен прав. Вот только это не означает, что я позволю разорить свою коллекцию, с таким трудом собранную!

– Ну, если ты начал пользу измерять, как насчёт твоего Волка? Какую он пользу приносит? Силу свою раздарил, мышей не ловит! Какой он тебе помощник? Шут гороховый! Вот кого надо съесть, всё равно он больше ни на что не годится.

– Как ты смеешь?!– Баюн поднимается. – Он мой друг! Да все твои фэйри и одной его шерстинки не стоят! Он последнюю шкуру отдаст ради нашего мира!

Разозлившийся Баюн – это, доложу вам, зрелище, от которого даже обожравшиеся мухоморов тролли трезвеют. Ссориться с кузеном – последнее дело, но ничего другого мне не остаётся.

– Вот и пора с него шкуру спустить, все прорехи залатаем!

– Замолчи! – Баюн выпускает стальные когти.

Мы уже не сидим рядышком, а стоим друг против друга, и вереск испуганно жмётся к земле под нашими лапами. Рядом оказывается мой тигр. Оттирает меня плечом и рычит на Баюна так, что эхо начинает испуганно заикаться. У драконов научился, не иначе.

Признаться, я уже забыл, каким стремительным становится кузен, если его разозлить. Мой тигр кубарем катится по вереску и врезается в менгир. Камень, тысячи лет мирно стоявший на месте, падает.

– А ну, пш-шёл вон отсюда! – Я замахиваюсь на Баюна. Да, он сильнее, но говорят, что злость удесятеряет силы. Вот и проверим народную мудрость. – И дорогу сюда забудь! Ни капли воды больше не получишь, так и знай!

Баюн шипит в ответ. Плюёт мне под ноги и исчезает в ближайшей тени. Всё-таки не решился на драку. Или не снизошёл.

Прихрамывая, ко мне бредёт тигр. Садится рядом, тычется лбом в плечо.

– Дурень полосатый! – Я опрокидываю его на спину, и он дурашливо машет лапами. – Ну что мне с тобой делать?

– А он у тебя крепкийпарень. У другого бы хребет сломался.

Я поседею с этой рыжей кикиморой, как пить дать, поседею! Тигр при виде Редди откатывается в сторону, садился и принимается вылизываться.

– Кто вам разрешал выходить из пещеры?! – Я оглядываюсь. Туман, оказывается, оторвался от горы и подполз совсем близко, а я и не заметил.

– Так ведь кричали…– Мики стоит рядом с Редди, в огромных глазах тревога. – Мы перепугались.

– Ну и сидели бы тише воды, ниже травы!

– Мы за тебя перепугались.

Мики смотрит себе под ноги, кусая губы. А за ним в оседающем тумане толпятся все остальные. Только моих рук нет. Ну, хоть кто-то не решился приказ нарушить!

– Мы всё слышали, – говорит Редди. – Ты действительно собираешь последних фэйри, чтобы сожрать?

Я осматриваю свою коллекцию. Все настороже: шерсть топорщится, клыки, когти и крылья наготове. Это против меня-то! Смех да и только. Но мне почему-то не смешно.

– Следовало бы, – говорю, – да отравиться боюсь.

В задних рядах кто-то неуверенно хихикает. Редди задумчиво трёт подбородок.

– Ладно, замнём пока. Но явот чего не понимаю: как можно перелицевать целый мир?

– А тебе это и не надо понимать. Впрочем… Вы когда-нибудь видели, как перелицовывают плащ?

Кивает только Мики, остальные недоуменно переглядываются.

– Сначала от верха отпарывают подкладку, – объясняю я. – Потом верх переворачивают так, чтобы менее изношенная сторона оказалась наверху, стала лицевой. А потом снова сшивают. Так вот, чтобы перелицевать мир без глобальных катаклизмов, требуется очень много силы. У нас с кузеном столько нет.

– А подождать, пока магия вернётся, у вас терпежу не хватает? – Редди недобро щурится. – Обязательно чужую силу отнимать?

– Магия не вернётся сама. Так сказал Вселенский Ткач перед тем, как уйти.

– А как её вернуть, он не сказал? – спрашивает Мики.

– Он сказал, что когда придёт время, мы сами поймём, что надо делать. Вот Баюн и придумал этот план – с перелицовкой плаща.

– Глупость придумал, – подаёт голос уриск, самый старый экспонат моей коллекции. Весь седой, с обломанными рогами и треснувшими копытами. Редди он с первого дня невзлюбил, и вот на тебе, спелись! – Если плащ мыши изгрызли, хоть перелицовывай его, хоть не перелицовывай, всё одно, дыры останутся. Надо вернуть магию, тогда мир окрепнет, и мыши об него зубы обломают.

 

Фэйри согласно гудят.

– Дельный совет, – говорю. – Может, подскажешь, как это сделать?

– Думать будем, – уриск оглядывается на остальных. – Все вместе. И Музыканта ещё спросить надо. Он при Благом Дворе обитал, верно? Финварра – не дурак, дольше всех из нынешних королей прожил. Надо узнать, как они там силу сохраняют?

– Кстати, – спохватывается брауни, – не пора Микаэля выпускать? А то руки заболят на холоде.

– Выпускайте, – соглашаюсь я. Как Финварра сохраняет силу своего Двора, я и без Микаэля знаю. Тайна простая – экономия называется. Но если мои фэйри хотят устроить мозговой штурм, пусть, мешать не стану. Глядишь, и додумаются до чего-нибудь полезного. А главное, все при деле будут.

Коллекция у меня небольшая, всего три дюжины экземпляров. Но зато материал отборный – фокус с туманом это подтверждает. Ошибаешься ты, кузен, и от фэйри может быть польза. Главное – правильно мотивировать.

***

Дон остановил джип возле неприметного, сглаженного временем холма. Раньше на его вершине стоял дольмен, но какая-то сила раскидала каменные плиты, как ребёнок раскидывает надоевшие кубики. Манурм вышел из машины, перекинул через плечо ремень сумки, потянулся, вслушиваясь. В роще неподалёку заливались соловьи, стараясь заглушить лягушачий хор из придорожной канавы. Пронеслась, грохоча, стая мотоциклов, разрывая фарами весеннюю ночь. Дон усмехнулся, вспомнив, как Лорн лет тридцать назад связался с байкерами. Хватило его до первой драки с конкурирующей бандой из соседнего графства. Едва не угодив в тюрьму, Лорн опомнился и к тайной радости Дона продал чёрный мотоцикл, разрисованный белыми змеями.

Что-то он опаздывает… Дон достал из кармана золотую пластинку в форме листа боярышника. После зимних событий гоблинский Совет Старейшин, заправляющий Ярмаркой, прислал манурмам официальные извинения, в которых особо подчёркивалось, что Бун действовал на свой страх и риск, не поставив в известность Совет. К извинениям прилагались бессрочные приглашения на Ярмарку. Золотые листья давали право на крупные скидки и даже на одну бесплатную покупку, но только у продавцов-гоблинов.

На дороге показалось узнаваемое BMW. Дон снял очки. Усовершенствованная дварфами оптика помогала видеть сквозь паутину проклятья, но рядом с приятелем Дон предпочитал обходиться без очков. Лорн и без того не раз намекал, что готов взяться за лечение. А на все возражения, что это слишком опасно, только отмахивался: «Я готов рискнуть, причём совершенно бесплатно». Вот только Дон рисковать другом не собирался.

Лорн затормозил рядом с джипом. Помахал из открытого окна.

– Доброго вечера! Извини, опять опоздал.

– Всё в порядке?

– В полном. – Лорн щёлкнул по новому брелоку, запирая машину. После ремонта он поставил усиленные заклинания защиты. – Слушай, давай поменяемся? Я тебе Букку-бу, а ты мне Дьюи. Двойная выгода!

– Двойная головная боль, ты хочешь сказать.

«А в моём случае, даже тройная», – невесело пошутил Дон про себя. Лорну он о своём ухудшении здоровья не говорил.

– Я тебе ещё Бродячий дёрн добавлю. – Лорн расцвёл улыбкой бывалого коммивояжёра. – Только вчера две пары приблудились. Совершенно безвредные, даже полезные. Сад будут охранять.

– Это не редкость.

– Не скажи. С тех пор, как люди начали поля и сады от вредителей обрабатывать, вся бродячая мелочь потравилась. Только в безлюдной глуши и уцелели, но с размножением у них проблемы.

– Как у всех фэйри, – кивнул Дон. – Магии не хватает.

– Возле наших дубов хватит. По крайней мере, мелким. Так меняемся?

– Нет, Букку-бу я не возьму. Разве что в комплекте со Спайком.

– Ага, а Спайк потянет за собой Кунлу! Нет уж, проще оставить как есть.

Дон засмеялся и похлопал его по плечу.

– Ты сам заварил эту кашу.

– Да я не жалуюсь. – Лорн вынул из бумажника золотой лист. – Ладно, пошли. Надеюсь, нам наконец выдадут этого проклятого специалиста по проклятьям, извини за каламбур.

– Или хотя бы назовут имя. Но я даже в этом сомневаюсь. Не зря они нам три месяца мозги пудрят…

Когда манурмы скрылись в холме, из-под джипа вылез Вихан. Охлопал себя по карманам и досадливо поморщился. Три монеты из четырёх исчерпали удачу, как корова языком слизала. Мощная у манурмов магия! Без удачи ни за что бы глаза им не отвёл. И что бы Дону насовсем клад отдать! Так нет, снова в сейфе запер, только и выдал по три монетки на всякий случай.

Просить у Айри лепрекон не стал, иначе пришлось бы рассказывать о тайных переговорах с гоблинами. Такое она точно не одобрит. А Дьюи всего одну золотушку отдал, жадоба зелёная!

Вихан переложил погасшие монетки во внутренний карман, огляделся и засвистел соловьём. В ответ ему дважды ухнули совой из разросшейся не по сезону крапивы с восточной стороны холма. Лепрекон поднял воротник парусиновой куртки, натянул кепку на уши и юркнул в жгучие заросли. Шипя сквозь зубы, прорвался на крохотную полянку. Там его ждали двое гоблинов в серых плащах с капюшонами.

– Чтоб вам провалиться с вашими шпионскими заморочками! – Вихан почесал зудящую щёку. – Вы бы ещё в нужнике свиданку назначили!

– Не нуди, – фыркнул стоявший впереди гоблин. – Или передумал?

– Ничего я не передумал! Только сначала докажите, что пехт жив.

Гоблин щёлкнул пальцами. Тени шевельнулись занавесками, пропуская коренастую фигуру, ростом не больше трёх футов, замотанную, как в шарф, в длинную рыжую бороду.

– Брехин! – заулыбался Вихан. – ЗдорОво, приятель!

Пехт что-то неразборчиво буркнул в бороду, шагнул к лепрекону и стиснул его в объятьях.

– Полегче, медведь! Заду…

Вихан обморочно обмяк в руках пехта.

– Прости, приятель, – едва слышно шепнул Брехин. – Это не я дерьмо, это жизнь такая.

– Давай сюда! – Гоблины отобрали у него бесчувственного лепрекона. – Молодец, чисто сработано! Считай, половину долга тебе списали. Пошли, вторую половину отработаешь.

Брехин тяжело кивнул, подобрал упавшую кепку Вихана и шагнул следом за гоблинами в душную подземную темень.

Глава 4. Кто обидит лепрекона

В глубине мутного зеркала мелькали тени, расплывались чернильными кляксами, упорно не желая обретать чёткость очертаний. Гоблины надёжно защищали свои секреты.

Этайн, королева Неблагого Двора, с досадой цокнула языком, сняла ожерелье из дымчатых опалов и положила в золотую шкатулку, украшенную чёрными жемчужинами. Два подарка на коронацию – от Лорна и Дона – неплохо дополняли друг друга. Ожерелье способствовало концентрации, а шкатулка заряжала опалы энергией. Вот только эта энергия бралась не из воздуха. Используя ожерелье, приходилось строго следить за временем и не перенапрягаться.

Королева кивнула секретарю, и тот услужливо распахнул перед ней бухгалтерскую книгу в кожаном переплёте. В отличие от своих предшественников, Этайн вникала во все нюансы жизни Двора, особое внимание уделяя расходам. Зимние налоги в этом году удалось собрать в полной мере и, если так пойдёт дальше, при разумной экономии, золота должно хватить на всё необходимое. Вот только не все согласны экономить. Привыкшие к безумным пиршествам, неблагие фэйри глухо роптали, осуждая политику новой королевы, жёстко сократившей траты. Ничего, привыкнут.

– Моя королева! – Дилан ворвался в кабинет, оттолкнув замешкавшегося секретаря. – Гоблины поймали лепрекона!

Ястреб-разведчик на руке принца-консорта сердито клокотал, взмахивая крыльями.

– Вот как? – Этайн нахмурилась. – А что манурмы?

– Полагаю, они не в курсе. Вихан встречался с гоблинами тайно. Моя королева, это шанс, который нельзя упускать!

– Предлагаешь выкупить лепрекона? Едва ли Совет Старейшин его продаст.

– Стоит попытаться, учитывая, что они подали прошение о снижении налогов. И потом, если бы им самим требовался лепрекон, они бы его заполучили давным-давно. Вихан одно время подрабатывал на Ярмарке.

– Но тогда гоблины не знали, что он хранитель последнего клада. Никто об этом не знал, пока Кунла не проговорился под пыткой. А теперь старейшины либо нацелились на лепреконовское золото, либо…

– Намерены лишить Дона удачи?

– Вот именно. Эти плешивые пауки давно плетут интриги. Бун был пробным выстрелом, пушечным мясом. Доказательств нет, но я не сомневаюсь, что старейшины прощупывали нас и проверяли, на что способны манурмы. Клад Вихана выручил Дона. Если Совет Старейшин намерен извести манурмов, что весьма похоже на правду, то уничтожение клада представляется логичным.

– Но пустить по ветру столько магии – это…это кощунство!

– Гоблинам не нужна магия лепрекона. Им вообще не нужна магия – кроме той, которую они извратили, отравив своей ржавчиной. Будь проклят Железный король и память о нём во веки веков! Как ни горько признавать, дорогой мой, но будущее за гоблинами. Другой вопрос, когда это будущее наступит – сейчас или через сто лет?

– Лично я намерен драться за каждый год! – Дилан взмахнул руками, и задремавший ястреб встрепенулся, завертев головой в поисках врагов. – Возможно, нам стоит пересмотреть свои взгляды в отношении Благого Двора? Союза с манурмами недостаточно. Нам требуется больше воинов.

– Нет, Финварра слишком дорого себя ценит. – Этайн покривила губы, вспомнив надменного короля Благого Двора. – И у него своё представление о счастливом будущем, в котором нам места нет.

– И что ты предлагаешь?

– Как ты и сказал – драться. Драться за каждый месяц, день и час. Главное – дожить до Самайна. А потом мы заключим союз с тем, кого гоблины действительно боятся.

– Ты ведь не имеешь в виду… – Дилан содрогнулся.

– Да, именно его. – Этайн вздёрнула подбородок. – Год за годом мы безответно взывали к Морриган, впустую тратя жертвенную кровь. Пришла пора поменять бога. Я уверена, что Дикий Охотник проявит большую отзывчивость.

– Но он неуправляем!

– Зато никто не сомневается в его существовании.

– Но как же правила? Ведь Кернунн считается покровителем Благого двора!

– А кто говорит о Кернунне? Дикий Охотник – это не Рогатый бог. Уже нет. А если Финварра упорствует в своём заблуждении, это не наша вина.

– Полагаюсь на твою мудрость, королева, – Дилан зябко передёрнул плечами. – Но до Самайна ещё далеко. Что будем делать сейчас?

– Пошли кого-нибудь к старейшинам… Нет, лучше отправляйся сам. Намекни, что нам известно о лепреконе. Если они проявят заинтересованность в сделке, поторгуйся. Но сначала убедись, что он жив. И будь осторожен, Дилан.

– Я всегда осторожен, – он поцеловал ей руку.

Этайн устало улыбнулась. Бережливость и осторожность – вот новый девиз Неблагого Двора. И пусть этот девиз не напишешь золотыми буквами над королевским троном, зато есть шанс, что сам трон уцелеет.

***

Холодно… как холодно, аж до нутра пробирает! Вихан подтянул под себя руки и ноги. Зазвенели цепи. Вот откуда этот холод! Его заковали в кандалы из холодного железа. «Эх я дурень дурацкий! Дон меня убьёт…»

Вокруг была угольная чернота, как в шахте. Пахло гнилой сыростью, на голову Вихану падали тяжёлые капли. Он перевернулся на спину, поймал капли ртом и тут же выплюнул. Язык обожгло ядрёной солью. «Со всех сторон обложили, суки!»

Кто поймает лепрекона и сумеет удержать его, тот получит клад. Это нерушимое правило. Вот только проще воду из камня выжать, чем золото из сейфа змея! Стало быть…

Додумать Вихан не успел. Что-то скрипнуло, по стене, возле которой он валялся, мазнул луч зеленоватого света и тут же погас.

– Да, – сказал в темноте надтреснутый голос. – Это действительно он.

– Всё как вы приказали, ваше старейшество! – поддакнул второй голос, скользкий, словно угорь.

– Превосходно, – старик сухо кашлянул. – А теперь убейте его.

– Кто обидит лепрекона, – просипел Вихан, едва двигая обожжённым языком, – того дьявол свяжет цепями и проклянёт!

– Дьявола не существует, – ответил старик. – Но даже будь он реальным, нет таких цепей, чтобы удержать гоблинов.

Что-то кольнуло Вихана под левую лопатку. Боль ветвистой молнией прошила всё тело – до пяток и корней волос. Цепи натянулись, выворачивая суставы. Затрещали, ломаясь, кости, от невыносимой натуги лопнули глаза. Вихан кричал, пока не захлебнулся кровью. А потом боли не стало. И темноты тоже. Вихан оказался на бескрайней равнине под сумрачным небом. Пахло мёдом, как на пустошах Ирландии, но плотный ковёр вереска под ногами был чёрным.

«Чтоб мне провалиться! Это я что, помер?!»

Откуда-то сверху донёсся лай – тот самый, с жуткими подвываниями, которой один раз услышишь и больше ни с чем не спутаешь. Лай гончих псов Дикой Охоты.

***

У входа на Ярмарку манурмов встретил рослый гоблин в кожаных доспехах. Рогатый шлем он держал подмышкой.

 

– Господин Сверссон, господин Эйриксон, счастлив приветствовать! Прошу за мной, вас ожидают.

Стражник повёл их в обход торговых рядов, по короткому туннелю с редкими пятнами светящейся плесени на стенах. Дон сначала щурился, потом глаза вроде бы привыкли к зеленоватому полумраку. Манурм коснулся виска. Боль стихала, словно её вытягивали из головы.

– Что с тобой? – негромко спросил Лорн.

Дон промолчал, качнув головой. Выводы напрашивались сами собой, но когда имеешь дело с гоблинами, лучше не спешить с выводами.

Провожатый остановился, с поклоном отворил дверь под узорчатой каменной аркой. Между искусно вырезанных листьев чертополоха гримасничали остроносые рожи.

Дон мало знал о Совете Старейшин. Последние пятьсот лет, с тех пор, как пропал последний Железный король, у гоблинов не было верховного правителя, только вожди родовых кланов. Совет занимался Ярмаркой, и, похоже, именно это наделяло старейшин немалой властью. Дон видел представителей Совета на коронации Этайн, и вели они себя, как хозяева жизни.

Дон нащупал в кармане каменное кольцо. После смерти Буна остатки мятежного клана были объявлены вне закона, что фактически лишало кольцо смысла. Но на состоявшихся в январе переговорах старейшины дали понять, что заинтересованы отловить выживших приспешников Буна. В ответ Дон заявил, что готов отдать кольцо в обмен на голову заклинателя, изготовившего пули, едва не оборвавшие жизни манурмов. С тех пор прошло три месяца и надежды на сделку таяли быстрее скудного зимнего снега.

– Господа! – Навстречу манурмам из-за широкого стола, обитого зелёным сукном, поднялся лысый гоблин в чёрном сюртуке. Самый младший из Совета. Его старшие коллеги на переговоры явились только один раз и то не в полном составе.

Гоблин распахнул лапы в демонстративном жесте добрых намерений.

– Доброй ночи, господа!

– И да будет она воистину доброй, – вежливо ответил Лорн.

– Для нас, но не для наших врагов, – закончил ритуальную фразу Дон.

– Как приятно встретить знатоков древних обычаев! – Гоблин расплылся в улыбке, наводящей на мысли о глубоководной рыбе, питающейся отнюдь не водорослями. – И вдвойне приятно, что ваше пожелание целиком и полностью соответствует действительности.

Он щёлкнул пальцами. В стене за столом открылась неприметная дверь и двое стражников в кожаных доспехах внесли блюдо для пудинга, накрытое серебряным колпаком. Торжественно поставили на стол и встали рядом, опустив лапы на рукояти мечей. Из-под серебряного колпака выползла тёмная струйка. Лорн глубоко вдохнул и поднял брови.

– Если это…

– Да-да! – радостно подхватил старейшина. – Это голова заклинателя, посмевшего заговорить ружейные пули, хотя Совет категорически не одобряет огнестрельного оружия. Вуаля!

Он снял колпак. На блюде действительно лежала отрубленная голова гоблина. Редкие пряди пепельных волос прилипли к впалым щекам, острый нос обвис, мёртвые глаза смотрели куда-то за край мира.

«Убит совсем недавно, – подумал Дон. – Даже четверти часа не прошло. Вероятно, именно в тот момент, когда нас сюда вели».

– Это не он, – сказал Лорн. – И я надеюсь, что произошла ошибка, а не намеренный обман.

– До что вы, господин Сверрсон! – Гоблин всплеснул лапами. – Как вы могли подумать…

– Это он, – Дон тронул Лорна за локоть. – Ручаюсь тебе. Моё зрение и… общее самочувствие значительно улучшились. А это возможно только в случае смерти того, кто наложил проклятье.

– Но я продолжаю его чувствовать! Это проклятье… – Лорн осёкся. – О боги, их было двое! Двое заклинателей! Вот почему проклятье подействовало на нас по-разному!

Дон прикусил язык, останавливая готовый вырваться вопрос. Сейчас не время и не место выяснять, как сказалось проклятье на Лорне, и почему он об этом молчал.

– Это нетрудно проверить. – Дон расстегнул сумку и достал свинцовую коробку, в которой хранил два патрона с заговорёнными пулями. Стреляные гильзы он отдал старейшинам, чтобы гоблины-нюхачи взяли след заклинателя.

Дон вытряхнул патроны на ладонь. Повертел, проверяя, и протянул Лорну.

– Видишь? Даже следа от наговора не осталось.

– Жаль, что мою пулю не нашли. – Лорн ковырнул ногтем едва заметные царапины на патронах, оставшиеся от гоблинских рун. – Не с чем сравнить.

Старейшина тревожно переводил взгляд с одного манурма на другого.

– Двое заклинателей? – повторил он. – Это осложняет дело. Но вы не можете не признать, господин Эйриксон, что по отношению к вам мы свои обязательства выполнили.

– Верно. – Дон достал из кармана кольцо Буна и бросил на стол. – Со мной вы в расчёте.

– А с вами, господин Сверрсон, мы готовы заключить новую сделку. Разумеется, если будет таково ваше желание. – Старейшина выжидательно уставился на Лорна.

– Желание будет, – кивнул тот. – А что касается оплаты, то я готов обсудить этот вопрос. Скажем, слиток золота, равный по весу голове заклинателя?

– О, мы не сомневаемся в вашей платёжеспособности, – старейшина подёргал себя за отвисшую мочку уха с массивной золотой серьгой, – однако не испытываем нужды в золоте. Возможно, какой-то артефакт из вашей обширной коллекции… Скажем, Ту Самую Флейту?

– Исключено!

– Тогда услугу? – Старейшина быстро, как змея, облизал губы острым языком. – Помогите вернуть реликвию, похищенную у нашего народа. Мы предполагаем, что она находится либо у дварфов, либо в казне Неблагого Двора. Но вести с ними переговоры напрямую нам не желательно. По ряду причин.

– Позволь высказать предположение, – сказал Дон. – Имеется в виду Железная корона?

– Восхищён вашей проницательностью, господин Эйриксон! – Гоблин зааплодировал. – Может быть, вы знает, где она?

– Увы, нет.

– А если корона уничтожена? – спросил Лорн. – Предположим, дварфы её перековали.

– Нет! – Гоблин оскалился, глаза его загорелись красным. – Только не эти земляные черви! Они никогда не посмеют уничтожить истинную вещь! – Он зажмурился и с заметным усилием вернул себе любезный вид. – Прошу прощения за несдержанность, господа. Так мы договорились?

– Корона или надёжные доказательства её уничтожения? – уточнил Лорн.

– Именно так.

– Договорились.

Пока Лорн с гоблином пожимали друг другу руки, Дон следил, как истаивает отрубленная голова. Возможно, виновато было неверное освещение, но манурм готов был поклясться, что в последний момент в мёртвых глазах вспыхнули злорадные огоньки.

Какую игру ведут гоблины? Дон ни минуты не сомневался, что старейшины знали о планах Буна и просто выжидали, чем всё закончится. Пусть таскает каштаны из огня, а если сгорит – невелика потеря. И что они предпримут теперь, когда мятеж окончился неудачей? Едва ли откажутся от своих планов уничтожить Неблагой Двор, просто будут действовать тоньше. А союз с Этайн ставит манурмов в положение врагов Совета Старейшин. Но и разрывать этот договор пока что неразумно.

На обратном пути Дон молчал, пока они не добрались до выхода с Ярмарки.

– Даже не думай уезжать, ничего не объяснив, – сказал он, подхватывая Лорна под руку. – Ты уже намолчался.

– Хорошо-хорошо. Только сначала… – Лорн огляделся и кому-то махнул. – Нар, я здесь!

Из крайних рядов, где торговали ювелиры, вынырнул коренастый дварф в сбитом набекрень кожаном колпаке. Всклокоченная борода и закатанные рукава рубашки красноречиво свидетельствовали о только что пережитом бурном торге.

– Слышу и вижу! – Он хлопнул Лорна по ладони увесистой пятернёй и остро глянул на Дона. – Рад встрече.

– Это Нар, – представил знакомца Лорн. – Они с братом Наином подыскивают спокойное местечко для мастерской. Я тебе говорил, помнишь?

Дон неопределённо хмыкнул. Он ещё не решил, пускать ли арендаторов. Хотя Нар производил впечатление основательного дварфа, не склонного к дебошам.

– Плату вносить будем вовремя. – Нар приосанился, засунув большие пальцы за наборный серебряный пояс. – В средствах не стеснены, не беспокойся. Дело расширять надумали, по людским ярмаркам хотим поездить, сталбыть. Ну, и жильё требуется надёжное, где-нибудь в глубинке, но и от городов недалече.

– Я думал викканцев пускать, – сказал Дон. – На сезонные праздники.

Все трое улыбнулись. У фэйри приверженцы движения под названием «Викка» не вызывали ничего, кроме насмешек. Впрочем, пользы от чудаков, возомнивших себя ведьмами и друидами, было больше, чем вреда. Особенно таким умельцам, как Нар, изготовлявшим стилизованные под старину амулеты. Кованые поделки шли нарасхват на любом фестивале нью-эйдж.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13 
Рейтинг@Mail.ru