Ольга Которова
Коллекционер

Она кожей ощутила, что кто-то стоит рядом с ней и пристально смотрит. Мила пыталась дышать ровно, но из слегка приоткрытого рта вырывалось хрипловатое дыхание, а затем чьи-то холодные пальцы пробежались по ее лицу, скользнули по щеке, опускаясь к скуле, а уха коснулось чужое холодное дыхание. Мила втянула носом воздух, пытаясь не задохнуться от страха. Ей очень хотелось распахнуть глаза или просто пошевелить хотя бы пальцем, но ничего не выходило. И она отчетливо понимала, что не спит и это никакой не сон, а тот, кто стоит рядом, все так же склоняется над ней. Еще никогда такого не происходило, отчего становилось еще страшнее.

Громкий звук машинной сигнализации за окном разрушил этот ужас, и девушка в одно мгновение обрела способность двигаться и, распахнув веки, вскочила с дивана. Отбрасывая на пол одеяло и подбежав к выключателю на стене, она со всего размаха ударила по нему. В кабинете загорелся яркий свет, отчего девушка поморщилась и тут же стала осматривать помещение. Но, кроме нее, никого не было. Ключ все еще торчал в замке, и дверь была заперта изнутри, к ней никто не мог войти. Сердце так сильно стучало, что она ощущала его в районе горла. Мила прикрыла глаза, пытаясь унять сердцебиение, и приложила ладошку к груди. А когда немного успокоилась, распахнула глаза и прошла к одеялу, которое валялось на полу. Подхватив его, она сделала шаг в сторону дивана и замерла на месте, приоткрыв рот в изумлении.

В глазах мелькнул ужас от увиденного. Она сглотнула тяжелый ком в горле и медленно приблизилась. Бросила на диван одеяло и потянулась к своей подушке, посередине которой лежал лепесток белой орхидеи. Мила подхватила находку, и ее пальцы тут же почувствовали нежную и гладкую поверхность лепестка. Девушка даже к носу его приблизила и вдохнула слегка уловимый сладковатый аромат.

– Как ты сюда попал? – прошептала она и обернулась, чтобы еще раз убедиться, что одна. То, что сейчас происходило, никак не укладывалось в ее голове, а главное – все это до ужаса пугало.

Мила развернулась и тяжело опустилась на диван, не выпуская из рук лепесток и постоянно на него смотря, словно под ее взглядом он мог испариться, но тот был не выдумкой ее уставшего мозга. Лепесток был и правда настоящий.

– Этого просто не может быть. – Все так же полушепотом сказала девушка, а перед глазами вспыхнуло красивое лицо сегодняшней молодой жертвы.

Глава 3

Мила с сочувствием смотрела на девушку, лицо которой было зареванное и опухшее от слез. Та сидела напротив и теребила светло-голубой платочек. Это была Татьяна, лучшая подруга и свидетельница, которая, вернувшись домой, нашла труп своей подруги – второй жертвы, именно к ней вчера прикоснулась Мила.

– Повторите, пожалуйста, все, что вы говорили вчера, – попросила Мила, и девушка, кивнув, вытерла очередную слезу, скатившуюся по щеке, и заговорила.

– Я на месяц уезжала к родителям на север и только вчера вернулась в город. Мы с Галей снимали квартиру, одну на двоих, так дешевле, понимаете. Я, когда в квартиру зашла, думала, ее нет. Свет был везде выключен, а дальняя комната, в которой жила… – Девушка, не договорив, всхлипнула и снова разревелась.

Мила только сильнее стиснула в руке ручку и на одно мгновение прикрыла глаза. Голова раскалывалась, и даже таблетка обезболивающего не помогла. После того как она нашла на подушке лепесток орхидеи, не то, что спать, она просто на диван не могла прилечь. Все еще помнилось: как тело парализовало, хотя сознание работало ясно, и это холодное прикосновение чьих-то ледяных пальцев все еще чувствовалось на щеке. Вспомнив прошедшую ночь, по коже пробежали мурашки, и девушка слегка вздрогнула, но тут же все свое внимание вновь уделила свидетельнице.

Мила терпеливо дождалась, пока поток слез у девушки иссякнет, и та снова продолжит.

– Дверь Галиной комнаты была открыта, – заговорила Таня хрипловатым голосом. – Я думала, что ее нет дома, и не обратила на открытую дверь внимания. Она всегда ее открывала, когда уходила. Я приняла душ, поужинала и решила позвонить подруге, а когда услышала, как ее телефон звонит в спальне, то пошла туда, а там… там… – И снова взрыв слез и рыданий, от которого Мила снова поморщилась. Ей было жаль девушку, что сейчас сидела перед ней, но себя жаль больше. У нее как несколько часов назад закончилось дежурство, она должна уже дома находиться и спать в своей мягкой кровати, но сидела на допросе и терпеливо ждала, когда истерика закончится.

– Скажите, у Гали был молодой человек?

– Нет. – Отрицательно качнула головой девушка.

– Ну, может она с кем-то встречалась или познакомилась, когда вас не было в городе.

– Нет. Понимаете, мы с Галей были как родные сестры. Очень близки, и все друг другу рассказывали. И я точно знаю, что у нее никого не было, а иначе бы она мне рассказала. Галя только два месяца назад рассталась с парнем, и расставание для нее было очень болезненным. Мы каждый день с ней созванивались по видеосвязи, да и просто по смс общались. Я знала ее расписание практически на каждый день.

Мила согласно кивнула.

– Тогда скажите, вы общались с подругой в день, когда приехали домой? Знаете, чем она занималась перед вашим приездом.

Таня задумалась. А через пару секунд согласно кивнула.

– Да. Мы созвонились с ней утром, и она сказала, что пошла по магазинам. Мы с Галей в выходные в клуб собирались, и она пошла купить себе новое платье. А потом все. У меня не было возможности больше ей позвонить.

– Угу. – Мила сделала запись в протоколе допроса. – А во сколько вы ей звонили?

– Сейчас. – Девушка полезла в карман за телефоном, и на минуту в кабинете воцарилась тишина, после которой Таня заговорила вновь: – Я ей звонила в девять утра. Мы с ней разговаривали семнадцать минут, и она уже собиралась выходить из дома.

Мила кивнула.

– А вы не знаете, кто подарил цветы вашей подруге? – спросила следователь, а Таня с удивлением на нее посмотрела.

– Какие цветы?

– Ну как, те, что стояли на кухне в вазе.

– А-а… вы про эти. Совсем про них забыла. Не знаю, – пожала девушка плечами. – Галя мне про них ничего не говорила. Хотя, это было на нее не похоже. Я, когда их увидела, удивилась.

– Почему? Может у нее все же был поклонник, а она вам не хотела говорить?

– Нет, что вы. Галя бы мне точно рассказала. Она вообще была очень открытым, добрым и милым человечком. – Искренне проговорила девушка.

«Добрым и милым человечком», – про себя повторила Мила слова свидетельницы. И все же она была уверена, что жертва находилась в отношениях, только вот Галя по какой-то причине не рассказывала о них своей подруге. Аналогичная ситуация произошла и с первой жертвой. Одинокая девушка, которую нашла в собственной квартире, задушенной, ее мать. На кухне стоял идентичный букет белых орхидей, как и у второй жертвы. И мать покойной утверждала, что ее дочь ни с кем не встречалась, хотя, по словам соседки, та видела не один раз, что к девушке приходил какой-то мужчина. Лица она не запомнила, а самое интересное, даже камеры видеонаблюдения, что висели на подъезде дома, его не засекли. Мужчина очень ловко уклонялся от них, словно знал, где и под каким углом они расположены, чтобы не попасть в объектив.

И только когда допрос закончился и кабинет покинула Татьяна, Мила с облегчением вздохнула и, тихо постанывая, опустила лицо на сложенные на столе руки. В голове проскользнула мысль, что все же стоит остаться в своем кабинете, запереть дверь и поспать хотя бы часик, но, вспомнив, что случилось ночью, Мила все же решила поехать домой. Ей просто необходимо как следует выспаться, принять горячий душ, а завтра снова с утра отправиться на работу. И с этими мыслями девушка поднялась со стула, немного потягиваясь, убрав документы в сейф и заперев его, она вышла из кабинета. В отделении было шумно. По коридорам ходили коллеги и посетители. Пожилая уборщица мыла пол, выйдя на улицу, Мила тут же поморщилась от яркого солнца. Вокруг царила жизнь, и только ей хотелось уединиться как можно скорее. Ее старенькая синяя Mazda 3 дожидалась на стоянке. А стоило приехать домой и подняться в свою квартиру, как Милу хватило только на то, чтобы снять уличную обувь, куртку и, пройдя в гостиную, рухнуть на диван, руками загребая под голову подушку, обнимая ее и мигом проваливаясь в сон.

Звук громкого телефонного звонка вывел девушку из рук Морфея. Первые несколько секунд Мила даже не понимала, где находится и что вообще происходит, но, быстро придя в себя, она приподнялась на локтях, ища источник звука. Свой телефон она нашла в ногах, хотя помнила, что до этого, когда пришла домой, он оставался в заднем кармане ее джинсов. Водолазка немного задралась, оголяя живот, волосы растрепались и теперь были похожи на птичье гнездо. Загладив рукой темные волосы назад, она потянулась за телефоном и, увидев, кто звонит, мигом ответила на звонок.

– Да? – хриплым ото сна голосом произнесла Мила, вслушиваясь в тишину, что была в трубке ее телефона, а затем прозвучал голос.

– Мила, добрый вечер, это Дмитрий Владимирович, – произнес мужчина, и Ардо мигом проснулась.

– Здравствуйте. Что случилось? – тут же спросила она.

Этот мужчина просто так не звонил. Селезнев Дмитрий Владимирович был лечащим врачом ее брата и главврачом психиатрической клиники, в которой находился Саша.

– Пока ничего серьезного не случилось, – успокоил ее мужчина. – Я звоню, чтобы поинтересоваться, как у вас дела? Вы две недели уже не появляетесь у нас, вот и подумал, может случилось что? Вы же знаете, как ваш брат относится к вашему приходу, и то, что вас давно нет, вводит его в беспокойство. Из-за этого он перестал есть, общаться с персоналом, ушел в себя, а в попытках его хоть как-то расшевелить становится агрессивным.

Мила устало вздохнула. Она так сильно погрязла в рабочих делах, что сил хватало на то, чтобы только прийти домой, упасть в кровать и уснуть. Последние две недели были тяжелые, и она не навещала брата, хотя до этого ездила к нему каждую среду вот уже на протяжении больше десятка лет. Они, как-то не сговариваясь, выбрали этот день, когда она обязательно приезжала к нему. А он ее уже ждал, стоя возле окна, и всегда махал, когда девушка шла по недлинной дорожке от ворот к дверям здания.

– Я сегодня приеду, – ответила Мила спустя несколько секунд молчания и посмотрела в окно, где уже стало темнеть.

– Хорошо, я тогда предупрежу персонал.

– Спасибо.

Сбросив вызов, Мила поднялась с дивана и пошла в ванную комнату. Она несколько долгих минут смотрела, как из крана льется вода, а когда подставила под струю ладони, вода была ледяной. Умывшись и почистив зубы, Ардо прошла на кухню и поставила чайник, чтобы заварить себе кофе, а пока тот кипел, переодела свежие джинсы и водолазку, помещая снятую одежду в грязное белье. Джинсы были постоянной и неизменной частью гардероба. Платья и юбки Мила не любила, да их и не водилось в ее шкафу, а вот джинсов, свободных штанов, свитеров и кофт было полно. Она никогда не гналась за модой, носила то, в чем чувствовала себя комфортно.

Причесала немного спутанные волосы, пытаясь их разгладить, и посмотрела на свое отражение в зеркале. Лицо было бледным, щеки немного впали, а под глазами залегли темные круги. Даже после сна отражение в зеркале не стало лучше. В последнее время она даже поесть нормально не успевала, и обычным рационом был кофе или чай и бутерброды. И все это практически на ходу. В редких случаях она заезжала в кафе, чтобы поесть.

Мила вернулась на кухню и заварила растворимый кофе, предварительно добавив две ложки сахара. Грея ладони о кружку, она стояла возле окна и смотрела на двор, где расположилась детская площадка, на которой когда-то они играли с братом. Сейчас же площадка пустовала. На ней редко играли дети, потому что из всех развлечений осталась только разрушенная песочница, две старые скрипучие качели и металлическая горка. А когда-то, в ее детстве, на этой площадке было очень много ребятишек и родителей, которые дожидались своих чад на лавочке, наблюдая за ними, читая книги, газеты или просто общаясь.

Допив кофе, Мила почувствовала бодрость, поставила пустую кружку в раковину. Накинув на себя куртку, она надела уличную обувь, не забыв свои перчатки, которые за последний месяц стали постоянной деталью ее гардероба, вышла на улицу и прошла к машине. Ей повезло, пробок на дороге не было, и Мила быстро добралась до нужного места.

Машина остановилась возле высокого железного забора с широкими воротами, на которых висела табличка с надписью «Психиатрическая клиника». Заглушив мотор, Мила вышла из машины и, подойдя к воротам, нажала кнопку звонка, а уже меньше, чем через минуту из здания главного корпуса вышел невысокий худощавый немного сгорбленный старик, которого Мила прекрасно знала. Мужчина довольно быстро дошел до ворот и при виде девушки улыбнулся беззубой улыбкой.

– Милка, приехала наконец-то, а я все думаю, куда запропастилась, – Проскрежетал мужчина и, открыв ключом большой амбарный замок, что висел на воротах, распахнул их, впуская девушку на территорию.

– Добрый вечер, Михаил Дмитриевич, – Мила ему улыбнулась.

Она помнила еще этого старика с детства, когда с матерью приезжала навещать Сашу в больницу. Здесь практически никто из персонала за все эти годы не поменялся. Даже главврач. Да и само здание психиатрической клиники не изменилось. Раньше это здание было одного из богатых купцов, который во время войны отдал свое поместье под госпиталь, а когда война закончилась, здесь решили сделать психиатрическую клинику. Место было идеальным: вокруг лес, поселений на ближайший десяток километров нет. Тишина. Со временем, вокруг главного корпуса, в котором жили пациенты, сделали несколько небольших корпусов, где на постоянной основе проживал медперсонал клиники.

Мила шла за смотрителем, Михаилом Дмитриевичем, по асфальтированной дорожке мимо деревьев и зеленых клумб, где летом растут цветы, а за ними ухаживают пациенты клиники – один из видов терапии.

Мила подняла голову вверх, и в одном из окон, в которых горел свет, заметила высокую фигуру. Это был ее брат. Он ждал ее. У Милы быстро забилось сердце, а на душе разлился стыд, что она так вот бросила его и не навещала. Работа заняла все ее время.

Войдя внутрь здания, она прошла уже по хорошо знакомому ей длинному коридору с серыми стенами, а когда-то это была идеально белая краска, но со временем потеряла свой цвет.

Саша ждал ее в одной из «игровых» комнат. Брат сидел за столом с книгой в руках. Она безумно по нему соскучилась. Мила знала пациентов в этой клинике практически не хуже медперсонала, что здесь работал. Да и пациенты уже относились к ней как к «своей». Она часто приносила им сладости, а некоторым – игрушки или необходимые вещи, за что ее здесь очень любили.

Подойдя к столу, за которым сидел брат, Мила заметила на его лице улыбку.

– Привет, – произнесла она на выдохе.

Саша поднял на нее свое лицо, и девушка опустилась в кресло напротив. Ей было разрешено намного больше, чем другим посетителям. Мила могла беспроблемно передвигаться по территории и зданию, хотя посторонним это было строго запрещено.

– Привет, – тихо ответил ей Саша и, закрыв книгу, отложил ее в сторону. На нее посмотрели такие же, как и у нее, светло-серые глаза брата. – Наконец-то ты пришла. Я очень скучал. – И от этих слов родного человека стало еще противнее от самой себя.

– Прости, очень много работы, но я бы обязательно приехала, ты же знаешь.

– Знаю, но я переживал.

Мила протянула к нему ладонь в тонкой черной перчатке и, забывшись, погладила брата по небритой щеке.

– Я ужасно скучала, – чуть слышно произнесла она.

Брат же ничего не ответил, а только внимательно посмотрел на ее ладонь, отчего Мила убрала руки на колени. Она не говорила Саше, что у нее стали проявляться видения, которые пропали после смерти матери. Не хотелось признаваться в этом. Сам же Александр не переставал видеть. Каждый раз, когда Мила приезжала его навещать, он рассказывал сестре о своих видениях, когда к кому-то прикасался. Он никогда не отрицал своего дара, в отличие от нее.

И в этот момент у Милы почему-то в голове вспыхнула картинка того дня, когда к ним в квартиру пришел странный дядя и забрал Сашу с собой. После того как мать узнала о способностях сына, она заперла его в комнате и запрещала Миле к нему приближаться, но брат с сестрой были всегда неразлучны, и даже запертая на ключ дверь не помешала этому. Они общались через записки, которые просовывали в щель между дверью и полом. А потом, через несколько дней пришел этот самый странный дядя в черном деловом костюме и с кожаным портфелем. Гость заперся в комнате вместе с братом и о чем-то с ним беседовал несколько часов, и все это время Мила и ее мать сидели в гостиной и ждали. А когда этот самый дядя вышел и держал за руку улыбающегося Сашу, то Мила своим еще детским мозгом поняла: что-то здесь не так.

– Я забираю его, – сказал тогда мужчина, и девчушка вскочила с дивана и хотела уже запротестовать, как мать ее осадила, дернув за руку.

– Мила, пошли с нами. Ты же такая, как я. Признайся, что ты тоже видишь картинки, когда прикасаешься к кому-то, – проговорил брат, и Мила даже хотела согласиться – ей так хотелось быть рядом с братом, но в последний момент она отрицательно покачала головой.

– Нет, ты все врешь, я ничего не вижу. – Стискивая свои маленькие кулачки, сказала девчушка под пристальным взглядом незнакомца. И она еще даже не предполагала, что, соврав, только спасла себя, а иначе сидела бы в этой психиатрической клинике, как брат, и по сей день.

– Почему ты в перчатках? – вывел ее из прошлого голос Александра, и Мила непонимающе посмотрела на брата.

– Что? – переспросила она.

– Почему на тебе перчатки? – повторил свой вопрос Саша, и Мила теперь перевела взгляд на свои ладони, лежащие на коленях, словно их в первый раз видела.

Она молчала, не зная, что ответить. А правду говорить не хотелось. Ни одна живая душа не знала, что с ней происходит в последнее время. Ей казалось, что все держать в себе было куда проще, чем делиться своими проблемами. Только один-единственный Федя заметил, что она изменилась, но вот причину не знал. Мила наконец-то подняла голову и посмотрела на брата, который все это время не сводил с нее своего пристального взгляда, а затем в этих светло-серых умных глазах словно промелькнула догадка, и он заговорил первый, не дав ей ответить.

– Ты теперь видишь, прикасаясь руками, – тихо сказал Александр, а Мила только согласно кивнула. Скрывать этот факт от брата, который до сих пор обладал такой странной силой и мог ей управлять, было бы неправильно. Она и так много от него скрывала. Мила была старше своего брата-близнеца на пятнадцать минут, и даже эта мизерная пропасть времени давала ей понять, что она как старшая сестра должна о нем заботиться и оберегать.

Миле вообще очень сложно с кем-то наладить общий язык или сдружиться. У нее никогда не было подруг. Она закрытый и очень сдержанный человек. Ардо даже удивилась, когда вышла замуж за Федора, он единственный, кому она хоть как-то открылась и быстро нашла контакт.

– Как давно? – задал очередной вопрос брат.

Она устало вздохнула.

– Все началось год назад, когда я попала в аварию, – заговорила Мила. Про аварию она рассказала брату, а вот про девушку, которую увидела на дороге, нет. Вообще, очень странно было то, что Мила единственная, про кого Саша ничего не видел, когда прикасался к сестре. – Но видения случились всего лишь пару раз и опять пропали, а месяц назад они появились снова и теперь бывают очень часто. А перчатки – это как тонкая стена, которая ограждает меня от видений. С ними я могу к кому угодно прикасаться и ничего не увижу.

Мила положила свои ладони на стол. Брат отрицательно покачал головой.

– Почему ты отрицаешь свой дар?

– Потому что он мне не нужен. Ты не понимаешь, когда я вижу прошлое человека, то мне очень становится плохо, да и я не хочу видеть это прошлое. Это как копаться в грязном белье.

– Если бы ты развила дар, то не было бы такого.

– А что, если я не хочу? – немного резко ответила она.

– Ты не уйдешь от своей сути, сестра. Как ты не поймешь – ты и я, мы одинаковые. Возможно, единственные на этой земле, кто обладает таким даром, и ты просто обязана принять эту силу, а не отрицать ее. Рано или поздно, ты все равно сдашься, она победит тебя. – Брат положил свои ладони на руки Милы, которые она разместила перед собой на столе. И от этих слов девушка почему-то разозлилась. Ей не хотелось быть как он. Не нужен был ей этот дар, она только от него страдала. Девушка резко отдернула руки, освобождаясь от ладоней брата.

– Нет! – уверенно произнесла она и даже выпрямилась, чтобы казаться еще увереннее, а Александр на ее заявление только громко рассмеялся.

– Тебе это ничего не напоминает?

– Что? – не поняла Мила.

– Тот день, когда меня забрали, я просил, чтобы ты призналась, что тоже видишь, но ты сказала нет!

– И нисколько об этом не жалею.

– Ты уверена в этом?

– Конечно. А иначе сидела бы здесь с тобой и этими психами взаперти. – Зло вырвалось у нее, и только спустя секунду Мила осознала, что она сказала. – Саш, я не это имела в виду. – Она потянулась к брату рукой, но тот отпрянул. Он бросил злой взгляд на Милу и так резко поднялся со стула, что тот ножками проехался по полу, разнося по помещению противный звук.

– Лучше бы ты не приходила, – зло бросил брат и, развернувшись, пошел на выход из комнаты.

– Саш! – крикнула она, но брат не обернулся, и Мила вздрогнула, когда кто-то дотронулся до ее плеча.

Девушка резко повернулась и увидела перед собой седую старушку. Она ее знала. Эта женщина в свои семьдесят с небольшим застряла в теле шестилетнего ребенка и вела себя соответственно.

– Он ушел, поиграешь со мной? – И женщина протянула Миле потрепанную страшную куклу.

– В следующий раз, хорошо? – улыбнулась она старушке, хотя было сложно это сделать. Внутри клокотала злость на себя и свою несдержанность. Это все нервы и усталость.

– Нет, я хочу сейчас. – Упрямо проговорила та и даже притопнула ножкой.

Мила глубоко вздохнула, давя в себе злость и раздражение.

– Мне сейчас нужно идти, но я обещаю, что когда приду в следующий раз, то обязательно с тобой поиграю и принесу новую куклу, хорошо?

Старушка улыбнулась своим беззубым ртом.

– Правда принесешь куклу?

– Да.

– Тогда хорошо.

Улыбнувшись, Мила обошла женщину и быстро направилась на выход. Попрощавшись с медперсоналом, который встретила по пути к выходу, девушка задержалась на пару секунд у смотрителя, дожидаясь, когда он накинет на себя теплую меховую жилетку, чтобы проводить ее и запереть ворота, и вышла на улицу.

– Что у вас случилась? Ты какая-то расстроенная, – поинтересовался Михаил Дмитриевич, когда они уже прошли половину пути.

– С братом немного поругались.

– Бывает. Он быстро отходит, так что, когда в следующий раз приедешь, он уже все забудет. Сашка любит тебя, постоянно о тебе говорит.

– Я знаю, – тихо произнесла она. – Я тоже его люблю. Он единственный близкий, кто у меня остался.

На прощание Михаил Дмитриевич потрепал ее за плечо, убедив, что все будет хорошо, и Мила села в машину, но не успела она завести мотор, как ее мобильный зазвонил. На дисплее высветилось имя бывшего мужа.

– Алло, – произнесла она, вслушиваясь в тревожный голос Феди.

– Мила, ты где сейчас? Дома?

– Нет, а что?

– Одна из уличных камер видеонаблюдения засекла нашего маньяка.