Ольга Кипренская
Дочь ведьмака. Поле и полынь
– Чего надо? – я в упор посмотрела на мать. Она улыбнулась ещё лучезарней и попыталась обнять меня. Я деликатно отстранилась, и она не стала настаивать, обиженно скривив губки. Я равнодушно смотрела в сторону, затолканная обида всё-таки рвалась наружу, застревая комом в горле и злыми слезинками в уголках глаз
– Я пришла поговорить, – она вела себя как ни в чём не бывало и даже сделала вид, что не замечает моего состояния. – Ты, я слышала, получила наследство? И…
– А тебе-то что? – я резко оборвала её монолог. – Ну, получила.
– Это просто замечательно! – мама расцвела ещё больше. – Теперь у тебя есть свой дом, я так рада. Я хотела сказать тебе потрясающую новость! Серёженьку повысили в должности, и мы планируем купить семейный дом. Мы уже присмотрели себе прекрасный вариант, там…
– А я-то тут причём? – снова прервала я её. – Присмотрели и хорошо. Совет да любовь, живите своей семьёй. От меня что надо?
– Зря ты так, – надулась мама. – Там у тебя будет своя большая комната! Самая лучшая! Серёжа так переживает, что ты не заходишь и не была на свадьбе! Нельзя же быть такой жестокой к своей семье! Я впервые по-настоящему счастлива и впервые была за границей! Вот я бы на твоём месте всё бы сделала для счастья матери, а ты…
– Что от меня надо? – снова повторила я. Выслушивать в очередной раз, какая я тварь неблагодарная, не хотелось. Хотя, чувствую, придётся.
– Тебе надо выписаться, – мать в упор посмотрела на меня. – Мы продаём квартиру на первый взнос по ипотеке. Тебя пропишем в новом доме и выделим долю. На улицу не выкинем. Тебе уже восемнадцать, так что… И потом, прабабка оставила тебе жильё, свой угол у тебя будет, я на этот дом и не претендую!
Она говорила что-то ещё, доказывала и убеждала, и я почему-то поняла: я уже ничего не смогу сделать. Совсем. Даже мой отказ ничего не изменит. Перед глазами почему-то стоял Сергей и не мигая смотрел на меня змеиными глазами с вертикальными зрачками с пляшущими в них странными огнями…
И вот теперь иду я в богом забытый домик в богом забытом селе, просто потому что идти мне больше некуда. Квартиру продали, купили дом и тут же затеяли в нём масштабный ремонт. А на время ремонта все уехали отдыхать в Турцию. О чём мама радостно сообщила мне из аэропорта за час до вылета.
Вот как-то так. Хотя про богом забытое село я, конечно, перестаралась. Довольно большое, обжитое и совершенно не похоже на вымирающее. Хоть и далековато от города, конечно. Прямо скажем – очень далековато. Каждый день не наездишься.
У самой опушки, почти вплотную к лесу, на самом деле нашёлся дом. Большой, даже на два этажа и с виду очень добротный, сложенный из посеревших огромных бревен с резными наличниками и ставнями. Я такие дома-теремки только по телевизору видела.
Старая деревянная калитка заперта на ключ, заборчик невысокий, больше для виду и чтобы владения обозначить, чем закрыть и спрятать, и двор на удивление ухоженный. Я думала увидеть тут заросли бурьяна, но нет. Трава есть, но невысокая, калачики и в основном ещё что-то мне неизвестное с листочками. Дальше виднеется банька и ещё какие-то сарайчики – не сарайчики. Кто их поймёт, что это такое?
Я достала из кармана ключи, навскидку отделила наиболее подходящий и отперла калитку. Хм, угадала с первого раза! Что тут у нас?
Вдруг налетел холодный внезапный порыв ветра, прижал траву к земле, а на берёзе громко каркнул ворон. Я поежилась. Вот и поздоровались!
Порыв ветра исчез так же, как и налетел, и снова припекало солнышко. Колёсики чемодана вязли в калачиках, и снова пришлось тащить своё имущество на руках. Тропинка к дому была узкой, полузаросшей и скорее угадывалась, чем увидевалась. Да и кому её было протаптывать? Чудо, что хоть такая осталась.
Проклиная чемодан, забралась на высокое, в три ступени, крыльцо, сделанное из половинок бревен. Умели же раньше строить – на века! Издали мне показалось, что этажей два, но, подойдя поближе, я поняла, что второй этаж – это чердак. Или не чердак, а полноценная мансарда, вон какой высокий и окошко есть. Завтра надо будет сходить, осмотреться.
Дверь тоже оказалась тяжёлой, добротной, с массивными коваными петлями, запертая на висячий замок. Не жаловала моя прабабка современные вещи, я так посмотрю. А может, ей досталось с незапамятных времён, и с тех пор так и стоит. Зачем менять, если работает?
Я глубоко вздохнула, собираясь с духом, и медленно повернула ключ в замке. Было немного жутковато входить вот так в старую, необжитую избушку. Замок поддался легко, дужка откинулась, дверь скрипнула и неожиданно легко отворилась. Снова налетел порыв ветра, по-январски ледяной и пронизывающий, и снова надрывно закаркал ворон, как мне показалось, над самым ухом. Я вздрогнула.
Будь моя воля, развернулась бы и стрекоча покинула это странное место, но… Я заглянула в сени. Ничего необычного. Лавка и алюминиевые ведра, бадья, судя по всему, для воды, рукомойник у стены, бревенчатые стены, лестница на чердак и ещё одна дверь в жилое помещение. В сенях было полутемно и прохладно, и ещё пахло чем-то приятным. А ещё сосной, пылью и травами. Я поставила чемодан в углу и открыла внутреннюю дверь, не закрывая внешнюю. Пусть проветрится, мало ли что тут накопилось.
Аккуратно заглянула в дверь.
А ничего так! Большая комната, в углу печь, настоящая русская печь. Огромный стол из тяжёлых досок, лавка у стены и у стола широкие, больше напоминающие кровать – полуторку. В одном углу была протянута бечевка, на которой пучками вниз сушились травы. С одной стены были прибиты полки для посуды, и на них стояли глиняные плошки, чашки, горшочки, внизу шли чугунки, отдельно висели несколько больших и тоже деревянных половников и простые деревянные ложки. Особняком стояла большая и даже на вид тяжёлая каменная ступка с гладкоотполированным деревянным пестиком.
К стене был прислонен ухват, а с другой стороны стояла прялка, без кудели. Окна были прикрыты кружевными занавесками, а справа виднелись ещё две открытых двери. Я заглянула в одну: широкая кровать, покрытая лоскутным покрывалом с горой подушек, большой добротный шкаф с зеркалом, письменный стол, покрытый вышитыми по краю красными и черными узорами скатертью и деревянным стулом. У кровати стоял огромный сундук, обитый железом, выглядевшим так, будто здесь он провёл не одно столетие.
А может, и провёл, кто его знает.
Во второй комнате тоже нашлась спаленка, более аскетичная, без занавесок и скатертей, но зато письменный стол был больше, и вместо сундука стоял комод.
На полу разноцветные полосатые домотканые дорожки. Всё так уютно, мило и по-домашнему. Не могу подобрать точного слова, но впервые меня захлестнуло ощущение дома. Своего дома, родного дома. Того места, куда хочется вернуться и где хочется жить. Даже в квартире, где я прожила всю жизнь, такого не было.
Я прониклась к неизвестной мне прабабушке теплотой. Надо хотя бы найти её фотографию и посмотреть на родственницу. Варвара упорно представлялась мне высокой и статной женщиной лет тридцати пяти – сорока, с тяжёлой каштановой косой и почему-то красновато-карими глазами. Она улыбалась и смотрела с хитринкой.
Я мотнула головой, отгоняя ненужное видение.
И что-то меня здесь смущало. А потом поняла, что. Ни пыли, ни грязи, словно тут недавно кто-то был, и хозяйка только что вышла. Неправильно это. Я машинально потрогала печной бок – вроде тоже тёплый, а может, мне и показалось.
Я села за стол и тупо уставилась на выскобленные доски. Чувство благодарности к прабабке стало таять, уступая место бытовым вопросам. Даже тревога отступила на второй план.
Мокрая от пота футболка противно липла к спине, намекая на мытье, но где? И как я вообще тут жить буду?
Печь топить не умею. Ладно, сегодня ещё на бутербродах и кофе из термоса продержусь, но потом придётся звать на помощь местных. Что тоже та ещё задачка, если вспомнить, как они меня встретили. Может, просто приезжих не любят? Или у прабабки дурная слава? Недаром на отшибе жила.
А стирка? А утюг? Тут есть хотя бы электричество?
Я мотнула головой, отгоняя панический настрой. Яра, минус эмоции, плюс рациональное мышление! Кругом люди, крыша над головой есть, и даже хорошая крыша со всем необходимым. Справлялись и с худшим.
Надо воды натаскать, попить и умыться. Ведра я видела в сенях, простыни по-любому есть. Вот шифоньер какой, неужто у бабушки смены никакой не было? А завтра уже решим, как быть. Устроимся по первому разряду и даже лучше! Лето будет шикарным.
Приободрившись, я подхватила ведра и выскочила во двор. За домом нашёлся колодец-журавль, рубленое строение, в котором я ранее опознала баньку, со сложенной у стены крытой поленницей, сплошь забитой сухими полешками. Рядом рубочная колода, но без топора. Ну да, кто топоры бросает посреди двора? Утром посмотрим в сарае, сарай тут тоже по-любому есть. Вон два-три неопознанных здания и одно опознанное – формата «туалет деревенский». Ещё дальше, у самого леса, притулился скромный сарайчик, а дальше… я сощурилась – кажется, это был огород.
Полные ведра оттягивали руки и с непривычки плескали холодненьким на ноги. Неприятно, но терпимо. Еле дотащила и оставила на полу в сенях: студёная колодезная вода даже пахла по-особенному – стылостью и хрустальной чистотой. Пить хочется неимоверно.
Тэкс, а с чашками засада. Есть одна любимая, как её называла Танька, полуведерная, но она закопана в вещах. Ничего, возьму с полки, теперь это вроде как моё.
Я зашла в избу и остолбенела.
На лавке за столом сидел огромный, как крупный мейн-кун, чёрный котище и ел мои сэндвичи. Те самые, которые я сделала в дорогу, да так и оставила в сумке. И дело не в том, что он их ел, а в том, КАК он это делал! Бутерброды лежали на глиняной тарелочке, и кот аккуратно отрезал кусочек ножом в правой лапе и поддевал вилкой в левой.
Увидев меня, кот вытер лапой усы и произнёс мурлыкающим, насмешливым баритоном:
– О, вот и хозяйка пожаловала. Милости просим, господарыня!
Я заорала и кинулась наутёк. Открытая входная дверь с грохотом захлопнулась перед самым моим носом, пребольно ударив по лбу. Я попыталась её открыть, но щеколда не поддавалась – заклинило намертво. В панике я попыталась то дернуть, то толкнуть эту злочастную дверь, совершенно позабыв, в какую сторону она открывается.
