Ольга Гуляева
Затмение
Расплата не заставила себя долго ждать. На следующий же день Жданов вызвал нас к себе в кабинет.
Мы с Жанкой, как две нашалившие школьницы на ковре у директора, сидели напротив дубового стола Жданова и ждали, какое последует наказание.
– Ну что ж, девушки, я рад, что вы нашли друг друга, подружились. Мне не понаслышке известно, как трудно в не столь большом коллективе найти родственную душу.
Жданов смотрел как будто сквозь нас, не проявляя особого интереса ни ко мне, ни к Жанке. Я даже подумала, не почудился ли мне тот вечер на еловой аллее, когда Жданов пытался пригласить меня в кино.
– Но как бы вы ни были счастливы обрести друг друга, у меня большая к вам просьба не нарушать установленный на базе режим дня, – продолжал Влад. – И ещё, Жанна, это вопрос, скорее всего, к тебе: откуда взялось спиртное? Да ещё в таком количестве, что на вас обоих до сих пор лица нет?
Жанка, свободно развалившись на стуле, помахивала своей прелестной ножкой в белой туфельке.
– А это надо спросить у моих бывших кавалеров, – спокойно ответила она, рассматривая свои ногти, – которые пытались соблазнить меня с помощью горячительных напитков.
– Ясно. Девочки, я вот что подумал. Чтобы от вас и вашего союза была какая-то ощутимая польза для нашей базы, я решил назначить вас кураторами для вновь прибывших. Встречать вы будете исключительно мужчин. Я думаю, что при виде двух столь очаровательных дам у любого нашего новобранца сразу поднимется настроение.
– Обязательно поднимется! И не только настроение! – заметила Жанка, подмигивая Жданову.
Я легонько толкнула её в бок. Жданов, тяжело вздохнув, закатил глаза.
В этот момент дверь отворилась и в кабинет зашла Карина. Надо было видеть её выражение лица, когда она нас заметила. Казалось, из её глаз вот-вот посыплются искры, направленные на наше изничтожение. Она практически швырнула какую-то папку на стол Жданову и тут же удалилась.
Жанка прыснула. На этот раз и я не смогла сдержать улыбки. Жданов многозначительно кашлянул и вернулся к делу.
– Значит, вы согласны?
– Почему бы и нет? – хором ответили мы.
– Ну спасибо за одолжение, – улыбнулся Влад. – Рита, ты заказала себе новую одежду и всё необходимое?
– Да, но пока ничего не привезли, меня выручает Жанна.
– Отлично! На следующей неделе мне уже понадобится ваша помощь. А пока вы свободны.
Жанка быстро поднялась и, игриво виляя бедрами, направилась к выходу. Я последовала было за ней, но Жданов окликнул меня. Поднялся, подошёл поближе и, коснувшись моего плеча, тихо сказал:
– Маргарита, прошу тебя, только не нахватайся всей этой пошлости от своей новой подруги.
– Господин Жданов, – серьёзным тоном, глядя ему в глаза, ответила я, – я не так-то легко поддаюсь чужому влиянию, как вы могли подумать. – И, дернув плечом, направилась к двери.
– Ну это мы ещё посмотрим, – усмехнулся Жданов мне вслед.
Теперь сомнений не оставалось. Тот эпизод на аллее не был миражом. От того вечера Жданов ждал многого, а ушёл ни с чем. И одному Богу известно, чем это теперь для меня обернётся.
Но время шло, а возмездия за уязвлённое самолюбие не наступало. Сама не знаю, почему я была так дерзка с ним. Влад подарил мне, как и многим другим, возможность продолжать наслаждаться жизнью и ни разу ничем не обидел с самого дня знакомства, никогда ни в чём не ущемлял, а, напротив, давал полную свободу для действий и личностного развития.
Собственно, этой предоставленной мне свободой я и решила воспользоваться в дальнейшем. Немного освоившись и почувствовав себя полноценным членом нашего тайного общества, я выступила с инициативой выпускать еженедельную газету о жизни базы. Назначив сама себя главным редактором, я оповестила жителей базы о том, что любой из них может приносить ко мне в библиотеку собственные статьи, очерки или фотографии. Если на базе появлялся новобранец, это также обязательно отражалось в газете.
Подобное нововведение было встречено базистами на ура. Первый номер газеты, который вышел небольшим тиражом, расхватали в считаные минуты. А потом эти ценные экземпляры ещё долго ходили по рукам.
И вообще на базе всегда было чем заняться. Иногда мы с Жанной заглядывали в танцевальную студию, чтобы размяться и выучить несколько па. Порой захаживали в театральный кружок. Мастер-классы вёл один известный в девяностых годах режиссёр.
По выходным ходили в кино. Фильмы крутили современные, в том числе и те, которые вышли в прокат после моего заключения. Таким образом базистов пытались хоть немного приобщить к современной культуре и действительности. Однажды, при просмотре одной молодёжной комедии российского производства, в массовке я заметила знакомое лицо. Это был Павел. Увидев его на экране, совсем не изменившегося, я вся подалась вперёд.
– В чём дело? – Жанка долго тормошила меня, пытаясь добиться ответа. А я как будто дар речи потеряла. Только прошептала:
– Ты видела? Это был Бой.
Когда после показа мы возвращались в корпус, моя подруга всё никак не могла понять, что именно меня так поразило.
– Ну да, известных личностей частенько просят засветиться в массовке. Что ж в этом такого?
– Не знаю, Жанк, сложно объяснить. Как будто бы я совсем не ожидала, что жизнь там будет продолжаться без меня. Или, может быть, дело в том, что я только что увидела место, где я могла бы быть, если бы не оказалась здесь. Паша, несомненно, взял бы меня с собой в эту массовку.
– Ритка, ты странная такая. Зачем тебе эта массовка? В какой-то дурацкой, низкого пошиба комедии?
– Да нет, не в этом дело. Мне просто захотелось к нему, к Бою. Я поняла, как соскучилась по нему. А ещё мне стало немного обидно, что он там живёт себе как ни в чём не бывало. И по его лицу совсем не было заметно, что он скучает по мне. Напротив, как будто совсем забыл, – договорила я, и слёзы брызнули из глаз.
– Ну ты и дурочка! – Жанка обняла меня. – Ты что же, ждала, что он тебе привет передаст прямо с экрана? Конечно, он думает о тебе, конечно, не забыл. А то, что он продолжает жить, возможно, даже радоваться жизни, это неплохо. Тебе же тоже тут хорошо живётся? Признайся, ты, наверное, не часто о нём вспоминаешь?
– Да, ты права. Это смена обстановки так повлияла. Но сейчас я поняла, как мне его не хватает.
Я плакала, утирая слёзы. И вдруг мне стало стыдно. На этой базе все в одинаковом положении, всем есть по кому тосковать. А женщина, не ведающая ничего о судьбе собственного ребёнка, ещё и пытается меня утешить.
В тот вечер я, сославшись на головную боль, ушла в номер раньше обычного. Было неловко показывать окружающим, даже своей близкой подруге, свою слабость. А поплакать всё же очень хотелось.
Подобные депрессии со мной случались нечасто и не были продолжительными. Рядом с Жанной вообще было сложно подолгу грустить. Мы уже привыкли к тому, что все жители базы воспринимали нас с ней как единое целое. У мужского населения мы всегда были в почёте, а вот некоторые женщины, к сожалению, не могли скрыть своей зависти.
К своим кураторским обязанностям я и Жанка подошли ответственно. Теперь на базе была оборудована вертолётная площадка. Прямо на ней мы и встречали Жданова с очередным новобранцем. Нам было хорошо известно, как выгодно смотрятся на ветру, искусственно создаваемом вращающимися лопастями, наши развевающиеся воздушные платьица и распущенные длинные волосы. Как говорится, ещё не приземлившись, «клиент был уже готов». Жданов ограничивался одобрительным кивком в нашу сторону и удалялся, оставляя нам на попечение нового жителя базы.
Новобранцы были разными. Но каждого из них мы обсуждали и оценивали как мужчину. Между собой даже шутливо называли их женихами. Про молодых Жанка говорила, что они для неё ещё слишком прыщавы и на их губах не обсохло материнское молоко. А встречаться здесь, в обществе, лишённом каких-либо материальных ценностей, с кем-то старше своего отца Жанка вообще не видела смысла. Она считала, что здесь можно руководствоваться лишь зовом тела и души. Однако сама пока руководствовалась одним лишь телом.
Романы у Жанки случались часто. Но большинство из них были весьма поверхностными. Чаще всего Жанке надоедал очередной кандидат ещё до того, как начиналось что-либо серьёзное. Сама она от этого сильно страдала, а я призывала её быть разборчивее, пока она не заработала себе дурную славу.
Жанка в свою очередь постоянно пыталась сосватать мне то одного, то другого мало-мальски симпатичного типа. Я в принципе была бы не прочь окунуться в новые романтичные отношения, но ни один из предложенных подругой кандидатов не разжигал во мне той самой искры, без которой для меня бессмысленно даже первое, ни к чему не обязывающее свидание. Подруга говорила, что я ничего не понимаю в мужчинах, и старательно пыталась своими силами «разжечь» ту самую искру, но никак не выходило.
Между тем самой Жанке можно было даже позавидовать. Она постоянно была в кого-то влюблена. Пускай и недолго. А меня не волновал никто из окружающих. От этого иногда становилось очень скучно.
Так, очень незаметно, пролетел первый год моего проживания на базе.
Глава 7
На дворе стояло начало июня, но было уже совсем по-летнему тепло и солнечно. Я и Жанка направлялись встречать очередной вертолёт.
Мы привычным жестом закрыли уши ладонями, когда вертолёт опустился совсем низко. Из приземлившейся летающей машины, как обычно, первым спустился Жданов. За ним – молодой человек с мешковатым рюкзаком на плече. Парню было не больше лет двадцати пяти, и он был очень хорош собой. Тёмно-русые, слегка растрёпанные волосы, грустные карие глаза, правильные черты лица. На нём были потёртые голубые джинсы, клетчатая рубашка, а поверх неё – лёгкая светлая ветровка.
– Жанка, глянь, – толкнула я её в бок. – Какой симпатичный. Молоденький, но, обрати внимание, совсем не прыщав, и во взгляде отнюдь не детская серьёзность.
Подруга не успела ответить, так как мужчины подошли уже совсем близко к нам.
– Здравствуй, Влад, – обратилась я к Жданову.
– Добрый день, девочки. Познакомьтесь, это Жан.
Молодой человек с редким красивым именем едва заметно кивнул. При этом смотрел он куда-то в сторону, не обращая на нас с Жанкой никакого внимания.
Мы в свою очередь тоже представились и предложили Жану провести для него небольшую экскурсию по базе, а затем проводить в его номер в основном корпусе.
Жданов тем временем попрощался с новобранцем, напомнив, что будет ждать его вечером у себя, и, спрятав руки в карманы, лёгкой походкой отправился в сторону своего коттеджа. За спиной у парня Влад неожиданно обернулся и сделал подбадривающий жест руками, как будто давая понять, что с этим экземпляром нам с Жанкой придётся нелегко.
– Если можно, я бы предпочел сразу в номер, – заговорил серьёзный молодой человек, по-прежнему не глядя на нас. – Основной корпус вон там, насколько я понимаю? – Он указал в сторону семиэтажного здания и, не дожидаясь ответа, быстрой походкой направился к нему.
Мы с Жанкой недоуменно переглянулись и посеменили вслед за ним.
– Ты посмотри, какая магия имён! Жан и Жанна. Похоже, это судьба! Но тебе будет непросто найти подход к этому экземпляру, – шепнула я Жанке, так чтобы молодой человек не услышал нас.
– Не мне.
– Что?
– Не мне, а тебе, Риточка, – улыбнулась Жанна.
– О чём ты? – удивилась я.
– Он, несомненно, хорош, но всё же слишком молод для меня. А главное, я заметила, что он тебе приглянулся. И он, кстати сказать, заинтересованно посмотрел на тебя. Так что никакой магии, – покачала она головой.
– Жанна, у тебя галлюцинации. Во-первых, я не могу так с ходу, за несколько секунд проникнуться симпатией к человеку, а во-вторых, он вообще ни на одну из нас даже не взглянул.
– Рита, ты дилетантка в таких вопросах. Послушай профессионала. Он твой!
Мне всё ещё казалось, что подруга бредит, но от её последних слов приятная дрожь пробежала по моему телу, хотя на улице не было ни малейшего ветерка.
У основного корпуса Жанка взглянула на часы и, театрально ахнув (курсы актёрского мастерства не прошли даром), сообщила, что её ждут в медпункте. Затем, извинившись, что ей срочно придётся нас покинуть, она удалилась.
Но наедине с Жаном мы оставались недолго. Я лишь проводила его до номера, успев по пути провести небольшой стандартный инструктаж. На пороге своей комнаты он сообщил, что не спал трое суток и не прочь бы отдохнуть до беседы со Ждановым.
Больше в этот день мы не виделись, но я никак не могла выкинуть этого человека из головы. Вечером за ужином я высказывала Жанке всё, что о ней думаю.
– Как ты могла оставить меня наедине с этим угрюмым необщительным типом?!
– Что ты, Ритуль! Мне, напротив, показалось, что это на меня он смотрит волком. Поэтому и поспешила удалиться.
– Ладно, нечего больше о нём говорить. Только имей в виду, твоя проницательность гроша ломаного не стоит! Ему до меня нет никакого дела. Он не знал, как поскорее избавиться от моего назойливого присутствия.
– Что я вижу! – улыбнулась Жанка. – Неужели кто-то наконец зацепил нашу Снежную королеву. Я-то думала, твоей разборчивости нет предела.
– Дело не в этом. Просто я оказалась в дурацком положении благодаря тебе. Поверила, что ты уловила его симпатию ко мне, и в итоге заволновалась и раскраснелась перед ним.
– Тебе симпатизирует больше половины мужского населения базы. И ты об этом прекрасно знаешь. Но, несмотря на это, я не видела, чтобы румянец хотя бы раз коснулся твоих щёк, – продолжала Жанка с озорной улыбкой.
– В общем, завтра не отходи от меня ни на шаг. Мне непривычно в одиночку выполнять кураторские обязанности.
– Нет, дорогая моя. Я, как настоящая подруга, близко к вам не подойду.
– Пожалуюсь Жданову! – Я не на шутку завелась.
Жанка звонко расхохоталась в ответ.
– Жан, ну ты пойми, он даже не в моём вкусе, – продолжала я настаивать на своём.
– Дорогая, не волнуйся ты так. Поешь хотя бы, – указала она на мой нетронутый ужин. – Или аппетит уже пропал?
Я судорожно, назло подруге, начала глотать на удивление безвкусную еду.
– Чем же он не в твоём вкусе? – поинтересовалась Жанка.
– Я не привыкла искать подход к мужчине. Мне нравятся инициативные, раскрепощённые люди с хорошим чувством юмора, – уверенно ответила я.
– А мне, наоборот, кажется, что ничто не заводит больше, чем соблазнение неприступной крепости, – мечтательно промурлыкала Жанка.
– Это точно не для меня, – угрюмо буркнула я.
– И потом, – оживилась подруга, – не делай поспешных выводов. Человек только прилетел. Позади трагические события, суд, приговор. У него наверняка душевная драма, депрессия. Не будет же он с первых минут заигрывать с тобой и сыпать шутками.
Я тяжело вздохнула.
– Вот что, – продолжала она, – завтра приглядись к нему повнимательнее, заведи разговор. А я пока избавлю тебя от ненужного груза в своём лице.
Жанка дала понять, что её решение не подлежит обсуждению, и мы отправились на вечернюю прогулку перед сном.
Ночью я спала очень беспокойно, а поутру отправилась к Жданову.
– Какие будут дальнейшие инструкции по поводу новичка? – с деланым равнодушием поинтересовалась я. – Каков вообще его профиль?
– Жан физик. Но пока я решил отправить его в автомастерскую. Ему нужно немного обжиться на базе, прежде чем он сможет примкнуть к научной группе.
– Что же он там будет делать? У нас на всю базу всего пара автомобилей.
– Ну и мастерская у нас всего одна. Будет ремонтировать и любое другое оборудование, которое выйдет из строя.
– А он уже проявил желание работать по своему профилю в дальнейшем, когда освоится?
– Пока нет, – равнодушно ответил Влад, протягивая мне ключи от мастерской. – Он пока абсолютно инертен. Расшевелите его, пожалуйста, он может быть мне полезен.
С ключами я отправилась к Жану в номер. Отворив дверь по моему первому стуку, он пригласил меня войти. На нём были те же джинсы и распахнутая рубашка, накинутая на голое тело.
– Как спалось? – вежливо поинтересовалась я.
– Спасибо, неплохо, – довольно холодно откликнулся Жан.
– Если ты уже готов, пойдём, я покажу тебе твою мастерскую.
– Да, конечно. Одну минуту. – Он затянул потуже ремень, застегнул рубашку, накинул ветровку. Затем едва заметно улыбнулся: – Можно идти.
До мастерской шли молча.
У деревянного строения, походящего на ангар, Жан взял у меня ключ и сам открыл тяжёлый навесной замок. Мы зашли внутрь, и в нос нам ударил спёртый, но приятный запах залежавшегося сена. Весь пол автомастерской был усыпан золотистой соломой.
– Здесь что, раньше был курятник? – усмехнулся Жан.
– Вряд ли. Вся продовольственная база находится в деревне Солнечной. Это в нескольких километрах отсюда.
Жан без особого интереса оглядел помещение. Прошёлся вглубь ангара, взглянул на имеющиеся инструменты и какие-то станки.
– Жданов сказал, что ты физик, – попыталась я завязать беседу.
Жан кивнул.
– А я журналист.
– А твоя подруга, наверное, с обложек тех самых журналов?
Надо же, сразу о ней вспомнил. Меня это задело? Или показалось?
– Нет, Жанна хирург.
Жан присвистнул.
– Она тебе понравилась? – с трудом скрывая ревностные нотки, спросила я.
– Да нет, просто неожиданно. Такой диссонанс между внешностью и профессией. Она красивая. Но очень холодная и неестественная. Как будто не человек, а ходячая глянцевая обложка.
Мне полегчало от этих слов. Но за подругу стало обидно.
– Такое определение несправедливо по отношению к ней. На самом деле Жанна очень тонкая, глубоко чувствующая натура. Она вынуждена надевать маску, как в некоторой мере и все мы, оказавшиеся здесь волею судьбы. Ты изменишь своё мнение, когда узнаешь её получше.
– Думаешь, стоит?
– Это неизбежно. Мы тут живём одной большой семьёй. Довольно скоро ты будешь неплохо знаком с каждым её членом.
– И мне тоже придётся надеть маску?
– А разве сейчас ты не в ней? Не в оборонительной маске?
– Главный маскарадчик – это ваш Жданов. – Жан не посчитал нужным ответить на мой вопрос.
– Что ты имеешь в виду?
– Надел маску добродетеля, а сам задумал бог весть что. Но ты, конечно, и его будешь защищать.
– Нет. Мне ни к чему его защищать. Тем более Влад и у меня очень долгое время не вызывал особого доверия. Здесь у каждого своё, сугубо личное отношение к этому человеку. Правда в том, что от этого ничего не зависит. В любом случае всё будет так, как решит Жданов. Так что, если хочешь облегчить себе жизнь на базе, лучше научись доверять ему. Так спокойнее. А участвовать ли в общественной жизни базы и насколько, решать тебе. Не захочешь присоединиться к научной группе, будешь спокойно трудиться здесь, в мастерской.
Наконец-то Жан посмотрел на меня внимательно, как будто пытаясь понять, говорю ли я с ним от души или это домашняя заготовка для всех вновь прибывших.
– Мне бы хотелось верить тебе. – Лицо молодого человека наконец приобрело более мягкие черты. Это говорило о том, что он сделал правильные выводы. – Тебе, не ему, – уточнил он.
От этих слов или от тона, которым они были сказаны, по моему телу вновь пробежали мурашки. Я никак не могла поверить, что ветреная, легкомысленная Жанка так безошибочно, намного раньше меня определила, что этот человек меня зацепил. Я пока сама не понимала, как это случилось, но что-то поменялось в моём мироощущении с того момента, когда наши с Жаном взгляды впервые встретились. Жизнь приобрела некую полноту. А в сердце поселилась неведомая тревога.
В школьные годы я бы не задумываясь определила это состояние как влюблённость. Но только будучи малолетней глупышкой, можно было влюбиться, купившись на приятную внешность. Сейчас, когда я, несмотря на весьма юный возраст, уже имела представление о множестве самых разных мужчин, просто невозможно было предположить, что я влюблюсь вот так, с первого взгляда. Да, мне встречались умные, красивые, достойные, но в каждом из них после недолгого общения я непременно разочаровывалась. Исключением стал лишь Бой. Но с ним было всё совсем по-другому.
– Ну что ж, – встрепенулась я, как будто отгоняя от себя нелепые мысли, посетившие меня в последние секунды, – сейчас мне пора идти. Встретимся в столовой за обедом. Мы с Жанной сидим за столиком у окна в дальнем правом углу зала. Ты без труда найдёшь нас.
– Спасибо, Маргарита. До встречи.
Жан не появился ни в обед, ни к ужину. Вечером начался сильный дождь, зарядивший, похоже, не на один час.
– Что же за упёртая натура! – негодовала Жанка. – Ты же сказала, что мы будем ждать его?
– Сказала. – Я тяжело вздохнула. – Может быть, он до сих пор в мастерской и пережидает там дождь? – предположила я.
– Посмотри на небо. Просвета не видно. Сколько он, по-твоему, намерен ждать?
– Ну я не знаю, – пожала плечами я. – Судя по всему, он просто не нуждается в компании, тем более нашей. Хочет побыть один.
– А вот этому не бывать! – Жанка взяла тарелку с нетронутым ужином, предназначавшимся для Жана, накрыла её другой, пустой тарелкой и протянула мне. – Ты не дашь ему умереть с голоду. Что за безобразие, парень не ел весь день.
– Жанна, – простонала я. – Он взрослый человек, сам знает, что делает. Тем более ты сама говорила: у него стресс. Следовательно, и аппетита нет. Я не пойду.
– Маргарита, не дури. Я обещаю тебе, если он будет по-прежнему холоден и неприветлив, то я завтра же отстану от тебя. Будем вместе приобщать парня к жизни на базе. А сейчас иди. На, накинь дождевик. – Жанна протянула мне целлофановый плащик.
Спорить было бесполезно. Тем более воодушевило обещание подруги завтра же покончить с этим нелепым сводничеством. Накинув дождевик, я взяла тарелку, с укоризной взглянула на Жанну и направилась к выходу.
У дверей Жанна догнала меня и сунула в карман моей толстовки бутылку красного вина.
– Вот, только что выпросила в баре. Пригодится!
– Ты с ума сошла!
– Всё-всё! Иди.
Пока Жанке в голову не пришла очередная сумасшедшая идея, я поспешила нырнуть на улицу. Именно нырнуть. Дождь стоял стеной. И стало очевидно, что небрежно накинутый дождевик меня не спасёт.
Во мне ещё теплилась надежда, что Жан давно покинул мастерскую и спокойно отсиживается в своём номере. Но тусклый свет, льющийся из окон ангара, говорил об обратном. Приблизившись к ветхому строению, я услышала некий посторонний звук, сливающийся с шумом дождя. Доносился он изнури. Подойдя поближе к двери и хорошенько прислушавшись, я различила гитарные аккорды. И голос. Мужской, глубокий, потрясающе красивого тембра голос. Сердце замерло, когда я представила, что принадлежит он Жану. Чтобы подтвердить свои догадки, я свободной рукой приоткрыла дверь ангара на пару сантиметров и заглянула в образовавшуюся щель.
Жан сидел на высоком табурете с гитарой в руках. Его пальцы ловко перебирали струны, зажимали аккорды. Он исполнял какую-то неизвестную мне, но невероятно мелодичную и красивую песню. В ней было что-то про дождь и про то, что кого-то нет рядом. На несколько секунд я замерла, заслушавшись. Затем, оценив, как нелепо я могу смотреться со стороны, прильнув к дверям мастерской с тарелкой в руках и бутылкой наперевес, я решила, что пора обнаружить своё присутствие.
Однако что-то меня останавливало. Я как будто боялась вклиниться в чужой разговор. Хотя Жан был в помещении один. А вдруг он поёт эту песню и вспоминает о возлюбленной, с которой был разлучён не так давно. Конечно же! Это объясняет и его понурый вид, и полное отсутствие интереса к нам с Жанной. И как же я раньше не догадалась!
Раздосадованная столь очевидным открытием, но в то же время испытывая чувство облегчения, я собралась уходить, как вдруг порыв ветра буквально распахнул приоткрытую мной дверцу. Раздался скрип несмазанных петель. Моё присутствие было обнаружено.
Мне уже ничего не оставалось, кроме как зайти внутрь. Плотно прикрыв за собой дверь, я, мокрая, как губка, взглянула на Жана. Он не переставал играть, несмотря на моё внезапное появление. Я вдруг порадовалась возможности дослушать дивную песню до конца, не прячась за дверью, а в непосредственной близости от исполнителя.
Я поставила тарелку с ужином на невысокий импровизированный столик, сложенный из досок, взобралась на такой же высокий табурет прямо напротив Жана, лёгким жестом убрала с лица мокрые волосы и, не отрывая восхищённых глаз от исполнителя, принялась наслаждаться звучанием его голоса. Между тем молодой человек поднял глаза, и наши взгляды, встретившись, как будто зацепились друг за друга. В этот момент мне показалось, что мир за пределами этого покосившегося ангара перестал существовать. Я тонула в его глазах, а он не смел отвести взгляда. В этот момент уже невозможно было предположить, что песня была посвящена некой старой возлюбленной.
Гитара и песни под её аккомпанемент всегда были моей слабостью. С самой юности меня можно было очаровать с помощью пары аккордов. Однако я наивно полагала, что и эта моя блажь осталась в прошлом. Но теперь, когда он взял в руки гитару – этот человек, который, пусть и по непонятной причине, был мне уже небезразличен, – я вдруг поняла, что ничего не изменилось. Меня по-прежнему можно сразить наповал и гитарным перебором, и мелодичным голосом.
У меня вдруг появилось непреодолимое желание обнять Жана. Или просто прижаться к нему. Почему-то сейчас он уже не выглядел подавленным, нуждающимся в поддержке. От него веяло некой уверенностью и надёжностью. А мне так долго не попадались эти качества в мужчинах. Казалось, именно Жан смог бы обеспечить мне тот тыл, ту мужскую защиту, без которой существование женщины теряет естественность.
Мне захотелось поселиться в сердце именно этого человека, став его единственной музой и вдохновительницей. Меня совершенно перестало волновать, что я ровным счётом ничего о нём не знаю. Я была уверена: каким бы он ни оказался, я приму его любым. Он уже был близок мне, как никто другой.
Глава 8
Когда я уже окончательно поняла, что пропала, Жан отложил гитару в сторону.
– Браво, – улыбнулась я. – Где ты достал инструмент? Неужели он завалялся среди этого хлама? – Я обвела взглядом неприбранное помещение автомастерской.
– Нет, что ты! – Жан рассмеялся. Меня поразило преображение, случившееся с ним, обычно таким угрюмым и серьёзным. Его улыбка не была ни самоуверенной, ни надменной, а, наоборот, какой-то извиняющейся, как у нашкодившего ребёнка. Чувствовалось, что, несмотря на весьма привлекательную внешность, он не относился к тем самовлюблённым индюкам, которых я уже достаточно повидала на своём веку. Он как будто даже не подозревал о том, что может пользоваться дикой популярностью у женщин. Удивительный пример неиспорченности в наши дни.
От этих мыслей сердце моё ещё сильнее сжалось. Чем больше он мне нравился, тем сильнее я боялась получить от него очередную порцию равнодушия.
– Я днём выходил прогуляться по территории, – продолжил он, – встретил парня с гитарой. Тот сказал, что у них тут намечается создание любительского рок-коллектива. Я попросил у него инструмент до вечера. Захотелось вспомнить молодость. На самом деле я не брал гитару в руки со школьных времён. Много воды утекло, а пальцы всё помнят.
– Было бы здорово, если бы ты присоединился к этой группе. У тебя замечательно получается. Для каждого базиста очень важно найти здесь занятие по душе. Но не у всех получается. Может быть, ты ещё не осознал, но теперь вся твоя жизнь будет сосредоточена на этой базе и ты не сможешь сидеть вечно затворником в этом ангаре.
– Спасибо за заботу, Маргарита. Я обязательно обдумаю твои слова. Пока меня не тянет в места большого скопления людей, но мне приятно, что ты пришла.
– Кстати, – встрепенулась я, – твой ужин! – Я пододвинула к нему тарелку и вилку. – Ещё не совсем остыл.
– Спасибо. Но у меня целый день не было аппетита.
– Ты только попробуй! Здешние повара просто волшебники.
Вид жареного цыпленка, приправленного оригинальным ароматным соусом, с гарниром из молодого картофеля, очевидно, выглядел и впрямь соблазнительно. Он взял вилку и стал жадно поглощать блюдо.
Чтобы не смущать его, я в это время прошлась по мастерской в поисках подходящей тары для вина, поскольку бокалы к бутылке не прилагались. Среди здешнего хлама, к счастью, нашлись две пластиковые кружки, которые я отправилась ополоснуть прямо под дождём.
– Ну вот, – ставя ёмкости на столик рядом с бутылкой, торжественно начала я. – У нас есть возможность отметить наше знакомство.
– Здесь все так делают? – подняв на меня удивлённые глаза, поинтересовался Жан.
– Не знаю, – честно ответила я. – Мы с Жанкой делали, и нам эта традиция пришлась по душе.
– Что ж, рад за вас. Но я не пью. Никогда и ничего.
– Совсем? – погрустнела я.
– Да, не принимай на свой счёт. Идея неплохая, но я просто действительно совсем не пью. И не пил, – уточнил Жан, уловив мой подозрительный взгляд. – Дело в том, что мой отец умер от рака печени в возрасте тридцати двух лет. Он был заядлым пьяницей. Всё происходило на наших глазах, когда мы с братом были ещё детьми. Несложно представить, какие впечатления у меня остались от этого кошмара. Поэтому я поклялся себе никогда не притрагиваться к этому адскому пойлу.
– Мне очень жаль, – посочувствовала я. – Но это же всего лишь красное сухое вино. В небольших дозах полезно для здоровья, улучшает кровообращение.
– Ну хорошо. Чисто символически я могу тебя поддержать. – Жан взял бутылку и отправился на поиски чего-нибудь, что могло бы послужить штопором.
Когда с неподатливой пробкой было покончено, он наполнил мой «бокал» и плеснул немного себе.
– Маргарита, – начал Жан. – Я рад нашему знакомству. Мне приятно проводить с тобой этот вечер. И мне бы хотелось, чтобы он открывал вереницу тех прекрасных вечеров, которые мы проведём в обществе друг друга.
Я не верила своим ушам и даже не нашлась что ответить. Мы чокнулись. Жан пригубил немного из кружки, а я сделала несколько больших глотков.
Я не знала, как расценить его слова. Имеют ли они романтический подтекст или это не более чем благодарственная речь.
– Ты знаешь, – продолжил он, – поначалу мне показалось, что ты и твоя подруга являетесь преданными последовательницами Жданова. Я был уверен, что вашей миссией будет обработать меня в соответствии с его требованиями. Я даже смирился с тем, что это неизбежно, но очень хотелось взять хотя бы небольшую отсрочку. Но сегодня, когда ты так внезапно появилась буквально из дождя, такая естественная и милая, мне вдруг безумно захотелось поверить в искренность твоих побуждений. И мне это удалось. Без особых усилий. Достаточно было взглянуть в твои глаза, когда ты присела напротив меня. Я редко ошибаюсь в людях. А ты, как мне кажется, просто не умеешь притворяться.
– Мне и незачем делать это. Здесь никого ни к чему не принуждают. Никто никому не обязан. Даже Жданову. Я сначала боялась, что по просьбе этого человека мне придётся делать то, что мне не по душе. Но я здесь уже год и живу только в своё удовольствие. Уже и забыла, насколько это может показаться странным со стороны.
