Ольга Алексеевна Ярошинская
Академия чаросвет. Тень
Глава 6. Разборки
Мэди вернулась домой поздно, когда Себастиан всерьез подумывал идти ее искать. Она вошла в зал, посмотрела на дверь своей комнаты, потом на него.
– И как это понимать?
– А как это можно понять? – невозмутимо переспросил он, отложив в сторону учебник по твареводству.
Мэди подошла к двери, потрогала огромный амбарный замок. Бастиану пришлось хорошенько порыться в хозблоке, чтобы найти подходящий.
– Такими закрывают клетки с ночными тварями, – пояснил он. – Так что теперь можешь спать спокойно.
Мэди вздохнула, скинула туфли возле ковра и, пройдя по нему босиком, села в кресло напротив, поставив сумку сбоку.
– Ты издеваешься? – спросила она.
– Немного, – не стал отрицать Бастиан. – Но ты первая начала. Подпирала дверь столом, будто я как какой-то дикий зверь буду к тебе ломиться. Теперь тебе будет куда удобнее и не надо царапать пол.
– Я поцарапала пол? – испугалась Мэди.
Бастиан закатил глаза.
– Да царапай ты там что хочешь, дело не в этом!
– Погоди, так ты заходил в мою комнату, пока меня не было, – поняла она.
– Ну, да, заглянул, – подтвердил Бас. – И плотник тоже. А тебе есть, что скрывать?
Она помолчала, разглядывая его своими бездонными синими блюдцами. Красивая. Хрупкая. Как будто уставшая.
– Есть хочешь? – вырвалось у него, но Мэди мотнула головой.
– Я только из столовки.
– Как прошел день?
– Вроде нормально, – ответила она, – в целом.
– Что не так? – тут же уловил он.
– Ну, я вернулась домой, а на двери в мою комнату висит большущий замок, и у меня нет ключа.
Бастиан с видом фокусника вытащил из-за спины ключ длиной в две ладони.
– Здорово, – покивала Мэди. – Таким и убить кого-нибудь можно.
– Откуда столько агрессии? Ты ведь чар теперь. Должна нести в мир свет и добро.
Мэди покусала губы, как будто раздумывая, стоит ли говорить, и быстро выпалила, словно боясь передумать:
– Твоя бывшая подружка сказала чарослово. Долорес. Как это вообще работает? Вот я его говорю – и никакого эффекта.
Бастиан нахмурился и, подавшись вперед, хотел взять ее за руку, но Мэди ее отдернула.
– Твой амулет сработал как надо. Меня не задело. А вот ей, похоже, досталось.
– Я поговорю с Найрин, – отрывисто пообещал Бас.
– Может, стоило раньше это сделать? Вы встречаетесь?
– Не то чтобы…
– Похоже, она думает по-другому. Она даже не дала мне ничего сказать! Просто подловила в пустом коридоре! А потом корчилась там от боли…
Мэди оборвала свою пылкую речь и отвела взгляд, как будто и правда переживала за Найрин, которой совершенно справедливо прилетела ответка.
– Зеркалка рассеивает чары, так что она получила не полный удар, – успокоил ее Бастиан. – Да и ее собственная защита должна была сработать. Не переживай за Найрин. Тебе было бы гораздо хуже.
Он не стал сдерживать любопытства и заглянул сегодня на стену рейтинга. Имя тени стояло в самом низу. Ей придется несладко в академии чаросвет, где все зависит от того, как сильно ты, собственно, светишь.
– А где в это время был Фалько? Он должен был присмотреть за тобой.
– А ты на него собак не вешай, – рассердилась Мэди. – Это твоя вина. Если ты пообещал что-то девушке или даже… сделал, то не должен был приводить в свою башню кого-то еще.
Бастиан хмыкнул и, откинувшись на спинку кресла, покрутил между пальцами ключ.
– Милая моя, здесь не Сумерки, – напомнил он. – Тут не стесняются наслаждаться жизнью во всех ее плотских проявлениях. А моя башня открыта для жаждущих.
– То есть ты, вроде как, шлюха? – невинно уточнила Мэди.
Бастиан чуть не задохнулся от внезапного обвинения, но после ухмыльнулся.
– Денег я не беру и сам выбираю, кому повезет. А ты что, ни с кем?..
Мэди пожала плечами.
– Может, у нас в Сумерках и глушь, но я не считаю неразборчивость в связях поводом для гордости. Вполне разумно подождать до свадьбы.
– По-твоему, я обязан жениться на каждой, с кем переспал?
На бледных щеках Мэди вспыхнул румянец, но она не отвела взгляд.
– Плевать мне, на ком ты там женишься, Себастиан, – заявила она. – Разве что это запишут в учебниках, и мне придется зубрить твое генеалогическое древо. Как раз по истории задали дом Альваро. Так что давай сюда ключ, я пойду делать уроки.
– А волшебное слово?
– А может, хватит с меня уже волшебных слов? Дай сюда быстро!
Вскочив, она попыталась схватить ключ, но Бастиан завел руку за спину. Мэди подалась к нему, не успев растерять азарта, прижалась грудью к его плечу, пытаясь дотянуться до ключа, и он рефлекторно придержал ее за талию, чтобы не грохнулась с кресла. Дыхание перехватило от ее внезапной близости, от нежного запаха, мягкости волос, коснувшихся ладони… Мэди лишь через мгновение осознала, что сидит у него на коленях. Она соскользнула на пол и, помявшись, протянула руку.
– Отдай, – потребовала она, и Бастиан вложил ей в ладонь тяжелый железный ключ.
Мэди пошла к двери, взяв по пути сумку с учебниками и надев туфли. С третьей попытки всунула ключ в замок. Открыв его и вытащив из петель, положила на пол, охнув от тяжести. А войдя наконец в комнату, заметила:
– Да тут еще и засов!
– Все для тебя, детка, – подтвердил Бастиан.
Мэди фыркнула и закрыла дверь. Засов заскрежетал в железных скобах, потом отъехал обратно.
– Ты там вся в сомнениях? – громко спросил Бастиан. – Не можешь решить, пускать ли меня в свою девственную спаленку? Сразу предупреждаю, жениться я не хочу.
Засов заскрипел и вернулся на место, а Бастиан усмехнулся и встал с кресла. Надо бы и правда объясниться с Найрин, пока она не натворила бед.
***
В комнате я сразу кинулась к сумке, которую спрятала в шкаф. Во внутреннем кармашке, замотанный в носовой платок, все так же лежал артефакт. Я достала его и, развернув, полюбовалась острыми гранями звездочки, в центре которой чуть светилось выпуклое стекло. Внутри виднелся сложный механизм: шестеренки, стрелки, колесики. Когда я активирую артефакт, все это придет в движение. Но сперва мне надо подобраться к одному человеку, и завтра я его увижу.
Я переложила артефакт в свою новую сумку из блестящей кожи. Достав учебник по истории, уселась на подоконник и перелистнула страницы на дом Альваро, но сосредоточиться на учебе не получалось.
Себастиан оказался той еще занозой. Вот к чему этот демонстративный жест с засовом? Но выходка Найрин явно показала, что в женском общежитии мне будут не рады. И если закрыть глаза на манеру Бастиана разгуливать в трусах, то в башне Альваро очень даже комфортно. К тому же надо признать, выглядел он в них хорошо: широкие плечи, поджарый торс, смуглая гладкая кожа, под которой перекатываются тугие мышцы… Я захлопнула учебник и легонько постучала им себя по лбу.
Себастиан Альваро из другого мира. Парни в Сумерках работают с детства, чтобы получить свой кусок хлеба, а Бастиан вряд ли вообще задумывается, откуда берутся напитки в его баре. То, о чем другие могут лишь мечтать, принадлежит ему по праву рождения. Весь мир лежит у его ног. У его длинных, крепких и волосатых ног.
Я фыркнула, чувствуя себя полной дурой и вновь открыла учебник, но буквы так и плясали перед глазами, а смысл слов ускользал.
После обеда я ходила в библиотеку, где написала доклад по гуляке. Потом туда явилась Фелиция. Впорхнула в тихое пристанище книг точно экзотическая птичка, но поговорить нам не удалось. Она принесла с собой свежие булки с корицей, которые пахли на всю библиотеку, и Расмус сделал всем чай.
В целом я была даже рада, что обошлось без новых потрясений. Мы пили чай, Фелиция предрекала Расмусу встречу с роковой женщиной, но, кажется, больше шутила. Он в ответ заявлял, что роковая здесь именно она, и я была с ним согласна. Фалько вернулся из архивов с какой-то древней рукописью по истории и все грозился написать доклад и сломать шаблоны. А когда Фелиция с материнской заботой гладила его огненные вихры, я заметила среди подвесок на ее браслетах одну очень знакомую – серебряный круг и в центре камешек, точно как мой кулон.
Выходит, хотя бы насчет этого волноваться не надо. Даже если Фелиция знает о задании Первого, она не станет мешать.
Я вновь открыла учебник и уставилась на древо дома Альваро. На последней ветви стояло имя Себастиана. Высший чар, воплощение света, обожаемый всеми любимец судьбы.
Шесть домов светочаров создали солнечный рубеж, опоясывающий наш мир, озарили тьму и позволили жить остальным. На шести великих домах держится все наше существование.
Хоть Бастиан веселится до поры, его судьба уже предрешена. Ему подберут девушку из другого столь же великого дома, чтобы вырастить новые ветви на древе Альваро, и не дать угаснуть чаросвету.
А я останусь лишь тенью, когда-то мелькнувшей на его пути.
Я поерзала, устраиваясь удобнее на подушке. Подтянула вторую повыше за спину. И лишь потом осознала, что вчера на подоконнике подушка была одна.
***
В белой майке с короткими рукавами и синих штанах, которые совершенно неприлично обтянули зад, я чувствовала себя раздетой. Но все девушки были в такой же спортивной форме, и никто на меня не пялился. Боевка проходила на свежем воздухе, и мы выстроились в шеренгу на густой зеленой траве, приятно пружинящей под ногами.
– Новенькая? – спросил учитель, остановившись напротив меня.
Алеф Гренкис, высокий широкоплечий брюнет, слегка напоминал заматеревшего Себастиана, каким тот мог бы стать лет через двадцать, если бы все это время тягал штанги, деревья, небольшие обломки скал…
– Да, – ответила я. – Мэдерли Эванс.
– Ну-ка, покажи, на что ты способна.
Я глянула по сторонам, но никто не подсказал, что делать. Фалько, как самый высокий, стоял в начале шеренги.
– Засвети, – подсказал учитель.
– Вам? – уточнила я.
– А кому? – усмехнулся он и, слегка согнувшись, уперся ладонями в колени. – Давай, засвети мне со всей силы.
Выдохнув, я размахнулась и со всей дури вмазала ему по лицу кулаком. Все ахнули, тренер отшатнулся, прижимая руку к разбитой губе и тараща на меня глаза – темно-карие, а не серые, как у Баса, а я поморщилась, потирая ушибленные костяшки. Его щетина оказалась колючей, как иголки у ежа.
– Совсем того? – возмутился он, вытирая выступившую кровь. – Я сказал – засвети! Ударь светом!
– Простите, – испуганно пролепетала я, осознав, что натворила. – Я не поняла… Я думала – просто ударить…
– Думала она, – сердито рявкнул Алеф, осторожно касаясь губы. – Откуда только такая взялась?
– Из Сумерек, – подсказал Дин, давясь смехом.
– Оно и видно, – буркнул учитель.
– Вы снимете мне баллы? – обреченно спросила я.
– За что? – удивился Алеф и широко улыбнулся. – Так-то удар хороший. Кто б мог подумать, что у такой бледной немощи тяжелая рука. Какой уровень чаросвета?
– Девять, – вздохнула я.
– Понятно. – Он смерил меня взглядом и сказал: – В твоем случае и правда лучше надеяться на кулаки. Ладно, всем три круга по парку для разминки. Кто прибежит последним, получит приз – пятьдесят отжиманий. Потом отработаем искру. Чего ждем?
Он захлопал в ладоши, подгоняя нас, и все побежали по дорожке, постепенно разбиваясь по группам. Фалько вырвался далеко вперед, а ко мне прибилась Лекса.
– Ну ты даешь, – выдохнула она.
Я обернулась и виновато глянула на Алефа, который бежал следом за нами.
– Простите, – попросила еще раз.
– Все нормально, Мэди, очень бодрит получить с утра по лицу, – заверил он. – Под ноги смотри.
– Слушай, это, конечно, не мое дело… – прошептала Лекса, с любопытством глянув на меня. – Себастиан и правда такой неутомимый, как рассказывает Найрин?
– Откуда мне знать?
– Оу, – она покосилась на меня с легким недоумением, но ее глаза так и загорелись. – Тогда ты не расстроишься, если я расскажу, что вчера было.
Лексу прямо распирало от желания поделиться сплетнями. Несмотря на то, что она слегка задыхалась от бега, слова так и рвались из нее.
– Себастиан Альваро пришел вчера в женское общежитие, – заговорщицким тоном начала она. – И направился прямиком к Найрин.
Значит, он сдержал слово и пошел объясниться.
– Было уже довольно поздно, но я услышала шум и подкралась к самой двери. Моя комната как раз неподалеку от спальни Найрин. Ну как – моя. Мы живем с девчонками вчетвером. Это Найрин выбила себе отдельную спальню. Думаю, комендантша нечиста на руку.
Это уж наверняка.
– Сперва Найрин истерила, – с удовольствием продолжила она. – Что мол он такой-сякой. Потом плакала. Затем все стихло. А когда Себастиан вышел, я притворилась, что просто шла по своим делам, но рассмотрела его как следует. – Лекса обернулась, чтобы убедиться, что Алеф далеко и не слышит нас. – И у него был тако-о-ой видок, скажу тебе! Взъерошенный, рубашка порвана, а на шее засос.
Я споткнулась и чуть не запуталась в собственных ногах. Какое мне дело, как именно он объяснялся с Найрин? Главное, чтобы она от меня отстала.
– Следом за ним появилась Найрин, вся томная, как сытая кошка, и отправилась в душевые. Все же это просто ужасно – общие душевые на целый этаж, – пожаловалась Лекса. – Иногда ждешь по полчаса, чтобы помыться! Ну, я прихватила полотенце и за ней. Слово за слово. В общем, они с Себастианом помирились.
– Значит, они встречаются? – вырвалось у меня.
– Все куда серьезнее, – Лекса попыталась пожать плечами на бегу. – Найрин – одна из его вероятностей.
– Чего? – не поняла я.
– Судьбу чаров определяют советом оракулов, ты не знала? – с легким превосходством пояснила Лекса. – Пока что линии жизни Себастиана не смотрели. Это уже после академии. Но Найрин говорит, что по предварительному прогнозу она может за него выйти. Это вроде как снизит напряженность между домами.
Выходит, все еще запущенней, чем я думала.
– Значит, совет оракулов будет решать, с кем ему спать? – не удержалась я.
– Спать он может, с кем ему вздумается. Об этом я и разузнала у Найрин. Они договорились о свободных отношениях.
– В смысле? – не поняла я.
– Найрин даст ему нагуляться. Лучше сейчас, чем после брака. Это разумно, – рассудительно сказала Лекса. – Когда еще экспериментировать и пробовать всякое, если не в молодости?
Я недоверчиво глянула на нее, но Лекса, кажется, говорила всерьез.
– Все мужчины слегка кобели, – цинично усмехнулась она. – А уж Альваро – в особенности. Найрин готова с этим мириться. Так что действуй, Мэди. Пройдись перед ним в белье, загляни в спальню… А не хочешь сама, так пригласи меня в гости, – хохотнула она.
– Зачем тебе это? – спросила я.
– Вот ты темнота, – бросила Лекса. – Альваро принадлежит половина города, если не больше. Это связи, возможности, привилегии. По одному щелчку пальцев Себастиана можно взлететь так высоко, как тебе и не снилось. К тому же он красавчик и вряд ли жмот.
– Вот как, – во рту стало кисло, будто я съела горсть недозревшего тьмошника.
– Хотя я считаю, Найрин сглупила, – деловито добавила Лекса. – Надо было сперва дожать его до официальной огласки отношений: подстроить встречу с родителями, выпросить кольцо, хотя бы прийти вместе на какой-нибудь торжественный вечер, где будут газетчики. Но Себастиан обычно игнорирует такие мероприятия… Впрочем, за позволение ходить налево он может и прогнуться. Думаю, на ближайший бал они явятся парой.
Я прибавила темп, и вскоре Лекса отстала. Хотя ей наверняка было что еще рассказать. Я бежала все быстрей и быстрей, обогнала девушек, сбившихся в стаю, а потом и парней, и сама не заметила, как рядом со мной оказался Фалько.
– А ты шустрая, – одобрительно выдохнул он.
У меня не было повода злиться. Себастиан поговорил с Найрин, и она любезно согласилась закрыть глаза на его возможную интрижку. Подумаешь, Альваро решил поэкспериментировать и завести себе тень. Это даже символично, ведь он, как высший чар, своей тени не отбрасывает. Конечно, я не собираюсь с ним спать, но если что – никто не против. Я могу подобрать крошки, брошенные мне Найрин, а потом Себастиан, быть может, даже подарит мне какую-нибудь безделушку. Он ведь не жмот и красавчик.
На финише Фалько все же вырвался вперед, и я прибежала второй, удостоившись похвалы от тренера. А вот после показала себя полной неудачницей. Все мои одногруппники с легкостью вызывали искры на кончиках пальцев, мне же это никак не давалось.
– Может, у тебя вовсе нет света? – предположил кто-то из девушек. – Ты точно чар?
Вдруг это все и правда ошибка? Уеду домой и думать забуду об академии чаросвет, задании Первого и Бастиане.
– Ничего, – успокоил меня Алеф. – Получится. Главное – не сдаваться.
И то правда. Неужели я расклеюсь от одной мысли, что Бастиан не относится ко мне всерьез? Как будто могло быть иначе. Как будто вторая подушка, подложенная им на мой подоконник, значила больше обычной любезности. А засов на моей двери – не издевка, а неловкая попытка позаботиться о том, чтобы я чувствовала себя в безопасности.
После занятия я пошла в раздевалку, замешкалась, застеснявшись переодеваться со всеми, и, выйдя последней, заметила рыжие волосы Фелиции по ту сторону зеленой изгороди.
– Ты принесла лед? – без особого удивления произнес Алеф. – Мило. А предупредить не могла, чтобы я держался подальше от новенькой?
– Не могла, – ответила Фелиция, аккуратно прикладывая лед к его разбитой губе. – Иногда даже полезно пропустить пару ударов.
– И тебе совсем меня не жалко? – наигранно возмутился он.
– Я ведь принесла лед.
– А знаешь, что помогло бы лучше…
Алеф обнял ее, привлекая к себе, Фелиция тихо рассмеялась, обвив руками его крепкие плечи, и я, пригнувшись, пробежала вдоль изгороди подальше, пока меня не заметили. Отношения Фелиции и тренера меня точно не касаются.
Остановившись под деревом, я достала из сумки карту. Следующим уроком в расписании стояли законы применения чар. Огонек нужной аудитории зажегся почти в самом углу, и я поспешила туда, ругая про себя умника, которому пришло в голову поставить занятие в дальний корпус.
***
– Придешь ко мне сегодня? – попросил Алеф, заглядывая ей в глаза.
– Сегодня не получится, – ответила Фелиция. – Вечером мне надо побыть с Фалько. У него будет тяжелый день.
– А когда? Когда наконец мы сможем быть вместе? Когда я буду не только засыпать, но и просыпаться с тобой рядом?
– Надеешься, я стану готовить тебе завтраки? – неловко пошутила она.
– Я сам буду готовить, я стану таким примерным мужем, что обо мне будут слагать легенды. Только скажи «да», – потребовал Алеф.
– Может быть, – улыбнулась она, и его темные брови взлетели вверх, и уголки губ приподнялись в несмелой улыбке.
– Я слышал «нет» вот уже года три подряд. А теперь ты говоришь «может быть»? Явный прогресс. Я сделал что-то правильное? Мне надо было получить по роже?
– Не ищи проблему в себе.
– Тогда что изменилось, Фелиция?
– Почти ничего, – задумалась она. – Все равно что камешек, покатившийся с горы.
– Нас ждут перемены? – спросил Алеф. – Что ж, если в результате ты согласишься выйти за меня, то пусть хоть весь мир содрогнется.
– Возможно, так и будет, – вздохнула Фелиция и обернулась туда, где только что пряталась Мэди.
Глава 7. Подстава
То и дело сверяясь с картой, я подбежала к приземистому деревянному зданию, вытянутому в сторону леса.
– Где тут аудитория? – спросила я у женщины, неспешно загребающей скошенную траву.
Она выпрямилась, оперлась о грабли и посмотрела на меня.
– А чему ты собралась учиться, дорогуша?
За ее спиной вытянула шею рыжая корова и тоже уставилась на меня. Ярко светило солнце, стрекотали кузнечики, и пахло травой и навозом, а вовсе не знаниями.
– Законам чар, – ответила я, уже осознавая подвох.
Женщина усмехнулась и переглянулась с коровой.
– Новенькая?
Я кивнула.
– Это старая шутка, – вздохнула тетка. – Студенты чаруют карту, и все дороги путаются.
Я с ужасом посмотрела на предательскую карту в своих руках.
– Иди в главное здание, – посоветовала женщина. – Попроси кого-нибудь из студентов постарше снять путалку. Или еще какого чара.
Я поблагодарила ее и со всех ног бросилась к главному зданию, понимая, что катастрофически опоздала. Вбежав в холл, с облегчением заметила золотые волосы и знакомое лицо и кинулась к Кейдену.
– Сними путалку, пожалуйста, – скороговоркой попросила я.
Монтега без лишних вопросов положил кисть на карту, плавно потянул вверх кончики пальцев, как будто снимая невидимую вуаль, и, смяв едва заметное сияние в кулаке, отшвырнул в сторону. Огонек аудитории тут же переместился в левое крыло корпуса.
– Спасибо! – воскликнула я и помчалась туда.
Перед дверью в аудиторию вытащила расписание, чтобы вспомнить имя профессора, и постучала.
– Простите за опоздание, – сказала я, открыв дверь.
Профессор спустила очки на кончик длинного носа и окинула меня пристальным взглядом.
– Урок идет уже десять минут, – сообщила она недовольно. – Это недопустимо.
Я шагнула в сторону парт, но профессор остановила меня.
– Я не позволяла вам садиться. Новенькая? Не узнаю вашего лица.
– Мэдерли Эванс, – представилась я. – Обещаю, профессор Клювдис, больше это не повторится.
Класс сперва затих, а после грянул от хохота. Фалько страдальчески закрыл глаза ладонью. А профессор побагровела от гнева.
– Вон! – приказала она, ткнув пальцем в сторону выхода. – Закройте дверь с обратной стороны, девушка!
Я попятилась, захлопнула дверь и услышала.
– Надо же. Опаздывает, еще и хамит.
– Тень, – произнес нежный девичий голосок. – Чего еще от нее ожидать?
– Тишина. Продолжаем занятие. Итак, чары делятся на три категории по праву применения. Допустимые…
Я отошла от кабинета и, вынув расписание, зашипела от досады. Над ним тоже кто-то явно поработал. Профессор Гильденсторм превратился в Гнильденбровь, а профессор Понки в Пончик. Остается догадываться, как на самом деле зовут преподавателя законов чар, но явно не Клювдис. Учитывая ее длинный нос, новый вариант имени точно не пришелся ей по вкусу.
Я понуро спустилась в холл, но Кейден уже исчез. Смочив ладонь в фонтане, протерла лоб и, подумав, пошла в библиотеку.
– Путалка? – спросил Расмус, когда я положила перед ним расписание. – Простая штука, но забавная.
– Ничего смешного, – буркнула я. – Как только им удалось это провернуть?
Понятно – как. В раздевалке перед боевкой. Кто угодно из девушек мог заглянуть в мою сумку и начаровать подставу. Я быстро сунула руку в боковой карман, но артефакт Первого был на месте. Выдохнув, я немного успокоилась, а Расмус протянул мне исправленное расписание. Учителя по законам чар звали Ирена Блювис. Никаких клювов. Кошмар.
– Такое случается, – попытался утешить меня библиотекарь. – Но лучше не оставляй вещи без присмотра. Теней не любят в академии чаросвет.
– А кого из теней вы знали? – полюбопытствовала я.
– А почему ты решила, что я кого-то знал? – ответил он вопросом на вопрос.
– При первой встрече вы по запаху поняли, что я из Сумерек. Выходит, чей-то запах вы знали очень хорошо.
Библиотекарь усмехнулся, полистал страницы книги, лежащей перед ним.
– Верно, – задумчиво сказал он. – У меня был близкий друг из Сумерек.
– Вы пытались его спасти? – вырвалось у меня. – Вы ведь были там, Расмус. На месте трагедии.
Он поднял голову, и мне показалось, что за темными стеклами очков вспыхнул свет. Я молчала, напряженно ожидая ответа, и мое сердце стучало так громко, что Расмус, верно, мог его слышать.
– Это не тайна, – отрывисто бросил он. – Да, я приехал на место трагедии первым. Пытался помочь, использовал весь свой чаросвет. Выжег радужки полностью. Это могло стать историей героя. Подвигом.
– Вы и есть герой, – возразила я.
Расмус мотнул головой.
– Я опоздал. Все погибли.
Не все. Я осталась. Первый запретил говорить о том, что я из мертвого города, намекая на какую-то опасность. Я не помнила своего прошлого и почти поверила, что моя жизнь началась в таверне тети Рут. Но если бы Расмус Корреган не приехал спасать друга, была бы она, эта жизнь?
– Можно я вас обниму? – спросила я.
На его лице ясно отразилось удивление, но я уже зашла за стойку и обняла библиотекаря.
– Спасибо, – сказала я, отстранившись.
Он явно решил, что я благодарна за помощь с расписанием, не подозревая, что когда-то подарил мне шанс выжить.
– Вообще-то снимать путалку довольно легко, – смущенно сказал Расмус. – Могу научить тебя, если найдешь свободную минутку.
– Найду, – пообещала я. – Но сейчас мне и правда пора. А то опоздаю и на следующее занятие.
А от этого урока зависело многое. Ведь именно учителю, преподающему архитектуру света, я должна подбросить артефакт Первого.
***
В пустой аудитории я заняла вторую парту – не так, чтобы слишком назойливо маячить перед глазами учителя, но и не галерка отстающих.
– Вот ты отожгла, тень, – похвалил меня один из парней, заходя в кабинет. – Единственный веселый момент за весь урок. Если б не ты, я б там помер со скуки.
– Рада, что тебе понравилось, – ответила я.
– Профессор Клювдис, – подхватил второй. – Чую, это будет стоить тебе пяти баллов, не меньше.
– А ты и так в самом низу, – сочувственно вздохнула Лекса, заходя следом за ними.
Могла ли она поставить путалку? Почему бы и нет. А может, это сделали мои одногруппницы, оккупировавшие первые парты. Их макушки разных оттенков блонда, от платины до темного золота, то и дело склонялись друг к другу, а после я ловила на себе насмешливые взгляды. Им это казалось забавным. Шутка. А то, что я могла вылететь из академии – пустяки. Даже хорошо – никто не будет мешаться в башне Альваро.
– Я ждал тебя у раздевалок, а потом решил, что ты уже ушла, – повинился Фалько, садясь рядом.
– Ничего страшного, – ответила я.
Иногда полезно пропустить пару ударов. Именно так Фелиция сказала Алефу. Но, может, эти слова предназначались мне?
За кафедрой появился худой мужчина с козлиной бородкой и в зеленом костюме, с аккуратной прической, волосок к волоску, и благородной сединой – не белые, словно выжженные пряди, как у Расмуса, а перец с солью. Я все не могла перестать думать про несчастного библиотекаря, который лишился зрения, пытаясь спасти сумеречного друга. Стоила ли я таких жертв? Пока что я в этом сильно сомневалась.
Все стихли, и профессор Строк – а вовсе не Стручок, как предлагала путалка чуть раньше – начертил на доске схему и, отойдя на пару шагов, горделиво полюбовался своим творением.
– Кто скажет, что это? – спросил он.
– Солнечный рубеж, – с готовностью ответила одна из девушек с первой парты.
– Верно, – благостно подтвердил он. – Совершенное творение человечества. Наш солнечный щит, защита от тьмы, сияющий заслон, в котором вы не найдете бреши.
Я подняла руку. Зря, конечно. Но после разговора с Расмусом я не могла молчать.
– Да? – вопросительно произнес профессор.
– Я бы хотела напомнить про Левые Порожки, – сказала я. – Город, погибший семь лет назад, когда в вашем совершенном щите появилась дыра.
Профессор досадливо поморщился, а блондинки за первыми партами недоуменно переглянулись.
– Вы не знаете? – поняла я, и горло сдавило от обиды. Я обернулась и всмотрелась в лица одногруппников: загорелые, румяные, самодовольные. – Вы вообще в курсе, что тогда произошло? Как один городок в Сумерках остался без света.
– Да, такой инцидент и правда имел место быть, – скорбно подтвердил профессор Строк. – Мы обязательно разберем этот случай на практике и рассмотрим различные варианты, как можно было перенаправить лучи.
– Различные варианты? – спросила я. – Их было несколько?
– Послушайте, девушка…
– Мэдерли, – подсказал Фалько.
– Сработал человеческий фактор, – вздохнул профессор. – Однако сейчас мы изучаем не нерадивость какого-то сумеречного чара, который не смог обеспечить маломальский источник света, а строго выверенные схемы распределения лучей.
– Он не был чаром, – ответила я. – На сторожевой башне в Левых Порожках стоял обычный человек.
– Он наверняка понес наказание, – успокоил меня профессор.
– За что? – искренне удивилась я. – В том, что свет исчез, не было его вины. Погасло зеркало на одной из башен предыдущих рубежей. Но, разумеется, он был наказан. Его сожрали ночные твари. Как и прочих.
– Может, вернемся к уроку? – с надменной усталостью предложила блондинка пепельного оттенка, и мне захотелось дать ей затрещину.
– Прошу прощения, что высказала свое мнение, – ответила я. – Очевидно, в академии чаросвет правда никому не нужна.
– Я так и не понял, в чем именно состоит ваше мнение, Мэдерли, – процедил профессор Строк.
– В том, что ваш замечательный щит никуда не годится, – ответила я.
Я открыла тетрадь и принялась перерисовывать поганую схему с доски, понимая, что провалила задание Первого в самом начале. Я должна была подружиться с профессором Строком, быть может, даже пофлиртовать, проникнуть в его личные апартаменты и поставить артефакт в ящик для корреспонденции. Но придется найти другой способ, потому что дружбы у нас явно не выйдет.
– Итак, схема треугольник, – повернулся он к доске. – Одна из самых простых и эффективных. Запишем углы отражений.
Я конспектировала, но вопросов больше не задавала. Да и профессор Строк старательно игнорировал меня, избегая даже смотреть в мою сторону.
– Ты потеряла кого-то? – тихо спросил Фалько. – В Порожках.
Я пожала плечами, потому что не знала, и это было еще хуже. Я привыкла к размеренной жизни в таверне с тетей Рут и смирилась с положением безродной сиротки. Вроде перекати-поля, которое прибилось к чужому порогу. Но у меня были корни когда-то. Неведомое прошлое грызло щемящей тоской, дышало в спину, и мне отчаянно хотелось рассмотреть, что скрывается там, во тьме.
После архитектуры света мы пошли на историю, и на переменке я успела повторить генеалогическое древо Альваро, так что заняла место, вполне готовая к опросу. Профессор Гильденсторм зашел на кафедру, поприветствовал нас взмахом короткой ладошки, странно похихикивая.
– Я обещал вам опрос по дому Альваро, – сказал он. – Однако сперва обсудим прошлую контрольную. Девушки, кто-нибудь, раздайте работы. Признаюсь честно, вам удалось меня удивить.
Он вытер слезящиеся глаза пальцем, пригладил пушистые брови. Листки с оценками раздали, и лишь я осталась без своей контрольной. Опять какие-то шутки?
– Это так восхитительно наивно! – воскликнул профессор, потрясая еще одной работой, и мое сердце подпрыгнуло от недоброго предчувствия. – Сперва я даже подумал, что это шутка. Вроде путалки, которую так любят студенты. Но нет, никаких чар. Чем пересказывать, я лучше зачитаю. Итак, первый вопрос. Исторические предпосылки разделения мира на светлую и темную половины. Внимание, ответ Мэдерли Эванс.
Кровь прилила к щекам, и я так сильно сжала пальцы, что ногти впились в ладони.
– Если копнуть в глубины веков, пишет нам Мэдерли и, собственно, копает, – с удовольствием начал Гильденсторм, – то темная половина мира ассоциируется с истинно женским началом. А светлая – с мужским. В теологической трактовке там, где встречаются бог-солнце и богиня-тьма, зарождается жизнь. И это логично, – хихикнул профессор. – К сожалению, или к счастью, Мэдерли Эванс не стала углубляться в процесс воспроизводства. Что же она пишет? Безжалостный бог солнце истребляет все живое, а беспросветная тьма рождает чудовищ. Людям же остается узкая полоса, пригодная для существования, где день и ночь находятся в равновесии.
