Олеся Вячеславовна Широкова
Ночь откровений
У меня просто отвивает челюсть и распахиваются глаза. Пораженная я поворачиваюсь к нему.
– Что? Что, прости? – почти с истерическим смехом вырывается у меня.
– Ну, когда я понимаю, что дальше ничего не получится, я останавливаюсь.
Я пытаюсь подобрать челюсть и поставить на место. Он встаёт и подбрасывает в огонь несколько веток, не замечая моего недоуменного насмешливого взгляда, которым я сверлю его спину.
– С Денисом мы тогда не так хорошо общались, конечно, но, помню, был у нас такой разговор. Он мне как-то сказал: «Дурак, что ты делаешь? Ты ж ей пипец как нравишься.». А я такой, типа: «Что? Да нет, да не-е. Бред какой.».
– Кхы… – только и выдаю я. – Сказать? – меня начинает нести, тормоза начинают барахлить и их хватает только на то, чтобы не вывалить сразу всё как есть, точнее было, а дать ему возможность выбора, хоть я и знаю, что он попросит продолжить.
– Что? – он запинается, но тут же продолжает. – Хотя не важно «что», говори.
– Знаешь сколько слёз я по тебе пролила? – Тупая и избитая фраза и я это прекрасно осознаю, но ничего больше в голову не приходит. – У тебя плохо получилось «не давать ложные надежды».
Он строит вопросительную гримасу.
– Да. Да, прикинь, ты мне пипец как нравился. И я была уверенна, что ты знаешь и… пользуешься этим.
– Что? – теперь его очередь удивляться. – Нет, я не знаю. Я придурком был и думал, что тебе это не надо. Ну и ты была не плюс, не минут… нейтралитет.
– Я пожизненные нейтралитет. – горько бросаю я, глядя в огонь.
«Не плюс, не минус… нейтралитет.». Это слово больно кольнуло. Ведь это так. Да, увы, но это правда. Я осознанно старалась держать дистанцию, намеренно не показывала того, что чувствую. Я была уверенна, что он и так видит, что и так всё ясно.
