Олеся Николаевна Коломеец
Рагнарёк
пронзает мрак, сомнения, тревоги,
взамен даруя безмятежное блаженство.
Неидеальным быть,
корить себя за слабость,
грехи выискивать (кто их не совершает?)
иль просто быть, признав свои все тени,
их света луч торжественно пронзает.
Скажи,
ты видел что-нибудь прекрасней,
чем эти облака, пронизанные Богом,
ты видишь только свет, тогда закрой глаза ты
и погрузись в него бездонным оком.
~
Светом мы будем лечить эту рану, золотом. Рана затянется видимым шрамом, больно там. Горе и слезы окутали рану – боль земли, да не бывало, чтоб не зарастало, даже пустыни цвели. Плакали девы, плакали дети, матери, смерть забирала, глаза отводили пастыри. Света по капле, я да ты, только вдвоём, сестра. Світлом заллємо цю вічну ми рану, навсегда.
~
Сыпали золото в ладони, мысли в умы, за обещанную вечную свободу души забирали взаймы. Не забавы ради имена свои читали вслух (коды Вселенной и в темных прописаны) – чтобы пробудить Дух. Можно душу свою на базаре продать, только Дух не товар и его не отдать. Повстречалися люди с Духа светлой искрой, испугалися люди этой встречи с собой. Да признаться боялись в беспросветной той тьме, что так долго сгущали люди сами в себе. И бежать были рады да от себя, только искорка тень оставляла всегда. Можно в мороке жить, в царстве темных князей, невозможно жить в мире бесконечных теней. А от тени не спрятаться, не убежать, не сразиться, не выскоблить, только сердцем принять. И армада испуганных жалких людей развернулась лицом к миру серых теней. То чистилище было – в свои тени смотреть, не давала старуха никому умереть. Признавали ошибки – мира бренного боль, отсыпала по горсти Земля-матушка соль. И слезами солеными очищали себя, и детей возвратившихся принимала Земля. В обретенной душе разгоралась искра – пробужденного Духа золотая стрела.
~
Старая луна, забирай былое, уж я монашкой не была, ты видела, ходила надо мною. Ты сны мои не берегла, будила спозаранку, на предрассветном полотне летела словно галка. Я кофе крепкий заварю и сяду на крылечке, тебя со старым провожу, ступай, свернув свой хвост колечком. Плыви за дальний горизонт, я взглядом провожу тебя в оконце, и гостю новому с улыбкой поклонюсь – пылающему жизнью солнцу.
~
Пришла война и поменяла смыслы, и взор направила в себя: что чувствую, что мыслю? А мыслю я вообще или инстинктом я ведома? А где на сей планете действительно я дома? А кто я? Из каких корней я? А все ли одного мы вида древа? Пришла война и всех нас пробудила, всех по местам расставила и вновь объединила. Не для того она, чтоб грызть друг другу глотки, но чтоб увидеть: мы в одной глобальной лодке. Под небом мы одним и на одной планете (и для неё мы все враждующие дети). И любит мать своих детей всех без различий, мы ж флагами отметили своё обличье. Я лучше, я сильней, а я проворней, скормили избранность свою голодным воронам. И стонет мать, изнемогает и испытания по силам насылает. Пришла волна и затопила сушу, и испытаньем исцелила души. Огнём, водой, землёю и ветрами становимся мы взрослыми, но только не врагами.
