Олеся Дмитриева
Измена, которой не было
5
Во время полета Маша не отрываясь пила вино, давилась слезами и писала письмо Ричарду, которое была настроена никогда не посылать. Так больно и тяжело, как тогда, ей еще не было, и она подумала, что идеальным выходом было бы крушение самолета, потому что сил встречаться с женихом, смотреть ему в глаза, улыбаться и прекратить наконец плакать, у нее не было…
К тому времени, когда самолет приземлился, Маша более или менее взяла себя в руки и, попрощавшись с Иветой, стояла на улице в ожидании своего жениха и папы, которые немного опаздывали.
Однако, когда машина подъехала и из нее лихо выскочил Вадим с огромным букетом ее любимых белых роз, Маша поняла, что все тщетно и расплакалась.
Вадим обнял ее и спросил:
– Ты что?.. Эй, котенок… все в порядке? – он отстранился и посмотрел Маше в глаза.
– Да,– быстро соврала она,– не обращай внимание, я просто совсем не спала и жутко устала. Да еще завтра экзамен, а я совсем не готова…
На последних словах Маша всхлипнула, вытирая очередной поток слез. Вадим как-то подозрительно на нее посмотрел, но решил не доставать ее распросами о поездке. Несмотря на то, что с первой же минуты, как только он ее обнял, у него появилось ощущение, что что-то не так, что-то в ней изменилось, и она неумело прикрывает это усталостью.
Сидя одна на заднем сиденьи машины, Маша, закрыв половину лица вязанным шарфом, беззвучно плакала и опять никак не могла остановиться. Сердце разрывалось на малюсенькие кусочки, и все, что ей хотелось это остановить машину и купить билет на первый же рейс до Праги. А что потом? Даже, если они с Ричардом действительно две пловинки одного целого, как им тогда показалось, то смогут ли они преодалеть и пережить угрызения совести и чувство вины из-за трех разрушенных жизней? Вряд ли. Она это понимала даже тогда, сидя в машине, страдая и мечтая оказаться рядом с Ричардом. А уж если они ошиблись в чувствах и приняли что-то мимолетное и романтичное за нечто глубокое и вечное, то любое движение друг к другу вообще было ненужно.
По приезду домой, где они с Вадимом жили с ее родителями, Маша сразу же заперлась в ванной и встала под душ в надежде смысть всю усталость, тяжесть и мысли о командировке. Однако простояв под сильными струями то горячей, то холодной воды, ей так и не удалось до конца успокоить и взять себя в руки, хотя плакать она все же перестала. Если бы Вадим спросил у нее тогда напрямую о том, что произошло в Австрии, то в стремлении облегчить свою совесть, она бы не задумываясь все выложила, но Вадим словно понимая это, делал вид, что ничего не замечает.
Вяло поужинав и перебросившись парой фраз с родителями, Мария сослалась на необходимость подготовиться к экзамену и ушла в свою комнату. Она села на диван и делала вид, что усердно читает конспекты, хотя на самом деле бездумно смотрела в голубой монитор компьютера и думала о том, что делает и чувствует сейчас Ричард. Вадим же сидел рядом и точно так же, как и Маша делал вид, что увлечен просмотром футбольного матча, хотя сам исподтишка наблюдал за воей невестой и думал о том, что произошло, и почему она так изменилась. Он просто кожей чувствовал отчуждение и отстраненность с ее стороны, и он понимал, что этому есть только одно банальное объяснение.
Когда вечером они ложились спать, Вадим поцеловал Машу и крепко прижал к себе.
– Я очень тебя люблю,– тихо прошептал он ей в лицо и вновь поцеловал.
Маша не сопративлялась. Да и как она могла. Это же был Вадим, ее жених, ее любовь, ее будущее. Он ответила, вложив в поцелуй всю боль и сожаление, которые испытывала. Она очень хотела сказать ему те же слова, но они словно застряли у нее в горле, и она не осмеливалась их озвучить. Как будто начала серьезно сомневаться, что все еще чувствует к Вадиму.
Весь следующий день Маша провела в университете, сдавая первый и одновременно самый сложный экзамен из пяти предстоящих, его она боялась больше всего и именно к нему почти не была готова. То ли небеса над ней сжалились, то ли все-таки что-то отложилось в голове, то ли преподаватель увидел в ее глазах нечто грустное и тяжелое, но на удивление, экзамен она сдала легко и очень хорошо. Однако никакого облегчения ей это не принесло, наоборот как будто у нее больше не было о чем волноваться и абсолютно все мысли вновь вернулись к Ричарду.
Маша еще долго бродила вокруг корпусов университета, выкуривая сигареты, которые купила утром по дороге на экзамен. Именно такие сигареты были у Ричарда, и она по-дестки подумала, что, если покурит их, то это как-то приблизит ее к нему.
Через пару часов таких метаний, она пошла в компьютерный зал и проверила почту. Ящик был пуст. Маша посидела несколько минут, пусто глядя в окно, а потом решительно скопировала текст написанного ею в самолете письма в окно инбокса, вбила адрес Ричарда и, не останавливаясь, будто боясь передумать, нажала «Послать».
Как только письмо ушло, и Маша вернулась в приходящую почту, там уже жирынм шрифтом светилось письмо от Ричарда. Получалось, что они практически одновременно отправили друг другу свои послания.
Девушка долго смотрела на письмо, не решаясь его открыть. А что, если он написал, что не хочет переписываться? Что если он считает, что все произошедшее это ошибка? А что если…? Только спустя несколько минут, в течении которых Маша мучала себя всеми возможными и невозможными «если», она решительно выдохнула и дважды кликнула мышкой на заголовок и принялась читать…
«Привет! Не думал, что напишу тебе… печатал, стирал и вновь набирал текст этого письма несколько раз. Не знаю, что сказать тебе, чтобы не было так тяжело и больно… Знаю, что ты чувствуешь себя точно так же…я это понял, когда смотрел, как ты уходила в автобус в аэропорту… и от этого мне только хуже… Вчера, прилетев домой, я сразу ушел в кабинет и сослался, что у меня очень много работы… хотя сам сидел и думал о тебе… вспоминал… а когда курил на балконе, увидел самолет, который летел в прибалтику, и мне так захотелось оказаться в том самолете… я безумно соскучился… кажется, что с момента нашей встречи пролетело так много времени, а на самом деле еще и дня не прошло… неужели так тяжело и плохо будет все время? Нет. Станет только хуже… не могу смотреть ни на жену, ни ребенка… как будто виню их в том, что мне сейчас так сложно. Понимаю, что это не так. Злюсь на себя… и ничего не могу поделать… Я дошел до абсурда… открыл карты гугла и на сателитных снимках рассмтривал наш отель и вспоминал тебя и наши разговоры и… то, как поцеловал тебя в первый раз… как ты вздрогнула и оттолкнула меня… никогда не забуду всего этого. Никогда не забуду тебя. Ты заставила меня почувствовать то, что не смогли сделать все девушки, которые были в моей жизни… надеюсь, тебя это не обидит… Я смотрел на улочки, по которым мы ходили, когда искали тот ресторан недалеко от отеля… помнишь?.. я был так счастлив от одного твоего взгляда, одного слова… как никогда раньше и сейчас… Завтра мы приглашены с семьей на какую-то встречу с друзьями… а мне меньше всего хочется улыбаться и делать вид, что я счастлив, потому что это не так… в любой компании, в любом месте, в толпе я буду искать тебя… Занешь, это странно, но у меня внутри есть какая-то уверенность, что мы обязательно встретимся вновь… как же все это глупо… прости за такое сумбурное письмо… я очень устал… уже светает, и я надеюсь, что все-таки наберусь смелости и пошлю тебе сегодня это письмо. Если не сейчас, то позже. Целую тебя и очень скучаю. Твой Ричард.»
Мария смотрела на голубой монитор и даже не чувствовала, как по щекам катятся горячие соленые слезы. Она утонула в этом письме, перечитывая его вновь и вновь, чувствовала, как боль и жалость к себе и всем остальным участникам этой истории просто разрывает ее изнутри.
Они с Ричардом не могут быть вместе, но зато у них есть интернет, и они свободно могут переписываться и говорить о своих переживаниях и влюбленности. Она вдруг почувствовала, что боль сменилась ликованием и счастьем – он чувствует то же, что и она! Разве это не чудесно?!
Их переписка длилась почти две недели, во время которых Маша совершенно забросила подготовку к свадьбе, равно, как и Вадима. Ее начало раздражать просто его присутствие рядом, его вопросы о тамаде, платье и о том, как у нее дела. Она понимала, что это неправильно, но ничегошеньки не могла с собой поделать. Она была полностью во власти их с Ричардом переписки и тех слов, что они писали друг другу. В этих письмах они проживали собственную совместную жизнь, отдельную от повседневной. Ах, сколько в них было влюбленности, страданий, горечи, чувства вины и счастья! Наивные, они оба полагали, что время все расставит по местам и, возможно, сжалится над ними, преподнеся новую встречу. Они оба жили в собственном придуманном бумажном мире, избегая встреч и отношений с людьми, которые были рядом с ними, рискуя потерять все то хорошее, что было так близко.
Каждый день после экзаменов Маша уезжала из университетской библоитеки только поздно вечером, перебросившись с Ричардом несколькими длинными письмами. Дома писать она не могла, ей казалось будто так она изменяет Вадиму, сидя прямо рядом с ним на диване, и это было уже слишком.
Мария уходила из дома очень рано, когда Вадим еще спал, и старалась возвращаться так поздно, как только могла, придумывая любой безобидный повод – затянувшаяся вечерняя консультация перед экзаменом, поход в кино с подружками, написание реферата и т.д. Она видела, что Вадима это не устраивает, но в те дни ей было все равно, она просто перестала слушать и давать аудиенцию своей совести, отгородившись от нее огромными и толстыми каменными стенами. Вся ее жизнь сосредоточилась на письмах от Ричарда и на общении с ним. Ее мир сузился до голубого монитора в университетской библиотеке.
6
В тот вечер Маша по обыкновению вернулась поздно, в одинадцать вечера, в надежде, что Вадим, если и не спит, то во всяком случае слишком устал, чтобы проявить к ней какой-то интерес.
– Привет,– тихо бросила она Вадиму и, не глянув в его сторону, начала переодеваться.
– Привет,– он подошел к ней и попытался обнять и поцеловать.
– Подожди,– чуть смущенно остановила его девушка,– я совсем устала… дай мне пару минут переодеться и прити в себя.
Вадим ничего не ответил, лишь сосредоточенно посмотрел на нее и вернулся за компьютер, продолжив работать.
Весь остаток вечера они провели каждый в своем углу дивана – Вадим работал, Маша, как ей казалось, незаметно переписывалась с Ричардом, делая вид, что читает конспекты, хотя последний экзамен был сдан еще сегодня утром. Однако от каждого слова в его письмах, у нее наворачивались слезы, и она периодически выходила в туалет, чтобы поплакать. Вадим же делал вид, что ничего не замечает, хотя понимал, что его Машка ведет с кем-то совсем не безобидную переписку, и не знал, что с этим делать. Каждый раз, когда она смотрела на него в ее глазах не было ничего, кроме немых извинений и какой-то пасмурной боли, зато, когда она читала письма от кого-то, они горели счастьем и… влюбленностью. Вадиму был до мельчайших нюансов знаком этот взгляд и такое ее поведение. Точно так же, она смотрела на него в первые годы их отношений.
– Маш…– Вадим отложил свой компьютер и коснулся ее руки,– Маааш…
– Ммм?..– не отрываясь от экрана компьютера спросила она, приподняв левую бровь.
– Посомтри на меня,– Вадим забрал у нее компьютер и отложил его в сторону.
Девушка недовольно и даже сердито поморщилась:
– Ну, что еще? Я готовлюсь к экзамену, а ты мне мешаешь.
Вадим посмотрел ей в глаза и постарался говорить как можно спокойнее и четче, хотя его голос пару раз предательки дрогнул.
– Нет, ты не готовишься к экзамену,– твердо сказал он.– Ты ведешь с кем-то переписку. Уже довольно давно, а точнее с того самого момента, как вернулась из Австрии.
Маша почувствовала, как у нее холодеет спина, а ладони атакуют мелкие болючие колики. Откуда он узнал?
– Не говори глупости,– попыталась отмахнуться она от Вадима, и потянулась за компьютером.
Вадим лишь отодвинул его подальше и спросил:
– То есть, ты можешь сейчас дать мне прочитать то, что писала сегодня весь вечер?
– Нет!– Маша вскочила с места и вырвала у него из рук свой маленький портативный лаптоп.– Что это за допрос и методы такие?!
Вадим понял, что попал в точку – у Машки случился роман с кем-то из командировочных, и теперь чувствовал, что начинает закипать. Ему хотелось встряхнуть ее как следует, накричать, окунуть в ледяную воду. Одним словом сделать что-то, чтобы она пришла в себя от этого наваждения, чтобы она вспомнила, что у них совсем скоро свадьба и… а, может она уже не хочет никакой свадьбы?..
– Маш, я хочу, чтобы ты прекратила эту переписку,– как только мог жестко и строго сказал он.
Девушка смотрела на него, как кролик на удава и вытирала слезы, катящиеся по щекам. Она честно не знала, что ему сказать и как все объяснить.
– Я не могу…– заскулила она и закрыла лицо ладонями.– Я не могу все оставить… Не сейчас…
Она с мольбой посмотрела на Вадима:
– Дай мне немного времени… я не могу сейчас… мне надо время…
– Ты хоть понимаешь, что говоришь?– не выдержал он.– Какое блин время??! На что?! У нас свадьба через полтора месяца!
Маша сидела на диване и просто смотрела на парня, не в силах хоть что-то ему ответить или оправдаться.
– Прости меня, пожалуйста…– всхлипывала она,– я…
Вадим с размаху ударил кулаком в стенку шкафа так сильно, что его дверцы волнительно задрожали. От неожиданности Маша тихонечко вскрикнула и сажала рот ладонью. Она никогда не видела Вадима в такой ярости и очень испугалась.
– Ты замуж то за меня еще хочешь?– чуть успокоившись, напрямую спросил он, тут же пожалев об этом, потому что не был готов услышать такой же прямой и честный ответ.
Маша неопределенно передернула плечами, продолжая вытирать слезы, катящиеся из глаз.
– Ясно,– резюмировал он и, отчужденно посмотрев на нее, вышел из комнаты.
Маша услышала, как закрылась входная дверь и, обняв подушку, зарыдала в голос. Благо дома не было родителей, они уехали в лесной домик на рыбалку и не стали свидетелями этого кошмара.
Вадим вернулся домой только поздно ночью, когда Маша уже спала. Он сел рядом на кровать и долго смотрел на нее. Он понимал, что находится в шаге от того, чтобы отменить свадьбу и уйти, а она пусть остается с кем хочет и как хочет. Вадим почему-то был уверен, что она не изменила ему физически, хотя все было бы намного проще, переступи она эту черту! Не было бы теперешних мучений, колебаний и надежды. Была бы просто разрывающая боль и откровенная пустота, но это лучше, чем то, что он испытывает сейчас.
Вадим забрал свою подушку, нашел в шкафу плед и пошел спать в другую комнату. Сон еще долго не шел к нему, и уже под утро он принял четкое и осознанное решение уйти. Гордость и самолюбие не позволяли ему остаться, а гнали прочь, и он послушался их. Жить с человеком, который тебя разлюбил, более того влюбился в кого-то другого… ну это надо быть совсем садомазохистом. Даже если Маша ошибается и запуталась и влюбленность эта закончится так же быстро как и началась, слишком тяжело все это наблюдать находясь рядом. Лучше уйти и дать ей время самой принять решение, чтобы потом не возвращаться мысленно к этой истории с вечными вопросами «а что было бы, если?».
Маша встала утром довольно поздно и поняла, что Вадим если и вернулся домой, то спал в другой комнате, а не с ней. В коридоре она наткнулась на его собранную дорожную сумку. Сверху лежал его паспорт и какие-то распечатанные билеты. Маша почувствовала, как ледяной змеей по телу прополз страх. Он уходит. Все.
Маша прошла на кухню, где Вадим пил кофе и просматривал расписание своих встреч на ближайшие дни, пытаясь понять куда впихнуть лекции, которые он обещал коллеге прочитать вместо него.
– Зачем эта сумка?– тихо спросила она.
Вадим поднял на нее взгляд, такой спокойный и отстраненный, что Маша внутренне вся сжалась.
– Я ухожу,– он поставил чашку на стол.– Ты приняла решение, я тоже.
– Да не принимала я никакого решения!– в сердцах громко сказала девушка.
– Тогда прими!– в тон ей бросил Вадим.– Мне осточертело наблюдать каждый вечер, как ты то плачешь, то в любви признаешься своему чеху! Я в конце концов тоже человек! И не заслужил такого отношения! И терпеть этого не буду! Точка!
Маша закрыла уши ладонями и зажмурилась.
– Не кричи на меня, пожалуйста,– дрожащим голосом попросила она.
Вадим порывисто встал и ушел в комнату:
– А впрочем, поступай как знаешь… я устал от всего этого.
Маша открыла глаза и посмотрела на кружку с недопитым кофе, которую он оставил на столе. Это она ее подарила Вадиму на первое сентября. Такую белую с черной ручкой в виде кастета и формулой эквивалентности массы и энергии Эйнштейна. Он тогда только-только переехал к ней жить, и она хотела чем-то его порадовать, вот и заказала эту кружку. Она вообще старась его удивлять и радовать. Ей нравилось, как его карие глаза трогала улыбка и умиление, как он корчился от смеха, когда она щекотала его бока, как смешно шевелились его щеки, когда он кушал приготовленные ею ужины. Ей все в нем нравилось. Даже то, что не нравилось.
Маша села на место, где только что сидел ее жених и, обхватив кружку ладонью, поднесла ее к губам. На краю еще был влажный след от губ Вадима… Она коснулась его губами, словно целуя его… она вдруг вспомнила, как он бежал следом за ее поездом и дурашливо махал до тех пор пока не закончился перрон, и все соседи по плацкарту умилялись и смеялись рожицам, которые они корчили друг другу, а потом сочувственно предлагали конфеты и арбуз, когда Маша утирая слезы все продолжала смотреть в окно, хотя Вадима там уже давно не было видно. А потом она вспомнила как было мило и спокойно, когда он сидел рядом с ней в тени огорода его родителей, держал ее за руку и рассказывал детские сказки, пока она отлеживалась после солнечного удара. Как хорошо было лежать вот так и слушать его голос…
