Олеся Дмитриева
Измена, которой не было
– О чем ты думаешь?– голос Ричарда вывел девушку из легкого оцепенения.
– О том, что нам надо разойтись по комнатам,– проглотив в горле комок, честно ответила она.
– Да, я понимаю,– немного помедлив, произнес он.
– Тогда, уходи,– с надеждой в голосе попросила она, понимая однако, что он этого не сделает.
Они сидели друг от друга на расстоянии вытянутой руки и пытались заставить себя хотя бы сдвинуться с места. Мария нерешительно посмотрела на Ричарда и столкнулась с его теплым, как будто даже родным взглядом.
– Я очень хочу поцеловать тебя сейчас,– сказал он, и Маша поняла, что уходить поздно. Надо бежать!
Пока Мария размышляла на высокоморальные темы и совестливо старалась не поддаваться нависшим над ними эмоциям и взаимному притяжению, Ричард ее поцеловал. Без прелюдий и извинений. Стремительно и дерзко. Его губы были горячими и мягкими, а руки, притянувшие ее к нему, сильными и настойчивыми, и все остатки ее брони жалко рассыпались на сотни мелких кусочков.
Поцелуй длился всего несколько секунд, но, когда они с Ричардом немного отстранились друг от друга, девушке показалось, что прошла вечность. Губы горели, в горле пересохло, глаза словно заволакло белой пеленой, а все тело окутала легкая, приятна дрожь. Ричард хотел поцеловать ее снова и даже коснулся ее губ своими, но Маша отстранилась от него и закрыла свое лицо ладонями.
– Не надо… Боже, как стыдно…– еле слышно прошептала она.
Он придвинулся к ней и поцеловал в висок. Ее обожгло горячим дыханием.
– Почему стыдно?..
Маша отняла ладони и, слегка оттолкнув его от себя, в недоумении посмотрела на парня.
– Как почему?? Ты женат, я тоже… почти замужем. Это же ужасно… ужасно… Ну, зачем ты это сделал?!– с каким-то отчаянием выпалила она.
– Потому что ты тоже этого хотела,– как будто даже раздраженно ответил он.– Мы не сделали ничего страш…
Мария не дала ему договорить, резко встав с диванчика и направившись к лифту.
–Подожди! Маша!– Ричард догнал ее и слегка одернул за плечо.– Прошу тебя, не уходи. Давай просто посидим и поговорим до утра. Без поцелуев и обниманий.
Он готов был броситься на колени, только бы она не уходила. Он был уверен, что если отпустит ее сейчас, то упустить в своей жизни что-то очень важное и незаменимое.
– Просто побудь со мной. Пожалуйста. Клянусь, я больше не прикоснусь к тебе.
Маша смотрела на него и понимала, что тоже не хочет расставаться, но и оставаться казалось огромной ошибкой.
– Зачем, Рич? Мы же понимаем, что… это только пролонгирует… то, что проще закончить сейчас. Сразу. Так будет лучше. Ты же понимаешь?
– Не хочу,– ответил парень.– Не хочу ни понимать, ни соглашаться. Давай просто побудем рядом. Завтра все вернется на свои места, а сегодня… давай продлим сегодня, пока мы вместе.
– Жить сегодняшним днем,– пробормотала девушка.
– Что-то типа того,– кивнул Ричард.
– Хорошо,– наконец сказала она,– мы можем остаться тут и поговорить. Только я сяду вот в этом углу дивана, а ты вон в том.
– Согласен,– улыбнулся он.
Оставшиеся два часа до закрытия бара они разговаривали с Ричардом о политике, экономике и вообще жизни в Латвии и Чехии и спорили о том, чьи политики глупее и жаднее. Им было все интереснее друг с другом, не смотря на то, что казалось они поговорили обо всем на свете. Оба с опаской думали о том, что было бы, если бы они были свободны. Остались бы они вместе, или все ограничилось одной ночью? Ведь говорят же, что мы всегда хотим запретное и мало обращаем внимание на то, что доступно, и возможно их так тянет друг к другу именно потому, что им нельзя быть вместе?
Ричард уже давно про себя решил – что бы ни случилось с ним дальше в жизни, эту девушку он никогда не забудет, она прочно обосновалась в его голове и сердце. Маша же металась в своих противоречивых мыслях и чувствах. Она понимала, что все, что происходит – однозначно плохо и неправильно, но вот почему от этого «неправильно» бывает так хорошо и спокойно она не могла объяснить. Ей, как наивной и неопытной максималистке, казалось, что все негативное и непорядочное может вызывать в человеке только такие же чувства и ощущения глубоко отрицательного окраса, но никак не те эмоции, которые она испытывала сейчас.
После того, как официант деликатно проинформировал их о закрытии бара, они переглянулись. Расставаться не хотелось, и оба понимали, что идти в отеле больше некуда. Только в номера. К нему или к ней. Ричард не решался приглашать ее к себе, зная, что Маша может опять вспылить и уйти. Мария же боялась, что он пригласит, и она не сможет ему сопротивляться, хотя и будет пытаться.
– Ну, что…– начал он, когда они остановились около лифта.
Девушка смотрела на носки собственных туфель и стеснялась поднять глаза, потому что знала, что он хочет ей предложить. Ее уровень самобичевания из-за поцелуя и полночи, проведенной в компании мужчины, уже практически зашкаливал.
– Спать еще не хочется… может… пойдем ко мне в номер?– нерешительно спросил Ричард.
Маша почувствовала, как у нее краснеют щеки и уши.
– Продолжить общение?– уточнила она, не глядя ему в глаза.
– Да,– ответил он и потянул ее за собой в открывшийся лифт.
Ричард нажал на кнопку своего этажа, и они поехали к нему.
Сказать, что она сомневалась, злилась на себя и винила во всем, что еще не произошло, это ничего не сказать. Когда же они дошли до его номера, девушка уже накрутила себя до такой степени, что готова была отбиваться изо всех сил и звать на помощь, если он снова попытается ее поцеловать. Ричард открыл дверь комнаты и шагнул в приятную темноту.
– Заходи, сейчас включу свет,– сказал он, нащупывая выключатель.
«Ну, вот… сейчас начнется…» – пронеслось у нее в голове, когда она настороженно входила в его номер. «Зачем я здесь? Зачееем…»– пронеслось у нее в голове.
– Извини, у меня не совсем убрано, я уже начал складывать вещи,– Ричард мимоходом подбирал свитера и рубашки с кресла и кидал их в открытую дорожную сумку и отнес во вторую комнату, где стояла кровать.
– Ничего страшного,– девушка присела на край освобожденного кресла. «Зачем я здесь? Никакого секса не будет.»
– Что?– спросил парень и Маша поняла, что произнесла последнее предложение вслух.
– Я говорю, что секса не будет. У нас,– выдавила девушка.
Ричард весело рассмеялся и включил ночные лампы у дивана, стоящего недалеко от кресел, куда они сели и запустил музыку в компьютере. Из динамиков полился тяжелый музыкальный ряд Металлики.
– Металлика?– усмехнулась Мария.
– А ты думала, я включу романтику, типа Селин Дион или Брайана Адамса и зажгу свечи?– улыбнулся он в ответ.– Да ты бы сбежала при первом аккорде.
– Сбежала бы,– улыбнувшись, подтвердила она.– Но честно говоря, я думала у тебя в плэйлисте только Рамштайн.
– Очень смешно,– улыбнулся Ричард.
Какое-то время они сидели не проронив ни слово, только неловко глядя друг на друга… Заиграла известная песня The Unforgiven.
– О, а я знаю эту песню,– гордо сказала Маша.
– Тогда, может быть, потанцуем?– осторожно спросил Ричард.
– Давай,– согласилась она и встала. «Зачеммм?»
Он неспешно подошел ко девушке и, положив ладонь на ее талию, немного прижал к себе. Маша позволила. Музыка Металлики обволакивала… Девушка и не думала, что рок может быть таким красивым и не надоедающим. Они, молча, танцевали под The Unforgiven, а потом сменившую ее Nothing else matters, и было так хорошо и спокойно, что даже мысли замолчали. Ричард все крепче обнимал ее, и его дыхание приятно щекотало ей ухо и шею. Он периодически едва заметно касался губами щеки девушки, а она делала вид, что не замечает этого…
Маша не поняла, в какой момент они опять начали целоваться… а когда стала осознавать, что происходит, они уже полулежали, обнявшись, на полу и чувственно целовались, жарко ощупывая друг друга руками.
– Стоп!– резко сказала она, оттолкнув парня и отодвинувшись в строну.– Ричард, не надо.
Он звучно выдохнул и с каким-то отчаянием провел рукой по своему затылку.
– Черт! Извини… я знаю, что обещал,– он посмотрел на нее.– Только не уходи сейчас. Останься. Я сяду в другом конце комнаты, и мы будем просто говорить.
– Я не могу… не получается у нас просто общаться, когда мы одни и так близко друг от друга. Мне лучше уйти,– Маша встала и, взяв свои ключи от комнаты, подошла к двери.
– Подожди!– он догнал ее и взял за руку.– Прости, я правда не хотел тебя расстроить или разозлить. Не знаю, как все получилось,– пытался оправдаться он.
– Не говори глупости. Я сама к тебе пришла… как будто не знала, чем все закончится,– едва слышно, злясь на саму себя добавила девушка.
Маша посмотрела на Ричарда и натянуто улыбнулась.
– Нам с самого начала не надо было все заводить так далеко… мы оба совершили ошибку, глупость. У тебя жена и маленький сын, а у меня жених,– сказала она, как будто констатируя их присутствие в кормнате.
Маша хотела сказать еще много чего, но потом как будто передумала:
– Нам давно надо было попрощаться, Рич. Наверное, сейчас последний шанс сделать это и остаться честными по отношению к близким нам людям.
Ричард посмотрел на девушку и тихо сказал:
– Мне только не кажется, что все это ошибка.
В ответ Маша только пожала плечами и едва заметно помотла головой, словно отгоняя от себя ту возможную правду, которую он только что сказал.
– Нельзя одной случайной встречей перечеркнуть всю предыдущую жизнь. Так не бывает,– твердо прошептала она.– Это все горы, солнце, шампанское и ограниченное общество людей несколько дней подряд. Так бывает.
– Мы же… мы же больше не увидимся с тобой, да?..– Ричард смотрел на девушку, понимая, что сейчас они прощаются скорее всего навсегда.
Девушка устало улыбнулась и коснулась ладонью его щеки. Слезы как всегда некстати подступили к глазам, и она еле сдерживалась, чтобы не расплакаться.
– Нет. Наш самолет завтра в 12.00 из Вены.
– Мы вылетаем в Прагу после 14.00… Может быть, увидимся в аэропорту?
– Может быть,– тихо ответила она, прекрасно понимая, что встретиться в аэропорту, где несколько терминалов и почти сотня выходов невозможно.
– До свидания, Ричард,– из последних сил улыбнулась ему Маша.– Я очень рада, что мы с тобой познакомились.
– Маш…
Она решительно открыла дверь и вышла в спасительный свет коридора.
– Можно написать тебе письмо? Мы ведь можем остаться хотя бы друзьями по переписке,– вдруг спросил Ричард.
– Конечно можно. Мне будет приятно получить от тебя письмо,– выдавливая из себя каждое слово, ответила она и, улыбнувшись на прощание, поспешила уйти.
4
Продремав в каком-то болезненном сне чуть больше часа, Мария встала по будильнику и, наспех, собрав все вещи, спустилась вниз в холл. Они с Иветой загрузили вещи в багажник небольшого бусика и вместе с остальными членами делегаций, чьи рейсы были до полудня, отправились в аэропорт Зальцбурга, чтобы уже через полтора часа вылететь в Вену.
Приземлившись в Венском аэропорту, девушка совсем приуныла, т.к. прозрачная надежда встретиться с Ричардом исчезла, как только она полностью оценила размеры аэропорта и количество вылетающих оттуда рейсов.
«Что ж… видно не судьба… это было бы слишком по киношному, эдакое романтическое клише, каких в настоящей жизни никогда не бывает» подумала Мария и погрузилась в чтение конспектов и подготовку к первому экзамену, а Ивета то мерила шагами небольшой стеклянный холл, в котором они сидели в ожидании рейса, то ходила за кофе, то садилась рядом со Машей и пыталась сосредоточиться на какой-то книге.
– Эй!.. Посмотри!.. Ааа…– вдруг сказала она что-то нечленораздельное, показывая на табло расписания вылетов над их выходом к самолету.
– Что там? Для посадки еще рано,– Мария обернулась и посмотрела на надпись.
«Рига. Рейс номер такой-то. Вылет в 12.00»
– Ну и что?– в недоумении спросила она, подумав, что Ивета явно перенервничала и теперь дергается по всякому нелепому поводу.
– Нет, ты ниже посмотри!!– почти воскликнула она.– Посмотри, куда летит следующий за нами рейс!
Девушка нехотя опять обернулась и в изумлении замерла с открытым ртом. На табло более мелким шрифтом ясно светилось: «Прага. Рейс номер такой-то. Вылет в 14.10»
– Да, ладно…– едва слышно прошептала она сама себе,– как же мы раньше этого не заметили… ведь три с половиной часа уже тут сидим и не заметили…
Она не понимала, как такое могло произойти. Было ощущение, что в голове зажужжала стая пчел. «А если это не их рейс? Мало что ли рейсов в Прагу вылетает…» пронеслось у нее в голове, хотя она ясно понимала, что это тот самый рейс. От этого осознания у нее как-то тяжело и плохо засосало под ложечкой и пересохло во рту.
– Привет,– в тот же момент услышала она за спиной и осторожно обернулась, боясь, что ей это просто показалось.
Нет, не показалось. Перед ней стоял Ричард. Усталый, не выспавшийся, грустный, красивый. Ричард.
– Привет,– промямлила она в ответ.
– Ну, вот видишь, я же говорил, что мы еще встретимся,– улыбаясь, сказал он.
– Так не бывает…– только и смогла выдавить из себя девушка. Посмотрев на свою коллегу, она увидела, что Ивета, не стесняясь, обнимается с Любошем и что-то ему говорит.
«Объявляется посадка на рейс номер такой-то до Риги. Пассажиров просьба проходить к выходу номер 37. Перед посадкой необходимо предъявить свой паспорт в открытом виде и посадочный талон». Противный искаженный селектором голос вывел Машу из какого-то непонятного летаргического состояния, и она с ужасом посмотрела на Ричарда.
– Ну, вот и все. Теперь точно все…– она зажмурилась и на несколько секунд задержала дыхание, пытаясь успокоиться и не разрыдаться при всех, но слезы все-таки покатились по ее щекам.
– Мне пора идти,– не глядя на Ричарда, она встала и, сложив компьютер в сумку, легко подхватила ее и повесила на плечо.
Он стоял не в силах что-либо сказать или остановить ее. Да и как тут остановишь? Зачем? Что он может предложить ей? Попросить ее стать своей любовницей, бросить жениха ради непонятной перспективы встречаться тайком несколько раз в месяц, летая друг к другу в гости или выбивая совместные командировки?
Ричард думал о Маше всю ночь и утро, так и не сомкнув глаз после ее ухода. Он смотрел на восходящее солнце, сидя на диване в комнате, где еще явственно ощущался ее запах и звонких смех. Она представлялась ему чем-то настоящим, ради чего совершаются самые большие подвиги, из-за чего начинаются войны и отдаются жизни. Он понимал, что влюблен в нее так сильно, как еще никогда не был в своей, ой, какой разнообразной и бурной, жизни. После таких размышлений и чувств, он понял, что хочет быть с Машей так сильно, что ему ничто не помешает. Ведь что может быть проще и важнее того, чтобы два человека с такими сильными чувствами друг к другу были вместе? Они непременно решат все. Найдут нужные слова, чтобы объясниться со своими семьями. Именно с этой мыслью, счастливо улыбаясь, он сел ночью писать ей электронное письмо.
Войдя в свою почту, чтобы отослать написанный Маше текст, он увидел, что еще вечером от жены пришло сообщение и машинально его открыл, тут же осознав свою ошибку. Жена прислала ему фотографии сына после их вчерашнего вечернего купания. Довольный пузатый десятимесячный малыш сидел в пене и улыбался своей трехзубой улыбкой с ямочками на щеках. У него были такие же голубые глаза, как и у Ричарда и такой же обескураживающий открытый взгляд. «Готовимся к встречи любимого папы» гласила подпись под первой фотографией. Какое-то время Ричард смотрел на монитор, почти не дыша… а потом опустил голову на руки и до боли сжал зубы. Он никогда не сможет оставить своего сына. Не сможет. Не сможет. Это будет еще больнее, чем расставание с Машей.
Просидев в таком положении до самого момента их отъезда из отеля, он еще раз перечитал все написанное Маше и тут же удалил. Она права – нельзя за пару дней встретить свою судьбу и изменить жизнь. Можно разрушить старую, но гарантированно построить новую точно нет.
И вот сейчас, вновь увидев ее в аэропорту, он испытал и шок, и радость, и досаду, и дикую ноющую боль, как будто кто-то без наркоза искусно выкорчевывает его сердце.
– Маша,– позвал он ее и коснулся руки.
Девушка повернулась к нему и, едва дотрагиваясь, закрыла его рот своей ладонью и покачала головой.
– Не надо ничего, Рич. Я все понимаю,– вымучено улыбнулась она.– Все будет хорошо.
Мария отдала свой паспорт и посадочный талон симпатичной девушке и, не оглядываясь, вышла из здания и запрыгнула в автобус, который должен был отвезти их к самолету.
– Смотри,– тихо, глотая слезы, сказала Ивета, кивая в сторону выхода.
Маша обернулась. Их с Иветой провожали две пары глаз. Ричарда и Любоша. Они стояли, приложив ладони к стеклу, и с неописуемой грустью смотрели им в след все время, пока автобус не скрылся из вида.
