Олег Волков
Огонь с небес
Глава 5. Цирк с конями
Изба семьи Потаповых ничем не выделяется из ряда себе подобных. Те же три окна на улицу, серые стены, серые заборы и крыша, покрытая дранкой. Наличник избы отделан простенькими деревянными узорами, а створки ворот украшены причудливыми наконечниками. Если бы не серый цвет старой древесины, то их можно было бы запросто принять за чугунное литьё.
Екатерина Никифоровна Потапова, жена Виталия Николаевича Потапова, оказалась худенькой женщиной лет сорока в серой мужской рубашке и в длинной юбке из плотной ткани. Чуть тронутые сединой волосы прикрыты цветастым синим платком. Она встретила Александра у калитки и провела в дом. Огромный лохматый пёс непонятной породы молча и грозно проводил незваного гостя тёмными глазами. Лучшему другу человека плевать, что к хозяевам пришёл сам участковый инспектор милиции в полной форме и с грозным ТТ в кобуре на поясе. Если будет команда, порвёт как Тузик грелку.
На мосту, перед входом в жилую часть избы, Александр стянул сапоги. Пусть представителю власти расхаживать в одних носках не солидно, но и переться в дом в грязных уличных сапогах тоже неприлично. Не долго думая, из двух зол Александр выбрал меньшее.
Внутри изба семьи Потаповых также ничем не отличается от прочих в Четвёрочке. Как сказал классик, бедненько, но чистенько. Бревенчатые стены тщательно протёрты влажной тряпкой, пол застелен самодельными сильно потёртыми ковриками. Неширокий стол без какой бы то ни было скатерти. А вот стульев нет, только две лавки. За печкой проглядывается рукомойник и маленький кухонный столик. Зато под потолком висит гордость всех без исключения жителей Четвёрочки – электрическая лампочка. Как Александр успел заметить, единственная в избе.
– Разрешите присесть? – вежливо попросил Александр.
– Да, да, конечно, садитесь.
Хозяйка дома просеменила мимо и первой опустилась на лавку. Александр присел на противоположном конце стола и выложил на столешницу планшетку. В Четвёрочке люди живут простые, от которых просто глупо ожидать знания тонкостей барского этикета. Но и садиться за стол без разрешения хозяйки тоже не дело.
– Екатерина Никифоровна, – Александр демонстративно вытащил из планшетки блокнот для записей и распахнул его, – ваш муж дома?
– Никак нет, – тут же ответила Екатерина Никифоровна. – Но он вот-вот должен вернуться с охоты. Если хотите, то можете его подождать.
Александр задумался. Василия Потапова дома нет. Не факт, что он и в самом деле вот-вот вернётся домой. Василий Николаевич заядлый охотник, а на охоте бывает всякое. Впрочем…
– И что на этот раз натворил мой муж? – голос Екатерины Никифоровны дрогнул от волнения.
Как Александр успел узнать, супруг хозяйки дома и в самом деле не отличается кротким нравом, хотя назвать его буйным тоже нельзя. Как это часто бывает, когда трезвый, то вполне себе умный, рассудительный и трудолюбивый мужик. Но вот как выпьет, да ещё лишнюю стопочку, то может легко совершить какую-нибудь глупость. Например, совершенно случайно задеть кулаком челюсть соседа.
– Ничего ваш муж не натворил, – ответил Александр. – Я зашёл познакомиться с вами поближе, должность обязывает. Заодно и расспросить кое о чём.
– Ах, да, вы же наш новый участковый, – взгляд Екатерины Никифоровны скользнул по синей гимнастёрке Александра и на миг задержался на погонах старшего сержанта. – Наверно, о семьей своей спросить хотите.
Александр тихо прочистил горло. Неприятно осознавать, что всего за два дня о его личном деле прознала вся Четвёрочка. Впрочем, было бы глупо надеяться, будто Рая Евгеньевна, ещё та сплетница, будет молчать в тряпочку. А вот взять с комендантши подписку о неразглашении Александр вовремя не догадался. Чего уж теперь кулаками после драки махать.
– В том числе и о моей семье, – Александр не стал отрицать очевидное.
– Так, это, Васька мой, бестолковый, уже после освобождения в Дубуяну ходил…, – начала было Екатерина Никифоровна, но Александр поднял перед собой ладонь.
– Екатерина Никифоровна, – Александр чуть повысил голос, – о визите вашего мужа в Дубуяну я расспрошу его самого, когда он вернётся. А пока его нет, расскажите, как так получилось, что вашего мужа не мобилизовали на фронт?
Екатерина Никифоровна смущённо потупилась, тема для разговора для неё явно не самая приятная. Пусть Василию Потапову скоро пятьдесят лет, однако в начале войны его вполне могли призвать в Красную армию.
– Как вы знаете, – тихим голоском начала Екатерина Никифоровна, – мы оккупацию пережили. Тогда, летом сорок первого, никто не думал, что война эта проклятущая на четыре года затянется.
История семьи Потаповых более чем типичная для очень и очень многих семей, которым не повезло оказаться в оккупации. Василий Потапов потому и не попал на фронт в первые месяцы войны, что его просто не взяли. В силу возраста и ценной профессии тракториста, он получил бронь. А потом, в начале ноября сорок первого года, Кондопогу оккупировали финны.
Из-за того, что оба сына супругов Потаповых были призваны в Красную армию, их отправили в концентрационный лагерь под Медвежьегорском для так называемых «неродственных народов». Тяжёлая работа, скудная кормёжка и убогие бытовые условия серьёзно подорвали здоровье Василия Потапова. Когда летом сорок четвёртого года Карело-Финская ССР была освобождена, то Василия Потапова не взяли в армию из-за чрезмерной худобы и слабого здоровья в целом. Пока заядлый охотник элементарно отъедался и выздоравливал, война закончилась.
– А после Нового года мы вдруг похоронку получили, – Екатерина Никифоровна тяжело вздохнула. – Мы с мужем так надеялись, так надеялись. Но, оказывается, оба наших мальчика погибли ещё в сорок втором под Сталинградом.
– Примите мои соболезнования, – тихо произнёс Александр.
Вот ещё одна мать, что потеряла на войне обоих своих сыновей.
– Но я надеюсь, – Екатерина Никифоровна вдруг улыбнулась, – что господь пошлёт мне ещё деток. Ведь мне всего тридцать восемь. Да и Васька мой как мужчина ещё ничего будет. Сейчас с едой несколько лучше стало, да и муж мой из леса дичь всякую таскает. Всё мясо.
Неожиданно на мосту смачно брякнуло ведро и раздались громкие шаги. Александр резко развернулся лицом ко входу в жилую часть избы. В ту же секунду дверь с треском распахнулась.
– Ага!!! Попался!!! Сволочь!!!
В чистую комнату, прямо в грязных уличных сапогах, ввалился Васька Потапов. Неказистый с виду мужик лет пятидесяти. На голове шапка-ушанка, на плечах изрядно потёртый армейский маскировочный халат «амёба». Но, главное… В груди будто взорвался холодный шар, сердце стукнулось о рёбра, а из ноздрей с тихим шипением вылетел сжатый воздух. Неимоверным усилием Александр остался-таки сидеть на лавке перед столом как ни в чём не бывало. В руках у Васьки Потапова охотничье ружьё. Тёмное дуло уставилось прямо в лоб, а палец уже прилип к спусковому крючку. На лице Васьки Потапова застыла гримаса вконец рассерженного до белого каления праведника, который начисто забыл библейскую заповедь подставить другую щёку, а вместо этого решил застрелить обидчика.
До Васьки Потапова меньше двух метров, промахнуться невозможно. В войну Александр пережил множество схваток накоротке, а потому прекрасно понял, что хвататься за табельный ТТ поздно, только противника провоцировать. Однако рокового выстрела так и не последовало.
– Ой!!! – Васька Потапов испуганно охнул.
Былое выражение бешенного праведника враз слетело с лица Васьки Потапова. Ружьё брякнулось на пол. Хозяин дома подался всем телом назад. Каблуки грязных сапог не вовремя зацепились за высокий порог. Васька Потапов грузно и шумно вывалился из жилой части избы обратно на мост.
– Дурак!!! – тонко и звонко взвизгнула Екатерина Никифоровна.
Хозяйка дома стремительно вскочила с лавки и бросилась к мужу. Охотничье ружьё с треском отлетело от её ноги, но Екатерина Никифоровна даже не заметила, что едва не споткнулась.
– Ради бога, простите его, – Екатерина Никифоровна опустилась на колени перед мужем и помогла супругу поднять тело в вертикальное положение. – Он решил, будто ко мне любовник пришёл. Вот и осерчал. Дурак!
– Ага, – Васька Потапов тупо кивнул. – Решил.
Цирк с конями. Александр с трудом сбросил нервное напряжение и пошевелился. Вот она обратная сторона работы участкового – если не специально, то по дури или пьяни застрелить всё равно могут.
– Бывает, – Александр с трудом поднялся с лавки, ноги чуть было предательски не подкосились.
Бывает же такое! Васька Потапов ввалился в собственный дом в жгучем желании пристрелить любовника жена, а вместо этого наткнулся на участкового в милицейской форме и прочих регалиях. Простой как три копейки Васька Потапов даже не сообразил, что участковый, вообще-то, тоже мужчина, к тому же молодой и холостой. Если уж на то пошло, то и представитель власти вполне может быть любовником его жены. Впрочем, если сам не догадался, то подсказывать Ваське Потапову ни к чему.
– На прошлой неделе мы поругались шибко, – между тем произнесла Екатерина Никифоровна. – Я с дуру и ляпнула, будто у меня любовник имеется, пока он там по лесу шляется. А он, дурак, поверил и пригрозил хахаля моего застрелить.
– Пригрозил, – охотно признался Васька Потапов.
Цирк с конями и дрессированными собачками. Александр подхватил с пола охотничье ружьё. Одностволка ИЖ-5 ещё довоенного производства, двадцатый калибр. Александр перехватил ружьё за цевьё и переломил его пополам. Из казённика наружу тут же вылетела картонная гильза. Левая рука на автомате поймала её. По плечам и спине прокатилась нервная дрожь: с передней части картонного стаканчика проглянул жакан, почти настоящая пуля. Это не мелкая дробь на мелкую болотную птицу. С таким боеприпасом ходят на волка или кабана. А если попадёт в голову, то легко выплеснет наружу мозги.
– Ружьё откуда? – Александр демонстративно защёлкнул затвор и строго глянул на горе-охотника.
– Купил ещё до войны, – тут же ответил Василий Николаевич.
– Разрешение имеется?
– Так точно, – ответил Василий Николаевич, но тут же смутился и уточнил, – то есть, не имеется. Было разрешение, как бог свят, было. Потерял во время оккупации. Я, это, в сорок первом, ружьишко-то спрятал от греха подальше, а вот заодно документы заныкать не догадался.
– Ладно, потом разберёмся. Вставай, давай.
С помощью супруги Василий Николаевич поднялся на ноги.
– Дурак. Дурак. Дурак, – тихо зашипела на мужа Екатерина Никифоровна. – Товарищ участковый к нам по делу пришёл, а ты на него с ружьём бросился.
Александр опустился обратно на лавку и прислонил ружьё к краю стола. Пусть пока здесь постоит. Не боевое оружие, и ладно. Но разобраться всё равно нужно будет. В Четвёрочке охотников всегда хватало. Это не только развлечение, но и пропитание. Василий Николаевич и в самом деле ещё до войны купил это ружьё. С этой стороны перед законом он чист.
Другое дело, если бы Василий Николаевич вздумал ходить на охоту с «мосинкой» или иной боевой винтовкой. Вот тогда и без всяких разговоров оружие пришлось бы конфисковать с неизбежным в таких случаях оформлением протокола. Ещё в Кондопоге капитан Давыдов на инструктаже предупредил, что всё боевое стрелковое оружие, не говоря уже о гранатах и прочей взрывчатке, подлежит немедленному изъятию с последующим выяснением источника происхождения. Во время войны на руках у населения осело множество стволов, и, по большей части, они неизбежно оказываются в руках преступников.
– Прошу прошения, Александр Никифорович, – Василий Николаевич опустился на лавку возле стола. – Дурак, признаю. Может, того, мировую?
Хозяин дома более чем прозрачно намекнул на рюмку другую самогона.
– Ни в коем случае, – Александр нарочито сердито качнул головой. – Я при исполнении. На первый раз, так и быть, оставлю вашу выходку с ружьём без последствий.
– Благодарю, товарищ участковый, – Василий Николаевич даже не попытался скрыть в голосе безмерное облегчение.
Да и в самом деле зачем обрушивать на голову Василия Потапова всю строгость советского закона? Он и сам не на шутку перепугался, едва не обделался, когда сообразил, что наставил заряженное жаканом ружьё на представителя власти.
– Если вы и в самом деле любите свою жену, то учитесь ей доверять, – строгим тоном произнёс Александр. – Согласно советской конституции, ваша жена не является вашей частной собственностью, она полноценная гражданка Союза ССР. Закон предоставляет ей право по собственному желанию расторгнуть ваш брак, а так же повторно выйти замуж. Так что не доводите до этого.
– Конечно, конечно, не буду доводить, – Василий Николаевич торопливо закивал.
– Вот видишь, что тебе власть говорит, – Екатерина Никифоровна присела рядом с мужем на лавку. – Не прекратишь дурить, уйду от тебя, так и знай.
Александр едва сдержал вздох умиления. Супруги Потаповы, сами того не замечая, напомнили отца и мать. Родители тоже, бывало, ругались, но всегда мирились. Отец маму очень уважал и никогда не позволял себе поднимать на неё руку. Хотя мама, бывало, вполне могла запустить в него чем потяжелей. Поленом, например. Но и такое бывало крайне редко.
– Так чем я могу быть полезен нашей рабоче-крестьянской милиции? – Василий Николаевич льстиво улыбнулся.
– Да, – Александр подхватил карандаш и придвинул ближе блокнот для записей. – Пока вас не было, я побеседовал с вашей женой о вас и вашей семье. А теперь меня интересует деревня Дубуяна, а так же судьба её жителей.
– Так мне откуда знать, что с ними стало? – Василий Николаевич развёл руками.
– Понимаю, что конкретно произошло с жителями деревни Дубуяна вы знать не можете. Но расскажите, что вам известно. Начните с самого начала. Как именно вы узнали о деревне Дубуяна?
Василий Николаевич растерянно глянул на жену, та кивнула и заговорила первой:
– В 1923 году в Кондопоге ГЭС строить начали. Там мы с Василием познакомились и поженились.
– Да, я тогда на тракторе работал, а она с лопатой бегала. Чуть не задавил егозу такую, так и познакомились, – подтвердил Василий Николаевич.
– Ближе к делу, пожалуйста, – строго попросил Александр.
– Так я и веду к делу, – торопливо заверила Екатерина Никифоровна. – Мы большую часть совместной жизни в Кондопоге прожили, там же детей родили и воспитали. В общем, – Екатерина Никифоровна на миг замялась, но продолжила, – когда леспромхоз в Четвёрочке вновь в работу пустили, мы решили сюда перебраться, благо дом моих родителей пустовал к тому времени. Васе работу предложили, на тракторе, да и мне на лесопилке дело нашлось.
– Да, это верно, – охотно поддакнул Василий Николаевич. – О метеорите том чудном я ещё в Кондопоге узнал, пока в госпитале лечился. Уже здесь Катенька мне о Дубуяне рассказала. Уж больно интересно стало, почему это из деревни той никто так и не вернулся. Вот и ваш отец со всем семейством вполне мог бы вернуться. Дом-то ваш тогда ещё пустой стоял, Барыкины в него несколько позже заселились. Дай, думаю, людей проведаю. Заодно, думаю, новые охотничьи угодья разведаю.
Я ведь, товарищ участковый, охотник заядлый. Страсть как люблю по лесу гулять. А если ещё утку-другую добыть, зайца подстрелить, так и к столу добавка хорошая. Но вы не думаете ничего плохого, я и в нашу столовую по возможности добычу приношу. Аркадий Назарьевич, председатель наш, мне за это с патронами, порохом и свинцом помогает. И все довольны. Но, смею заверить вас, охоту я веду по всем правилам. В неположенное время никогда не браконьерствую. Раненного зверя никогда не бросаю. Да и волков за войну много развелось, приструнить надобно.
– Да врёт он всё, товарищ участковый, – встряла в разговор Екатерина Никифоровна. – Уж очень ему захотелось метеорит тот странный в лесу найти. Мне всю плешь проел. «Ничего ты не понимаешь, Катенька», – Екатерина Никифоровна очень точно спародировала голос мужа. – «Я метеорит найду. Обо мне потом в учебниках по истории писать будут».
– Да, хотел, – Василий Николаевич насупился с гордым видом. – Одно другому не мешает. А тут, понимаешь, прорыв для науки! – хозяин дома с умным видом поднял указательный палец. – Заодно учёным подсобить, чтобы после долго и зря искать не пришлось.
– Хорошо, я вас понял. Дальше, пожалуйста, – Александр старательно скрыл раздражение.
Ещё во время службы в Войсках НКВД по охране тыла, Александр много раз присутствовал на допросах. Как не стращай, как заранее не предупреждай о наказании за дачу заведанно ложных показаний, однако даже самые законопослушные граждане в самую первую очередь стремятся оправдать себя за все возможные проступки и нарушения. Вот и Василий Потапов не стал исключением. В первую очередь заядлый охотник решил заверить участкового, что он честный охотник и законопослушный гражданин.
– Так вот, – произнёс Василий Николаевич, – дорогу до деревни я быстро разузнал. Да и чего там узнавать? Она одна такая на север будет. Весной, как морозы ушли, а снег сойти ещё не успел, я, того, ружьё на плечо и пошёл. Дело привычное: утром вышел, а днём уже там был. Однако, – голос Василия Николаевича скатился до шёпота, – захожу в деревню, а там нет никого.
Для пущего эффекта Василий Николаевич выкатил глаза и раскинул руки широко в стороны.
– Пять изб, и все пустые. Дыма нет, собаки не брешут, коровы не мычат, петухи горло не дерут. Хотя на дороге, что растаяла уже, следы какие-то были.
– Что за следы? – Александр тут же напрягся.
– Не могу сказать, товарищ участковый, – Василий Николаевич виновато улыбнулся. – Но по улице единственной явно кто-то хаживал, причём, много раз. Я, это, в ближайший дом сунулся… Пусто. Изба сто лет не топлена. Внутри бардак. Но, гляжу, не покрадено ничего. Валенки добрые, тулуп хороший прямо на полу валяются. В печи чугунки стоят. Я сунулся в один из них, а там картошка. Ну, это, старая вся такая, стухла давно и протухла. Я так понимаю, её сварить-то сварили, а съесть так и не съели.
– То есть, вы хотите сказать, что местные жители покинули деревню в спешке, а из личных вещей ничего не взяли?
– Точно, – Василий Николаевич кивнул. – Я ту избу всю осмотрел. Кровать заправлена, сундук из-под неё выглядывает. Ну и прочее так же. Хотя…, – Василий Николаевич на миг задумался, – уже после в избе кто-то пошарил. Тухлая картошка только в чугунке нашлась. А больше из еды ни крошки. Я в сарайку глянул, и там пусто. Хотя корова должна быть. Сена там много навалено, а его так никто и не съел.
Ох, товарищ участковый, честно скажу, страх меня взял. Но я, всё же, решил в другую избу глянуть. А тут по деревне какой-то гогот, уханье и рёв разнеслись. Будто сам леший с чёртом спор затеяли. Признаюсь, – Василий Николаевич виновато опустил глаза, – страх меня окончательно пробрал. Сам не помню, как из Дубуяны прочь рванул. И больше туда ни ногой.
Интересное дело, Александр задумчиво повертел пальцами карандаш. Василию Потапову всё же удалось выяснить главное – местные жители покинули Дубуяну в спешке. На что прямо указывают брошенные личные вещи, особенно чугунок с картошкой. В оккупации и так впроголодь жили. А после пройтись по брошенной деревне мог кто угодно. Да хоть те же финны или немцы.
– Следы боя видели? – спросил Александр и тут же пояснил. – Воронки от снарядов или гранат. Выбитые стёкла. Следы на стенах и деревьях от пуль и осколков.
– Чего нет, того нет, – уверенно ответил Василий Николаевич. – В избах все стёкла целые. А на стенах той избы, что я глянул, ни сколов, ни царапин, ни крови на полу нет. Это точно не было, бардак только.
– Убитых в деревне видели? – на всякий случай уточнил Александр.
– Никак нет, – тут же ответил Василий Николаевич. – Да и не пахло мертвецами, точно говорю. Уж эту вонизму ни с чем не спутаешь.
– Захоронения, хотя бы одно?
– Э-э-э…, – Василий Николаевич задумчиво почесал затылок. – На кладбище местное не заглядывал, не знаю, если там свежие могилы.
– В самой деревне или рядом с ней? – уточнил Александр.
Как правило, кладбище в непосредственной близости от населённого пункта не делают. Но, с другой стороны, если оккупанты решили прикопать следы своего преступления, то вряд ли стали бы стаскивать убитых на местный погост.
– Не видел, точно говорю, – Василий Николаевич отрицательно мотнул головой.
– А круги на полях видели? – Александр на миг оторвался от страницы блокнота.
– Э-э-э…, – Василий Николаевич на миг замялся. – Видел, товарищ участковый. Точно видел. Дорога к деревне через луг шла. В нескольких местах снег сошёл. И в самом деле круги такие странные проступили. Снег траву ещё осенью примял, но в тех кругах она так ровненько по стрелке часовой завернулась. Почему и заметил.
– И сколько таких кругов вы заметили?
– Два. Нет, – Василий Николаевич встрепенулся, – три заметил. Точно три. Там, в одном месте, два круга друг на друга залезли. Но, товарищ участковый, специально деревню по околице я не обходил. То, что видел, только с дороги приметил. Я ещё тогда подумал, что тут какая-то чертовщина творится.
– Следы присутствия оккупантов видели?
– Э-э-э…, – растерянно протянул Василий Николаевич, – какие такие следы оккупантов?
– Места стоянки бронетехники и грузовиков, – принялся перечислять Александр. – Мусор в виде бочек, ящиков, пакетов с немецкой или финской символикой. Либо с надписями на немецком или финском.
– Вот чего не видел, того не видел, – ответил Василий Николаевич. – Но и вы поймите, товарищ участковый, я же только в одну избу и заглянул. А потом, того, – заядлый охотник смутился, – удрал из Дубуяны.
Но вы знаете, товарищ участковый, – Василий Николаевич выпрямился на лавке, – вы спросили о следах оккупантов, а я вспомнил – грузовик был.
– Какой грузовик? – Александр тут же насторожился.
– Какой именно сказать не могу, я же убежал от туда, – Василий Николаевич вновь смутился. – Я когда в Дубуяну шёл, то от дороги, в лесочке, вроде как грузовик разбитый заметил. К нему ещё такая колея от дороги едва заметная шла.
– По вашему получается, что немцы или финны грузовик тот бросили?
– Да и как его не бросить? Он же горелый, – Василий Николаевич искренне удивился. – Я, правда, близко не подходил. Думал, на обратном пути гляну. Да куда уж там, – Василий Николаевич махнул рукой.
Горелый грузовик, карандаш задумчиво завис над раскрытым блокнотом. Кто-то всё же оказал оккупантам серьёзное сопротивление. И не просто оказал, а серьёзно рискнул. Ведь в момент отступления каждый грузовик буквально на вес золота. Что финны, что немцы не позволили бы просто так лишить себя очень важного транспорта.
– Хорошо, я понял, – Александр вновь оторвал карандаш от записей. – Скажите, пожалуйста, вы можете мне помочь составить список жителей Дубуяны?
– Это вам в Кондопогу надо, – заговорила Екатерина Никифоровна. – В паспортный стол обратиться. У них всяко должны быть записи по регистрации жителей Дубуяны. Правда, ещё довоенные, если уцелели.
– А кто уже во время оккупации в Дубуяну перебрался, – подхватил Василий Николаевич, – то уже вряд ли узнать получится. Ведь деревня эта выпала из-под внимания оккупантов проклятых. Финны до неё просто не дошли. Да и документы в самом деле сгореть могли. Ведь тогда…
Василий Николаевич вовремя умолк, однако Александр прекрасно понял его и так. Ведь тогда в сорок первом творился такой бардак, что работники паспортного стола вполне могли сбежать и бросить архив. Теоретически финны могли воспользоваться записями. Но, опять же, уже оккупанты, в свою очередь, могли бросить его, а то и специально уничтожить.
– Согласен, – произнёс Александр, – наведаюсь в Кондопогу. Но вы хотя бы приблизительно можете сказать, кто жил в Дубуяне на момент начала оккупации?
– Мы-то как раз не можем, – заговорила Екатерина Никифоровна. – Ведь мы в Кондопоге жили, когда война началась. Вы тех, кто до войны в Четвёрочке жил поспрашивайте. Особенно Раю Малюкову. Она…, – Екатерина Никифоровна не сразу нашла нужное слово, – она много чего о всех знает.
Александр задумчиво нахмурился. И как только сразу не догадался спросить комендантшу общежития? Понятно почему не догадался, просто не подумал.
– С Раей Малюковой я обязательно переговорю, – произнёс Александр. – Ну а вы хоть чем-нибудь можете помочь?
– Ну-у-у…, – Екатерина Никифоровна мучительно задумалась. – У меня из родни тётка Агапья в Дубуяне жила. Да, с мужем жила. Кругликовы их фамилия. А у тётки сын старший жениться успел, Фёдор его имя. Младшего сына тётки, Иван его имя, скорей всего, в Красную армию ещё до начала оккупации забрали. А дочь Марьяша, насколько я помню, успела замуж выйти. Но она в другую деревню к мужу переехала.
– Негусто, – разочарованно заметил Александр.
– Я с тёткой Агапьей мало общалась, – виновато призналась Екатерина Никифоровна. – Где Дубуяна, а где Кондопога, далеко довольно-таки.
– Согласен, километров немало, – нехотя согласился Александр. – У меня к вам будет ещё несколько вопросов.
Александр ещё минут десять расспрашивал супругов Потаповых, но узнать ничего нового так и не удалось, лишь уточнить несколько второстепенных деталей.
– Благодарю за помощь, – Александр захлопнул блокнот и поднялся из-за стола.
– Товарищ участковый, – Василий Николаевич торопливо поднялся с лавки следом, – может, теперь мировую?
– Нет, – Александр улыбнулся в ответ, – я при исполнении.
– Очень жаль, – в голосе Василия Николаевича проскользнула плохо скрытая грусть.
Хозяину дома очень жаль, что пропал такой хороший повод пропустить рюмочку другую самогонки. А то, поди, Екатерина Никифоровна особо не даёт мужу пьянствовать. И правильно делает.
Хозяйка дома проводила Александра до ворот. А то мохнатый сторож, огромный пёс непонятной породы, может и не выпустить незнакомца. Четвероногим друзьям человека плевать на чины и звания.
Уже на улице Александр остановился и оглянулся. Екатерина Никифоровна успела уйти в дом, но дело не в ней. Ещё раз допросить Раю Малюкову, конечно, надо будет. Скорее рано, нежели поздно, придётся наведаться в Кондопогу и поискать свидетелей там. Может повезёт, и архив паспортного стола найдётся в целости и сохранности. А вот визита в Дубуяну никак не избежать. В целом свидетельские показания собраны. Следующий логический шаг – осмотреть место преступления. Если, конечно, преступление было.
А ещё нужно разобраться, причём тут огонь с небес? Интуиция, что не раз выручала Александра на войне, упорно подсказывает, что тот странный метеорит, странные действия финнов, появление эсэсовцев и пропажа жителей Дубуяны как-то связаны между собой. Но как именно? Вот это и предстоит выяснить.
