Олег Ланхолин
Zaunteвитх
16 февраля
Интенсивность перестрелок то обретала спокойствие, то вскипала сызнова. Знахари и лекаря натаскивали вдвиредный метраж культяпок, свисающих с кушеток. Победоносность в ликах, военизированных ходко, была такова на спад, зрилось сие безоружным наблюдением.
Господа далече не валенки и не чайники, они безоблачно фиксировали ползучий строевой дух в ряду штыков. По той вине комбриги порой цицеронили с пламенными проповедями, посему вояки накоротко окрылялись сиюминутным пафосом и рвались в матку геены огнестрельной за правое дело. Минуя какую-то эру они одиссеировали опаленно-опустошенными как материально, так и идеализированно. Я же без излишеств грезил оледенением ада.
Уйма недорослей преподносили поддержку, натаскивали робу защитников или нападающих. В преториях массовой концентрации вшей учащённо появлялись подстрекатели-агитаторы, призывающие заснуть сердцам за правду. Ну и за энное вознаграждение, разумеется. Множественные на эдакий расточительный промисив соглашались, прочие же отходили в реверс от купюр и размахивали оскаленными зубами, в корне предавая забвению то, что их родичи не обернутся никогда.
Числились числами в книге чисел и брюзгливо негодующие происходящим. Таковых приневолив под угрозой паяльника, пичкали в таранные отряды, вручали мушкеты и по-волчьи закидывали скотом в путь – крайний для одних и последний для остальных. Воззрения по швам избыточные тревогой и кошмаром вовек не запылить.
Поставлю-ка трость прямиком сюда, абонементщикам на ретроспективное обозрение.
Окунаясь в искусительский шёпот Гипноса, – я приклонил затылок к ворчливо-скрипучей части стола чёрт-те какого и слеплённого из бог знает чего-то. С бухты-барахты, с оттенком восклицательного и вопросительных знаков, меня жиманул бессорным кирзачом экспромтом ввалившийся легионер. «Вставай, нам нужны люди», – наказной интонацией факсировал депешу солдатик, попутно глядя на меня со спесивой чванливостью напыщенного плебса. Одной из рук я эйфолировал к его портрету костыль, опосля он удручающе поглазел на меня и сцепился прочь к Армитажам за гостинцем.
