Олег Хлобустов
Легенды ГРУ

12 июля 1951 г. был арестован министр государственной безопасности СССР В. С. Абакумов. И здесь представляется необходимым последний раз обратиться к судьбе этого сталинского министра.

Достижение МГБ отдельных действительно положительных результатов в борьбе с разведывательно-подрывной деятельностью спецслужб иностранных государств, наверное, породило у Абакумова чувство чрезмерной самоуверенности, вызвав своеобразное, так хорошо знакомое Сталину, «головокружение от успехов».

Причиной падения казавшегося всемогущим министра стал банальный донос на него одного из подчиненных, полковника М. Д. Рюмина^[86], писавшего в ЦК ВКП (б) 2 июля 1951 г.: «Тов. Абакумов, по моим наблюдениям, имеет наклонности обманывать правительственные органы путем замалчивания серьезных недочетов в работе органов МГБ».

Уместно, однако, подчеркнуть, что по своему служебному положению Рюмин не располагал доступом к документам, которые могли бы дать основания для подобных выводов. Согласно указаниям некоторых историков, письмо о «неправильном поведении» Абакумова было написано Рюминым непосредственно в кабинете секретаря ЦК ВКП (б) Георгия Максимилиановича Маленкова, «курировавшего руководящие кадры» госслужбы.

Для рассмотрения заявления М. Д. Рюмина Политбюро ЦК ВКП (б) 4 июля 1951 г. назначило специальную комиссию в составе Г. М. Маленкова, Л. П. Берии, М. Ф. Шкирятова и С. Д. Игнатьева^[87] (заведующий отделом партийных, профсоюзных и комсомольских органов ЦК ВКП (б). Именно он станет министром госбезопасности, а также непосредственным «куратором» первого этапа следствия по делу Абакумова). В этот же день Абакумов был отстранен от исполнения обязанностей министра.

Обвинения Абакумову были аналогичны обвинениям, предъявлявшимся шестью годами ранее им самим Меркулову.

По итогам «проверки» заявления Рюмина 11 июля Политбюро ЦК ВКП (б) приняло решение «О неблагополучном положении в МГБ», в котором Абакумову инкриминировались «обман партии», затягивание следственных дел, злоупотребления властью. Этим же постановлением исполняющим обязанности министра был назначен С. Д. Игнатьев, 9 августа 1951 г. утвержденный в этой должности.

12 июля Абакумов был арестован. За этим ожидаемо последовали также аресты ряда «выдвиженцев» опального министра. Позднее к обвинениям в адрес бывшего министра присоединилось еще и «участие в сионистском заговоре в МГБ», что вызвало новые аресты действующих и бывших сотрудников органов госбезопасности.

Однако данные новости, даже руководящим составом министерства, не обсуждались, и не только по этическим соображениям.

Следует подчеркнуть, что, несмотря на применявшиеся к нему жесткие и изощренные способы «выбивания» нужных показаний – была арестована жена и их трехмесячный сын Игорь, применение недопустимых методов ведения следствия (многодневный холодный карцер, длительное заковывание в кандалы), Виктор Семенович не оговорил на допросах никого из своих арестованных подчиненных – не будет преувеличением сказать, что своим мужественным поведением он сохранил им не только свободу, но и жизнь (почти все из них были освобождены, со снятием обвинений, в марте-апреле 1953 г.).

Несмотря на серьезные изменения политических условий в стране, В. С. Абакумов находился под следствием 41 месяц, и за это время сменилось 4 министра-«куратора» его дела – С. Д. Игнатьев, Л. П. Берия, С. Н. Круглов, И. А. Серов, что уже само по себе наводит на мысль о его политическом «заказе».

19 декабря 1954 г. в Ленинградском окружном доме офицеров на выездном заседании Военной коллегией Верховного суда СССР В. С. Абакумов был осужден к высшей мере наказания^[88].

На наш взгляд, следует подчеркнуть, что в декабре 1997 г. Главной военной прокуратурой Российской Федерации Абакумов был реабилитирован по части инкриминировавшихся ему деяний: измена Родине, участие «в сионистском заговоре», затягивание следственных дел. Но в то же время он не был реабилитирован по обвинениям в нарушениях социалистической законности, в частности – фальсификации так называемых дел «авиаторов» (1946), «Еврейского антифашистского комитета» (1948), «Ленинградского дела» (1949). Однако большинство современных исследователей придерживаются мнения о том, что инициатива появления этих «дел» принадлежала «Инстанции», то есть высшему советскому руководству, в руках которого Абакумов оказался и послушным исполнителем, и заложником своего положения одновременно.

Бывший руководитель Департамента военной контрразведки ФСБ России А. Г. Безверхний, говоря об Абакумове, отмечал, что было бы неправильным писать его портрет только одной краской, белой или черной. Это сложная, противоречивая личность, которую невозможно оценить одномерно.

За годы службы в органах безопасности В. С. Абакумов был награжден тремя орденами Красного Знамени (1940, 1944, 1948), орденом Суворова I степени (1944), орденом Кутузова I степени (1945), орденом Суворова II степени (1944), орденом Красной Звезды (1944), медалями «За оборону Москвы», «За оборону Сталинграда», «За оборону Кавказа», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.», нагрудным знаком «Почетный работник ВЧК – ОГПУ (XV)» (1938). Указом Президиума Верховного Совета СССР от 14 ноября 1955 г. он был лишен воинского звания генерал-полковника и указанных правительственных наград.

В постановлении Президиума Верховного суда Российской Федерации от 17 декабря 1997 г., еще раз рассмотревшего вопрос квалификации инкриминировавшихся Абакумову деяний, отмечалось: «Как видно из материалов уголовного дела, Абакумов, Леонов, Лихачев, Комаров и Броверман признаны виновными в том, что, будучи ответственными должностными лицами Министерства государственной безопасности СССР, в течение длительного времени систематически злоупотребляли властью, что выразилось в фальсификации уголовных дел и применении незаконных мер физического воздействия при производстве предварительного следствия. Указанные нарушения повлекли за собой особо тяжкие последствия – привлечение к уголовной ответственности многих невиновных граждан. В частности, Абакумов, находясь на руководящей работе в органах государственной безопасности, выискивал малозначительные материалы на отдельных ответственных работников партийного и советского аппарата, арестовывал их, а затем применял недопустимые и строжайше запрещенные действующим законодательством методы следствия, вместе со своими подчиненными добивался от арестованных вымышленных показаний о якобы совершенных ими особо опасных контрреволюционных преступлениях».

Необходимо подчеркнуть, что и от министра Игнатьева «инстанциями» также требовалось добиваться «полного раскаяния» обвиняемых, в связи с чем практика нарушения социалистической законности, применения недопустимых методов ведения следствия не была преодолена полностью. Несмотря на то, что Игнатьев не привлекался к партийной или дисциплинарной ответственности, в официальном некрологе в связи с его кончиной, опубликованном в «Правде», отмечалось: «В эти годы в практике деятельности МГБ продолжалась фальсификация уголовных дел, наиболее известным из которых являлось «дело врачей»…

В подготовленной для И. В. Сталина в ноябре 1952 г. заместителем министра госбезопасности С. А. Гоглидзе докладной записке «О положении дел в МГБ» подчеркивалось: «Требуемого улучшения работы органов государственной безопасности не произошло», и подчеркивалась необходимость «коренной перестройки агентурно-оперативной работы». При этом Гоглидзе информировал Сталина, что с 1 июля 1951 г. по 1 июля 1952 г. были освобождены от занимаемых должностей «как не справлявшиеся с работой» 1583 сотрудника, а также уволены из органов МГБ «за нарушение дисциплины», «советской законности», «злоупотребление служебным положением» и «морально-бытовое разложение» еще свыше 3 тысяч человек, в том числе 500 сотрудников центрального аппарата министерства^[89].

Вопрос «о положении дел в МГБ СССР» рассматривался на заседании Президиума ЦК Коммунистической партии Советского Союза^[90] 1 декабря 1952 г., и в качестве «важнейшей и неотложной задачи» было сформулировано требование об усилении контроля республиканских, краевых и областных партийных комитетов за работой органов госбезопасности.

В направленном в республиканские, краевые и областные партийные комитеты КПСС совершенно секретном Постановлении ЦК «О положении в МГБ» от 4 декабря 1952 г. подчеркивалось:

«…Считать важнейшей и неотложной задачей партии, руководящих партийных органов, партийных организаций осуществление контроля за работой органов министерства государственной безопасности. Необходимо решительно покончить с бесконтрольностью в деятельности органов МГБ и поставить их работу в центре и на местах под систематический и постоянный контроль партии, ее руководящих партийных органов, партийных организаций…» В нем также подчеркивалось, что «первые секретари обкомов, крайкомов партии и ЦК компартий союзных республик обязаны интересоваться агентурной работой органов МГБ…», а Бюро Президиума ЦК поручалось «провести мероприятия по обеспечению постоянного контроля со стороны ЦК КПСС за работой Министерства государственной безопасности СССР и по значительному укреплению [его] центрального аппарата»^[91].

Министр государственной безопасности Украины

В один из дней начала сентября 1952 г. заместителя начальника Управления военной контрразведки генерал-лейтенанта Ивашутина срочно вызвали в Кремль. Здесь его принял заместитель Председателя Правительства СССР В. М. Молотов (И. В. Сталин был болен). Отметив чрезвычайно важное значение в составе Советского Союза разоренной войной крупнейшей союзной республики, Вячеслав Михайлович торжественно объявил:

– Центральный Комитет Всесоюзной коммунистической партии большевиков и Советское правительство оказало вам высокое доверие, Петр Иванович, назначив на ответственный пост министра государственной безопасности Украинской Советской Социалистической Республики!

Затем Молотов передал слова Сталина о том, что он очень надеется, что товарищ Ивашутин оправдает высокое доверие советского народа, покончит наконец с бесчинствами банд украинских националистов, которые мешают мирному труду граждан республики. При этом Молотов добавил, что такой результат достоин звания Героя Советского Союза.

При знакомстве с биографией Петра Ивановича Ивашутина у автора не раз невольно возникала мысль о том, что судьба, как будто специально готовя его к стезе высокого государственного служения, предусмотрительно предоставляла ему возможность расширения оперативного опыта и кругозора, знакомя с различными направлениями деятельности по обеспечению безопасности страны, не только военной контрразведки, но и территориальных органов госбезопасности, даже еще на примере крупнейшей республики Союза ССР, с характером и спецификой угроз и особенностями решаемых органами госбезопасности задач.

Начальник Первого главного управления КГБ СССР Владимир Крючков (слева) и Петр Ивашутин (справа)

Украина была не только второй по площади и численности населения республикой Советского Союза, но и по восстанавливавшемуся экономическому потенциалу. Здесь имелась разветвленная транспортная инфраструктура, включая порты черноморского побережья, учреждения науки, культуры и высшего образования. На территории республики дислоцировались войска Прикарпатского, Одесского, Киевского и Харьковского военных округов. Все эти обстоятельства и определяли особенности оперативной обстановки и разведывательно-подрывных устремлений иностранных спецслужб. Еще одной отличительной чертой Украины являлось сохранение здесь к началу 1950-х годов остатков разветвленного украинского националистического подполья.

Именно борьба за ликвидацию нацподполья и стала первоочередной задачей нового министра госбезопасности Украины.

Министерство государственной безопасности, а впоследствии и КГБ Украинской ССР, а ныне – Служба безопасности Украины, располагалось в пятиэтажном здании 1914 г. постройки по Владимирской улице, 33. Петр Иванович принимал здесь дела у Николая Кузьмича Ковальчука, которого знал и как начальника УКР «Смерш» 4-го Украинского фронта, и как уполномоченного МГБ СССР в Германии.

Уже 6 сентября 1952 г. Петр Иванович представился Первому секретарю ЦК Коммунистической партии (большевиков) Украины Леониду Георгиевичу Мельникову, в тесном взаимодействии с которым ему предстояло работать.

Знакомясь с оперативными материалами, изучая оперативную обстановку, новый министр госбезопасности П. И. Ивашутин погрузился в изучение истории борьбы народа Украины против националистов и фашистских коллаборационистов.

Сегодня этот вопрос актуален еще и потому, что 30 апреля 2015 г. президент Украины П. А. Порошенко подписал закон «О правовом статусе и чествовании памяти участников борьбы за независимость Украины в XX веке», предоставляющий ряд льгот участникам ОУН-УПА как «борцам за свободу».

А ведь еще в 1922 г. бывший полковник австро-венгерской армии Евген Коновалец познакомился с Адольфом Гитлером. И между ними возникло взаимопонимание на почве амбициозных планов и общей нелюбви к России. Это Коновалец основал в 1929 г. в Берлине Организацию Украинских националистов (ОУН), провозглашавшую своей целью борьбу за «освобождение братьев-украинцев», проживающих на землях бывшей Австро-Венгрии, отошедших к Польше и… Советской России.

С начала 30-х годов на территории Польши были созданы и подпольно действовали краевые (районные) «проводы» (ячейки) ОУН, наиболее многочисленными из которых являлись Краковский и Львовский.

Следует подчеркнуть, что в процессе подготовки нападения на восточного соседа антипольски настроенные украинские националисты закономерно рассматривались абвером как «пятая колонна», призванная дезорганизовать тылы подвергшейся агрессии страны. Руководители же ОУН искренне рассчитывали на «ответную благодарность», наивно полагая, что им будет дозволено захватчиками «создать украинскую Державу».

К сентябрю 1939 г. вооруженные формирования ОУН имели свыше 7 тысяч «бойцов», которые с начала агрессии против Польши принимали активное участие в диверсионно-разведывательной деятельности.

С сентября 1939 г. ближайший к Западной Украине зарубежный центр ОУН оказался на территории «генерал-губернаторства» в Кракове. Здесь же был образован главный передовой разведывательный орган военной разведки Германии «Абверштелле «Краков». Понятно, что в условиях германской оккупации, быстро и жестоко подавлявшей любые проявления национального самосознания, украинские организации в Польше могли действовать только с непосредственного разрешения и под контролем оккупационных властей, что и объясняет тесное сотрудничество их руководителей с абвером, заинтересованным в развертывании «национальной» работы на сопредельной территории Советского Союза.

Вышедший из подполья «Краковский провод ОУН», также именовавшийся «Краевой экзекутивой», имел в своем составе отделы: воинский (его возглавлял С. А. Бандера^[92], тот самый, который 20 января 2010 г. указом президента Украины В. А. Ющенко был отмечен званием «Героя Украины»), пропаганды (М. Лебедь^[93], псевдоним «Максим Рубан»), культурно-просветительский, а также бюро регистрации, бюро помощи беженцам и другие подразделения.

Помимо этого, в Кракове действовали – исключительно с разрешения и под контролем абвера, – три «украинские военные школы» – курсы по подготовке младшего, среднего и старшего «офицерского состава» «украинской национальной армии». Их выпускники направлялись на комплектование диверсионно-разведывательных батальонов «Нахтигаль» и «Ролланд», снискавших печальную известность проведением массовых карательных акций, в том числе после захвата Львова.

Непосредственно деятельность краковской «краевой экзекутивы» направлялась и контролировалась агентами абвера «Консул-1» (А. А. Мельник, до апреля 1940 г. возглавлял Центральный «провод» ОУН), а также С. А. Бандерой (поддерживал связь с руководителем 2-го отдела абвера Э. Штольце через связника «Консул-2» (Р. Ярый))^[94].

Руководитель мобилизационного отдела краковской «экзекутивы» А. А. Луцкий на допросах в августе 1945 г. показал, что 1 сентября 1939 г. в первом эшелоне агрессора на территорию Польши вступил сформированный ОУН «легион», члены которого впоследствии были направлены в различные немецкие разведшколы. Также он свидетельствовал: «Работая до марта 1940 г. в военной референтуре Центрального провода ОУН, я знал, что военный референт «Провода» полковник Сушко Роман все сведения о Советском Союзе, получаемые от ОУН Западной Украины, за денежное вознаграждение передавал немцам… О сотрудничестве ОУН с немцами говорилось открыто, все националистические кадры ориентировались на то, что при помощи немцев мы разобьем СССР и создадим т. н. «Самостийную Украину». … мне известно, что немцы использовали украинских националистов для шпионской и диверсионной деятельности на советской территории, снабжали их оружием, подготавляли оуновские организации для выступления против Советского Союза в момент нападения Германии.

Весной 1941 г. по договоренности «Главного провода» с немцами в Германии из участников ОУН был сформирован легион имени Евгена Коновальца, который вместе с немецкой армией принял активное участие в боях против Красной армии, а впоследствии, под руководством немецких карательных органов, вел борьбу с советскими партизанами… Формирование легиона им. Коновальца началось во 2-й половине марта 1941 г., сразу же после 2-го конгресса ОУН». (Поясним, что здесь имеются в виду батальоны спецназначения абвера «Нахтигаль» и «Ролланд», входившие в состав разведывательно-диверсионного полка «Бранденбург-800».)

Архивные оперативные и следственные материалы рассказали Петру Ивановичу, что еще 10 марта 1940 г. краковский «Провод ОУН» образовал «повстанческий штаб» для подготовки вооруженного восстания на Украине и приступил к активной работе на территории республики. Тогда же был разработан и «Единый генеральный план повстанческого штаба ОУН». Но уже в сентябре 1940 г. его содержание стало известно украинским чекистам – копия плана была изъята у арестованного во Львове курьера краковской «Краевой экзекутивы» Т. Мельника.

Руководитель Тарнопольской областной организации ОУН К. Вальчик на допросе в НКВД УССР показал, что директивы по выполнению «плана подготовки восстания» получил уже в июне 1940 г.

Вот в соответствии с какими планами украинских националистов в указании наркома внутренних дел УССР И. А. Серова руководителям областных управлений от 29 мая 1940 г. подчеркивалось:

«Имеющиеся в нашем распоряжении материалы свидетельствуют о том, что закордонное оуновское руководство проводит на нашей территории большую работу по восстановлению организаций ОУН, по превращению таковых в террористические группы, широко использует кадры ОУН, временно отошедшие от работы за последние годы».

6 августа 1940 г. И. А. Серов информировал НКВД СССР: «Основной задачей Краковского центра ОУН в настоящее время является накопление оуновских кадров, путем проведения широкой вербовочной работы на территории СССР. Руководство оуновскими комитетами на территории западных областей Украины осуществляется из-за кордона через эмиссаров и курьеров, перебрасываемых проводом ОУН со специальными инструкциями и заданиями… Все украинское население на территории Германии проходит регистрацию… В формируемую т. н. «украинскую армию» объявлен прием в возрасте от 16 лет до 42. Части «украинской армии» расположены в городах Балыгород, Санок, Затрое, Яслове, Красное, Руманив, Иваниче, Пшеварске, Лежайске и др., носят военную форму, вооружены карабинами и револьверами.

Кроме украинских воинских частей, из украинского населения формируется также полиция. Полицию возглавляет активный украинский националист, петлюровский офицер Охримович».

В тот же день, 6 августа, Серов направил Л. П. Берии еще одно сообщение о том, что в Станиславской области по агентурному делу «Террористы» арестованы 23 участника местной ячейки и что «основной задачей организации ОУН ставила свержение Советской власти путем вооруженного восстания и создания так называемой «Самостийной Украины».

Практически контрреволюционная работа была направлена на:

а) создание новых контрреволюционных оуновских групп в селах;

б) совершение террористических актов над местным сельским активом;

в) распространение листовок контрреволюционного националистического характера;

г) противодействие проводимым мероприятиям Советской власти на селе.

Организация в своем составе имела боевую террористическую группу, которая совершала теракты над местным сельским активом…»

По мере оперативной разработки НКВД Украины выявленных оуновских явок и групп, перед чекистами все более полно и четко раскрывалась картина обширной деятельности националистического подполья.

11 августа 1940 г. в Москву был направлен обстоятельный, на 17 машинописных листах «Доклад о деятельности ОУН в Германии».

Президентам Украины В. Ющенко, П. Порошенко, В. Зеленскому и их единомышленникам, включая и европейских политиков, не мешало бы и сегодня знать и помнить, что «руководство ОУН, при непосредственном участии и помощи немецкого командования, формирует из украинской националистически настроенной молодежи военизированные отряды и части т. н. «Украинской армии», «Украинских легионов» и «Сичевых стрельцов», вербуя молодежь в «Украинские таборы» – школы, дружины и курсы, где под руководством немецких офицеров проводится усиленная военная подготовка».

Специальный раздел доклада именовался «Связь ОУН с разведорганами Германии и их деятельность» (в связи с объемностью этого документа приведем только несколько выдержек из него):

«ОУН представляла и представляет собой в настоящее время, прежде всего, агентуру немецких разведывательных органов.

В целях лучшей постановки этой работы и предостережения от проникновения в ОУН советской агентуры в каждом комитете ОУН имеются офицеры гестапо, которые активно проводят фильтрацию каждого вновь прибывшего украинца с территории быв. [шей] Западной Украины.

В настоящее время шпионско-террористическая и диверсионно-повстанческая работа ОУН приняла особо широкие размеры. Агенты, эмиссары, курьеры и бандиты, перебрасываемые на советскую сторону, как правило, получают задания по сбору шпионских сведений, интересующих немецкую разведку.

В последнее время ОУН в Германии по заданию немецких разведывательных органов контактирует свою деятельность против СССР с другими украинскими и русскими белогвардейскими организациями. В частности, такой контакт ОУН налаживает в Берлине с руководителем «РНК» (Русский национальный комитет) …

Основную социальную базу ОУН в настоящее время за кордоном составляют мелкобуржуазные элементы из среды украинского населения, как то: кулаки, торговцы, церковники и интеллигенция. Людская база (так в подлиннике. – О.Х.) ОУН на территории Германии значительно пополнилась за счет кадров разваливающихся различных украинских националистических партий и организаций.

Основной костяк ОУН, особенно руководящий, как и раньше, составляют активные участники «УГА» (Украинской Галицийской армии), «УСС» (Украинских Сичевых Стрельцов), петлюровские офицеры и петлюровская эмиграция…

«Краковская экзекутива» систематически формирует и перебрасывает в СССР вооруженные бандгруппы для повстанческой, террористической и шпионской работы. Пунктами их формирования являются гг. Краков и Белзе, где организованы специальные школы по подготовке этих кадров как из мужчин, так и женского состава…

Контингенты указанных кадров подбираются из числа беглецов из Западной Украины, которые получают задание осесть на длительное время в целях организации всей работы ОУН, поддерживая связь с руководством через курьеров. Для этого контингента по заданию немецкой разведки создан специальный аппарат эмиссаров и курьеров.

Наиболее активные из них и зарекомендовавшие себя направляются в офицерскую школу ОУН, где готовятся руководители вооруженных банд.

Немецкие разведорганы, помимо использования в целях разведки оуновских кадров через соответствующие руководящие центры ОУН, привлекают и непосредственно оуновцев для разведработы на сов. стороне… Разработку деятельности ОУН продолжаем…»^[95]

В сентябре 1940 г. органами НКВД УССР во Львове была ликвидирована нелегальная «краевая экзекутива» ОУН, являвшаяся одним из центров по организации проведения националистической работы в новых областях Советской Украины.

13 декабря 1940 г. перед судом по делу «львовской краевой экзекутивы» предстали 59 обвиняемых. Главный обвиняемый – Иван Максимов, 1913 г. р., до сентября 1939 г. – руководитель молодежных организаций «Львовской экзекутивы». В ноябре нелегально направлялся в Краков, откуда вернулся 6 января 1940 г. с заданием «Краковского провода» ОУН по подготовке вооруженного восстания. После ареста в марте 1940 г. членов «Львовской экзекутивы» перешел на нелегальное положение под фамилией Бард Б. А., руководил работой областных и окружных комитетов ОУН. На допросах и в собственноручных показаниях следствию осветил план подготовки восстания, готовившегося на сентябрь 1940 г.^[96].

Другим обвиняемым по этому делу был 28-летний Дмитрий Клячкивский, ставший с мая 1943 г. «командующим «Украинской повстанческой армией» (УПА)^[97]. 19 января 1941 г. обвиняемые по делу «Львовской экзекутивы» Львовским областным судом были приговорены к расстрелу. Правда, позднее он был заменен на 10 лет лишения свободы.

На основании данных, подтвержденных материалами следствия в отношении арестованных членов «Львовской краевой экзекутивы», сотрудниками НКВД Украины 21 декабря 1940 г. была проведена вторая операция по аресту активных членов ОУН. Всего в ходе нее были арестованы 576 человек (86 из них – во Львове и 285 человек во Львовской области, 68 – в Станиславской, 53 – в Тернопольской, 47 – в Дрогобычской и 37 – в Волынской областях). В ходе этой операции были убиты 3 оуновца, 2 сотрудника НКВД, 2 чекиста тяжело ранены.

В директиве наркома госбезопасности УССР П. Я. Мешика^[98] от 10 апреля 1941 г. № А-1282/cп начальникам УНКГБ западных областей Украины предписывалось «усилить работу» по оуновскому подполью в связи с активизацией им «подготовки к вооруженному восстанию против Советской власти… намеченному на период между 20 апреля и 1 мая с. г.».

В этом документе указывалось: «Ведя подготовку к вооруженному выступлению, ОУН мобилизует все враждебные нам силы, устанавливает контакт с другими контрреволюционными украинскими и польскими националистическими организациями и остатками антисоветских политпартий.

Исходя из этого, основная задача УНКГБ состоит сейчас в том, чтобы использовать все средства и возможности по вскрытию и ликвидации оуновского подполья с тем расчетом, чтобы предотвратить попытку вооруженного выступления со стороны ОУН, прекратить ее террористическую деятельность и максимально усилить агентурно-оперативную работу по разложению организации, —

ПРЕДЛАГАЮ:

1. Усилить работу по выявлению членов ОУН, находящихся на нелегальном положении, используя для этого агентурные и официальные возможности (агентуру, показания арестованных, свидетелей, аппарат розыска и т. д.).

2. Для упорядочения оперативного учета по нелегалам и действенной работе по поимке их, – все материалы по этому вопросу сосредоточить в СПО УНКГБ. На каждого нелегала завести дело, в котором сгруппировать материалы, необходимые для успешного розыска: установочные данные, сведения о родственных и организационных связях, местах возможного нахождения, районах действия, фотокарточки и т. п.

3. Розыск и изъятие нелегалов возложить на отделения СПО по борьбе с политбандитизмом. Для этой же работы использовать оперативные бригады НКГБ УССР, командированные мною в УНКГБ.

4. Подготовить имеющиеся агентурные разработки по ОУН к оперативной ликвидации, с расчетом проведения операции в период с 15 по 20 апреля.

5. Операции по нелегалам и ликвидации агентурных разработок обязательно использовать для приобретения ценной агентуры.

6. Аресты руководящего состава ОУН использовать для внедрения и продвижения в руководство организации нашей проверенной агентуры.

7. Имеющиеся материалы, свидетельствующие о складах оружия ОУН, в ближайшее время реализовать, оружие изъять…

О выполнении данных указаний, поступающих сигналах о подготовке восстания и Ваших мероприятиях, ежедневно доносите специальными записками»^[99].

В докладной записке с предложениями по ликвидации базы ОУН в западных областях Украины секретарю ЦК КП (б) У Н. С. Хрущеву в середине апреля 1941 г. нарком госбезопасности П. Я. Мешик подчеркивал:

«Известно, что при ведении войны немцы практикуют предательский маневр: взрыв в тылу воюющей стороны («пятая колонна» в Испании, измена хорватов в Югославии).

Материалы, добытые в процессе агентурной разработки и следствия по делам участников ОУН, в том числе воззвания и листовки организации, свидетельствуют о том, что во время войны Германии с СССР роль «пятой колонны» немцев будет выполнять ОУН.

Эта «пятая колонна» может представить собой серьезную силу, так как она хорошо вооружена и пополняет свои склады путем переброски оружия из Германии. Так называемый «революционный провод» ОУН, руководимый Степаном Бандерой, не дожидаясь войны, уже сейчас организовывает активное противодействие мероприятиям советской власти и всячески терроризирует население западных областей Украины…

Изложенное выше вынуждает, наряду с проводимой операцией по изъятию нелегалов и актива ОУН, поставить вопрос о ликвидации базы ОУН – семей нелегалов, кулачества и семей репрессированных.

Считал бы целесообразным возбудить перед ЦК ВКП (б) и СНК СССР ходатайство о применении к перечисленным категориям лиц следующих санкций…»^[100].

Решение по этому вопросу в форме Постановления ЦК ВКП (б) и СНК СССР «Об изъятии контрреволюционных организаций в западных областях УССР» № 1299–52бсс было принято 14 мая 1941 г.^[101].

В обзоре 3-го управления НКГБ СССР об антисоветских проявлениях и важнейших происшествиях в СССР в апреле 1941 г. отмечалось:

«В апреле было зарегистрировано: террористических актов – 47; бандитских проявлений оуновцев-нелегалов – 21; выпуск анонимных антисоветских документов – 417.

Преобладающее большинство активных антисоветских проявлений, как и в марте, имело место в западных областях УССР. Усиление активности оуновцев-нелегалов и их бандитских формирований в апреле выразилось в совершении 38 террористических актов против советского актива, 3 поджогов, 7 налетов на кооперативы и сельсоветы с целью ограбления. При этом было убито: 8 председателей сельсоветов, 7 председателей правлений колхозов, 3 комсомольских работника, 5 работников районного совпартаппарата, 1 учительница, 1 директор школы и 16 колхозников-активистов. Ранено: 5 работников районного совпартаппарата, 2 комсомольских работника, 1 председатель кооператива и 11 колхозников-активистов.