Олег Ашихмин
Сюжеты

– Так повезти нам не может, – сокрушался Фелюрин, но все получилось.

В бухгалтерии городского управления ему без проблем выдали деньги. Мелехов смонтировал три хороших ролика. Досъемки для фильма Фелюрину удалось сделать за одну субботу, по счастливой случайности, старшие офицеры лучшего столичного отдела, включая его начальника, в тот выходной, утром уезжали на рыбалку и их место сбора было рядом с работой, поэтому в предвкушении приключений и отличного отдыха, они все дали хорошие интервью и с помощью волшебника Мелехова на их высказываниях и суждениях, о работе, о жизни, о рыбалке, о коллективе, о дружбе, о долге и прочих серьезных вещах был построен и сделан отличный фильм.

На «премьеру» роликов и фильма под названием «Рецепт успеха» собрался весь личный состав городского управления и, конечно же, те, кому посвящался фильм. Фелюрин слегка волновался, не смотря на то, что был уверен в превосходном качестве сляпанного кино. Вещая каждый день с голубых экранов для миллионов телезрителей он никогда не видел своих зрителей в процессе просмотра. А тут, предстояло видеть результаты своей работы сразу, прямо не отходя от кассы, по эмоциям, глазам, улыбкам и взглядам тех, для кого этот фильм делался.

Ролики промелькнули практически незамеченными, реклама, она и есть реклама, а вот когда начался фильм, то с первых же эпизодов Фелюрин понял, что все будет отлично. Люди, которые говорили с экрана и наблюдали за собой со стороны, улыбались счастливыми улыбками, а это первый признак того, что сдача фильма пройдет успешно.

К удивлению Фелюрина, после первого просмотра, фильм сразу перемотали на начало и запустили поновой. Позже Фелюрин выяснил, что если тут же, без дебатов, споров и разбора фильм или ролик просят показать еще раз, то это значит, что заказчик доволен, и проект можно считать завершенным. А вот если сразу начинают спорить и высказывать претензии, то это значит, что придется еще повозиться и перемонтировать какой-нибудь ролик или фильмец еще не раз и не два. Тогда всего этого Фелюрин еще не знал, и все повторные полчаса стоял и волновался.

«Вдруг не понравится? А деньги-то уже потрачены».

Но Фелюрин зря переживал и прикидывал, как они будут возвращать деньги, если заказ провалится. Фильм всем очень понравился, а начальник городского управления вневедомственной охраны, когда из рук Фелюрина получал несколько кассет с копиями фильма, удовлетворенно поблагодарил.

– Вот за такую работу, не грех и заплатить. Спасибо Александр, мы очень довольны. Представляю, как мы удивим наших отцов-командиров в Главке.

– Отлично, – робко сказал Фелюрин, не рассчитывавший на такой эффект, – А как на счет оставшейся оплаты?

– Не переживай, в бухгалтерии деньги уже подготовлены. Спускайся и забирай. Нам приятно было с тобой работать, мы получили массу удовольствия и от съемок и от просмотра, поэтому всех твоих ребят, кто над фильмом работал, мы приглашаем в баню, в тот самый оздоровительный центр, который вы снимали. Попаримся, выпьем, посидим, поэтому, как своих соберешь и организуешь, милости просим.

– Спасибо, – поблагодарил за приглашение Фелюрин и довольный фантастическим исходом дела, на котором удалось заработать баснословные бабки, он пошел в бухгалтерию, чтобы забрать оставшиеся пять тысяч долларов.

Теперь он знал точно, что на телевидении его дни сочтены, как они сочтены для Мелехова и еще нескольких талантливых молодых ребят, которые студентами пришли на телевидение, удержались там, заматерели, превратились в первоклассных специалистов и все это время работали за копейки на дядю. Теперь они все будут работать на себя, а дяде, спасибо, за то, что он их всему научил и дал возможность заработать первые серьезные деньги на своей аппаратуре.

Фелюрин с толстым тугим бумажным свертком в своей сумке спешил к Мелехову, чтобы скорее поделиться с ним деньгами, своими конкретными идеями о создании собственной студии и быстрее начать новую жизнь.

Как обычно Мелехов все выслушал спокойно и не очень обрадовался деньгам. Он к ним уже привык. Увольняться в одночасье с телевидения он тоже не захотел.

– Саша, кому-то нужно оставаться пока здесь, – здраво рассуждал Мелехов, – По крайней мере, до тех пор, пока мы не купили свою аппаратуру. К тому же, нам всегда нужен будет доступ в архив. Видишь, как с ментами здорово получилось. А, ты прикинь, если бы нам это все пришлось полностью снимать, да мы бы этот заказ три месяца бы выполняли, и не известно чем бы все кончилось. Перед тем как уйти, нужно оставить своих людей здесь. Приплачивать им, что-нибудь, денег подкидывать, чтобы они в любой момент для нас вынесли любые архивные кассеты, а затем так же их незаметно вернули.

– Все правильно, Вова. Свои люди нам здесь нужны. Я не настаиваю, чтобы ты уходил сразу вместе со мной, но я уйду в ближайшее время. Начну все готовить, оформлять документы, а ты пока работай. К тому же свадьбы и прочие мелкие заказы лучше колбасить пока здесь. Деньги для поддержания штанов нам все равно будут нужны. Нельзя все резко обрывать. Пока там с нашей студией все утрясется и заработает, – с улыбкой сказал Фелюрин, осознавая всю грандиозность предстоящего дела и ни на миг, не сомневаясь в его успехе.

– Конечно, кушать то хочется всегда, – согласился Мелехов, – Ты уже думал, кого еще мы с собой с телевидения дерним.

– Я думаю к нам в команду со временем пригласить операторов Пашку Седельникова и Гришу Рогожина. Звукоча Петю Арсеньева. Они молодые, талантливые, очень трудолюбивые, дисциплинированные, мне с ними работать очень нравилось.

– Да, Петька Арсеньев очень хороший, наверное, лучший звукач в «Останкино», – снова согласился с Фелюриным Мелехов, – Он же не только на телевидении, он и с артистами работает, для кого-то даже музыку пишет, вообще, парень талант. Ну, а Рогожин с Седельниковым – даже не обсуждается, парни просто красавцы. После них брака почти не бывает, любой план можно использовать, никогда ничего не дрожит, не трясется, все в резкости, не пересвечено, все всегда снято, продублировано, всегда все есть и общаки, и детальки, и панорамы и статика, лепи не хочу. Да и в кадре у них всегда все в порядке, свои идеи, своя драматургия. Я даже не раз думал, что надо же, такие специалисты и вынуждены снимать залепушные новости по пять-шесть сюжетов каждый день.

– Ничего, теперь мы все будем заниматься делом. Настоящим делом. Наладим бизнес, со временем наберем молодежь, обучим, научим, а потом они будут бабки ковать, а мы летать по всему миру, снимать кино и побеждать на кинофестивалях, – обозначил свои приоритеты и задачи максимум Фелюрин.

– То есть деньги не самоцель? – иронично спросил Мелехов.

– Знаешь, их хотелось бы заработать, надоела эта нищета, но было бы неплохо и что-то значимое сделать. Есть такая байка, – сказал Фелюрин и, сделав паузу, продолжил, – Как-то к Шекспиру пришел юноша, молодой поэт и спросил: «Я хочу стать Шекспиром, таким же великим поэтом и драматургом как вы, что мне для этого нужно?» Шекспир ему ответил: «Я хотел стать Богом, а стал Шекспиром». Поэтому Вова, нам сразу необходимо настраиваться на большие дела, а иначе и не стоит дергаться и пытаться что-то менять в своей жалкой жизни.

– Да, ты философ, – удивился Мелехов.

– Я гений. Не такой конечно как ты, но кое в чем, я любого умою, – уверенно и очень спокойно сказал Фелюрин.

– Это точно, – авторитетно подтвердил Мелехов, – Только нас с тобой и двух операторов маловато будет. Написать любой сценарий, придумать кучу идей, запудрить мозги заказчику, снять, слепить, склеить, мы сможем все, что угодно. Суть не в этом. Главное, что бы кто-то подтягивал нам заказы, нужно, чтобы кто-то нас самих рекламировал и продвигал. Мы пытаемся залезть в серьезный бизнес. Нам как минимум понадобится собственный полнокровный рекламный отдел и штатные менеджеры, которые будут рыскать, и приносить нам в зубах заказы. Нам нужно будет закупить как минимум два комплекта съемочной, осветительной и монтажной аппаратуры. Нам нужно будет снять офис, чтобы солидные клиенты могли к нам приехать, и мы могли их достойно встретить и развести. Придется купить пару машин, одну на съемки выезжать, какой-нибудь микроавтобус, а другую – представительского класса, чтобы на встречи ездить и на переговоры. У нас ведь принято по одежке встречать.

– Ты все говоришь правильно. Я тоже обо всем этом думаю уже не первый месяц. По моим подсчетам денег нужно будет, чтобы начать работать и стрельнуть на рынке, заявить о себе то беж, не больше двухсот тысяч долларов. У меня есть пока только десять. Я думаю взять кредит. А, что касается рекламного отдела, богатого офиса и дорогого автомобиля, то нам они нужны не сразу. Начнем, а там посмотрим. Одно я знаю точно – реклама двигатель торговли, а торговля двигатель прогресса, поэтому рекламный бизнес будет прибыльный всегда, главное правильно в него зайти и занять свое место.

– Место под солнцем, – задумчиво, сказал Мелехов, – Только я думаю кредит не очень хорошая идея. Рискованно. Да и подо что его брать? Под свои здоровые почки?

Фелюрину действительно не под что было взять кредит. Его старенькая разбитая хрущевка на окраине Москвы едва ли потянула бы на десять процентов от необходимой суммы, но Фелюрин не был бы Фелюриным, если бы не мог достать чего-нибудь из-под воды, земли или еще Бог знает откуда. Он нашел поручителей, взял кредит в банке, очень тепло простился со всеми на телевидении, и пошло поехало. Сначала он снял офис из двух небольших помещений и нанял машину с водителем. В офисе в одну комнату он поставил аппаратуру, а другую обставил под переговорную, бухгалтерию и рекламный отдел. Все административные и финансовые должности он занимал единолично, но понимал, что это пока и со временем, нужно будет набирать штат и создавать полноценную фирму с большими помещениями, секретарями, приемными, бухгалтерами, юристами, менеджерами всех мастей, а главное предстояло собрать костяк студии, генератор идей, непосредственных творцов и исполнителей различных заказов: сценаристов, режиссеров, фотографов, художников, дизайнеров, композиторов, операторов и осветителей. Фелюрин не планировал заниматься только производством фильмов и видеороликов. С самого начала он мечтал о большом рекламном агентстве полного цикла, которому будет под силу разработать и выполнить акцию любого масштаба, будь то презентация или торжественная церемония открытия Олимпийских игр.

Первые два года ушли на борьбу и выживание. Агентство «Мелехов и Фелюрин» динамично развивалось, но при этом деньги в основном только тратило. Все, что зарабатывали, уходило на аренду помещений, зарплаты сотрудников и погашение кредита. Денег катастрофически не хватало. Мелехов вернулся к родителям, а семья Фелюрина снова перешла на хлеб и воду. Но Фелюрин свято верил, что терпеть осталось уже не долго. Верил и Мелехов, но подобный энтузиазм был не у всех, кого Фелюрин переманил с телевидения, газет и небольших рекламных компаний. Несколько человек из тех, на кого Фелюрин особенно рассчитывал, после года мизерных зарплат, да и тех с задержками, извинились и ушли. Фелюрин никого не удерживал и не уговаривал. Он знал, что вот-вот агентство встанет на ноги и тогда он сможет платить нормальные зарплаты и гонорары, а значит и приглашать лучших специалистов, которые являются настоящими профессионалами своего дела.

– Я не осуждаю тех, кто от нас уходит, – сказал как-то Фелюрин Мелехову, – У людей семьи, дети, их надо кормить и содержать, а что мы им можем предложить кроме перспектив? Деньги от заказа до заказа.

– Ничего, все будет нормально. Зато в этой крайне сложной и нервозной обстановке, мы реально видим, кто нам предан и верит в успех, а кто пришел по легкому бабки срубить.

Настоящий прорыв у рекламного агентства Мелехова и Фелюрина начался после четырех лет их тяжелейшего существования на рекламном рынке. Не смотря на то, что на компании по-прежнему висел долг по кредиту, они сумели заявить о себе в Москве и их агентству начали перепадать серьезные заказы. Причем заказы стали поступать не только из столицы, но и из различных городов необъятной России.

К пятому году своего существования детище Мелехова и Фелюрина подошло без долгов, с солидной репутацией и названием «МИФ». К этому времени мифовцы уже не хватались за все подряд. За пять лет у агентства появилось несколько постоянных клиентов: сотовая компания, сеть пивоваренных заводов, богатые нефтяники с севера, которые и обеспечивали им безбедное существование. За все остальные заказы и предложения Мелехов и Фелюрин брались только в том случае, если им это было интересно. Цена вопроса уже не имела для них никакого значения. Агентство с штатом в двести человек, с несколькими офисами, собственными съемочными павильонами, техникой и аппаратурой на рекламном рынке обосновалось очень крепко. Мелехов женился, у него родилась дочь Полина, с Фелюриным они купили себе двухэтажные квартиры в элитных новостройках и стали всерьез подумывать о загородных домах. Через два года сбылась и эта мечта, и они построили себе по особняку в Подмосковье, а «МИФ» впервые вышел на годовой оборот в несколько миллионов долларов. Еще через три года миллион составил чистую прибыль.

* * *

Как и планировал Филюрин, все административные дела в «МИФе» он закончил до пятнадцатого декабря. Осталось проследить за последними платежами, которые должны были поступить на счета до конца года, и провести еще один раунд переговоров с крупным московским банком, который планировал продаться иностранцам, а для этого банку необходимо было резко увеличить количество своих вкладчиков в три-пять раз по всей стране, ибо бренд известного российского банка стоит одних денег, а бренд с агентской сетью филиалов и допофисов по всей стране с вкладчиками и клиентами уже совсем других. Поэтому в свой рекламный бюджет на следующий год банк заложил десять миллионов долларов и искал крупное агентство, которому мог бы доверить широкомасштабную рекламную компанию на всю Россию с подключением центральных телевизионных каналов и общенациональных печатных изданий. Первоначальные договоренности между «МИФом» и банком были достигнуты. Сначала банкиры хотели подписать контракт с агентством еще в ноябре, но потом «забуксовали» и решили повременить. Фелюрин знал, что задержка происходит из-за конкурентов, и банкиры изучают другие предложения. На семнадцатое декабря был назначен контрольный звонок, который ничего не дал. Все было решено перенести на январь и Фелюрин, поняв, что этот заказ скорее всего для «МИФа» потерян, решил остаток года, как они с Мелеховым и планировали, посвятить отдыху.

Последнюю неделю уходящего года Фелюрин со своей секретаршей Людочкой и Мелехов с молодой актрисой Оксаной Поплавской провели на острове в Сиамском заливе. Красные от загара, пьяные и веселые, тридцатого декабря они вернулись в Москву, где вечером их ждал банкет и весь дружный коллектив «МИФа» в самом пафосном и дорогом клубе Москвы. Клубу агентство накануне сделало шикарный рекламный ролик и банкет – это был бартер, но суть от этого не менялась. Мифовцы отлично погуляли и под утро разъехались по домам. Новый год Мелехов с Фелюриным встречали в своих особняках на Николиной Горе с женами, детьми и родителями. В январе, вместо альпийского курорта Мелехов поехал в Рим, а Фелюрин, как и планировал, посетил самый модный на тот момент горнолыжный курорт французских Альп в Куршовеле.

Свой новый рабочий и финансовый год «МИФ» начал в понедельник пятнадцатого января. С утра в конторе были шум и оживление. Все делились своими впечатлениями от отдыха, хвастались, кто, где был, и какие приключения удалось пережить вместе со скромными и не очень туристами из России.

– Ну, как римские каникулы? – спросил Фелюрин, заходя в кабинет Мелехова.

– Привет, Саша, отлично, – сказал Мелехов и пожал руку компаньона.

– А, я тебе из Франции, прямо с гор, подарок привез, – интригующе сообщил Фелюрин и загадочно посмотрел на Мелехова.

– Ну, так давай, не тяни, – сказал Мелехов и из тумбочки, взяв своими толстыми пальчиками, выставил на стол две рюмки.

– Догадливый ты мой, – обреченно сказал Фелюрин, – С тобой рядом, даже как-то жить не интересно, – добавил он и поставил рядом с рюмками бутылку дорого коньяка.

– Серьезно, – одобрил выбор Фелюрина Мелехов и, покрутив бутылку в руках, открыл ее и начал разливать коньяк по рюмкам.

– Ну, за встречу, – присаживаясь, – сказал Фелюрин и не стесняясь раннего утра махнул первую стопку.

Мелехов последовал его примеру.

– Так как тебе Рим? – снова поинтересовался Фелюрин, налив себе еще коньяка и пересев в большое кресло мелеховского кабинета, приготовившись к большой и обстоятельной беседе.

Компаньоны давно не виделись, да и в агентстве никаких дел не было. По большому счету, людей в отпуск можно было отправить еще на две недели. Вся жизнь и работа в лучшем случае должны были начаться в начале февраля.

– Потрясающий город, – восхищенно сказал Мелеховов и тоже налил себе коньяка, – Не зря его называют «вечным». Там каждая улочка старой части города пропитана вечностью, историей, культурой, чувствуются все вехи ее развития, начиная от античности, заканчивая средневековьем, возрождением, посвящением и так далее. Там все это осязаемо. Знаешь, это не объяснить, но это все можно почувствовать. В архитектуре, в атмосфере, в климате, в черноволосых, горбоносых, эмоциональных итальянцах, все это рождает неповторимый дух вечного города.

– Ты, всерьез так считаешь? – удивился Фелюрин.

– Конечно. К тому же мне есть, с чем сравнивать, я ведь был и в Праге, и в Париже, и в Мадриде, и в Лондоне, и в Берлине. У всех столиц старушки Европы есть свой образ, свой дух, неповторимая своеобразная красота, но еще в древности говорили, что все дороги ведут в Рим, и теперь я это понимаю.

– Ну, ясно, – без особого энтузиазма сказал Фелюрин и отпил из рюмки.

– А, ты как съездил?

– Я? – все так же без энтузиазма начал Фелюрин, – Ну, таких впечатлений, как у тебя, у меня конечно нет. С Натальей мы все время ссорились, дети отдыхали по своей, собственной программе, в общем, семейного отдыха не получилось.

– Да, ты что, старик!? Ты же в Альпах был. Это же одна из жемчужин мира, неужели тебя ничего там не порадовало и не удивило? – поразился Мелехов, такому несуразному рассказу Фелюрина о поездке на самый модный и дорогой европейский горнолыжный курорт.

– Нет, меня там ничего не удивило. Я же там и раньше бывал. Знаешь, у меня даже неприятный осадок от этого всего остался. Из русских, там отдыхали в основном те, кто постоянно мелькает в новостях, да завсегдатаи телевизионных шоу – губернаторы, депутаты, людишки из правительства, крупные бизнесмены, олигархи и, представляешь, все с тёлками с глянцевых обложек, которые вдвое, втрое их моложе. Сучки их на понтах, в мехах, в золоте, в бриллиантах, кругом все пытаются показать кто круче, богаче, у кого больше свита. Их глупые тёлочки бездарно шутят, пытаются всем понравиться, наиграно смеются, улыбаются. А охранники! Их охранники, эти дибилы, так надменно на людей смотрят, как будто это они миллионами ворочают и целыми отраслями и регионами управляют, а не их босы. Мне так противно все это стало. Народ в стране выживает, пол России в долгах мается, друг у друга занимают, с хлеба на воду перебиваются, еле-еле концы с концами сводят, а эти ожиревшие хряки, народные избранники, политическая и бизнес элита, чтоб их, ежедневно в Куршовеле тратили на себя по три-четыре тысячи евро. Я знаешь, в какой-то момент, даже коммунистам сочувствовать начал, а потом, когда уже улетали, представляешь, две русские бабы в самолете место для сумки на верхней полке не поделили и такое, там устроили, с матами, криками, дракой, иностранцы, просто в шоке были. И тут я подумал, ради кого идти на баррикады, ради кого бороться за справедливость? Ради этого быдла? Чтобы они жили в мощной и сытой России? Нет уж, эти твари заслуживают именно такого оккупационного правительства, зажравшихся депутатов, ворующих и жирующих чиновников. Короче, там, в Альпах коньяк и горный воздух мне мозги проветрили, и я понял, России больше нет. Надо как все, заработать еще деньжат и отсюда валить. Страна разобщена, разворована, обескровлена, унижена, горстка людей ее терзает, творит все, что хочет, а все потихоньку живут, преследуя свои маленькие интересы: накопить на холодильник, купить новую машину, построить дачу. Страна гибнет, культура гибнет, чечены в Москве дома взрывают, заложников захватывают, а никаких мер, никто не шевелится, всех, все устраивает.

– Ну, ты, Саня, даешь?! Ты, где был? Там в Альпах, что с тобой делали-то? – изумился Мелехов, не веря своим ушам, что все это говорит Фелюрин, – Или в тебе опять журналист и борец за правду проснулся?

– Гражданин, во мне, Вова, проснулся. Я понял самое главное. И я, и ты тоже участвуем в оболванивании страны. Мы рекламируем и протаскиваем на рынок плохие товары, а их потом покупает вся страна, наша страна, понимаешь, наш народ. Задумайся, кому мы помогали избираться или получить важные посты? Что не кандидат – или бандит, или казнокрад, или просто моральный урод. К сожалению, мы тоже причастны к тому бардаку, который творится в России, и к тем бедам, которые простые люди, а ведь среди них есть и очень достойные, безропотно и покорно терпят.

Фелюрин встал с кресла и продолжил свои рассуждения, расхаживая по кабинету.

– Мы, как и всё наше окружение, как пловцы, не поднимая головы из воды, молотим, молотим, молотим, зарабатываем бабки и ничего вокруг себя не видим, – Фелюрин отпил из своего бокала, – О чем я думал последние годы? Да кроме денег ни о чем. Сначала контору на ноги ставил, ни о чем другом не думал, на мне долг висел, кредит нужно было отдавать, затем кредит отдали, денег заработали и что, я по-прежнему думаю только о деньгах – как увести клиентов от конкурентов, как им запудрить мозги, как отжать побольше денег, как урвать еще больше, краю, ловчу, обманываю людей, кидаю всех кого могу, накалываю государство, плачу не все налоги, а для чего? Чтобы мои дети могли просадить на игровых автоматах лишнюю тысячу долларов..? Я понял, я бабки по инерции зарабатываю и кроме зеленых баксов ни на что всерьез внимания не обращаю, – ухмыльнулся Фелюрин, – Зачем мне так много денег? Их у меня итак уже столько, что мне до конца дней хватит. А самое интересное, что, имея на счетах годовой бюджет Албании, я живу в дерьме. Вся страна живет в дерьме и даже со своими бабками я вынужден жить в дерьме, в нищей разграбленной стране в окружении убогих и нищих людей. Более того, я недавно осознал, что в России быть богатым просто опасно, и неизвестно, что страшнее: братки, люди в кабинетах или доведенные до отчаянья сограждане!?

После такой тирады Фелюрина Мелехов понял, что за коньяком предстоит говорить не о новогодних каникулах и не о поездках за границу и даже вряд ли придется обсудить ближайшие рабочие планы. Мелехов, не аристократично, залпом выпил оставшийся в рюмке коньяк, налил себе еще и освежил бокал Фелюрина.

– Саша, я понял, о чем ты говоришь, – настроился на длительную беседу Мелехов, – Но я, например не живу в дерьме и меня не окружают всякие уроды. Я общаюсь с теми людьми, кто мне приятен. И вокруг себя замечаю только те вещи, которые мне интересны, а не противны и уж точно не обращаю внимания на то, что меня раздражает или ввергает в уныние или депрессию.

– Естественно, Вова. Ты романтик. Ты большой ребенок. А я вырос и повзрослел, если тебе так понятней. Да, наверно это вариант жить, так как ты и замечать только приятные вещи. В случае чего, как страус – голову в песок. Сказал жене, что тебе нужно работать, заперся у себя в особнячке, позвонил знакомой телочке и отвисаешь с ней день, другой, третий. Тебя окружает дорогая мебель, хорошая музыка, камин, кресло, медвежья шкура у ног, шикарная коллекция фильмов и вин и, в общем-то, почему бы и нет, но вся штука в том, Вова, что у нас есть возможность повлиять на то, чтобы в стране была нормальная жизнь. Мы можем в России сделать жизнь чуточку лучше. И за то, что мы этого не делаем, мне уже становится стыдно. Я раньше думал, что самое главное, для меня – это заработать деньги. Знаешь – рабская психология нищего. Но теперь, когда я их заработал, я понимаю, что ни это главное. Деньги – это средство, а ни цель. Первоочередные вопросы в нашей жизни уже решены. И для родных и близких мы все сделали, мы живем комфортно в шикарных условиях, пора отдавать долги, созидать, сделать что-то достойное, помочь стране, людям, хватит жить растениями.

– А, что мы можем сделать? Не рекламировать плохие товары. Или отказывать бандитам и не помогать им выигрывать выборы? – иронично поинтересовался Мелехов.

– Хотя бы, – пропуская мимо ушей иронию Мелехова, согласился Фелюрин.

– Но тогда мы останемся без заказов, и рухнет сначала контора, а затем и вся наша с таким трудом отлаженная жизнь. Не забывай, – продолжил Мелехов, – Что вместе с нами пошатнутся дела еще у двухсот человек, которые у нас числятся в штате. Мы за них тоже отвечаем и если угодно, то мой вклад в нормальную жизнь в России – это безбедное существование двухсот человек, которым я даю работу и плачу зарплату.

– 

Все верно, Вова, я с этим не спорю, но согласись, что с нашими возможностями мы способны на большее.

– 

На что? – уже без иронии и даже с некоторой агрессией спросил Фелюрин. Ему начала надоедать беспредметная беседа и интеллигентские настроения Мелехова.

– 

Вот смотри, – после небольшой паузы начал Фелюрин. – Скорее всего, ты не слушаешь плахой музыки, потому, что в машине, дома, в особняке, в офисе, – Фелюрин глянул на шикарную аудиосистему Мелехова, которую тот привез из Японии специально для офиса, – и там где ты обитаешь у тебя отличная коллекция дисков и собрана вся классика от Генделя до Шнитке, а так же все мировые хиты за последние лет шестьдесят. Плохого кино ты тоже не смотришь, потому что у тебя опять же великолепная коллекция фильмов, и ты в кино профессионально разбираешься. Пошлых и бездарных книг новых, псевдомодных авторов, естественно, ты тоже не читаешь, потому что ты собрал огромную библиотеку и, что не мало важно, почти всю прочитал ее. К услугам телевидения, я думаю, ты прибегаешь крайне редко, потому что для развития тебе там почерпнуть практически нечего. Со вкусом и с образованием у тебя полный порядок. С детства отец из Москвы возил тебя в Питер, ты гулял по «Эрмитажу», «Русскому музею», «Летнему саду», видел квартиру Пушкина на «Мойке», «Невский проспект», «Казанский собор»,

белые ночи и все прочее. Про «Третьяковку», «Арбат», «Большой театр» и «Ленинскую библиотеку» я и не говорю. Родители проследили, чтобы у тебя было отличное образование, не важно, что ты бросил институт. Потом, ты встал на ноги, стал зарабатывать, путешествовал по Европе, объездил полмира, видел и джунгли, и горы, и пустыни, и водопады, и Гранд Каньон и Ривьеру, участвовал в сафари, убивал слонов и носорогов как Хемингуэй, снимал кино на Северном полюсе, общался с чукчами, неграми, индейцами, был и в Африке и в Австралии. Своими глазами видел матчи НБА и НХЛ. Тебя прикалывает автоспорт? Пожалуйста, ты был и на « ралли Париж-Докар» и на гонках «Формулы-1» в Монако, ты несколько месяцев провел в Голливуде, сидел в зале на вручении премии «Оскар»… Ты везде был, все видел, тебе все есть с чем сравнить. У тебя полное, свое представление об этом мире. Тебя невозможно смутить или чем-либо удивить. Ты защищен со всех сторон. Ты стопроцентно знаешь, как устроен мир, и что можно от него ждать…

– 

К чему ты это все? – перебил Мелехов.

– 

К тому, Вова, что тебя и меня подготовили к этой жизни. У тебя хватает ума не смотреть телевизор, а если и смотреть, то не верить всему тому, что там говорят и показывают. Ты не тратишь время попусту, не читаешь конченых книг, которые продают в метро, да ты и в метро то не бываешь, – ухмыльнулся Фелюрин, – Имен наших эстрадных звезд ты не знаешь до тех пор, пока я тебя лично с ними не познакомлю, перед тем, как ты начнешь с ними работать и снимать им клипы и прочие кино, фото и видеоматериалы. Ты марсианин, Вова, точнее ты нормальный человек, который не подвержен тотальной, повсеместной рекламе, телевидению с его депрессивными новостями, убогими сериалами и бесконечными концертами таких же убогих, стареющих эстрадных звезд, которые без фанеры не могут ни одной ноты спеть, и которым, кстати, мы продляем жизнь на сцене, снимая хорошие клипы, давая возможность им зарабатывать бабки и разжижать мозги нашим, и без того темным, согражданам… Так вот. Ты от этого всего дерьма далек, но это ты, я, другие нам подобные, а вся страна-то это хавает и принимает за чистую монету.

– 

Что принимает за чистую монету? – решил уточнить Мелехов. Разговор для него стал интересным, и ему даже захотелось узнать, чем все это закончится. Он снова взял бутылку и разлил коньяк по рюмкам.

– 

Вова, да ты просто на несколько мгновений высуни свою голову из песка и посмотри, что творится вокруг! – ужаснулся Фелюрин, – На телевидении, на центральных федеральных каналах, которым люди верят за пределами Москвы, горстка людишек правит балом и обслуживает интересы другой горстки нелюдей. Новости невозможно смотреть – это я говорю не только как специалист, но и как зритель. Включаешь телевизор и видишь, какие сюжеты заказные и проплачены в белую, какие в черную, где скрытая реклама, где явная, причем все сделано так грубо, все шито такими белыми нитками, что даже обидно становится, неужели они всю страну держат за дураков. Политика! – Фелюрин сделал многозначительную паузу, – Это вообще не выносимо. Все куплено на корню, везде рояли в кустах, с экранов говорят одни и те же люди, которым мы, кстати, подбираем пиджаки и пишем речи, а они потом побеждают на выборах и занимают важные посты во власти, ездят с мигалками по Кутузовскому проспекту, живут на Рублевке, решают вопросы за откаты, доли и взятки… У нас, что не выпуск «Новостей», то сплошные криминальные сводки: взорвали, убили, зарезали, взяли на той же взятке. Такое впечатление, что Россия – это одно большое Чикаго. У народа и так безнадега, а они им такие новости показывают – один сплошной негатив. Взять Чечню, теракты, захваты заложников. Да они давно всем надоели. Страну перекормили насилием, отрезанные головы с экрана уже никого не удивляют. Дальше, – Фелюрин остановился, залпом выпил коньяк, и продолжил энергично ходить по кабинету, – Те же федеральные каналы навязывают народу глупые бразильские, венесуэльские, португальские и бездарные отечественные сериалы. В лучшем случае – это плохо снятые и безвкусно смонтированные детективы с никакими, идеями где уже в первых сериях понятно, кто кого убил, когда и за что, думаю в этом аспекте ты со мной спорить не будешь? – Фелюрин внимательно посмотрел на Мелехова.