Олег Артюхов
Изгиб грани
Глава 14
Оставив друзей обустраивать лагерь, я спустился к реке и с превеликим удовольствием окунулся в тёплую водичку, не забывая при этом поглядывать по сторонам, чтобы не пропустить нападение какой-нибудь хищной или ядовитой твари. Следом за мной потянулись и ребята.
Освежившись и чуть передохнув, мы развели костёр, нарезали травы для подстилки и занялись делами. Лихур отправился на охоту. Син как всегда принялся приводить в порядок оружие и присматривать за окрестностями. Сагни взялся отремонтировать развалившуюся обувь. Акти решил сходить в рощу и пометить годные для плота деревья. Рахур возился у костра. А я впервые достал из нагрудного кармана лежащую в кошельке рыболовную снасть и решил её испробовать. Набор немудрящий: плетёная прочная леска, кованый крючок, в маленьком пакетике штук пять запасных, поплавок, груз, в общем, всё по уму. Дед Пахом знал толк в рыбалке и собрал всё просто и прочно.
Срезав в прибрежных кустах прочное удилище, я прикрепил снасть, проверил поплавок и окинул свою работу придирчивым взглядом. Красота! Затем я отправился к воде в поиске наживки, которая нашлась на мелководье – белые личинки, похожие на ручейника. Годится.
Пока я готовился к рыбалке, мои друзья в недоумении стали поглядывать на меня, сразу сообразив, что происходит что-то необычное. Сначала на бугорке позади меня, как бы невзначай, появился Сагни, продолжая латать мокасины. Затем к нему тихонько подсел Рахур. Спустя пару минут, делая вид, что точит клинок, рядом пристроился Син. И, наконец, последним, шумно пыхтя, с краю плюхнулся Акти. Для полного комплекта не хватало только Лихура. И почему-то я был уверен, что чуть позже откуда-нибудь из кустов вылезет и он.
Приготовив снасть и нацепив наживку, я оглянулся и чуть не рухнул от смеха. Четыре здоровенных гиганта, как четыре кота, рядком сидели на бугорке и терпеливо ждали улова. Вернее, они ждали чего-то особенного, совершенно не представляя, что я собираюсь делать. Ну-ну. Не подведём ожиданий честной публики.
Оп-ля. Я забросил удочку, и… чуть не выронил удилище, которое резко рванулось из рук. Поклёвка была мгновенной, как говорится, на лету. Потянув, я осторожно вытащил рыбину килограмма на полтора, снял её с крючка и бросил зрителям под ноги. Они вскочили и схватили добычу, вырывая её друг у друга. Но, когда через пару минут я выбросил ещё три рыбины, они угомонились, заполучив по персональной игрушке. Я не ударил в грязь лицом, и через полчаса завалил берег рыбой, а вконец обнаглевшие зрители реагировали только на особо крупные экземпляры и уже позволяли себе делать мне замечания. Знатоки, блин.
Я смотал удочку и тут же у реки выпотрошил рыбу. Потом, насадив её на палки, наклонно воткнул их в землю около костра и поручил начинающим рыболовам присматривать за процессом жарки.
Поглядывая на истекающую соком рыбу, мои спутники вертели в руках удочку и обсуждали её устройство, восхищаясь простотой и эффективностью. Кажется, я безнадёжно испортил этот тихий и неискушённый мир, притащив сюда всякую всячину из своего времени.
Судя по запаху, жареная рыба обещала быть необыкновенно вкусной даже без соли. По моим прикидкам уже через полчасика можно было приступать к трапезе, а Лихур, как всегда болтался неизвестно где. Придётся его ждать. Жаль рыба остынет.
Я спустился к реке, чтобы умыться. Присев на корточки, я опустил руки в воду и, плескаясь, краем глаза заметил мелькнувшую тень и одновременно почувствовал острый укол угрозы. Интуитивно я резко отклонил корпус вправо, и поэтому страшный удар лишь скользнул по левой руке. В моём положении было бы чистым самоубийством выяснять, что за гад на меня напал. Наоборот, я бросился в воду, уже в прыжке услышав сзади громкие крики.
При падении я специально поднял тучу брызг, а, оказавшись под водой, тихо пронырнул вправо в гущу прибрежных растений. В ту отчаянную минуту меньше всего я думал о всякой кусачей нечисти, обитающей в тропической реке.
Преодолев лёгкий приступ головокружения, я тихо высунулся из воды, спрятавшись за травой и переплетёнными корнями. Заросли закрывали обзор, но и через них я разглядел огромную серую фигуру с большой дубиной в руках. Одетый в серые доспехи гигант стоял по колено в воде и смотрел на поверхность прямо перед собой и что-то ворчал под нос. Со стороны лагеря не доносилось никаких звуков. Сдерживая дыхание, я по самые ноздри сидел в воде в десятке метров от «серого» и видел, как к нему подошли ещё двое с копьями, что-то сказали и направились в сторону лагеря. Постояв ещё немного, дубоносец выбрался из воды и отправился за ними следом.
Когда непосредственная угроза миновала, и сознание слегка прояснилось, я обрушился на себя с жуткими обвинениями. Как такое могло произойти? Проморгал врага стратег задрипаный! Идиот! Рыболов хренов! Расслабился, рассиропился, придурок! Что там с ребятами? Живы ли?
Я осторожно выпутался из веток и камыша, и, двигаясь по течению вдоль кромки густой травы, удалился от песчаной косы на сотню метров. Выбравшись на берег, я стряхнул с рук и шеи десяток пиявок, скинул мокрую одежду и обувь, оставшись в чём мать родила. Затем я осмотрел левую руку. От плеча до локтя на ней красовалась ссадина и сизый кровоподтёк. Удар прошёл вскользь по касательной, ободрав кожу. Кость цела, и даже мышцы не ушиблены. Больно, но терпимо.
Спрятав одежду в кустах, я шагнул в сторону реки и от макушки до пяток вымазался в липкой илистой грязи. Затем я покатался по сухой земле, собрав на себя мелкую траву, листья и комочки грунта. В завершении я зажмурился и бросил в перепачканное грязью лицо горсть мелкого мусора и листьев. Паршивый, но всё-таки камуфляж.
Осторожно приподняв голову, я огляделся. Никого. Ползком и на четвереньках, скрываясь в высокой траве, замирая и прислушиваясь, я подобрался к лагерю со стороны солнца. В тот момент мной управляло отчаяние, но спрятаться и ждать дальнейшего развития событий я не мог, считая себя и причиной, и виновником случившейся беды. В мстительном запале я жаждал действий.
Высокий и густой куст алое оказался неплохим укрытием. Приподнявшись, я увидел, связанных друзей и возвышающихся над ними «серых», а также двух относительно невысоких типов, моего роста, одетых в коричневые балахоны. Один из них, видимо, начальник допрашивал кого-то из наших. Всё ясно, семёрка стражей и пара «скорпионов». Вся банда в полном составе. По виду «серые» ничем не отличались от тех у горы Кири. Доспехи, копья, щиты, да, ещё дубины. С теми управились, а этих то почему проморгали?! А потому, что совершили самую большую и смертельную глупость – пренебрегли противником, уверовав в своё превосходство. А эти «серые» вовсе не тупицы, и вместе с парой ликвидаторов-профессионалов наверняка являются отборными головорезами.
Я скрипнул зубами. Сказать, что я их ненавидел, ничего не сказать. Я буквально прожигал их взглядом, но лучше бы я этого не делал. Оба «скорпиона» вдруг забеспокоились и начали встревожено озираться.
Я срочно переключил мысли, прижался к земле и хотел уже поменять позицию, как почувствовал, что меня кто-то тихонько стукнул по пятке. Едва не подпрыгнув от неожиданности, я сдержался, слегка повернул голову и заметил знакомую пятнистую накидку. Осторожно развернувшись, я встретился взглядом с глазами Лихура и прижал свою голову к его голове. «Лихур, разбойник ты мой! Как здорово, что ты здесь! Ну, теперь мы устроим этим уродам сцену с распущенными волосами».
Призывно махнув Лихуру рукой, я отполз в сторону. В зарослях травы я обернулся и шёпотом спросил:
– Ты видел, что произошло?
– Кое-что. Я возвращался с добычей, когда далеко впереди заметил «серых». Я поспешил скрытно в обход, но опоздал. Они сразу дубинами свалили Акти и Сина, а на Сагни и Рахура накинули сетки. Всё произошло очень быстро. Они, наверняка, серьёзно готовились и рассчитали всю операцию. Я видел, как они тебя искали. Пораскинув мозгами, я предположил, что ты появишься именно здесь.
– Хорошо. Но, скорее всего, так думают и они. Нужно срочно уносить отсюда ноги.
Он согласился, и мы поползли в сторону заходящего солнца. Через пару сотен метров мы сочли расстояние достаточным и уже хотели привстать, как услышали за спиной приглушенные голоса. Судя по всему, за нами шли двое. Я взглянул на Лихура и понял, что он едва сдерживается от нетерпения. Я кивнул головой и тряхнул сжатым кулаком, давая ему молчаливое согласие на драку.
Ну, теперь держитесь, твари! Я мгновенно прокачал ситуацию и решил устроить «серым» ловушку. Кивнув головой в сторону голосов, я поднял палец, указал на Лихура и обвёл рукой справа. Указал на себя, обвёл рукой слева, и сжал пальцы в кулак. Он сверкнул глазами и исчез в траве.
Я осторожно поднял голову и увидел двоих «серых». Первый – тот дубоносец, что напал на меня у реки, шёл поодаль, а другой огромный гигант, чем-то напоминающий нашего Акти, двигался ближе ко мне. Ну и здоровяк! Таких бугаёв надо валить сразу и навсегда. Низко пригнувшись, я начал уходить от них по широкой дуге в сторону небольшого баобаба, стоящего особняком.
Покрытый трещинами и наростами ствол дерева позволил легко забраться на него, и я распластался на толстой ветви примерно в пяти метрах над землёй. С высоты я отлично видел удаляющихся в саванну «серых». Такой поворот событий меня категорически не устраивал. Лихур, где же ты. Шумни, пугни их. Не успел я крепко выругаться, как со стороны саванны раздался глухой и грозный рык. «Серые» засуетились и начали быстро отходить к мою сторону. Я сжался, как пружина, стараясь при этом не закрепощать мышцы.
Как всегда, в момент схватки, время замедлилось, и подбегающие враги будто плыли в траве, медленно оглядываясь назад и пятясь. Боже, какие же они всё-таки огромные…
Я прыгнул на «большого», зажав его голову между ног, и резко двумя руками рванул за подбородок с проворотом. Наверно, проще было свернуть голову быку, но мне это удалось. Громко хрустнули шейные позвонки, и на меня полетела земля, больно ударив по голове. Спустя мгновение сознание прояснилось, и я увидел, что валяюсь рядом с поверженным врагом среди выступающих переплетённых древесных корней.
Вскочив на ноги, я развернулся в сторону дубоносца и встал в свободную стойку. А он, выбравшись из травы на открытое место, сразу всё понял, опалил меня полным ненависти взглядом, хищно раздул ноздри, поднял дубину и медленно двинулся навстречу. Между нами оставались какие-то десять шагов, когда за его спиной мелькнула пятнистая тень. «Дубоносец» приглушённо вскрикнул и завалился вбок, неестественно вывернув голову, а над ним, сверкая жёлтыми глазами, встал Лихур. Я поднял руки и успокоил друга:
– Всё-таки мы их сделали.
– Хр-р… М-м… Нор-рмально.
Обыскав трупы, я ничего полезного не нашёл, но зато у меня появился план нападения на лагерь. Враги слишком сильны, и мы не знаем, что у них на уме, поэтому нужно их побеждать хитростью и жестокостью.
День стремительно уходил, до темноты оставалось не более двух часов, и нужно было торопиться. Я отсоединил от трофейной фляги длинный ремень шириной в три пальца, оторвал от серого плаща широкую полосу ткани, и одновременно посвятил Лихура в свой план. Он хмыкнул, поскрёб голову и согласился.
Быстро и скрытно мы отправились к реке, где на каменистом участке берега я набрал дюжину голышей размером с кулак. Свернув ткань вчетверо, я обернул её вокруг талии, завязал сбоку узлом и уложил в этот пояс камни, как патроны в патронташе. Растянув двухметровый ремень, я соорудил на одном конце петлю и продел в неё руку, затем свернул ремень пополам и прихватил свободный конец. Праща так себе, но для моей цели вполне пригодна. Вложив в петлю камень, я покачал его и крутанул, проверяя инерцию оружия, а затем метнул булыжник в сторону реки. Вдалеке булькнул всплеск воды. Ну, голубчики, держитесь, теперь я вооружён и очень опасен!
Кивнув Лихуру головой в сторону лагеря, я пополз первым, он за мной. Удобное место для нападения я присмотрел за кустами метрах в пятнадцати от целей. Все «серые» сидели неподалёку от костра, окружив «скорпионов» и тихо, но энергично о чём-то спорили. Чтобы себя не обнаружить пришлось встать на колено. Но я не учёл, что в такой позиции из-за густой травы я противника почти не видел. Это обстоятельство серьёзно осложнило моё положение, но исправлять что-либо времени уже не было. Стремительно приближался вечер. И тогда, чтобы их поднять, и мы с Лихуром решили повторить прошлый фокус с криком леопарда. Он тихо растворился в траве, а я выложил из-за пояса пять голышей. Почему только пять? А потому, что я решил взять «скорпионов» живьём и выбить из них сведения о причинах охоты на меня и тайных механизмах последних событий. Оба «белоглазых» наверняка имели высокий ранг, раз им сам Энлиль поручил руководство операцией. Они должны многое знать, а значит, всё мне расскажут, хотят они того или нет.
Примерно через четверть часа из густой травы раздался грозный звериный рёв. «Серые» вскочили и схватились за оружие, а «скорпионы» наоборот пригнулись пониже. Один из стражей, наверно, начальник остался стоять у костра, другие же попарно встали по бокам от него. Они выставили копья в сторону саванны, и тревожно вертели головами, высматривая опасного хищника. Теперь они представляли собой отличные мишени. А то, что они сняли доспехи и шлемы, намного упрощало мне решение задачи.
Я осторожно поднялся из травы во весь рост позади «серых», качнул пращу вперёд, затем на обратном ходе ускоряя снаряд, отвёл руку в сторону и крутанул над головой. Описав восьмёрку, праща распахнулась, и голыш отправился в полёт. Я промазал, но стоящие ко мне спиной «серые» ничего не поняли, услышав лишь шорох травы. Ремень чуть длинноват, надо сделать поправку. Со второй попытки камень с хрустом врезался в голову крайнего «серого», раздробив ему затылок. Поражённый гигант рухнул, как подкошенный, устроив переполох. Я пригнулся и уложил в пращу новый снаряд. Напарник подстреленного «серого» в растерянности обернулся и тут же получил удар камнем в правый глаз. Он громко заорал от нестерпимой боли и, зажимая руками разбитую глазницу, тоже свалился вниз. Видимо их начальник что-то заподозрил, крикнул оставшимся двум воинам и бросился вниз. «Серые» не сразу сообразили, что главная опасность у них не спереди, а сзади, засуетились, но опоздали. Меня охватила боевая ярость, и моя рука больше не знала промаха. Третий «серый» упал с проломленным виском, а четвёртого завалил копьём выскочивший из зарослей Лихур.
Мы с двух сторон начали подходить к сидящим у костра командиру и двум «скорпионам». Их явно потряс наш вид. Мой свирепый друг в запятнанной кровью леопардовой накидке и головном уборе был просто красавцем по сравнению со мной, покрытом грязной коркой с присохшей травой, мусором и листьями. Я медленно подходил к врагам, покачивая «заряженной» пращой, а Лихур громко рычал, выставив вперёд окровавленное жало своего смертоносного копья. Не меняя положения, «скорпионы» как-то сжались в комок, превратившись в коричневые глыбы, а «серый» начальник наоборот окрысился, и вскочил, проявив решимость.
– Стойте! Или я убью ваших друзей! – громко прошипел он, поднимая меч и указывая им в сторону связанных ребят. Его лицо напряглось и побледнело.
«Не хочешь умирать, сволочь, чего боишься, тем и пугаешь», – подумал я, а вслух сказал, обращаясь к нему, но, не выпуская из вида неподвижных коричневых тварей:
– Давай, убивай. Больше одного не успеешь. А я точно успею проломить тебе башку, – спокойно произнёс я, плавно отводя руку с пращой.
– Но… я убью… – заикаясь, повторил «серый» и заметно побледнел.
– Ну, чего тянешь, рази, – и я сделал вид, что собираюсь метнуть камень. Он рефлекторно вскинул руки, защищая лицо, и тут же у него на плечах повис рычащий Лихур.
Я неотрывно смотрел на «скорпионов», ожидая подвоха, и не зря. Едва Лихур скрутил «серого», они вскочили, направив на нас устройства, похожие на обломанные рапиры. Из центра ослепительно отполированных чашек, прикрывающих кисти рук, торчали короткие тёмно-серые трубки с зеркально блестящим каналом.
– Прикройся! Кси! – отчаянно заорал Лихур, рывком поднимая пленного «серого» и прячась за него. И тут ближайший к нему «скорпион» пустил оружие в ход, на конце этой штуковины едва заметно сверкнуло и в плече «серого» появилась дымящаяся дырка.
Я сразу сообразил, что против нас применили местные ручные лучемёты, называемые кси. Второй раз я выстрелить ему не дал, с силой метнув камень, который попал убийце точно в запястье. Он отчаянно завыл и затряс повреждённой рукой, уронив оружие, и Лихур не теряя ни секунды, метнулся к нему, одновременно бросив копьё во второго «скорпиона», который выстрел за выстрелом лупил мне по ногам, явно желая взять живьём. Его лучемёт-кси сверкнул не меньше пяти раз, но я не стоял на месте, и он всё время мазал, от чего у моих ног каждый раз вспухали плотные облачка сизого дыма. А вот Лихур не промахнулся, и его копьё попало коричневому точно в филейную часть. Подраненный «скорпион» подпрыгнул, упал и ужом завертелся на земле. Я бросился на него. Вражина извивался, пытаясь встать, но с силой прижатый к горлу черенок копья успокоил его.
Бесцветные глаза с ледяной ненавистью уставились на меня, тонкие губы скривились, а затем он втянул щёки, резко сомкнул челюсти и тут же затих. Его глаза потемнели из-за расширившихся зрачков, мышцы лица расслабились, а из угла рта вытекла розовая пена.
Ушёл, гад! В ярости я пару раз врезал ладонью ему по морде, и тут почувствовал в его правой щеке постороннее уплотнение. Внезапная догадка осенила меня, я огляделся, поднял валявшийся неподалёку тесак, втиснул мертвецу между зубов и силой разжал челюсти. Заглянув покойнику в рот, в правой щеке я увидел прокушенную рану, из которой торчал край полупрозрачной капсулы.
Я резко обернулся ко второму «скорпиону», которого удушающим захватом удерживал Лихур. Коричневый хрипел и вот-вот мог отдать концы, и тогда я заорал:
– Лихур! Не вздумай его прикончить, он нужен мне живым!
Подскочив к полузадушенному и потерявшему сознание «скорпиону», я приказал Лихуру крепко держать его за голову, а сам влез к нему в рот и кончиком тесака осторожно чиркнул по правой щеке. Брызнула кровь и в разрезе показалась маленькая чечевица капсулы, которую я с величайшей осторожностью извлёк.
Через минуту оба пленника лежали связанными, а мы, пыхтя от нетерпения, резали путы наших ребят. Всем им пришлось туго, но больше других пострадал Син, которому крепко досталось дубиной по голове. Я внимательно осмотрел друга, и сразу понял, что у него тяжёлый ушиб мозга и перелом основания черепа. Как правило, с такими травмами без специальной помощи не живут. Да, и с помощью не всегда. Син лежал без сознания, вокруг его глаз набрякли чёрные «очки» из-за внутреннего кровоизлияния, изо рта вырывалось редкое прерывистое дыхание, лицо покрывала смертельная бледность, а зрачки на свет не реагировали!
– Срочно! Быстро! Чтоб вас!
– Что?
– Что делать?!
Я знал, что с такой травмой тревожить или перемещать Сина смертельно опасно. Меня заколотил озноб, пульс забился в горле, и я начал судорожно искать выход. Жизнь друга повисла на тоненьком волоске.
– Что делать?! – звенел в ушах крик.
Я рухнул на землю, моментально погрузился в медитацию и мысленно потянулся к Сину. Я «увидел» его внутренним взором и ужаснулся. Жизнь вытекала из него, как вода через дырявое ведро. Я точно знал, что Син слышал мой отчаянный зов, но при этом его разум упорно молчал. Он не хотел жить. Он устал от жизни и ожидал смерти, как избавления! Я его умолял, я ругался, я требовал и просил принять мою помощь. Я вопил о помощи всем Стихиям, но они смущённо молчали. Они ничего не могли сделать против неуклонной воли личности. Я был бессилен!!
– Что делать?! – гремело набатом в голове.
– Ничего…
Через пару минут на тихом и спокойном лице друга навек запечатлелись умиротворение и покой. Его огромные синие глаза стали почти чёрными и с удивлением смотрели в потемневшее вечернее небо и, наверно, сквозь космическую толщу видели свою навсегда потерянную родину, голубой Сириус и тёплые мамины руки.
Я в отчаянии катался по земле и, презирая своё бессилие, пытался выкашлять из горла горькие слёзы. Проклятый комок в горле не давал мне дышать, и я вытолкнул его с отчаянным воплем и страшными словами проклятия Повелителю Энлилю и всем бессовестным владыкам, помешавшимся на борьбе за эфемерную власть. Смерть друга растерзала мне душу, со дна которой поднялись самые зверские инстинкты, и тогда вместо горя пришла свирепая ярость. С диким рёвом я резко обернулся к пленным, и тут же на моих руках повисли Рахур и Сагни.
– Не надо, Антон, это не поможет.
Рыча и выкрикивая проклятия, я вскочил, отбежал подальше и жестоко избил ни в чём не повинное дерево, ушёл в саванну и вернулся в полной темноте, грязный, сопливый, опустошённый. Подойдя к костру, я рухнул прямо на землю и провалился в спасительный мрак.
Рано утром, разлепив глаза, я лежал, не желая шевелиться, ковырял на руке корки засохшей грязи и смотрел, как серебристый жучок бегает по травинке вверх-вниз, каждый раз не решаясь взлететь с достигнутой вершины.
– Антон, вставай. Тебя ждёт Син.
Я вскинулся, но через секунду всё понял и с трудом сел. Сейчас будет кремация. Надо идти. И я пошёл.
На сложенном из сухих веток и жердей костре лицом вверх лежал мой друг, навсегда покинувший пределы наших проблем и страстей.
– …Прости ему прегрешения вольные и невольные… – прошептал я, в то время когда Акти на правах старшего произносил прощальную речь:
– Да соединится он с Великим Творцом, а то, что им было, пусть вырастет снова, – сказал Акти, поправил сползающую повязку на голове и поднёс к хворосту факел.
Всё это время я стоял словно парализованный, а, когда костёр прогорел, меня окружили друзья, и от имени всех сказал Лихур:
– Не вини себя. Ты молчишь, но мы всё понимаем. Ты не виноват, что по твоему следу идут «скорпионы», что Повелитель Энки отправил тебя и нас в это опасное путешествие, что Повелитель Энлиль почему-то возненавидел тебя. Все эти дни ты был одним из нас, и подставлял свою грудь опасности, как и мы. Но мы воины. Это наш выбор и наша судьба. Мы ни о чём не сожалеем, и ты не сожалей. Ты с нами, а мы с тобой. Надо идти дальше, иначе всё теряет смысл, а это несправедливо по отношению к павшим друзьям.
Помимо воли по моим щекам ручьём потекли горькие слёзы, и я не стыдился этого.
– Братцы, Гирсу, Нигира и Сина не вернуть, но они навсегда останутся в памяти и в сердце, и я обещаю, что больше никто не погибнет, или мне не жить.
– Только попробуй, – проворчал Акти.
– Да, ладно тебе, – сморщился Сагни.
– Не думаю, что это бесспорно, – проговорил Рахур.
– Сходи-ка, ты, лучше вымойся, – печально улыбнулся Лихур, – а то смотреть на тебя невозможно.
Пока ребята кремировали убитых врагов, я, стоя по колено воде, долго и яростно тёр кожу мелким песком, стараясь смыть боль и грязь прошлого дня. Друзья меня не торопили, и примерно через час я отмылся, постирал камуфляж и подсел к сидящим в кружок воинам.
«Сейчас бы хлопнуть стопарик водочки, ребят помянуть… Сина…», – подумал я и несказанно удивился, когда Рахур со дна своей бездонной сумки достал флягу с вином и протянул мне. Я с трудом скрыл изумление. Ну, Рахур! Ну, куркуль. Скряга, ты мой, дорогой. Сохранил во всех бедах и передрягах. Копьё утопил, а сумку спас.
– Выпей, Антон. Ты говорил, что в твоём мире есть такой обычай, вспоминать жизнь умершего и выпивать вино. Прошлый раз после боя у горы Кири мы торопились, как ненормальные. А теперь самое время. Начни ты.
– Братцы, я мало что знаю о вашей жизни. Среди вас я чужак. Но поверьте, в том мире у меня не было таких друзей. Надеюсь, что те, кто погиб, ушли в лучший мир, как говорят у нас: «царствие им небесное». Вместе с ними исчезла часть здешнего мира. Но, если наша память их сохранит, то и этот мир не оскудеет. Запомним их навсегда. Гирсу. Нигира. Сина. И горе тем, кто теперь встанет у меня… у нас на пути.
Я сделал большой глоток и передал флягу по кругу. Через час фляга наполовину опустела, и вино сделало своё дело. Гиганты чуть опьянели, и мне на душе стало легче. Я успокоился, и вспомнил о пленных.
Оказывается «серый» начальник выжил после выстрела лучемёта-кси. Разряд попал ему ниже плечевого сустава и прожёг сквозное отверстие диаметром в сантиметр, краем зацепив кость. Ребята, как смогли, перевязали повреждённую конечность, кровообращение которой, впрочем, не нарушилось. С помощью Рахура я обработал и перевязал «серому» руку, наложил шину из древесной коры, дал капсулу от лихорадки и посоветовал ждать чуда, чтобы в течение трёх дней ему оказали специальная помощь.
Накладывая повязку, я внимательно приглядывался к связанному «скорпиону», который беспокойно шарил глазами вокруг, а, когда его взгляд замер на лежащем неподалёку копье, я понял, что он ищет средство самоубийства. Нет, сволочь, я не дам тебе умереть просто так. Я подозвал Лихура, попросил привязать пленного покрепче к ближайшему дереву и не спускать с него глаз. Леопард сверкнул глазами и с удовольствием исполнил мою просьбу.
Так. Теперь пора вернуться к «серому» начальнику, который явно растерял свой гонор и, густо попахивая нечищеным сортиром, тихо сидел в стороне, готовый ко всему. Присев напротив, я в упор уставился на него.
– Как рука?
– Нормально.
– Поговорим?
– Да.
– Назовись. Какова задача и цель вашего отряда?
– Я из клана Элиотов, – гордо ответил пленник, – моё имя Хутран, я начальник личной охраны Повелителя Энлиля, и его родич.
– Что же ты, начальник, бросил свой отряд в проходе у горы, а сам сидишь здесь?
– Таков был приказ ск… этих. Повелитель Энлиль повелел слушаться их, как самого себя.
– Когда за вами должны прилететь шемы?
– Послезавтра в полдень. Посадка по сигналу два костра.
– А, теперь скажи то, о чём промолчал.
– Я не…
– Жаль, Хутран, что ты меня не понял. Мне придётся тебя покалечить, и жизнь твоя после этого станет весьма отвратительной.
– Не надо. Я же сказал…
– Остановись. Сейчас ты можешь сделать непоправимую ошибку, – тихо и зловеще проговорил я, вытаскивая из ножен тесак. Он склонил голову и прошептал:
– Посредине между кострами должны в ряд стоять трое. Всё.
– Хорошо. Ты оказался умнее, чем я думал, – сказал я, убирая тесак в ножны, – отдыхай… пока. И помойся, что ли. Несёт от тебя, как от козла. Рахур, будь добр, проводи нашего гостя к реке. И постарайся не набить ему морду. Впрочем. Можешь и набить, если хочешь.
Постанывая и придерживая раненую руку, Хутран потащился к реке, а я перевёл глаза на пленного «скорпиона» и подошёл к нему. Лихур потрудился на славу, и я увидел прикрученного к дереву «белоглазого» с тугим жгутом, повязанным вокруг головы через открытый рот. Я присел напротив, глядя прямо в бесцветные глаза, из которых струилась холодная и спокойная ненависть. Да, это враг. Не знаю, что я ему такого особенного сделал, но ненавидел он меня истово и отчаянно. Ну, что же, я его тоже не очень обожал. Пусть ненавидит, лишь бы боялся. Я взял свой нож, раскрыл и медленно поднёс к его лицу. Он сморщился и закрыл глаза, видимо, думая, что я хочу его подрезать. Дурачок. Я рассёк жгут, освобождая ему рот, и без всяких сюсюканий начал допрос:
– Твоё имя?
– …
– Слушай меня внимательно и постарайся понять. Убить себя тебе не удастся, – я повертел у него перед глазами капсулой с ядом. – От того, что ты мне скажешь, зависит моя жизнь и твоя смерть. Я умею развязывать языки и, поверь, ты у меня заговоришь. Жить хочешь?
– Нет,
– Умереть хочешь?
– Да.
– К твоему несчастью я тебе этого не позволю. И кому, как ни тебе знать, что закончить жизнь можно по-разному, а можно и вовсе умереть наполовину и тогда жизнь будет хуже смерти. Ну, так как, начнём потихоньку умирать?
– Я не боюсь, – пытался хорохориться он, но я-то видел, что мои слова явно его напугали.
– И правильно, бояться будут те, кто увидит, что я с тобой сейчас сделаю, – спокойно проговорил я и принялся вырезать из палочек острые колышки, а заодно подозвал всех своих спутников.
И тут он начал ломаться. Я увидел, как «белоглазый» сначала напрягся, покраснел, задёргался, издавая нечленораздельные звуки, затем побледнел и свесил голову, а потом тихо сказал:
– Меня зовут Цасащ.
– Ну, а моё имя ты наверняка знаешь. Кто твой хозяин?
– Повелитель Энлиль…
– Стоп. Я спросил о хозяине, а не о нанимателе. Посмотри сюда, Цасащ. Вот твоя заветная капсула. Если ты правильно и честно всё расскажешь, она твоя. Продолжим.
– Меня по повелению Великого Тёмного направил сам Шищес, один из Четырёх.
– Откуда ты явился, где ваша основная база?
Он сначала замолк, но с вожделением взглянув на капсулу с ядом, проглотил слюну и продолжил скороговоркой:
– На этой планете наш клан обосновался в высочайших горах далеко на востоке. Там в обширном нагорье устроены двенадцать опорных баз, и одну из них возглавляю я. Мой ранг очень высок.
– Почему «скорпионы» преследуют меня?
– По высшей воле Великого Тёмного, приказавшего стереть тебя во всех мирах и во всех временах. Он сообщил, что ты можешь изменить суть вещей и уничтожить не только могущество клана, но и сам клан и даже самого Великого Тёмного. На твои поиски брошены сотни боевых двоек. Против тебя действуют сотни советников при владыках во всех мирах и временах. Но… ты оказался сильнее, чем мы предполагали. Я видел твои глаза, и теперь знаю, что тебя не остановить.
«Все всё знают, только я не в курсе. Весьма оригинально», подумал я и продолжил допрос:
– О чём речь? Где произойдут события? Во владениях Энки, Энлиля, Мардука?
– Речь идёт о коренном изменении хода земной истории, а, вероятно, не только земной. Великий Тёмный озабочен и встревожен. Совет Четырёх направил нас с напарником к Энлилю и мы провели большую работу по внедрению в клан Элиотов. – Он усмехнулся и проскрипел: – Энлиль до сих пор считает, что он самостоятельная фигура и, что по праву носит венец Наместника. Он думает, что вершит судьбы планеты. Ха-ха. Пусть продолжает так думать. Не будет нас, придут другие, не мы, так наши ставленники, или ставленники ставленников. Энлиль сильная личность, но он истерик, завистник и интриган. Ему абсолютно чуждо историческое и стратегическое мышление, он кое-какой тактик, и ему по плечу только локальные операции. Хотя и это ему удаётся не всегда. Взять хотя бы неудачный план твоего захвата, который он наспех придумал после того, как из дворца Энки ему донесли о твоём появлении в нашем мире…
