Олег Артюхов
Изгиб грани
От начала моей схватки с тремя «серыми» прошло меньше четырёх минут, угрозу с тыла мы ликвидировали, но рядом всё ещё кипел бой. И, едва я об этом подумал, как раздался душераздирающий крик. Я моментально вскочил и бросился в гущу сражения.
Окровавленные с головы до ног, в растерзанных одеждах мои друзья едва держались на ногах. Но и противник тоже изнемогал. Всё, надо срочно кончать это безобразие. Я вскочил на ноги и бросился к ближайшему «серому», готовящемуся прикончить Сагни, и сзади в прыжке со всей дури врезал ему ногой в промежность. Взревев, он бросил копьё и щит, схватился за свои причиндалы и, приседая, повернулся ко мне. Не долго думая, я нанёс страшный удар в переносицу, вдавливая кости носа в мозг. Как подкошенный противник рухнул под ноги обалдевшему от произошедшего Сагни. Мимо промелькнула пятнистая накидка Лихура, и я краем глаза увидел, как он в прыжке рубанул тесаком по шее одному из врагов и прыгнул на спину другого, которого тут же проткнул копьём кто-то из наших. Оставшийся без войска «золотогрудый» сам бросил оружие. Всё воевать больше не с кем.
От неожиданно свалившейся тишины, удары пульса гремели в голове словно набат. Но, какая там тишина. Рядом хрипло дышали мои друзья, и со всех сторон раздавались громкие стоны, исполненные боли, смертельной тоски и страдания.
Хватая ртом воздух, я стоял среди побоища и в окруживших меня забрызганных кровью фигурах в изодранных одеждах с трудом узнавал своих друзей. После недолгого, но отчаянно тяжёлого боя на всех навалилась жуткая тошнотворная усталость, а чуть погодя накатили удивление и радость. Мы качались как пьяные, крутили головами, переглядывались, не веря, что в такой переделке остались в живых. Ничего, ребята, лишний выпитый глоток жизни можно и не закусывать.
Однако вскоре вернулись и другие чувства. Вокруг распространилось зловоние, от разных продуктов только что закончившейся сечи. Перепаханную ногами землю сплошь покрывали обрывки одежды и вещей, обломки оружия и доспехов, кишки и их содержимое, отсечённые конечности, и всё это густо покрывали почерневшие по краям красные лужи с ярко алыми сгустками крови в середине. Вид поля боя вызвал рвотные спазмы, и с трудом сдерживая отвращение, я протолкнул сквозь сжатые зубы:
– Все… целы?
– Нет, – разлепила губы и прохрипела в ответ чёрно-красная статуя, в которой я едва узнал Сина, – Нигир и Гирсу…
– Где они? – я начал разогревать энергетику, чтобы спасти ребят. Неважно, что вычерпал силы до дна, авось выкручусь. Но, увидев лежащие тела друзей, я сразу жепонял, что никакими средствами их не оживить. На шее Нигира зияла страшная рана, развалившая его горло до позвоночника, а Гирсу получил удар копья точно в сердце. Стараясь скрыть горечь отчаяния, я прикусил губы, поднялся, отвернулся и спросил:
– Кто ранен?
– Все понемногу.
– Быстро к ручью смывать кровь. Надо всех осмотреть.
Пока кровь не засохла, её смыть более-менее легко, и то мы провозились не менее получаса, сдирая красную коросту и окрасив прозрачный ручеёк бордовой мерзостью.
Едва ворочая руками и ногами, я отыскал свою сумку и обрадовался, увидев её в целости и сохранности, и даже почти не запачканной. Из всех оставшихся в живых только я и Лихур не нуждались в лечении, поскольку не получили ни единой царапины. А вот с Акти пришлось повозиться. Штопая дыры в теле чуть живого от потери крови гиганта, я испытал искреннее облегчение, обнаружив, что раны большие, но не проникающие, а рассечённые сосуды уже почти не кровоточили. Перевязав Акти, я дал ему два шарика стимулятора и попросил ребят отнести его в тень.
Безутешный Рахур принялся приводить в порядок тела Нигира и Гирсу. Син и Сагни занялись оружием и трофеями. А Лихур отправился на разведку осмотреть окрестности, поскольку, как резонно заметил Син, по уставу стражи в операции могли быть использованы либо семёрка, либо весь прайд – 28 воинов. Тоесть здесь отсутствовала одна семёрка «серых», и именно она могла нанести смертельный удар, напав уже после боя.
Осмотрев каждого, я обработал все раны и царапины, и затем обошёл место боя. Среди поверженных врагов отыскал двоих легко раненых и пятерых агонизирующих. Син взялся «помочь» умирающим, а я принялся перевязывать раненых в том числе и их «золотогрудого» начальника. Безусловно, этим бандитам с большой дороги больше подходила верёвка, переброшенная через сук, и я едва сдерживался, чтобы не настучать им по мордам. Но здравый смысл подсказывал их поберечь, чтобы вытянуть важные сведения.
Оказывая помощь врагам, я присматривал за друзьями и видел, как все они ужасно измучились и физически, и морально. Но именно сейчас нельзя давать им расслабиться. Буквально «через не могу» нужно заставить их собрать вещи, избавиться от трупов и убраться отсюда подальше, поскольку запах крови очень скоро привлечёт стервятников и хищников.
Пока Рахур готовил тела Гирсу и Нигира к кремации, мы потратили не меньше часа для устройства погребальных костров. Пламя разгоралось плохо, но, когда занялись толстые ветки и стволы, в небо поднялись два столба чёрного смрадного дыма.
Творец небесный, прими души павших воинов в лучший мир и прости им грехи вольные и невольные, ведомые и неведомые.
Глава 12
Солнце склонилось к вечеру, когда мы покинули место боя и разместились на более-менее ровной площадке вблизи скальной стенки. До крайности утомленные и подавленные потерями воины нуждались в отдыхе. И опять время спасло нас, уронив на землю покрывало ночи и закончив этот мучительный день.
Ребята еле стояли на ногах, и я сломал голову, не зная, кого поставить в караул. Слава богу, выручил вызвавшийся подежурить Лихур. Попросив его растолкать меня ночью, я рухнул спать прямо на землю, завернувшись в грязный плащ.
Как выяснилось, Лихур и не собирался меня будить, но я проснулся сам. Часы показывали три ночи. Я тихонько отругал Лихура, а он пожал плечами, поправил накидку и исчез в темноте.
Я подсел к угасающему костру, который едва теплился. По уголькам пробегали редкие язычки пламени, иногда под дуновением ветерка срывающиеся в искры. Я подбросил веток, раздул огонь и стал наблюдать, как всполохи света наперегонки с тенями перебегают по фигурам спящих воинов, по камням и кустарникам. Что-то послышалось. Заворочался и застонал Акти. Я подошёл к нему и взял за руку, он сжал её и успокоился. Его явно трепала лихорадка. Я осторожно освободил руку, накрыл Акти своим плащом и решил не тревожить до утра.
Туманное утро принесло всем не только боль ран, но и не менее мучительные воспоминания о погибших. С мрачным видом мужики вяло занимались какими-то делами и почти не разговаривали.
Пока на костре жарилась добытая Лихуром дичь, я обработал раны своих спутников и пленных. Слабый и бледный Акти кряхтел и стонал, но уже пытался передвигаться самостоятельно, бережно придерживая повреждённую руку. Я смотрел на этого беспомощного гиганта и надеялся, что его могучее здоровье и лекарства обязательно ему помогут.
В ожидании завтрака мы завалили остатки погребальных костров камнями, сложив их в виде пирамидок. Перекусив жареной козлятиной, все принялись приводить себя в порядок и ремонтировать изорванную одежду. И только Лихур беззаботно улёгся спать, накрывшись испятнанной кровью леопардовой накидкой.
Приглядевшись к сидящим неподалёку пленным, я увидел, что их руки и ноги свободны. На мой молчаливый вопрос Син коротко бросил:
– Они поклялись.
Возможно, для него это был достаточный аргумент. Хорошо пусть будет так. Я кивнул и предложил допросить «серых», пока их сведения ещё имели значение. Син нехотя согласился и созвал всю команду. Посадив пленных на землю, я разместил ребят вокруг, а сам подошёл к «золотогрудому» и вонзил в него холодный взгляд:
– Назови своё имя.
– Шудурмут.
– Кто твой Повелитель?
Он опустил голову, взглянул исподлобья и замолчал. Я повернулся к другому пленному с тем же вопросом, а он, сволочь, плюнул мне в лицо, грязно выругался и заржал, запрокинув голову.
Ах ты, гад! Моё сердце зашлось от гнева, и ярость затмила глаза. Мысленно я разразился пятиэтажным русским матом, но вида не подал. Стерев рукавом с лица плевок, я достал шведский нож, раскрыл, и, поворачиваясь к третьему пленнику, коротко и резко провёл справа налево поперёк горла второго негодяя.
Меня трясло от собственной леденящей душу жестокости, но я точно знал, что в пиковой ситуации щепетильность абсолютно неуместна. Поймите меня правильно. Я не убийца. Но перед боем они превосходили нас численно и не скрывали, что всем уготовили смерть, а мне сверх того плен и допросы с пристрастием. С великим трудом мы чудом победили, положив на поле боя двадцать мёртвых тел. Я ещё не избавился от запаха погребальных костров, рассеявших в пространстве тела двух моих друзей и восемнадцать врагов, которых изначально врагами не считал. Нам угрожала смертельная опасность, и я не имел права терять остальных.
Обливаясь кровью и алой пеной, с булькающим хрипом второй завалился на бок. Я вытер о его рукав нож, посмотрел в глаза третьего «серого» и ровным голосом повторил свой вопрос:
– Назови имя твоего…
– Э… Эн… лиль… Повелитель Энлиль!! – заорал он, не дождавшись конца вопроса, и его выпученные глаза забегали между мной и его затихающим соратником.
Лица моих спутников закаменели. Я понимал, что делал, и почти физически ощущал волну отрицания, исходящую от потрясённых друзей. Простите меня, если сможете. Но ещё не остыл пепел Гирсу и Нигира, и не моя вина, что на том костре сгорел не я сам или кто-то из оставшихся в живых. Неужели не понятно, что наши жизни сейчас повисли на волоске?
– Хорошо. Сказал правду и молодец. И не стоит так волноваться. Так, так. Кое-что прояснилось. Скажи-ка, Шудур, как и зачем вы сюда заявились из далёкого Двуречья? Когда назад собирались вернуться?
– На шемах Повелителя Энлиля. Нас высадили двенадцать дней назад и велели задержать опасного чужеземца по имени АН-ТИ-АН-НИ и доставить в Ниппур любой ценой.
– Тоесть вы должны были арестовать меня и моих спутников?
– Нет. Только тебя. Пленных приказано не брать.
– Ясно, что ничего не ясно. Какова общая численность десанта?
Шудур опять замолчал и насупился, изо всех сил пытаясь сохранить достоинство. Видимо придётся ещё раз его припугнуть, чтобы окончательно сломить волю, иначе предстоит долгое и бессмысленное топтание на месте.
Я медленно обошёл скрючившееся на земле тело, и демонстративно несколько раз закрыл и раскрыл нож перед глазами упрямца. Шудур как зачарованный уставился на смертоносное лезвие, крупно задрожал, затем крепко зажмурился, не скрывая животного страха, исказившего его лицо. Я кивнул головой и убрал нож в карман. Мои спутники, сидящие вокруг, облегчённо выдохнули, а третий пленный громко затараторил даже без вопроса:
– Здесь полный отряд стражи, четыре семёрки, но одну семёрку высадили где-то дальше на заход солнца, видимо у Большой реки и с ними двое ск…, – он подавился словом, испуганно посмотрел на «золотогрудого» и тут же сменил тему: – Наш лагерь в тысяче шагах отсюда у склона в гроте. Там припасы и разное снаряжение.
– Хорошо. Спасибо, ты облегчил жизнь и себе, и нам. Шудур, кто остался вместе с последней семёркой? Кто эти двое?
«Золотогрудый» смертельно побледнел, глаза его остекленели, и он шумно задышал, порываясь вскочить. Син и Рахур с трудом усадили его на землю, крепко удерживая за руки. Пленного начальника «серых» буквально переполняли страх и отчаяние, и я подумал, что он скорее откусит себе язык, чем ответит на мой вопрос.
Понимая, что дальше сжимать пружину бесполезно, я разрядил ситуацию, заведя с Сагни ничего не значащий разговор. Когда минут через пять «золотогрудый» вышел из состояния аффекта и начал соображать, я обернулся к нему и напрямую спросил:
– С последней семёркой отправилась пара «скорпионов» высокого ранга. Так?
– Д-да.
– Именно они руководили операцией. Так?
– Т-так.
– И вопреки правилам вас им подчинил лично Повелитель Энлиль, приказав слушаться беспрекословно. Правильно?
– Пра-виль-но.
– Они нас ждут на переправе у реки?
– Угу.
– Ну, видишь, как просто говорить правду, а ты только что хотел натворить глупостей. Кстати, Шудур, когда за вами должны прилететь шемы?
Поняв, что ему даётся последний шанс, Шудур угрюмо ответил:
– Через 16 дней на берегу Большой реки.
На этом я закончил допрос, и, понимая, что в тот момент пленные более всего желали убраться от меня как можно подальше, сказал:
– Ладно. Заберите тело и ступайте отсюда, только далеко не уходите, а то Лихур будет нервничать. Понятно?
– Да, – они быстро вскочили, подняли за руки и за ноги труп и потащили его к каменной осыпи.
Я смотрел им вслед, и глухая жалость сжала горло. По правде, они не виноваты в случившейся трагедии, их хладнокровно использовали в непонятной политической игре, и подставили под наши копья. Жаль. Вспомнив подходящий к случаю каламбур из своего времени, я невольно скривил губы: «добро всегда побеждает зло, ставит его на колени и зверски убивает». М-да. Я обернулся к своим друзьям и спросил напрямую:
– Что будем делать, братцы? Похоже, впереди нас ждёт засада.
– Менять маршрут нет смысла и возможности. Надо двигаться дальше, – мрачно ответил Син, глядя на лужу крови. Я догадался, что он ненавидел кровопролитие и старательно это скрывал.
– Отобьёмся, – прогудел Акти.
– Нужно подумать, – произнёс Рахур.
– Я предлагаю ещё попытать этого «золотогрудого» урода, – зло проговорил Сагни.
– Похоже, есть р-работа для меня. Схожу в р-разведку, – прорычал Лихур.
Я оглядел своих верных спутников и подвёл итог:
– В этой более-менее понятной ситуации непонятно главное: как, находясь в далёком Двуречье, Энлиль узнал о моём появлении в резиденции Повелителя Энки? И какое ему дело до меня, если он обо мне ничего и знать не знает? Ответов пока нет, но, безусловно, со временем всё разъяснится. А сейчас мы приберемся здесь, а потом отправимся в лагерь чужаков и поищем что-нибудь полезное. Если место подходящее, то устроим там короткую передышку. И не возражайте! Неужели не понятно, что в нынешних условиях даже небольшая рана может привести к заражению крови и гибели даже таких сильных воинов, как вы. Лихур, пока мы тут будем разбираться, сходи в поиск. Постарайся проникнуть по коридору как можно дальше, но не увлекайся. Ищи любые следы «серых».
Превозмогая боль и усталость, мы вернулись на место сражения, забросали землёй пятна крови, а затем несколько раз протащили по полянке сломанное дерево и накрыли погребальные пирамидки ветками. Перед уходом мы окружили могилу и, подняв копья, трижды крикнули боевой клич: «Ар-ра-а!». Трижды эхо отразилось от склона горы и улетело на простор. Простите нас ребята за всё, что мы сделали и, что не сделали. Прощайте.
Стоянка «серых» находилась примерно в километре от места боя. Среди выщербленного эрозией туфа в глубине террасной площадки темнел замаскированный ветками вход в пещеру. Над ней нависал скальный карниз, а чуть дальше пенился бегущий откуда-то с заснеженной вершины ручей. Короче говоря, мы увидели почти идеальное укрытие. Син с Рахуром сразу же полезли внутрь грота уточнить что, к чему. Сагни взялся развести костёр, а Акти, кряхтя, устроился в тенёчке.
Пока все занимались своими делами, я принялся разбирать свою укладку. Глядя на остатки лекарств, я вздохнул, понимая, что их хватит в обрез и то, если нам удастся избежать ещё одного серьёзного боя. Мечтать, конечно, не вредно. Однако семеро головорезов во главе с двумя «скорпионами» наверняка думают иначе. Значит, придётся стать хитрее врагов, чтобы победить их до боя, или без боя. Но до этого надо ещё постараться дожить. Сейчас мои спутники не смогут ни сражаться, ни идти дальше, и, если их не подлатать, дальнейшее путешествие теряет всякий смысл.
Мои размышления прервали громкие возгласы, донёсшиеся из глубины пещеры. Я немедленно бросился на шум. За мной прибежал Сагни. А следом приковылял и Акти.
Привыкнув к полумраку, я увидел отлично организованное пространство. Слева двумя рядами размещались четырнадцать спальных мест, в центре возвышался выложенный из плоских камней стол, а в углублении справа находилась кладовка. Син и Рахур стояли посредине пещеры около вороха разных вещей и вертели в руках два странных устройства.
– Антон, нам повезло! Смотри-ка, что мы здесь отыскали!
– Син, дорогой, если я хотя бы догадывался, что это такое, я бы сплясал джигу, но я понятия не имею.
– Ха! Это же «дымящееся зеркало»!
– Ура! Дымящееся зеркало! А что это такое? – я уже начал злиться.
– Это оружие, испускающее луч, уничтожающий всё, во что попадёт.
Я вперился глазами в эти устройства, напоминающие очень длинные китайские фонарики с тремя утолщениями в виде блестящих бубликов на тёмно сером матовом корпусе. Отлично! Дистанционное оружие – это то, что нужно. Сколько можно заниматься резнёй?
– И каков его принцип действия?
– Это по части Рахура. На рейдере он числился оператором огневой защиты. Правда, прошло столько времени, что я уже сомневаюсь, было ли это вообще… Наверно, он всё позабыл.
– Ничего я не забыл. Вечно ты ворчишь, как старик. Антон, это генератор импульсного излучения высокой плотности. Фазовое смещение гравитационной и электромагнитной составляющих вызывает резонанс структуры вещества и разрыв молекулярных связей. В результате по направлению импульса возникает канал полного распада с выбросом энергии. Из-за внешних эффектов излучатель назвали «дымящимся зеркалом».
Меня потрясла эта микролекция, прозвучавшая в первобытной пещере, как выступление камерного хора в дремучем лесу. Возможно, впервые я увидел своих спутников с другой стороны их жизни. И в который раз меня поразила трагедия этих удивительных существ, взявших в руки вместо манипуляторов космических систем копья и щиты и надевших вместо скафандров примитивные доспехи. Высокая космическая цивилизация опустилась до уровня железного века. Не дай бог пережить такое!
– Скажи Рахур, на сколько выстрелов рассчитано это устройство, и какова его мощность?
– Только один импульс. Короткий, но очень мощный. Если не промажешь, то можешь сбить шем, повредить шугир, проломить стену, разрушить запор любых ворот.
– Короче, одноразовый гранатомёт с кумулятивной гранатой, маловато будет, – тихо проворчал я, а затем громко сказал, – Ну, что же заряженной пушке в дуло не смотрят.
– Не понял, – уставился на меня Рахур.
– Потом объясню. Береги их. Возможно, они пригодятся, – и тут же подумал: «А лучше бы, нет».
Среди трофеев нашлись новые льняные рубахи, набедренные повязки, носки и мокасины серого цвета, и я чуть ли не силой заставил своих спутников сменить эту часть одежды и выбросить свои чёрные лохмотья. Они поворчали, но после купания в водопаде и обработки ран всё-таки переоделись. Затем Син заменил утраченное и повреждённое оружие, Рахур пополнил запас пищи, снаряжения и одежды, а я едва не подпрыгнул от радости, когда Сагни протянул мне контейнер с медикаментами.
Разобравшись с трофеями и обеспечив ночлег, ребята расселись у костра и, будто сговорившись, отказались от еды в ожидании Лихура, словно от него теперь зависела наша судьба.
Солнце клонилось к закату. Вечерело. Огонь костра, отбрасывая блики на лица, превращал их в неподвижные маски, и чем больше я наблюдал за моими притихшими спутниками, тем больше понимал, насколько им плохо. Днём мужики хорохорились и терпели, и к вечеру их недомогание начало медленно сползать в апатию. В таком состоянии с ними шутя расправится шайка убийц, бродящая где-то впереди. Я не мог этого допустить и, махнув рукой на здравый смысл, раздал каждому по одной красной пилюле стимулятора. Они нуждались в подобной помощи именно сейчас, завтра она им может и не понадобиться. В заветной коробочке осталось одиннадцать шариков. Авось хватит. Вскоре народ оживился, все начали обсуждать подробности боя и изливать всё, что у них накопилось. Словно плотина прорвалась. Слава богу. Разрядка. Теперь им станет легче.
Когда солнце скрылось за верхушками гор, из потемневших от сумрака кустов выбрался шатающийся от усталости Лихур. Мы вскочили и, стоя, нетерпеливо дожидались пока он, скинув одежду, плескался в ручье, смывая пот и грязь. Затем он надел чистое бельё, которое ему протянул Рахур, отряхнул плащ, лёг к огню, вытянулся, и устало закрыл глаза.
– Что скажешь? – спросил Син.
– Опасности нет.
Все облегчённо вздохнули и начали рассаживаться вокруг огня. Син пожал плечами и махнул Рахуру, предлагая приступить к еде.
Слово за словом, разговор зашёл о вооружении космических странников. Оказывается, они имели довольно разнообразный арсенал. Среди дальнобойного оружия они выделяли несколько систем. Из ручного оружия наиболее распространёнными были кси – излучатели ближнего боя, аналогичные нашим пистолетам и уже известные «дымящиеся зеркала». Из оружия командного состава заслуживали внимания иб – дальнобойное метающее устройство, имеющее до 50 взрывных зарядов, и вагир – акустическое оружие с сильным парализующим эффектом. Более мощные системы имели разные принципы действия и назначение. Шаргир – разрушитель машин, шарур – разрушитель крепостей. Эти устройства обычно устанавливались в башнях на вращающихся турелях или в шугирах (местных танках) и управлялись тремя операторами, а их мощность определялась в условных единицах, кратных десяти: 10, 100, 1000. Сами Повелители помимо своих артефактов иногда пользовались боевыми трезубцами, называемыми шаргаз. В этих разрядниках на остриях эффекторов напряжение достигало десятки миллионов вольт. Боевые системы большей мощности устанавливали на космических челноках или тяжёлых шемах, которые помимо излучателей оснащались ракетами и торпедами разного назначения. Однако ко всему этому оружию стража не имела никакого отношения, и только специальные боевые отряды, иначе называемые сонмами, имели право его использовать по особому разрешению Высшего Совета. Но, вопреки неукоснительным правилам и законам, «скорпионы» использовали его направо и налево безо всяких разрешений. А, поскольку в отряде «серых» карателей появились «зеркала», то значит за всей этой операцией, так или иначе, стояли скорпионы и сильные мира сего.
Я вслушивался в разговор, глядел на игру огня и спорил сам с собой, испытывая целую гамму чувств от вполне естественного страха до бесшабашной злости:
«Господи, во что же я вляпался? Ну, на хрена козлу баян?
Ты, козлик, радуйся, что это всего лишь баян, а не рояль. Прекрати ныть и распускать сопли! Ты, в конце концов, Избранный, или погулять вышел? Пока всё обходилось и удавалось уносить ноги, авось и дальше фортуна не подведёт.
Однако с чего это вдруг на меня взъелся Энлиль? А что, если и вправду моя скромная персона может потрясти весь тутошний миропорядок?
Всё это сильно смахивает на чушь собачью. Может, ещё захочешь покаяться? Тогда в чём? В конце концов, не сам же ты всё это затеял, и не по своей воле здесь торчишь.
А, какого лешего, ты вообще полез в портал под разрушенной церковкой?
Отстань.
Сам дурак».
Землю уже залила густая мерцающая темнота южной ночи, и из-за горной гряды выполз полумесяц луны, когда проснулся Лихур. Он пружинисто поднялся, потянулся, зевнул, подсел к костру и, жадно поглощая еду, повторил, что коридор свободен и следов «серых» впереди нет.
Пока он рассказывал, я внимательно смотрел на свою команду, и всё больше убеждался, что к завтрашнему дню ребята не оправятся от ран. Надо их лечить и ждать. Но сколько? День? Пять? Стоп. А если попробовать решить проблему иначе, повторив прошлый эксперимент, как с Лихуром, но, естественно, с поправкой на количество участников? Я посмотрел на часы. Поздновато, конечно, но, исходя их прошлого опыта, много времени это не займёт. Нужно рисковать. Наклонившись к Сину, я попросил его связать пленных. Он удивлённо вскинул брови, поднялся и скрылся в темноте. Когда он вернулся, я подозвал всех к костру и прямо спросил:
– Друзья, верите ли вы мне?
– Да. Зачем спрашиваешь?
– Тогда снимайте одежду. Всю до последней нитки… Теперь встаньте вокруг костра, возьмитесь за руки и не отпускайте их ни при каких обстоятельствах.
Встав в круг, я взял за руки Сина и Сагни, закрыл глаза, сосредоточился и мысленно соединил нас всех воедино. В ладонях появилась покалывающая пульсация тока. Ребята, видимо, тоже что-то почувствовали, и, не понимая, что происходит, крепко сжали руки и замерли от неожиданности. По кругу тел побежали ощутимые волны энергии. Не теряя времени, я мысленно обратился к силам Земли и Огня с просьбой избавить нас от недугов и наполнить первозданной силой.
Сначала ничего не произошло, и я уже хотел прервать опыт, но в этот момент почувствовал ритмичные толчки из-под земли. С каждой секундой волны земной энергии усиливались, сотрясая тело. С невидимого в темноте склона посыпались камни, а в горах раздался гул. Не знаю, как другим, но мне почудилось, что ноги проросли в землю, достигли её раскалённых недр и разветвились там будто корни. По этим каналам вверх заструилась сила, достигла моего тела и побежала вдоль позвоночника. Солнечное сплетение превратилось в огромный огненный шар, из которого горячие волны через руки покатились дальше к моим друзьям. Стоящие рядом Син и Сагни вздрогнули и ещё крепче сжали мои ладони. Вскоре мощно запульсировал весь контур, и живой огонь костра, начиная с меня, растёкся по нашим телам, превратив их в светящиеся изваяния. На минуту мы стали единым организмом, в котором каждая живая клетка получила свою долю энергии и любви, от чего возникло удивительное чувство единения и силы. Время, казалось, остановилось. Я чувствовал и понимал каждого из своих друзей, и старательно помогал Стихиям восстанавливать их поврежденные тела. В ответ пришли волны удивления, восторга и искренняя благодарность.
Когда время вернулось в своё привычное русло, Стихии ушли, круг сам собой распался. Мы отвалились от прогоревшего за минуту кострища и, не удержавшись, шлёпнулись на задницы. Среди ночи раздался многоголосый хохот. Постепенно угомонившись, все оделись и вернулись к выгоревшему дотла костру. Спать никто не хотел и вскоре на прежнем месте опять весело затрещал огонь. Я обрадовался, что мои спутники перестали сторониться моего общения со Стихиями, и самипочувствовали возможности сил природы.
Дождавшись, когда все немного угомонились, оделись и расселись у костра, я спросил:
– Как самочувствие? Как раны? Стало лучше, хуже или без изменений?
За всех ответил Син:
– И ты ещё спрашиваешь! Я здоров и силён, как никогда! Правда, я немного перетрусил, когда под ногами тряхнуло, а потом нас охватил огонь, но это быстро прошло, и я испытал потрясающие переживания.
– Отлично! Сейчас всем нужно отдохнуть. Завтра в путь. Что, что? Нет. Никакого футбола. Да, вы что совсем обалдели! Гонять мяч в темноте. Что? Светло от луны? Нет и нет! Всем спать.
Оживлённо болтая и устраиваясь на ночь, мы не заметили, как в глубине грота замерли две фигуры пленников, которые всё видели и, похоже, были потрясены. Син, посмеиваясь, развязал им руки, но они даже не шевельнулись, продолжая неподвижно сидеть с широко раскрытыми глазами.
Раззадорившиеся мужики долго не могли уснуть, возились и весело толкались словно щенки, а потом моментально затихли и дружно засопели. Решив подежурить первую половину ночи, я завернулся в толстый плащ и уселся у костра. Син поворчал, но согласился, сказав, что сменит меня сам.
Сидя у огня среди лунной тишины, я прислушивался к дыханию моих друзей, разглядывал бесконечное звёздное небо и вспоминал прошлую жизнь.
Несколько раз я поднимался с оружием, чтобы разглядеть во тьме причудливые силуэты, оказавшиеся обычными кустами и скалами. Густое ночное время, наполненное воспоминаниями и сомнениями, медленно истекло, и перед рассветом меня сменил Син. А я забрался в его нагретую постель и моментально заснул.
Разбудила меня утренняя суета. Скоренько поднявшись, я умылся в чаше водопада и вернулся в пещеру, чтобы начать сборы.
Укладывая в сумку разное имущество, я наткнулся взглядом на двух пленников, которые понуро сидели на прежних местах, явно ожидая самого плохого. Я подошёл к ним и тихо произнёс:
– Мы скоро уходим, и вам с нами не по пути.
– Мы готовы к смерти.
– Вы меня не поняли. Вы свободны. Идите на восток, а там на ваше усмотрение, возвращайтесь к Энлилю, или проситесь на службу к Энки. Возьмите оружие и пищу, подберите снаряжение, но советую доспехов не брать. Тяжело, не выдержите. Уходите и не вздумайте наделать глупостей. В этом мире каждая жизнь стоит очень дорого. Удачи вам.
Они во все глаза таращились на меня, пока я не покинул грот. Спустя полчаса стоянка опустела. Мы отправились на запад, а наши бывшие пленные – на восток. Перед уходом «золотогрудый» Шудур, крепко сжимая копьё и поправляя снаряжение, неуверенно подошёл к нам и смущённо произнёс:
– Я счастлив, что пережил нашу встречу и видел всё, что здесь произошло. Вы великие воины и лучшие из лахамов. Ваш ночной ритуал единения потряс меня, я никогда не видел ничего подобного, и никогда этого не забуду.
– Да, не забудешь. Прощай.
Мы разошлись в разные стороны, и я испытал облегчение, избавившись от непомерного груза ответственности.
