Оксана Обухова
Шутки в сторону
И это будет не Тимур. А кто-то из мужчин, проводящих здесь секретные переговоры. Слишком много тайн прозвучало в стенах этой комнаты. И бежать в милицию или к этим самым мужчинам с криками «Караул! Спасите, следят, обижают!» не столько бесполезно, сколько опасно.
Едва о подслушивающем устройстве станет известно, ее уберет либо тот, кто зарядил прослушку, либо тот, чье присутствие в этом доме было наиболее секретно. Иногда в дом Полины приезжали такие гости, что, прежде чем впустить очередного посетителя, кто-то из охраны отводил хозяйку в сад или в комнату с окнами, не дающими обзор двора. Случалось, Караулову вообще вывозили вон из дома в машине с тонированными стеклами.
Бывали, бывали такие казусы, вспоминала Полина. Раз пять или шесть за два года получалось так, что даже затылков своих гостей она не должна была видеть. Чтобы впоследствии, не дай бог (!), не объединить в единое целое гражданина «А» и господина «Б». Иногда две переговаривающиеся стороны не должны соприкасаться друг с другом ни коим образом. Даже короткое, получасовое свидание сторон должно оставаться в строжайшей тайне.
Лучше бы они встречались за границей! – с горечью подумала Полина.
Но выезд за границу не всегда удобен, а часто даже опасен: одновременный выезд из страны двух знаковых персон, в случае огласки операции, уже сам по себе доказательство. Фиолетовым штампом на страничке паспорта. Порой людей губит простой набор случайных обстоятельств. А для некоторых структур и единственной случайности достаточно…
Полина отложила в сторону салфетку, тихо собрала дорожную сумку с вещами на первое время и так же тихо вышла из дому, оставив машину в гараже. Перехватив на проезжей части такси, она села в машину, забилась в угол салона и приказала везти себя на вокзал.
У билетных касс Полина опомнилась, дала разгон съежившимся от страха мыслям и, выйдя на привокзальную площадь, села в автобус. Она решила немного побарахтаться. Утонуть всегда успеет.
Нелепо проверяя, нет ли за ней хвоста, Полина вошла в подъезд дома своей единственной приятельницы. Подруг у нее вообще не было. Только друзья мужчины, ставшие сейчас опасными. Приятельница и та досталась ей, так сказать, по наследству от уехавшей на ПМЖ в Германию старшей сестры.
Звали приятельницу Дианой, она была одной из лучших журналисток города и работала под ерническим псевдонимом Дуся Колбасова. Если кто и в состоянии помочь хотя бы советом, то только эта стокилограммовая умнейшая бабища.
Справедливости и точности ради следует сказать: месяцев восемь назад Диана вообще весила сто сорок килограммов, но как-то вдруг увлеклась белковой диетой и незаметно для себя, почти без страданий, похудела на сорок пять килограммов. Так что, когда Колбасова открыла дверь сестре уехавшей подруги, было в ней уже не сто килограммов, а очень даже девяносто пять. Перемена разительная, и Полина на какой-то момент подумала, что ошиблась квартирой.
– А-а-а, – протянула она и умнее поступить бы не смогла. Это протяжное «а-а-а» говорило лучше всяких комплиментов.
Диана положила руки на обозначившуюся талию, подбоченилась, – яркая короткая майчонка, черные утягивающие лосины облепили объемное арбузоподобное брюхо, но уже сами по себе были достижением, так как раньше Колбасова позволить себе брюк практически не могла, – и разулыбалась:
– Ну что застыла? Проходи.
– Диана, это ты?!
– Я. Кому ж еще здесь быть?
Говоря честно, Диана не была большим исключением из числа прочих женщин – Полину Аркадьевну она тоже с трудом выносила. Но искренний восторг, с коим мадам обходила ее вокруг, цокая языком, слегка растопил былую неприязнь.
– Давай, давай, хватит охать, проходи на кухню, – гостеприимно пригласила журналистка. – Сто лет тебя не видела.
Через час, после продолжительного разговора за кухонным столом, Колбасова подумала, что готова не видеть Полину Аркадьевну еще лет двести. Пожалуй, впервые за многие годы она действительно не знала, как правильнее поступить приятельнице, приехавшей в ее дом за советом. А ведь прежде эти советы водились у нее во множестве. Диана была любимой жилеткой всех мало-мальски знакомых запутавшихся дамочек. На ее небольшой, функциональной кухне за рюмкой чая и чашкой водки были пролиты ведра слез, и неизменно Диана помогала всем советом или утешением.
Выслушав историю мадам Карауловой, Дуся пребывала в растерянности рекордные пятнадцать минут.
– Может быть, все же в милицию наведаешься и помощи попросишь? – спросила осторожно. И добавила про себя: а вправду ведь дурищу могут грохнуть.
– Ага! – плаксиво воскликнула дурища. – Еще посоветуй в ФСБ сходить или в налоговую инспекцию! Знаешь, сколько я после этого проживу?! Знаешь, о чем там меня спросят в первую очередь?! Кого вы, уважаемая Полина Аркадьевна, пускали в ваш дом, кого можете подозревать в прослушке? – И всхлипнула. – Я им такой списочек своих гостей нарисую, что после этого не только меня, но и все отделение милиции вместе с розыскными собаками прятать придется!
Игра в вопросы и ответы продолжалась еще какое-то время и закончилась тем, что Дуся взяла с телефонной тумбы толстую записную книжку.
– Две головы хорошо, а три завсегда лучше. Есть у меня один должничок из «бывших»…
Алексей Венедиктович Самохвалов был должен Диане довольно много, а конкретно – честное имя. Сколько-то лет назад, в доперестроечную эру, служил Алеша Самохвалов в структуре с аббревиатурой КГБ. Диссидентов по углам и кухням не отлавливал, инакомыслящих в справедливости социалистического строя не убеждал, а тихо и мирно трудился в научно- техническом отделе. Налаживал прослушку, обеспечивал контрмеры, паял, чистил схемы и очень любил свою спокойную, вдумчивую работу. Чинопоклонством не грешил, на собраниях голосовал всегда «единогласно» и, хоть и имел собственное мнение, помалкивал в тряпочку.
В году эдак восемьдесят девятом прошлого века случилась с Алексеем Венедиктовичем неприятность: пошел он с друзьями в ресторан и выпил водки, вследствие чего качественно побил некоего нахала, громогласно рокотавшего о засилье красно-коричневого террора.
Вызванный официантами наряд милиции сопроводил Алексея Венедиктовича в вытрезвитель.
Через два дня каждая городская газета отметилась статьей на предмет «зарвавшегося прихвостня тоталитаризма», «свинье в погонах» и так далее, в тех же мотивах. Если кто хорошо помнит те времена, то может представить себе ситуацию: каждый борзописец старался побольнее пнуть подыхающего льва. И попасть желательно под хвост.
Верные товарищи по оружию руки гражданину Самохвалову тоже не протянули. Турнули из органов с формулировкой «несоответствие высоким моральным принципам советского чекиста» (или нормам поведения, или что-то там еще не менее оскорбительное) и занялись спасением собственных погон и кресел.
Руку помощи Алексей Венедиктович получил от молодой, тогда еще мало кому известной журналистки Дуси Колбасовой. Дуся-Диана первоначально с удовольствием отоспалась на коллегах, еще недавно певших оды «бойцам невидимого фронта», а теперь льющих воду на мельницу товарищей побитого реформатора. Выяснила, что сам реформатор только недавно вышел из психушки и на всех перекрестках вопил о происках в свой адрес господ из КГБ, засилье краснопузых и призывал душить их голыми руками.
Встреча с лечащим врачом реформатора показала – приступами буйства демократ страдает с пубертатного возраста. Сначала он дискутировал с директором школы и классным руководством, затем пытался поджечь кабинет начальной военной подготовки, потом всю школу, в связи с чем был спешно уложен в желтый дом.
В Советскую армию его, разумеется, не призвали. На призывной комиссии он умолял причислить его к ракетным войскам и показать, где находится «главная ядерная кнопка».
Призывная комиссия повидала всяких придурков – и лающих, и писающихся, и красящих губы. Молодой контрреволюционер произвел на врачей сильнейшее впечатление и уехал в смирительной рубашке прямо из военкомата в сумасшедший дом. Так как теперь он собирался поджечь сам военкомат.
Диана завязала полемику на страницах газеты, и так как велась полемика языком ярким и язвительным, то привлекла к проблеме широкие читательские массы. Обзывали Дусю всяко: и, пардон, «проституткой коммунистической братвы» (про братву тогда только-только модно становилось), и «наймитом», и «сексотом». Пинали Диану дружно и с азартом, но тем не менее прислушались, – иногда, товарищи дорогие, следует быть более профессиональными и проверять достоверность полученной информации. Иногда она напрямую идет из желтого дома.
Когда выпущенный из дурдома реформатор явился в редакцию газеты с баночкой бензина, его повязали уже коллеги-журналисты и с огромным облегчением передали на руки санитаров.
Баночку с бензином реформатор все же успел опустошить на штаны главного редактора.
Доброе имя Алексея Венедиктовича было восстановлено. Его чуть было не вернули на ту же должность, но сильно обиженный предательством и слепостью собратьев по оружию Самохвалов ушел в кооператоры. Открыл возле рынка ларек «лудим-паяем, починяем телевизоры и примусы» и зажил неплохо. Правда, пил. И близко сошелся с низкосортным контингентом из бывших урок.
Бывает. Когда свои – подвинули.
Диана отправила Венедективичу сигнал SOS, тот отозвался немедленно. Собрал «тревожный чемоданчик» и приехал выручать.
– Так, девчонки, – выслушав довольно сумбурный рассказ двух приятельниц, произнес Самохвалов, – пока не прикину все на местности, говорить ничего не буду. И предложить хочу следующее: сейчас ты, Полина, едешь домой. Я приеду через час, встречай меня громкими, радостными словами «Дядя Леша, дядя Леша, какой гость дорогой!». Поняла?
– Угу, – кивнула Караулова.
– Если тебя «пишут», пусть знают – приехал родственник, первый раз увидевший этот дом. Я буду знакомиться с домом от чердака до подвала. Уяснила?
Ознакомительная экскурсия дяди Леши длилась чуть менее часа. Диана тоже не усидела дома и, пока прибывший эксперт оглядывал дверные замки и сигнализацию, прилежно подтягивала Полине в припеве «К нам приехал, к нам приехал дядя Леша дорогой».
Получалось дружно и напевно.
Дядя Леша оглядел замки, побаловался кнопочками сигнализации и громогласно предложил девчонкам попить чаю в беседке.
– Вы, девчата, пока самовар кочегарьте, а я тут похожу, хоромами твоими, Полинка, полюбуюсь. – И разложил на журнальном столе «тревожный чемоданчик».
Обзорная экскурсия, как говорилось выше, продолжалась почти час. Наконец дядя Леша, очень печальный, уселся в беседке.
На стол перед собой, со словами «береженого Бог бережет», положил небольшую пластмассовую коробочку с зеленым огоньком на крышке и повел неспешную беседу.
– Вот что скажу я вам, подруги, – начал он, затем засмолил «беломорину» и оглядел сад с видом победителя, недовольного триумфом. – Тут есть кое-какие непонятки.
– Какие? – заранее огорчилась Полина.
– Вот слушай, племяшка. – Дядя затушил папиросу в пепельнице и пустился разговаривать детально: – В доме твоем сигнализация – дай бог здоровья бывшему мужу. На совесть поставлена, не поскупился человек. В такие дома, с такими «секретками», идут только подготовленные люди за хорошим кушем. Незаметно открыть твои двери сумеет только хороший специалист, тут кувалдой да ломом не очень-то поработаешь. Но вот «жучки», что странно, стоят – полное фуфло.
– «Жучки»?! – воскликнула хозяйка. – Вы что, хотите сказать – их несколько?!
– А я разве тебе не сказал? – удивился бывший гэбист. – Их три штуки – гостиная, спальня и столовая.
– Мама роди меня обратно, – простонала Полина Аркадьевна.
– И вот что получается, девчата, – помолчав, продолжил специалист. – «Жуки» эти из дорогих. Но продал их фуфлогон. Серьезным людям такие изделия не втюхать. Я бы, например, не решился.
– И чем же они плохие? – вставила слово Диана.
– А тем, что дорогие, но бестолковые. Штатовская разработка, их для лохов привозят. Коробочка маленькая, красивая, а начинка фуфло. Стоят коробочки немерено, наши в три раза дешевле, но лучше. Усекли?
– Угу, – кивнули обе слушательницы.
– У этих микрофонов радиус уверенного приема метров двести. С двухсот пятидесяти уже пойдут помехи. Я бы за такие же деньги метров триста приема обеспечил. И расставил их по-другому. А здесь «зарядка» бестолковая. Неправильная. Фраера работали.
– Но с деньгами, – добавила Полина. – Раз «жучки» неоправданно дорогие.
– Да. И вот что получается, – двери вскрывал классный специалист, прослушку ставил полный профан.
– А если профан нанял специалиста только для отключения сигнализации? – спросила Диана. – И сам, один в дом пошел…
– Дианочка, – вздохнул настоящий специалист, – если бы рядом с фраером хотя бы стоял хороший профессионал, он такую безграмотную закладку производить не позволил бы. Это, знаешь ли, дело чести и твоей личной безопасности. Профессионалы с бакланами не работают, слишком рискованно. Баклан попадется и тебя спалит. Усекла?
– Усекла, – пробормотала Диана.
– Так что, племяшка, думай. Кто имеет доступ к ключам от твоего дома и знает, как отключить сигнализацию? На серьезных людей не греши, сразу говорю. Ищи одиночку, человека с деньгами, но далекого от серьезной организации, так как крутая бригада таких закладок не делает. Государство и спецслужбы здесь тем более ни при чем, – работа гнилая, фраерская. И вот еще что, вероятно, человек этот не в большом авторитете. Иногда, если с тебя три шкуры дерут и фуфло толкают, можно и по сопатке двинуть. Усекла? Думай. Судя по налету пыли, «жуков» зарядили месяц назад.
– Это точно? – с неохотой от перспективы «думать» спросила Полина.
– Плюс-минус неделя. Можешь мне поверить.
– Где конкретно стоят два остальных микрофона? – по-деловому взялась Диана.
– В гостиной – внутри полой ножки бронзовой настольной лампы. В спальне – под прикроватной тумбочкой у окна. Могу снять их прямо сейчас.
– Не надо, – грустно покачала головой Полина.
– Возможно, ты права. Тут можно на «живца» сработать. Организуй какую-нибудь встречу и посмотри, кто интерес проявит, замаячит возле дома. Радиус действия запомнила? Двести метров. Так что советую еще к соседям присмотреться. Они к тебе в гости ходят? Ключи могли притырить?
– Нет. Слева от меня, в старом доме живет пожилая пара учителей. В правую новостройку полгода назад въехал какой-то мерзкий тип. Ни с кем из них я не общаюсь.
– А что за мерзкий тип? – заинтересовался Алексей Венедиктович.
– Браток. Тупой, наглый, самонадеянный. Когда вселился, неделю новоселье отмечал, по сугробам всего участка полуголые девицы бегали. Фи! Его потолок – угон автомобилей, крышевание ларьков.
– Может, прощупать его? – не согласился дядя Леша.
– Ой, я вас умоляю! – фыркнула Полина. – Вы бы его видели! Потомственный неандерталец в тысяча пятом поколении! Он небось свой мобильник еле-еле освоил!
– Как знать, как знать, – пробормотал дядя Леша, – иногда такие индивидуумы попадаются, что твой Эйнштейн… Учителя слева не могли какого ловкача на постой пустить? Чтоб комната с окнами на твои угодья?…
– Схожу проверю, – с готовностью кивнула Полина.
– А сходить в ФСБ или милицию ты не хочешь? Категорически? – мягко поинтересовался бывший сотрудник и ныне серьезной организации.
– Нет. Чем меньше людей в курсе дела, тем дольше я жива, – уныло покачала головой хозяйка вечернего салона для деловых людей. – В милиции я не смогу ответить даже на половину вопросов, так что все бесполезно.
– Возможно, ты и права, – покивав головой и надув губы, заключил старый спец. – А есть кто-нибудь, к кому ты могла бы обратиться за помощью?
– К сожалению, есть. И очень много. Но именно среди них я боюсь наткнуться на человека, заварившего всю эту кашу. Он пообещает помощь, а на следующий день меня взорвут вместе с домом. Такой вариант развития событий вы не предполагаете?
– Не буду тебя обманывать – вполне. И что ты собираешься предпринять? Может быть, уехать, а? Если я правильно понял, некоторую информацию, прозвучавшую в твоем доме, легче закопать, чем отмыть… У меня в Сибири есть надежная норка, могу так спрятать, что ни один черт не найдет.
– А как дальше жить? По норам прятаться? Нет уж, попробую побарахтаться, авось выплыву…
– Тогда удачи тебе, племяшка. Если что – звони, приеду, помогу.
Нельзя сказать, что, уезжая из дома Полины, дядя Леша оставил двух приятельниц в беспросветном унынии. Как ни привередничай, но круг подозреваемых он существенно сузил.
И прежде всего – рамками возможностей. Полина очень опасалась, что подслушивающие устройства в ее дом поставил кто-то из по-настоящему серьезных деловых людей.
Но Самохвалов сказал четко: фраера сработали, толковые товарищи так не поступают. И то есть, в какой-то степени специалист отмел и парней из охраны финансистов – те знали, чем рискуют. Чепуховые приборчики в дом не подложили бы.
И потому, отсечение от круга подозреваемых какого-то количества опасных визитеров Полина уже посчитала за благо. За последний месяц в ее доме ни разу не проходили многочисленные сборища, а благодаря налету пыли на микрофонах отпало приличное число гостей. В том, что дядя Леша правильно определил временные рамки, Полина нисколько не сомневалась. Сказал, что зарядили месяц назад плюс-минус неделя – в этих рамках и крутись.
Собрав мысли в кучу, Полина взялась за мысленное всестороннее проветривание личностей, имевших свободный доступ в дом, возможность получить ключи, и знакомых с охранной сигнализацией. То есть – к постояльцам и бывшим любовникам.
Таких людей набралось немного. Валентин Наумович и Теймураз Асламбекович получили ключи непосредственно из ее рук. Семен Иванович и Стас Коротич много раз видели манипуляции Полины с сигнализацией и слышали пароль, называемый ею по телефону охранной службы. Так же оба отставных любовника имели возможность свободно снять оттиски ключей от дома и заказать дубликаты.
И это еще не все. К сожалению. Несколько месяцев назад Полина Аркадьевна не удержалась и завела молодого свежего любовника. Противный Теймураз Асламбекович приезжал так редко, что мадам Карауловой начинало чудиться, будто к ней возвращается девственность и уходят лучшие года. Но спас случай.
Как-то поздним вечером, в полудреме, Полина взяла зазвеневший телефон и сонно мяукнула:
– Алло.
В трубке раздался мужской, немного растерянный голос, произнесший ответное «алло».
Полина Аркадьевна не сумела с точностью определить абонента и томно брякнула привычное:
– Рада слышать тебя, мой котик.
Мужчина на том конце провода обомлел от чуть хрипловатого протяжного признания. Он попросту ошибся номером, но, видимо, его не часто награждали подобными эпитетами, и, слегка лукавя, Денис Савельев продолжил разговор с незнакомкой.
Полина Аркадьевна тоже скучала и беседу поддержала. Продолжила развлекаться и назавтра. Разговоры с Денисом стали вносить некоторое разнообразие в скуку вечеров, и через пару недель легкого телефонного трепа Полина пригласила молодого человека в гости.
Наружность Дениса Савельева отвечала самым взыскательным требованиям зрелой прелестницы. Спортивный, подтянутый, в постели неутомимый, и плевать, что нищий автослесарь. Полина Аркадьевна уже могла позволить себе такую прихоть, как иметь просто любовника. Главное – сделать его послушным и ненавязчивым, что мадам в самые короткие сроки и произвела.
…Когда Диана услышала от Полины признание в очередном грехопадении, то просто озверела:
– Блудница Вавилонская!! Ты своим кошкам контр-секс даешь?! – У Полины Аркадьевны две кошки – Дезире (Зинка) и Бемоль (Мотька). – Так лучше сама его принимай!! По упаковке в день!!
– Ну, Дианочка, – всхлипнула блудница, – ну в самом деле. Мне тридцать два года, я не могу как в монастыре… Ты лучше подскажи, что делать.
Впервые в жизни Дуся развела руками. Обычная изобретательность матерой журналистки дала сбой, и пришлось вновь доставать записную книжку.
– Есть у меня одна знакомая, – буркнула наконец Колбасова. – Крупный специалист по распутыванию узлов любой сложности.
– Дорогой специалист? – не удержав приступ жадности, спросила Караулова.
– Не переживай, она сама богатая. Бессребреница. Если уговорю, поможет из одной любви к искусству… Так что пока спрячься и не отсвечивай. Я поеду домой и поговорю с ней у себя.
Часть вторая
Инфекционная глупость как смертельно опасная болезнь
Выше уже говорилось, что рассказывая мне грустную и поучительную историю Полины Аркадьевны, Диана уложилась в пять минут.
– Не понимаю, в чем я могу быть полезной? – недоуменно произнесла я и в который раз удивилась непривычно растерянному виду Колбасовой.
– Эту дуру надо спасать!! – взъярилась Дуся. – И меня, если хочешь… – добавила уже немного тише.
– Тебя-то от чего? – Удивление продолжало нарастать.
– А эта бестолочь успела продиктовать мне весь список подозреваемых. Ох, Сонечка, лучше бы я родилась глухой. Теперь я тоже… как бы это сказать, в группе риска…
– А устраниться ты не захотела, – почти без вопросительной интонации поинтересовалась я.
– А как?! Как?! – яростно кусая кусок докторской колбасы, чавкнула Диана. – Сделать вид, что моя хата с краю, а потом заняться журналистским расследованием – «странная смерть молодой распутницы»?! Так, что ли?! Дождаться, пока ее грохнут, – а ее, скорее всего, грохнут, как только она засветится со своей прослушкой, – и спокойненько писать оды «на смерть молодой дурищи»?!
– А уехать в Германию к сестре она не может?
– Исключено, – самым категорическим тоном заявила Диана. – Нинка ее не вынесет.
– Почему? Они в ссоре?
– Какое там! – махнула рукой подруга. – Эта дурища глянулась Нинкиному фрицу. Он на младшую сестренку уже лет десять облизывается, кобель занюханный. Нинка их на пять минут оставить боится. А у нее работа, заботы и так далее. Полину она через два дня лично придушит. – И вздохнула. – И фрица для полной коллекции.
– Надо же как бывает, – огорчилась я. – А родители? Они вместе с Ниной и ее мужем живут?
– То-то и оно, – снова вздохнула Диана и отрезала еще кусок докторской. – Колбаски хочешь?
– Нет, спасибо. А если старшая сестра найдет для младшей гостиницу?
– А если этот кобель туда заскочит? – резонно заметила Диана. – Нет. Распутывать клубок надо здесь. И потом. Как Карауловой уезжать? Оставлять дом, начиненный микрофонами? Так потом к этому же и вернется. Или выбросить «клопов» в выгребную яму и показать – я их нашла? Она очень боится, Софья. Честное слово. Помоги ей, пожалуйста. Я ни разу тебя ни о чем не просила…
Верно, справедливо. А пару лет назад я сама начала себя называть «девушкой по вызову в критические дни».
Совершенно того не желая, я впуталась в жуткую историю, в кошмарный триллер, задуманный киллером экстра-класса по кличке Самоед. Было много крови, много страха, но все закончилось почти благополучно. Мне повезло поймать убийцу на живца, то есть на себя, и спасти от отстрела местного (и пожалуй, единственного в городе – настоящего) олигарха Туполева Назара Савельевича.
Туполев поступил непредсказуемо благородно и сделал меня очень богатой девушкой в двадцать пять лет. Сейчас мне на год больше, я материально независима, очень свободна, и, вероятно, Диана считает, что мне нечем заняться.
– Тебе бы отвлечься, – продолжила увещевать Колбасова, – развеяться…
– Угу. Предполагаешь, очередная прогулка под прицелом – лучший вариант для девушки, которой следует развеяться? – пробормотала я.
– Я тебя не под пули гоню, – обиделась Диана. – Я только прошу совета.
Боже мой, что делается! Востроумная Диана просит совета. Есть от чего загордиться в самом деле.
Ну я и загордилась.
– Разрулить эту ситуацию довольно просто, – нахально заявила я и какое-то время любовалась Дусей. Откровенно незабываемое зрелище! – Сколько подозреваемых в основном списке?
– Четверо.
– А «жучков»?
– Три.
– Немного хуже, чем я надеялась, но все же. Предлагаю использовать классическую шпионскую ловушку. Каждому подозреваемому в отдельности доводится до сведения: предмет, на котором пришпилен один из «жуков», скоро будет изъят из дома. И как я предполагаю, «жучок» именно с этого объекта будет немедленно удален. Дальнейшее – дело техники.
– Надо поставить во всех углах видеокамеры, – задумчиво пробубнила Колбасова. – Ты предлагаешь проследить за домом, увидеть, кто придет за микрофоном, с кем он общается…
Я терпеливо ждала, до чего додумается моя Диана, но в конце концов не выдержала:
– Дин, по-моему, твой отказ от сладкого губительно влияет на мышление.
– Я витамины с глюкозой принимаю, – отмахнулась журналистка. И призналась: – Что- то торможу я, Сонька, это от испуга…
– Тормозишь, – согласилась я. – Впрочем, неудивительно – ты не читаешь на ночь шпионские страсти. Это моя епархия. Так что не лезь с советами и слушай. Классический шпионский трюк в том и состоит, что следить ни за кем не надо. Один человек – один микрофон. Ясно? Чей «жук» пропал, тот и негодяй. Логично?
– Вполне, – согласилась Колбасова. – «Кто шляпку спер, тот и тетку пришил».
– Примерно так. Давай-ка вызывай свою потерпевшую, обрисовывай ей схему, а я пошла.
Никакого желания вникать в «список Шиндлера» я не испытывала. Мне своих приключений достаточно. Прихватив со стола сумочку, я засунула в нее сигареты и собралась откланяться.
– Подожди, – остановила Диана. – Караулова уже сюда едет. А ты, пожалуйста, сядь, ведь я не сказала тебе главного.
– Чего же это? – немного заинтересованно я вернула кусочек зада на табурет.
– Месяца полтора назад Полину стал навещать Туполев.
Табуретка подо мной колыхнулась, я села прочнее и машинально нашарила в сумке только что убранные сигареты. Вот уже три месяца любое упоминание о Назаре Савельевиче моментально выбивает меня из равновесия.
– Ты ведь от него прячешься? – Диана проявила догадливость, и я сразу поверила, что таблетки с глюкозой она все-таки принимает. – Не пора ли выбираться из подполья?
Три месяца я действительно пряталась от Назара. И суть не в том, что я как-то провинилась или он меня обидел. Просто неожиданно я почувствовала, что влюбилась. Или, по крайней мере, начала влюбляться. Причем почувствовала это внезапно, от ревности. У Назара тянулась многолетняя, ни к чему не обязывающая связь с девушкой Ульяной. Три месяца назад за чашкой чая, мама Назара Ирина Яковлевна сообщила мне по секрету, что Ульяна ждет ребенка. Тогда об этом не знал даже Туполев. Лишь я, Ирина Яковлевна и Ульяна, которая еще не была уверена в беременности. Она только забежала на минутку к Ирине Яковлевне и, не удержавшись, сообщила, что идет делать УЗИ.
– Нет, нет и нет, – прикурив сигарету с четвертой попытки, выдавила я.
– А чего ж ручонки-то так дрожат? – усмехнулась Диана. – Смотри, некоторые ситуации лучше разрубать, чем дальше запутывать. Сколько ты еще собираешься от него прятаться?
– Это мое дело, – огрызнулась я.
– Сколько раз он тебе звонил? Один раз? Два?
Пожалуй, глюкозу Колбасова принимает не по рекомендациям на упаковке. Превышает дозировку.
– Два раза, – кивнула я.
– И оба раза ты культурно послала его к черту.
– Примерно, – насупилась я.
– А он у нас мужчина занятой и гордый, двух посылов ему достаточно…
– Что ты от меня хочешь?! – Я уже боялась брызнуть слезами и почти кричала. – Чтобы я записалась к нему на прием и сказала: «Назарушка, тут одна твоя недавняя знакомая в историю влипла, помоги ей все уладить ради Христа и нашей старой дружбы»?!
– Если бы я была уверена, что к появлению «жуков» в доме Полины Туполев отношения не имеет, то так бы и попросила, – быстро произнесла Диана. – Но время появления микрофонов как-то уж очень совпадает с туполевским появлением в доме мадам. Как бы не нарваться…
– Назар не занимается вшивой самодеятельностью, – резко ответила я. – Он работает только со специалистами. Причем лучшими. Если бы он поставил дом Карауловой на прослушку, то, вытирая пыль, она «клопа» не нашла бы. Я ведь правильно поняла твой рассказ – «жуки» полная туфта?
– Дорогая туфта, – поправила Диана. – Но в остальном все правильно. Вряд ли Назар отрядил на операцию дилетанта. Не его стиль.
– Тогда в чем дело? Пусть твоя мадам идет к Назару, кидается на грудь и жалуется на происки.
– Надеюсь, в критической ситуации мы успеем сделать это вовремя, – мрачно предположила Диана. – Но лучше сначала поступить так, как советовала ты. Выясним конкретное лицо и идем сразу с полной доказательной базой.
– Понятно, – кивнула я. – А меня ты пригласила в качестве бронежилета для сестры дорогой подруги.
– Сонь, перестань, а, – мягко попросила Диана. – Прояви человеколюбие. Если эта дурища чего-нибудь напутает и ее грохнут – ты спать спокойно будешь? Ведь если она напутает, ее грохнут обязательно.
– Да хватит меня стращать! Слышала уже. «Грохнут, грохнут». Дай подумать!
– Думай.
Прежде чем проявлять человеколюбие, я решила побольше узнать о потенциальной жертве.
Поэтому, премного удивляясь самой себе и оттенку ревности, прозвучавшему в вопросе, произнесла:
– Твоя Полина спит с Туполевым?
Диана забыла прозорливость, подпитанную глюкозой, и ответила без всякой язвительности в голосе:
– Нет. Он один раз приезжал к ней со Стасом Коротичем просто на кофе, это было месяца полтора назад. Второй раз воспользовался домом Карауловой для делового свидания, это было три недели назад. Тогда с Назаром какой-то ферт столичный приезжал. Полинка говорит, фамилия у ферта занятная – Гнедой. И еще она считает, что, скорее всего, полтора месяца назад, перед первым посещением, Стасик элементарно ею похвастался. Решил оказать услугу Большому Человеку и познакомил с Полиной. Мол, есть одна знакомая дама с уютной обстановкой. Дама гостеприимная и крайне нелюбопытная. Какова, думаешь, будет реакция Назара, когда он узнает, что во второй визит попал под прослушивание?
Представив себе реакцию Назара, я зябко повела плечами:
– Коротича он прибьет, это точно. Полинку душить не будет, так как не Отелло. Но мало ей тоже не покажется. Минимум, что ей грозит, – стать парией в этом городе.
– Вот то-то и оно, – вздохнула Диана. – Прибегать к помощи Туполева стоит только в крайнем случае.
– Ох и хитрая же ты баба, Динка, – в который раз развздыхалась я. – Прикрываешься мной, как щитом?
– А что еще мне остается делать? – нисколько не скрывая умысла, пожала плечами журналистка. – Смотреть, как эту несчастную идиотку на дыбу подвешивают? Ждать взрыва дома в центре города? Не знаю, как у тебя, а моя нервная система чувства вины не выдерживает.
– Да ладно тебе, – поморщилась я. – Посмотрю я на твою идиотку. И кстати, скажи, – у нее что, другой жилетки, кроме тебя, не нашлось? Почему она к настоящей подруге не обратилась? Я же не слепая, вижу – ты эту Караулову терпеть не можешь…