Оксана Обухова
Шутки в сторону
– Спасибо… я отвыкла о ком-то заботиться… Так приятно смотреть на завтракающего мужчину… Спасибо, ты меня возродил…
Удар копьем в самое сердце. Незабываемая ночь, утренняя яичница и ласковая благодарность. Все это вкупе действует на мужчину укрепляюще, как стимулятор роста. Хочется расправить плечи, творить и удивлять.
Полина получила двух качественных любовников и соответствующую материальную поддержку от каждого. Навещая подругу в каменном особняке, пару сотен на карманные расходы как-то не очень оставишь. Это вам не любовница из панельной пятиэтажки, тут другой коленкор, другой размах. Тут надо соответствовать.
Или уходить.
А уходить не хочется. Полина относилась к типу мягких, обволакивающих женщин. Эдакая тихая гавань для истерзанного штормами фрегата. Всегда приветлива, всегда рядом, всегда утешит и накормит, фрегаты неслись к ней на всех парусах…
Дома чистота и покой, а это требует денег. Белоснежная скатерть и хорошие духи, мягкий белый хлеб и парное мясо, только отличное вино и отменный коньяк, все это радует глаз, нежит душу и требует, требует, требует…
Денег Полине давали без запросов. И в качестве тревог оставались только моральные принципы. Крутиться между двумя любовниками задача не простая, она предусматривает сосредоточенность и определенные навыки. Опасаясь, что в какой-то момент может произойти неловкая ситуация, – или любовники у ворот столкнутся, или она имена Сема и Стасик перепутает, – Полина пыталась первое время сделать выбор. Стасик был более молод и приятен, Сема – более щедр и совершенно не требователен. Стасик боялся своей законной жены до судорог в постели и проводил свидания в строго конспиративном режиме. Семен Иванович соблюдал тот же режим, но по другим причинам. Он прожил со своей верной боевой подругой тридцать лет в законном браке и элементарно не хотел ее расстраивать связями на стороне.
Полина Аркадьевна признала данный мотив благородным и на дверь Семену Ивановичу не указала. Свое лицемерное благородство Сема щедро компенсировал материально.
Замуж Полина за своих любовников пока не собиралась. Абсолютная тайна свиданий ее устраивала, так как положа руку на сердце мадам Караулова категорически не понимала: в данный момент она замужем или нет? Развод с Гришей оформлялся фиктивно в момент опасности, нависшей над имуществом, и устный договор двух экс-супругов гласил определенно: разведены мы только на бумаге.
Так ждать ей мужа? Или нет? Полина прилежно раздумывала над этим вопросом и не находила однозначного ответа.
После памятного телефонного разговора Полина на Гришу обиделась. Подумала как следует и догадалась – ее отдали в аренду, как хороший автомобиль. Причем далеко и далеко не бесплатно и совсем, совсем не дешево. До Полины дошли слухи, что Тимур договорился с кем следует, подкинул денег в общак, и лагерь в Мордовии превратился для Гриши если не в гранд- отель, то в безопасное место как минимум. Караулов устроился в каптерку поближе к материальным благам (завхоз мэрии как-никак, опыт имелся), завел приятные знакомства и даже растолстел…
Так замужем она или нет?
Полина ездила в Мордовию, возила домашние плюшки-ватрушки, котлетки, куриные ножки в фольге и в разговорах с мужем неустанно удивлялась возникшей в нем странности. Потомственный атеист Караулов уверовал в Бога и не перекрестившись за стол не садился. За едой цитировал Библию и Ветхий Завет, тихонько лепетал что-то о суетности бытия и намекал на обязательное венчание по возвращении из мест лишения. О самих местах говорил, что это – кара.
Полина абсолютно соглашалась и думала, что ИТК сильно повезло с таким верующим завхозом. Смирение и благость за версту читались на Гришином лице, добавившаяся полнота облагородила черты благообразностью, и Полине в какой-то момент показалось, что она замужем за попом.
Мадам Караулова плюнула на муки совести и оставила Семена Ивановича для души, Стасика – для тела, обоих вместе для прочной материальной основы. Визиты любовников четко разделила по графику посещений и попросила без предварительного телефонного звонка не являться, так как уважающая себя женщина должна встречать поклонников не с метлой на голове, а при полном параде, с улыбкой на подкрашенном лице.
Поклонники с этим согласились и всегда оповещали о приходе заранее.
Дабы не перепутать любовников, отвечая по телефону, обезличенное обращение «котик» Полина возвела в обычай. «Рада слышать тебя, мой котик», – отвечала на каждый звонок и какое-то время, примерно с полгода, жила припеваючи.
Поздним вечером тридцатого декабря, когда мадам Караулова уже легла в постель с дамским романом, в ее доме прозвучал громкий звонок домофона.
Натягивая на ходу халатик, Полина подбежала к окну спальни и с высоты второго этажа выглянула на улицу.
Возле ворот стоял незнакомый серебристый джип, рядом, задрав голову вверх, – Тимур. Ледяной ветер трепал полы длинного кашемирового пальто, снег засыпал непокрытую голову, Теймураз смотрел прямо на Полину.
Ноги у женщины сразу стали ватными, пальцы никак не могли поймать скользкий поясок шелкового халата, а такие мягкие, послушные тапочки с пушистыми помпонами превратились в деревянные голландские башмаки и едва не слетали с ног, когда Полина сбегала по лестнице.
Войдя в дом, Теймураз походя погладил плечо Полины, мазнул взглядом по вешалке с пальто, по обувной тумбе и, ни слова не говоря, пружинистыми, тигриными прыжками вознесся на второй этаж.
Потеряв тапочки на первых ступенях лестницы, Полина помчалась следом за ним.
Тимур стоял в дверном проеме ее спальни и, казалось бы, принюхивался. Втягивал ноздрями воздух, кожей впитывал атмосферу и не пропускал ни одной детали.
Вероятно, увиденное его успокоило. Тимур наконец переступил порог комнаты и, как был в черном длинном пальто, сел на край разложенной постели. Сел, поднял на любовницу глаза и без улыбки произнес:
– Ну вот я и вернулся. Ждала?
Полине почудилось, что в ее горле застрял жесткий шарик от пинг-понга, она с усилием протолкнула его в пищевод и просто покивала.
– Вижу, – удовлетворенно кивнул Тимур. – Рада?
– Конечно, Тимурчик! – опомнилась наконец хозяйка и бросилась на грудь гостя. – Боже, я думала, ты меня забыл!
Тимур гладил ее волосы, щекотал носом шею и затылок, потом вдруг руками оторвал голову женщины от своей груди, поставил ее лицо напротив своих, все еще настороженных глаз и, пристально вглядываясь в каждое движение мускулов лица и пульсацию зрачков, сказал:
– Ничего не изменилось, Полина. Я здесь, я рад, что ты это поняла. Покормить меня сможешь? Я сразу из аэропорта…
– Могу, – всхлипнула Полина.
– Иди, – приказал Тимур и, приподняв, мягким шлепком прикоснулся к ее заду. – Иди, иди, я голоден.
Чашки, тарелки и бокалы выскальзывали из непослушных рук, Полина бестолково суетилась, металась между холодильником и разожженной плитой и никак не могла сосредоточиться – что ей надо приготовить?!
Она моментально все забыла. Где лежит мясо, а где сыр, есть ли в доме готовый гарнир или надо сварить макароны, потеряла из виду солонку и никак не могла ее отыскать. Ножи и вилки сыпались на пол, где-то по второму этажу ходил Тимур, и Полина судорожно пыталась вспомнить – не оставил ли кто из ее любовников свои вещи в спальне или ванной?!
Сейчас, как ни удивительно, ее выручало хитроумное решение иметь двух любовников одновременно. Некоторые сменные мужские вещи она хранила в гардеробном шкафу Григория Павловича, туда же сносила «мыльно-рыльные» принадлежности из ванной и бдительно следила за исполнением этого ритуала.
Но Теймураз мало напоминал Сему и Стасика. Горец мог по следу дойти до чужих вещей в старом шкафу, принюхавшись, обнаружить чужие лосьоны, крема, и тогда…
Он уже переоделся. Только его любимый махровый халат Полина держала в своей спальне, говорила остальным любовникам, что это одежда мужа, и не позволяла к нему даже прикасаться. Видимо, найденная на привычном месте вещь успокоила гостя. Он расслабленно откинулся на спинку диванчика и уже с улыбкой стал смотреть, как суетится и мечется по кухне его женщина.
Она же забивала страх словами и безостановочно болтала:
– Почему ты мне не звонил? Ты же знаешь, как я не люблю неожиданных визитов! Если бы ты приехал на десять минут раньше, то застал меня с маской на лице. Зеленый цвет щек тебе б понравился? – И игриво подбоченилась. Постепенно Полина обретала равновесие, входила в норму. – Я лежала с глиной на всем лице… замазанная, как мумия… Как ты мог?! Ни разу мне не позвонить! Не написать! Ты меня забыл?!
– Я не забыл тебя, Полина, – нахмурившись, произнес кавказец. – Я был занят. Но теперь все, – хрипло произнес Тимур и шлепком ладони по попе Полины напомнил: – Шевелись, я голоден.
Когда Полина начала щедро уставлять стол закусками, Гашиев хмурился все больше и больше и, наконец не выдержав, отложил в сторону вилку, встал из-за стола и подошел к холодильнику. Распахнул дверцу – каждая полка была уставлена снедью – и, сгорбившись, повис, опираясь на холодильник обеими руками.
– Откуда это? – спросил, не поворачиваясь к Полине.
– Завтра Новый год, – как можно беспечнее ответила женщина. – Я приготовилась к празднику… и, как видишь, не напрасно…
– Откуда деньги? – не отходя от холодильника и не закрывая его дверцы, настойчиво произнес Теймураз.
– В долги залезла! – слегка повышая голос, с вызовом ответила Полина. – Через неделю после Нового года продаю машину, уже есть покупатель. – И с обидой добавила: – Кое-что еще могу себе позволить.
– Не надо ничего продавать, – закрывая холодильник, отрезал Тимур. – Я вернулся.
Он сел за стол и в глубокой задумчивости продолжил есть.
– Ты ждешь кого-то на Новый год? – спросил, не отрывая глаз от тарелки. Видимо, крепко накрутил себя в дороге мужик, никак не отпускало.
– Да. Гошу. Он будет на праздники в городе.
– Этот педик?
– Тиму-у-у-ур, – с укоризной протянула Полина. – Игорь мой единственный друг.
– Чтоб духу его здесь не было. Я сказал.
Полина показательно надулась и уставилась в черное, со штрихами вьюги окно.
– Деньги… этот одолжил? – после долгой паузы спросил Гашиев.
– Да, – резко обернувшись, выкрикнула Полина. – Да, Игорь! А кто же еще?
Тимур, кряхтя, выполз из-за стола и вышел из кухни. Полина услышала, как звякнула в прихожей связка ключей, хлопнула входная дверь…
Вернулся Гашиев довольно быстро. На велюровые домашние тапочки налипли комья снега, голову, плечи и волосы на груди припорошил снег, в руках Теймураз держал огромный букет пурпурных роз.
– Это тебе, – сказал и бросил цветы на стол перед Полиной.
Целовать ее он так пока и не мог. Боялся почувствовать на своих губах запах другого мужчины.
Полина вдыхала слабый запах ярких роз, в голове набатом бухали мысли: завтра утром, после предварительного звонка, к ней, с таким же букетом и новогодним подарком, приедет Стасик. На праздничную неделю он с семьей уезжал за границу и хотел поздравить подругу загодя.
Трубку телефона в спальне, после первого же звонка, возьмет Тимур. Полина была совершенно уверена: ответить на первый утренний звонок он ей не даст. О том, что произойдет, когда Гашиев услышит радостный, воркующий голос празднично настроенного Коротича, лучше не думать. Скорее всего, в спальне разыграется финальный акт трагедии «Отелло».
Полина опять почувствовала в горле теннисный мячик и поглубже уткнулась лицом в цветы.
Отключить все телефоны в доме?
Опасно. Голову на отсечение, – едва проснувшись, Тимур схватится за трубку и начнет поздравлять кунаков и прочих местных приятелей. Что, если «его женщина» не успеет включить хотя бы один из домашних телефонов? Тимурчик придушит эту женщину без суда и следствия.
«Почему телефон отключила? Чего боялась? Любовник будет звонить, да?!»
Не снимая с цветов целлофановой обертки, Полина сунула букет в высокую хрустальную вазу и пошла наполнять ее водой. По пути схватила с прикроватной тумбы мобильник.
Гашиев оставался на кухне. Хозяйка заперлась в ванной комнате второго этажа и открыла кран. Вода с грохотом обрушивалась в гулкую акриловую емкость, Полина трясущимися пальцами набирала смс-сообщение: «Дорогой, я срочно уехала к мужу в Мордовию. Не звони, не ищи, приеду после праздников, позвоню сама. Поздравляю с Новым годом, целую, Полина».
Продублировав сообщение на номер Семена Ивановича, мадам стерла из памяти телефона малейшие упоминания о любовниках.
Все новогодние праздники Полину не отпускало напряжение. Зная, что оба новых поклонника обязательно нагрянут с подарками, она вся извелась и, когда Тимур уехал на один день в Москву, назначила Семену Ивановичу и Коротичу свидания на нейтральной территории и провела их по единому сценарию.
– Дорогой, я ездила к мужу и дала ему обещание ждать верно. Он заставил меня поклясться на Библии. Прости… но это наша последняя встреча.
– Может быть… – мямлили Сема-Стасик.
– Нет, нет, не терзай мне душу! Я больше не могу. Прости, я ухожу, мне тяжело тебя видеть.
Слезное прощание, последний сестринский поцелуй и взмах душистого платочка – прощай, любимый.
Достойный финал двух красивых, точнее, качественных романов. Шикарная дама соблюла реноме и осталась в памяти, как прекрасное, но исключительно благородное видение.
Тимур пробыл в городе восемнадцать дней и уехал на родину.
Два месяца Полина приходила в себя. Гашиев не приезжал, почти не звонил, но Полина постоянно чувствовала его присутствие. Он все еще не оставил надежды, что когда-нибудь она родит ему сына. Любой мужчина, появившийся возле Полины, принесет ей гибель, и это мадам понимала хорошо.
Восьмого марта в двенадцать часов дня позвонил Семен Иванович:
– Поленька, солнышко, котик, я могу приехать и поздравить тебя с праздником? Я так хочу тебя видеть…
Первоначальный испуг быстро прошел, – Тимур звонил утром, говорил хорошие слова и сетовал, что приходится задерживаться на родине до конца месяца, – и Полина прощебетала:
– Конечно, Сема. Буду рада. Но…
– Да, да, – тут же перебил Протопопов, – мы только друзья. – И пропел с интонациями то ли Сличенко, то ли Вертинского: – «Мы только знакомы, как странно…»
В старой школе есть своя, непередаваемая прелесть.
Встреча с галантным Семеном Ивановичем принесла Полине радость. Давно забытое раскрепощение и заботливое внимание понятливого друга. Семен ловил каждый ее жест, предупреждал желания и совершенно, абсолютно не настаивал на близости. Даже не намекал. Ни полусловом, ни полувздохом. Ласково смотрел на Полину, подливал ей шампанского и обеспокоенно спрашивал:
– Как же ты крутишься, Поленька, душечка? Как с деньгами? Плохо? Я могу помочь… – и, не дожидаясь отказа или благодарности, распахнул бумажник.
Деньги у Полины, разумеется, были. Но зачем расстраивать Семена Ивановича отказом? Поленька приняла пачечку купюр, поблагодарила с искренностью, однако без подобострастия, и отпила за здоровье гостя шампанского.
– Я вот о чем хочу попросить тебя, Полюшка, – неловко поведя плечами, приступил Семен Иванович. – На днях из Петербурга ко мне приедет деловой партнер. Он очень занятой человек и терпеть не может суеты в гостиницах, – Протопопов почти перешел на скороговорку, – тем более что приезжает он совсем не надолго, на одну ночь максимум, и хотел бы оставить свой приезд, в общем-то, в тайне. А в гостиницах суета, народ… как ты понимаешь, всегда найдется кто-то знакомый, пойдут разговоры…
– Ты хочешь, чтобы он поселился у меня? – догадалась Полина.
– Да. Ты ведь давно собиралась открыть у себя частный пансион. Он заплатит! Щедро! И я добавлю… Так как? Согласна? Ты очень меня выручишь, Поленька…
Поленька задумалась.
В принципе в просьбе Семена Ивановича не было ничего дурного. А оправдать отказ было бы нечем…
Да и деньги… Они лишними не бывают. Тимур опять пропал почти на два месяца.
– Хорошо, я подумаю.
– Поленька, – оживился бывший любовник, – тебе надо просто накрыть небольшой столик на трех человек – со мной придет еще директор нашего банка – и оставить нас на пару часиков. Если переговоры пройдут успешно, Николай Петрович даже уедет этим же вечером в Питер. Ну как? Подумай. Это так просто. А деньги тебе заплатят хорошие.
Большой дом в тихом переулке как нельзя лучше подходил для переговоров, к которым не стоит привлекать внимания. Приезд трех мужчин в гости к хорошенькой женщине не вызовет пересудов, Семен Иванович все рассчитал правильно.
– Хорошо, – решила Полина. – Я согласна.
– Николай Петрович приедет одиннадцатого днем, – споро затараторил Протопопов, – и с вокзала сразу к тебе. Ты его чайком-кофейком напои, уложи отдохнуть, или пусть в кабинете поработает. Сама ужин приготовь, и все. Я и мой шеф приедем к шести вечера. Договорились?
– Я… ужинать буду вместе с вами? – прямо спросила Полина.
Семен Иванович замялся:
– Нет, Полиночка, извини. Это деловой ужин… может быть, ты позже к нам присоединишься…
– Мне все равно, – перебила хозяйка гостя. – Спальню я приготовлю.
Суровый и хмурый Николай Петрович приехал днем. В руках он держал приличных размеров кожаный кейс. Когда мужчина вошел в прихожую, Полина заметила, что чемоданчик пристегнут к его запястью блестящей, почти невидимой под рукавом пальто, цепью.
На простого курьера Николай Петрович не походил совершенно. От него за километр сквозило начальством, такие люди сами на посылках не бывают. Видимо, переговоры потребовали личного и весьма секретного присутствия Большого Человека, и Полина догадалась: встреча в ее доме и в самом деле произойдет нешуточная.
После четырехчасового ужина и беседы мужчины разъехались, Николай Петрович успевал на ночной проходящий поезд до Санкт-Петербурга. Когда он выходил из дома, Полина обратила внимание, что облегченный от тяжести кейс он нес уже совсем беспечно и к руке не пристегивал.
Скорее всего, там были деньги, догадалась Полина. И, судя по тяжести чемодана, большие.
Проводив показательно молчаливых мужчин, хозяйка зашла в столовую, посмотрела на накрытый стол с разноцветными от пятен закуски тарелками и увидела под солонкой пачечку зеленых купюр. Пересчитав деньги, Полина обомлела: за небольшую услугу ей оставили семьсот долларов.
Слишком много. И вероятно, это плата – за молчание.
Семен Иванович позвонил утром и начал с благодарности:
– Полинушка, дорогая, ты так нас всех выручила! Ничего, что я не представил тебя гостям? Это было бы лишним. Я сказал им, что ты моя троюродная племянница, временно оставшаяся без средств…
– Все нормально, Семен, – успокоила Полина.
– Денег оставили достаточно?
– Да.
– Если еще раз возникнет необходимость, я могу снова воспользоваться твоим гостеприимством?
– Если я только буду в состоянии принять твоих гостей, то да.
– Конечно, конечно, я обо всем предупрежу тебя заранее. Никаких внезапных визитов, обещаю.
– Тогда хорошо.
– Ты ангел, Полинушка.
С периодичностью раз в квартал трое мужчин ужинали в уютном доме в тихом переулке. И только один раз молчаливый как монумент Николай Петрович остался ночевать.
Ни Семен Иванович, ни его партнеры даже взглядом не намекали Полине Аркадьевне на дверь ее спальни. Деловые знакомства опасно путать с постелью. Любовницы случаются крайне обидчивыми и без оглядки мстят.
Второго отставленного любовника Стасика Коротича Полина встретила случайно, прогуливаясь майским вечером по городскому саду. Стаса она увидела первой, тот одиноко сидел на лавочке и мял в руках свернутую трубочкой газету.
– Здравствуй, Стас. – Полина подошла вплотную, почти касаясь краем платья его колена.
Коротич был чем-то взвинчен и от неожиданности почти подпрыгнул с лавочки. Сев обратно, он в неловкости принялся что-то бормотать, и в бормотании слышалось: «А я вот тут… как-то… как бы…» И наконец:
– Полинка, черт побери! Здравствуй! Как дела?!
– Не плохо, – отозвалась Полина и, едва заметно усмехаясь, добавила: – котик. А у тебя?
– А, – Стас махнул рукой, – с мегерой своей поцапался.
Жена Станислава была девушкой из хорошей семьи с препакостным характером. Зная, что весь бизнес мужа строится на деловых связях ее родственников, она беззастенчиво помыкала супругом и в грош его не ставила. Чуть что, грозила – уйду к маме, останешься без штанов.
А свои штаны Стасик любил. Супругу называл «мегерой», «скрипучей калошей» и «дочерью дьяволов».
– Так бы и задушил, честное слово, – вздохнул Коротич. – А ты как? Чем занимаешься?
– Ничем, – пожала плечами Полина. – Мужа жду, гуляю…
– В смысле? – оживился отставленный любовник.
– В прямом, Стасик, – по парку. И только.
– А живешь как?
– Нормально.
– А на что?
Полгода любовных свиданий Полина лила Стасику в уши, как тяжело живется на свете женщине без крепкого мужского плеча под боком. О том, что никаких алиментов из Мордовии Полине не поступает, Коротич знал прекрасно. О том, что Полина не способна к труду, как способу добычи денег, – тоже.
Поэтому, что отвечать на прямо поставленный вопрос, не знала уже Караулова. Промахнись она чуть-чуть, Коротич сразу заподозрит, что получил отставку не из благородных мотивов, а из очень даже низменных, – на Полинином горизонте появился новый, богатый мужик. И в данной ситуации оставалось говорить либо полуправду, либо отмахнуться и сделать кислый вид.
Изучив за полгода въедливый характер Станислава Владимировича, Полина остановила выбор на первом «либо»:
– Иногда пускаю постояльцев. Только денежных и на короткий срок.
– Точно? – оживился Стасик. – И много их у тебя?
– Очень мало, очень редко, но на жизнь хватает.
Полина надеялась, что столь уклончиво-исчерпывающий ответ избавит ее от дальнейших расспросов, однако Станислав Владимирович проявил въедливый характер во всей красе:
– Конкретно, сколько берешь?
– Стас, отстань.
Но Коротич уже встал, уже подхватил Полиночку под локоток и, умильно заглядывая в глаза, залепетал:
– Полли, детка, мне тебя Бог послал. Честное слово, сидел, не знал куда податься. Выручи, а? Завтра «старый козел» приезжает, а я ему квартиру не нашел. Точнее, нашел, но отказался. Из-за мегеры.
Старым козлом Коротич называл родного дядю своей мегеры. Большого министерского чина, влиятельного в Центральном регионе человека и, по словам Коротича – «большую сволочь». Вспоминая родственников жены, Стасик не стеснялся в выражениях, несмотря на то что эта «крупная сволочь» обеспечивала строительному бизнесу Стасика львиную долю госзаказов и соответственно стабильную прибыль. Пожалуй, в списке семейных связей его супруги дядюшка стоял под номером один.
– Старый козел решает здесь какие-то дела, – увещевал тем временем Стасик, – и попросил меня найти ему какое-нибудь приличное жилье. Он будет приезжать из Москвы раз- два в месяц, останавливаться на пару дней, и все.
– А почему он не хочет жить у вас? – нахмурилась Полина. Поддаваться на уговоры и пускать на постой каких-то пожилых животных ей не особенно хотелось.
– Неудобно ему, видите ли! – фыркнул Станислав. – А мне удобно?! Я квартиру нашел. Жене ключи дал, мол, обеспечь уборку… А она? Она там с хахалем забавлялась!!!
Милая семейка, подумала Полина, стоят друг друга. Впрочем, подобия притягиваются, и вслух спросила:
– А зачем ты ей ключи давал? Нанял бы твой дядюшка прислугу для уборки…
– Ох, Полин, времени у меня уже нет. Я, – Коротич с виноватым видом приблизил лицо к уху Полины и шепнул, – дверь на той квартире вышиб. Теперь не знаю, что делать. Контракт хозяева со мной разорвали, сижу вот, думаю – где по-быстрому найти жилье. Выручи хотя бы разок, а? А потом, за две недели я ему новую квартиру найду. Он же у нас «козел» привередливый. Ему так просто не угодишь.
– Разводился бы ты, Стас, – вздохнула Полина.
– Угу, – кивнул Коротич, – и в прорабы. Спасибо, кушали уже кирпичную пыль, больше не хочется. Так выручишь, а? Честное слово, – Коротич провел ребром ладони по шее, – край настал.
– Ну, что с тобой делать, – помотала головой Полина, – приводи своего «козлика»…
– Валентина Наумовича, – сразу поправил обрадованный Стасик и достал из кармана мобильный телефон. – Алло, солнышко. Я все устроил. Случайно встретил в городе старую знакомую, у нее свой дом… Нет, нет, что ты, солнышко! Это то, что надо! Дом огромный, в тихом переулке… да, да, туалет не во дворе…
«Солнышко-мегера» что-то там артачилась, Стасик ее убеждал, Полина с усмешкой наблюдала, как даже при телефонном разговоре с женой бывший любовник меняется в лице. Куда-то исчезала уверенная вальяжность манер, глаза оловянно пучились, Стасик за полторы минуты превратился в дневального казармы стройбата – «сей момент, счас прибегу, все уберу, полы помою, бельишко постираю».
«Старый козел» и «большая сволочь» неожиданно оказался приятным и обаятельным господином преклонных лет. Стасик был слишком предвзят в своей зависимости от родственников жены и априори признавал их отвратительными типами.
Седовласый и импозантный джентльмен в строгом костюме-тройке, отлично сидевшем на невысокой сухопарой фигуре, явился для Полины приятным сюрпризом. Он быстро обошел весь дом, заглянул в кабинет на первом этаже и, увидев высокие шкафы, полные книг, удовлетворенно кивнул:
– Признаться, не ожидал. Это лучше, чем я мог вообразить. Благодарю вас, Полина Аркадьевна, за любезно предоставленный кров, – и поцеловал хозяйке руку. – Докучать не буду. Предположительно, я воспользуюсь вашим гостеприимством не чаще чем два раза в месяц. – И, показательно втянув ноздрями воздух, произнес: – Станислав говорил, что вы прекрасно готовите?
– Прошу к столу, – радушно очертив рукою полукруг, улыбнулась Полина.
Привезший нового постояльца Станислав на обед не остался. Полина проводила его до ворот, Коротич восторженно закатил глаза и показал большой палец:
– Полинка, я твой должник навеки.
– Надеюсь, вспомнишь, – усмехнулась мадам и закрыла за гостем ворота.
За обедом не обошлось без неловкости. Аккуратно деля ножом и вилкой бифштекс на ломтики, Валентин Наумович, словно бы невзначай, поинтересовался:
– Полиночка, между вами и нашим проказником что-то есть?
Данный острый вопрос бывшие любовники предусмотрительно обсудили заранее. «Старый башмак» – тертый калач, – предупредил Коротич, – его на мякине не проведешь. Роман, даже бывший, вмиг учует».
– Было, Валентин Наумович, – с мягкой улыбкой поправила Полина. – Очень давно и очень недолго. Сейчас мы и в самом деле случайно встретились в городе, и Станислав рассказал мне о своих проблемах. Я просто предложила поселить вас здесь. Иногда я оказываю такую услугу проверенным друзьям.
– Разумный подход, – согласился Валентин Наумович. – Я рад, что Бог или случай свел меня с вами…
В доме Полины Валентин Наумович Стариков останавливался крайне редко и платил очень щедро. Примерно раз в месяц приезжал на пару дней и вечерами составлял скучающей Полине превосходную компанию. Чиновник был начитан и остроумен, неизменно обходителен и чрезвычайно галантен. Без костюма и галстука не выходил даже к утреннему кофе.
Обзывать его «старым животным» и прочая, прочая Станиславу было строжайше запрещено после первого же появления Валентина Наумовича в доме.
Стас очень удивился, но с комментариями мудро не влезал.
С кем московский чиновник встречался у нее в доме, Полина никогда не видела. Обычно в день приезда Стариков брал с журнального столика местную газету, долго изучал страницу «Отдых, развлечения» и говорил примерно следующее:
– Полиночка, ваш театр дает Островского. Чудная вещь. Не желаете посмотреть? Я попрошу Станислава купить вам билет на сегодняшнее число.
Стасик-чего-изволите привозил билеты и даже сопровождал Полину Аркадьевну в партер.
Мегера сидела дома и помалкивала. Ее муж не с пассией развлекался, а выполнял задачу прикрытия, обеспечивая дядюшке абсолютную конфиденциальность деловых свиданий.
Валентин Наумович ничего не забывал и своей неизменной галантностью сумел очаровать даже Теймураза Асламбековича. Гашиев приехал, как обычно в последнее время, без предупредительного звонка и застал в доме незнакомого мужчину при полном параде. Полина даже не успела толком испугаться, как опытнейший Валентин Наумович взял ситуацию под свой контроль.
– Рад знакомству, уважаемый, – проговорил с сердечной улыбкой и протянул оторопевшему Гашиеву руку. – Я родственник знакомых Полины Аркадьевны, она любезно меня приютила.
После этих слов Валентин Наумович достал из кармана визитку и протянул ее Теймуразу.
Столбик московских телефонов и титул неожиданного гостя произвели на горца должное впечатление. Он не позволил Старикову переехать в гостиницу и, как тот ни упирался: «Что вы, что вы, мне неловко вас стеснять», оставил ночевать.
До поздней ночи мужчины просидели в гостиной за рюмкой коньяку и беседой, и, уезжая, Валентин Наумович получил от Гашиева уверения в том, что он всегда желанный гость в этом доме.
От подобной неожиданной встречи любовника и постояльца Полина, к немалому удивлению для себя, премного выиграла. Тимур сердечно ее поблагодарил за полезное знакомство, Валентин Наумович, уходя, шепнул:
– Вы умная женщина, Полиночка. И, как я вижу, умеете хранить секреты. – И в следующий свой приезд сделал хозяйке достойный подарок.
Полная тайна вложений соблюдалась неукоснительно, и постепенно – почти за два года – «салон мадам Полины» стал приносить ей неплохой доход. Шикарный, ухоженный особняк в тихом переулке как нельзя лучше соответствовал приватным переговорам деловых людей. Встречаться в загородных отелях не всегда удобно. Перегруженные посетителями рестораны и офисы для таких целей подходят еще меньше, – огораживаться взводом охраны почти бесполезно и это привлекает лишнее внимание.
Так куда податься двум-трем мужчинам, чтобы поговорить в уютном месте при полном уединении и невнимании к своим персонам?
Конечно в гости к хорошенькой женщине! Камуфляж из букета цветов и шампанского прикрывает лучше любой охраны и вызовет скорее зависть соседей, чем недоумение случайного свидетеля Высокого Съезда. Мужчины навещают очаровательную даму. Что может быть обыкновеннее?
Полина умела дружить с мужчинами, умела быть ненавязчивой и нелюбопытной. Это редчайшее качество быстро заметили ее гости-мужчины.
В августе этого года, наводя порядок в столовой комнате, Полина Аркадьевна обнаружила в полой деревянной ручке кожаного кресла подслушивающее устройство.
Крошечная коробочка с усиком антенны уютно устроилась в круглом деревянном раструбе и, если бы не извечная педантичная аккуратность хозяйки, так бы и отправилась через много лет на помойку вместе с истерзанным годами кожаным креслом.
Или… была незаметно изъята, так же как и поставлена.
Зажав в руке протирочную салфетку, Полина опустилась на край единственного в этой комнате кресла, обвела взглядом дорогой сердцу столовый гарнитур из английского мореного дуба и поняла, что скоро ее убьют.