Нора Робертс
Замкнутый круг
Не обращая внимания на беснующегося в стойле жеребца, он уложил Келси на раскладушку. Пальцы его дрожали, когда он пытался нащупать пульс в шейной артерии.
– Ну, пожалуйста, Келси, не умирай!…
Слава богу, пульс прощупывался, но Гейб никак не мог решиться убрать руку. Он словно боялся, что стоит ему сделать это, и жизнь покинет ее тело, оставив ему холодеющую оболочку. Опустившись на колени рядом с раскладушкой, Гейб зарылся лицом в волосы Келси.
Паника – облегчение, паника – облегчение… Кроме этих двух ощущений, в нем ничего не было – ни мыслей, ни ярости, и Гейбл раскачивался между ними, словно маятник.
Он все еще стоял на коленях, прижимая пальцы к шее Келси и пряча лицо в ее волосах, когда рядом раздался испуганный голос:
– Гейб! Ради всего святого, Гейб, что случилось?!
Узнав Джемисона, Гейб опомнился и, подняв голову, повернулся к тренеру, который шагнул в стойло, чтобы успокоить жеребца.
– Тихо, маленький, тихо! – Джемисон схватился за недоуздок и заставил Дубля опустить голову; успокаивая его голосом, он одновременно поглаживал его свободной рукой по шее. – Ну, не надо нервничать…
Однако, когда он повернулся к Гейбу, глаза его горели тревогой.
– Что произошло? – снова спросил Джемисон. – Где Кип? Он должен был спать здесь, возле бокса.
– Откуда я, черт побери, знаю, где Кип! – взорвался Гейб. – Найди его и заодно найди ночного сторожа. – Стараясь действовать неторопливо и со всем возможным вниманием, он ощупал тело Келси, хотя и боялся наткнуться на сломанные кости. К его огромному облегчению, единственным повреждением, которое ему удалось обнаружить, была шишка на затылке величиной с куриное яйцо. На мгновение его пальцы задержались там, осторожно ощупывая припухлость, но взгляд, снова обратившийся к Джемисону, жег как огонь.
– Вызови врача и извести полицию. Живо!
– Она ранена? – Джемисон продолжал поглаживать жеребца. – Насколько серьезно?
– Не знаю. Вызови врача, черт побери! Словно в ответ на его отчаянный вопль, Келси застонала и пошевелилась.
– Келси!.. – Гейб едва удержался, чтобы не сжать ее в объятиях; – Ради бога осторожней, Келси! Не шевелись…
– Гейб… – Келси открыла глаза, но взгляд беспомощно метался по сторонам, не в силах остановиться ни на чем конкретном. – Боже мой…
Она снова смежила веки, стараясь справиться с подступившей к горлу тошнотой.
– Не двигайся, ради всего святого – не двигайся.
– Я и не двигаюсь. – Келси изо всех сил старалась дышать ровнее, но у нее это плохо получалось. Лишь убедившись, что воздух поступает в легкие более или менее свободно, она рискнула снова приоткрыть глаза. На этот раз ей удалось сосредоточиться на лице Гейба. У него в глазах – смерть, подумала она отрешенно, и внезапно все вспомнила.
– Дубль! Кто-то был у него в стойле!
– Все в порядке, он не пострадал. – Гейб яростно выругался, увидев, что Келси сморщилась от боли. – Я отнесу тебя домой. Сейчас приедет врач, он тебя осмотрит.
– Кто-то был здесь… – слабо повторила Келси. – Конюх.., куда-то делся, и дверь была открыта. Я не рассмотрела, кто это был. Они.., они не поранили его?
– Нет. – Гейб бросил взгляд на Джемисона, который как раз запирал дверцу денника. – Ступай к телефону, Джеми. Я хочу, чтобы лейтенант Росси приехал немедленно. И Мэтт Ганнер тоже. Пусть внимательно осмотрит Дубля.
– С ним как будто все в порядке, – отозвался Джемисон, но повернулся, чтобы идти к выходу. Глаза у него были красные и усталые. – Я вызову Ганнера, Гейб, а ты займись Келси. Делай все, что надо, – я посижу с Дублем до утра.
– Я хочу, чтобы за ним присматривали два человека, – распорядился Гейб и приподнял Келси с такой осторожностью, словно она вдруг сделалась стеклянной. – Я хочу, чтобы при нем неотлучно находилось два человека – не меньше двух, и днем, и ночью. Это понятно?
– Да.
– И найди Кипа, я хочу с ним поговорить.
– Сделаю, босс. – С тяжелым сердцем Джемисон проводил взглядом Гейба, который вынес Келси наружу, потом повернулся к жеребцу, потрепал его по шее, потер свои усталые глаза и отправился звонить.
– Я хорошо себя чувствую, – пробормотала Келси, пока Гейб нес ее от конюшни к усадьбе, но глаз так и не открыла. – Только голова очень болит.
– Тихо, детка, тихо, – отозвался Гейб, изо всех сил стараясь, чтобы его голос звучал легко и беззаботно. – Тебе нужно отдохнуть.
Под ногами его хрустнули осколки чашек, и он крепче стиснул зубы. Если бы он не задержался в кухне, чтобы заварить этот дурацкий чай! Если бы он был с нею…
– Ты уверен, что с Дублем все в порядке? Я так и не успела его осмотреть.
– Может быть, ты все-таки перестанешь беспокоиться об этой паршивой лошади? – вырвалось у Гейба. – Ты думаешь, я о Дубле волнуюсь? Да я бы пристрелил его своими собственными руками, если бы он поранил тебя!
– Гейб…
– Молчи, черт тебя побери! – Гейб не мог больше сдерживаться. Его лицо перекосилось от ярости, и он с силой пнул входную дверь ногой. Келси поморщилась – от резкого движения и его громкого голоса у нее снова закружилась голова.
– Нечего на меня орать! – проговорила она слабым голосом. – Ты, конечно, имеешь право быть расстроенным, но…
– Расстроенным? – Гейб уложил ее на диван в гостиной и выпрямился. Руки у него ходили ходуном, как у запойного пьяницы; он даже не был уверен, что сумеет отнести Келси наверх, в спальню. – Так ты думаешь, я расстроен? Кто-то едва не вышиб тебе мозги, а я просто слегка расстроен? Да, можно сказать и так…
Он сжал кулак и с силой ударил им в стену, давая выход бурлившим внутри эмоциям.
Келси хотела что-то сказать, но слова застряли у нее в горле, когда она перевела взгляд со вмятины в стене на разбитые в кровь костяшки его пальцев.
– Да, наверное, я действительно самую малость расстроился, когда обнаружил тебя без сознания в стойле, где испуганная лошадь могла затоптать тебя насмерть.
Об этом Келси не подумала. Картина, вставшая перед ее мысленным взором, мгновенно вызвала новый приступ тошноты, и Келси задрожала.
– Гейб, не надо…
– Нет, почему же?.. Я на самом деле чуточку расстроился, когда на минутку подумал, что ты убита. Это была самая длинная минута в моей жизни.
Слезы, подступившие к глазам Келси, наконец-то пролились. Одна, вторая слезинка, и вот они уже потекли непрерывным потоком, – Наверное, я неудачно выразилась. «Расстроен» – не совсем подходящее слово…
– Господи Иисусе… – Гейб потер лицо руками, почувствовав, что его запал неожиданно прошел. Когда это не помогло, он наклонился к Келси и крепко обнял ее, а она облегченно прижалась к нему.
– Господи, Келси, я потерял рассудок… – Гейб наклонился и поцеловал ее в мокрые, соленые щеки. – Прости меня. Сейчас я принесу лед – тебе станет легче.
– Нет, не уходи. Только не уходи.
– Хорошо. Тогда позволь мне осмотреть тебя. Где-нибудь еще болит?
– Нет, нигде не болит. Только затылок ломит. Он.., этот человек был позади меня. Наверное, это было глупо – лезть в стойло сломя голову, но я просто не могла иначе. Я увидела, что на раскладушке никого нет и что дверь денника открыта, и сразу вспомнила о том, как Дубля однажды чуть не искалечили. И о том, что случилось с Горди…
– В следующий раз подумай о том, что будет со мной. – Гейб взял ее за подбородок и заставил поднять голову. – Если я тебя потеряю, мне будет очень трудно это пережить.
Келси стиснула его руку и прижалась губами к ободранным пальцам.
– Я думаю, нам обоим не помешает холодный компресс.
– Да.
Но никто из них так и не тронулся с места до тех пор, пока в парадную дверь не постучал лейтенант Росси.
Примерно через час Гейб и лейтенант Росси вышли из конюшни в прохладную темноту ночи. – У вас недостаточно надежная система безопасности, мистер Слейтер, – сказал полицейский.
– Да, пожалуй, – согласился Гейб. Где-то у меня дыра, думал он. И дыра достаточно большая, чтобы в нее смог проникнуть злоумышленник. Ведь неспроста он выбрал именно тот момент, когда сторож отправился в обход территории.
– Даже посторонний мог проникнуть на ферму, – продолжил лейтенант. – Ему достаточно было знать ваш распорядок и примерный план местности. У вас слишком много земли, мистер Слейтер. Слишком много входов и выходов.
Росси остановился и всмотрелся в темноту. Он нисколько не завидовал Гейбу – ему вполне хватало его собственной аккуратной городской квартирки – не слишком просторной, быть может, но зато со всеми удобствами. Кроме того, Росси к ней привык.
– Но я все же склоняюсь к самому простому варианту, – высказал он свое мнение. – Скорее всего это был кто-то из своих.
Гейб и сам так думал, перебирая в памяти всех работников, которые достались ему вместе с фермой, – всех мужчин и женщин, которые были приняты на работу или уволены за последние пять лет.
– У вас уже есть список всех моих работников, – сказал он. – Попробуйте поработать с ним.
– Именно это я и собираюсь сделать.
– Я распорядился, чтобы жеребца постоянно охраняли два человека. Конечно, мне самому следовало бы подежурить при нем сегодня, но я не хотел бы оставлять Келси одну дольше, чем необходимо.
– Я вас понимаю… – Росси немного помолчал. Ночь была великолепна, крупные звезды сияли на черном бархате небес, легкий прохладный ветерок обдувал лицо, разгоняя сонливость. – Она быстро поправится. Слава богу, Келси досталось не так сильно, как вашему конюху.
– Может быть, у нее просто голова оказалась крепче, – невесело пошутил Гейб. Кипа, дежурного конюха, они нашли в соседнем стойле. Он был без сознания и стонал едва слышно. Его уже отправили в больницу.
– Келси поправится, – повторил лейтенант и с интересом тронул носком ботинка несколько фарфоровых осколков, белевших на дорожке.
– Когда я услышал жеребца, у меня в руках было две чашки с чаем, – пояснил Гейб. – Должно быть, я уронил их здесь.
– Понятно, – лейтенант задумчиво кивнул. – А что у вас с плечом, мистер Слейтер? – вдруг спросил он.
Гейб инстинктивно выпрямился и пошевелил рукой.
– Ничего страшного. Жеребец ударил копытом, когда я вытаскивал Келси.
Если бы не плечо, под удар могла попасть ее голова, подумал Гейб, бледнея. Голова или лицо…
– Вы проверили мою подноготную, не так ли, лейтенант?
– Стандартная процедура, мистер Слейтер.
– Значит, вам кое-что известно и о моем отце.
– Достаточно, чтобы понять, что он вряд ли способен выиграть приз «Отец года».
– Он в городе. Вот уже несколько недель, – ровным, лишенным всяких интонаций голосом сообщил Гейб. Таким голосом он мог бы сказать «Завтра будет дождь» или «Завтра будет хорошая погода». – Первым делом он направился ко мне, но я спровадил его, снабдив некоторой суммой денег. Правда, не такой большой, как ему хотелось. Как правило, это приводит его в кислое расположение духа. Рик Слейтер разбирается в скачках. И в лошадях тоже.
– Вы считаете, что ваш отец мог навредить вам таким образом?
– Он ненавидит меня, – просто сказал Гейб. – И готов сделать мне любую гадость исподтишка, особенно если на этом можно заработать. Мне кажется, я видел его в Черчил-Даунз в день проведения дерби. Кроме меня, его видел и один конюх из «Трех ив». Пару дней назад я виделся с Риком Слейтером в Лауреле. Он заявил мне, что в последний раз был в Кентукки пять лет назад. – Гейб пошарил по карманам в поисках сигары, которой у него не было. – Он лжет, лейтенант.
Заметив его движение, Росси протянул Гейбу пачку сигарет.
– Я это проверю.
– Проверьте, лейтенант. – В свете зажженной спички глаза Гейба зловеще блеснули. – Я не сомневаюсь, что он хорошо знал Липски. Рик Слейтер – это человек, который всегда мошенничает в игре. В этом случае победа кажется ему слаще, а в последнее время он побеждал несколько раз, если судить по тому, как он сорит деньгами.
– Я попробую выяснить, откуда у него деньги.
– Кстати, лейтенант, когда я был маленьким, лошадь с этой фермы уже соревновалась с жеребцом из «Трех ив»… – Он глубоко затянулся сигаретой, выдохнул дым и некоторое время следил, как ветер несет его прочь. – Жеребец из «Трех ив» споткнулся и сломал ноги, и его пришлось пристрелить. Так вот, после той скачки у моего папаши тоже вдруг появились большие деньги.
– Должно быть, вы имеете в виду события в Лексингтоне весной семьдесят третьего, – небрежно заметил Росси, и Гейб пристально посмотрел на него сквозь облако дыма.
– Совершенно верно, лейтенант.
– Странно, почему вы не упоминали об этом раньше.
– Потому что раньше он не смел причинить вреда Келси.
– Прошу прощения… – Из темноты появился Мэтт Ганнер. Волосы его были в беспорядке, а на лице еще виднелся след от подушки.
– Жеребец не пострадал, Гейб.
– Хорошо. Спасибо, что приехал, Мэтт.
– Ничего страшного. – Ветеринар бросил взгляд в сторону усадьбы. – А как Келси?
– Отдыхает. Врач рекомендовал ей отправиться в больницу, но она отказалась.
– Я хотел бы повидаться с ней, когда она придет в себя.
– Конечно, Мэтт… – Гейб повернулся к Росси. – Постарайтесь найти его раньше, чем это сделаю я, лейтенант.
– Но у вас же нет доказательств, что ваш отец имеет к этому отношение.
Гейб бросил окурок на землю и раздавил каблуком.
– А мне и не нужны никакие доказательства.
…Келси услышала на крыльце шаги Гейба и осторожно села. Таблетки, которые дал врач, помогли ей справиться с головокружением и тошнотой, но, несмотря на это, встать она не рискнула.
– Как там Дубль? – спросила она, как только он появился в гостиной.
– Мэтт говорит, что все в порядке, – ответил Гейб, думая о том, как предусмотрительно он поступил, собственноручно опорожнив ночную кормушку жеребца и засыпав в него свежего корма.
Келси облегченно вздохнула.
– Слава богу! Я прямо извелась – сижу и гадаю, что они могли ему сделать.
– Предполагалось, что ты будешь отдыхать. – Гейб присел на краешек дивана, стараясь не сильно продавить матрас, чтобы не потревожить Келси. – У тебя снова появились круги под глазами… – Он протянул руку и нежно очертил их пальцами. – Ну почему они кажутся мне такими сексуальными?
– Крутым мальчикам импонируют признаки уязвимости и слабости, – Келси улыбнулась. – Давай поднимемся в спальню, может быть, нам удастся поспать хотя бы пару часов перед отъездом.
– Я хотел бы, чтобы ты осталась здесь, Келси. Не здесь, – поправился Гейб, – а в «Трех ивах». Во-первых, после травмы тебе будет нелегко путешествовать, а во-вторых, это было бы и разумнее, и намного безопаснее. Герти постоянно дома, да и Росси, я думаю, мог бы прислать парочку своих сотрудников для охраны.
– Гейб… – Келси притянула его голову к себе и поцеловала. – Да ни за какие деньги!
– Выслушай меня…
– Я могла бы выслушать тебя, – согласилась Келси. – А ты меня. Таким образом мы могли бы проговорить до утра, и все впустую, потому что я все равно поеду с тобой. Так что давай считать, будто мы с тобой уже отспорили и обо всем договорились. Ладно?
– Ты эгоистка. – Гейб осторожно поднял ее на руки и понес к лестнице. – Тебе очень не хочется пропустить скачки, и тебя ни капельки не волнует, что я не смогу ни сосредоточиться как следует, ни насладиться своей победой.
Он поднялся в спальню, опустил Келси на водяной матрас и начал медленно раздеваться.
– Умный ход, Слейтер. Я обычно уступала, если кому-то удавалось внушить мне чувство вины, но на этот раз у тебя ничего не выйдет. Ты будешь волноваться независимо от того, останусь я в «Трех ивах» или нет. А я не останусь. Я буду с тобой все это время. Для моральной поддержки. И она хитро подмигнула.
– Валаамова ослица, – проворчал Гейб.
– И это тоже не сработает. Впрочем, оскорбления – это уже определенная ступень перед хорошей потасовкой. Я могла бы ответить на это, назвав тебя суперпредусмотрительной задницей, но воздержусь, потому что я – леди. В общем… – Она осеклась и спросила тихим голосом:
– Боже мой, Гейб, что это у тебя на спине?
Гейб не без труда покосился через плечо и увидел расползающийся по коже темно-багровый кровоподтек.
– Это меня лягнула одна лошадь.
– Когда? У тебя же ничего не было… – Келси испуганно замолчала и поднесла ладонь к губам, сообразив, когда и при каких обстоятельствах Гейб заработал синяк. – Пожалуй, я все-таки назову тебя задницей. Ну кому, скажи на милость, понадобилось это твое глупое геройство? Доктор только что был здесь, он мог бы заняться и твоей.., твоим…
– Это не было геройством, ни глупым, ни умным и ни каким-либо другим. Просто я немного отвлекся. – Гейб осторожно пошевелил плечом. Боль была не слишком сильной, но отдавала глубоко под лопатку. – Нужно только смазать лошадиной мазью для растираний.
– Пижон.
Гейб открыл рот, чтобы что-то ответить, но только устало вздохнул. – Я тоже тебя люблю.
С этими словами он скользнул под одеяло и прижал Келси к себе.
– Что это ты делаешь?
– Пытаюсь уснуть. Буду проверять, не украли ли тебя, через каждые два часа. Впрочем, до отъезда осталось ненамного больше.
– А твое плечо? Его же действительно надо чем-то смазать.
– Потом. Сейчас я хочу просто лежать рядом с тобой.
Довольная его ответом, Келси отвела волосы со лба Гейба.
– Я все равно поеду в Бельмонт.
– Я знаю, – отозвался он. – Спи.
Глава 8
Разумеется, работать ей никто не позволил. В первые два дня Келси разве что не силком удерживали в отеле, не давая ей отправиться на ипподром. Все – начиная с Гейба и заканчивая самым последним из его конюшенных мальчиков – постоянно следили за ней и были готовы действовать самым решительным образом, так что Келси даже не пыталась ничего предпринять, а со временем ей даже стало казаться, что поездка в Нью-Йорк так и останется единственным ее завоеванием.
В конце концов Келси рассудила, что избыток свободного времени, которое ей приходилось проводить в одиночестве и бездействии, она должна рассматривать как короткий, но заслуженный отпуск, иначе она просто-напросто тронется.
Ну что ж, отпуск так отпуск.
Начала она с имеющихся в гостинице удобств, стремясь сделать свой отпуск максимально полезным и приятным. Колей каждое утро ходила в бассейн и подолгу плавала, поддерживая в приличной форме мускулы, окрепшие благодаря нескольким месяцам общения с вилами и лонжей; она ходила по магазинам, пыталась даже освоить специализированные тренажеры в гимнастическом зале и в конце концов сумела одолеть скуку.
Существенным подспорьем в борьбе с бездельем оказалось решение Гейба устроить в танцзале отеля небольшой прием, предваряющий официальное открытие Бельмонт Стейкс. Келси со рвением взялась за эту работу и принялась обсуждать детали предстоящего торжества с официальным поставщиком отеля и с местным дизайнером-флористом. Гейб же, раз увидев бесконечные списки совершенно необходимых мелочей, пошел по пути наименьшего сопротивления, трусливо возложив на Келси все организационные вопросы.
И, откровенно говоря, ничто не могло доставить Келси большего удовольствия.
Она часами просиживала в кабинете управляющего гостиницей, шепталась с консьержками, советовалась с шеф-поваром ресторана, решая, что еще можно сделать, а чего все-таки нельзя. Впрочем, коль скоро Гейб не ограничивал ее в расходах, у Келси не было никаких сомнений, что большинство ее задумок можно будет осуществить, – для этого достаточно было только уговорить обслуживающий персонал и управляющего отелем, которого несколько испугал размах Келси.
– Пожалуй, я напрасно не дал тебе вилы и не отправил отбивать навоз из денников, – заметил как-то Гейб, прихлебывая горячий кофе и наблюдая за тем, как Келси в последний раз просматривает меню. – Ты бы устала гораздо меньше, даже если бы работала всю неделю без выходных.
– Перестань волноваться из-за пустяков. В конце концов, ты сам заварил всю эту кашу.
– Мне казалось, что устроить небольшую вечеринку – это совсем неплохая идея. – Гейб приблизился и, встав у нее за спиной, слегка помассировал плечи Келси. – Немного еды, немного музыки, бар с напитками. Но у тебя такие масштабы… Вот не думал, что мне придется субсидировать нового Дэвида О. Селзника <Дэвид О. Селзник – американский кинорежиссер, бывший, в частности, продюсером фильма-эпопеи «Унесенные ветром».>. – Он прищурился. – Сколько, ты говоришь, стоит это шампанское?
– Проваливай. – Келси слегка повела плечами. – Ты все равно не пьешь. Кроме того, ты дал мне карт-бланш, и я работаю не покладая рук. Твое дело – не забыть надеть смокинг и быть в седле к восьми часам.
– Да это скорее капитан Блай <Уильям Блай – английский офицер, капитан корабля «Баунти», команда которого в конце концов взбунтовалась и высадила его на шлюпке посреди Тихого океана Имя капитана Блая стало нарицательным для обозначения жестокого командира, начальника.>, чем Селэник… – пробормотал Гейб.
– Ну вот, теперь ты ворчишь точь-в-точь как поставщик отеля. Иди лучше к своим репортерам.
– Меня тошнит от репортеров.
– Ты просто ревнуешь, потому что на обложке «Спорте иллюстрейтид» они поместили фотографию Дубля, а не твою.
– Зато мне посвящен целый разворот в «Пипл», – парировал Гейб и легонько сжал губами ухо Келси. – У тебя здесь такое уютненькое местечко, – промурлыкал он и, захватив заодно и выбившийся локон, несильно потянул. – Послушай, Кел, дорогая, я мог бы отменить свои интервью…
Келси вздрогнула, наслаждаясь его прикосновением. Гейб воспользовался этим, чтобы расстегнуть две верхние пуговички на ее блузке. Только когда он взялся за третью, Келси с негодующим воплем высвободилась.
– Прекрати, Слейтер! У меня через четверть часа назначена встреча.
– Я успею.
– В том-то и дело. – Слегка задыхаясь, Келси выскользнула из кресла и отскочила от него на безопасное расстояние. – Ну вот, теперь мне надо приводить в порядок прическу.
Гейб ухмыльнулся. Его стараниями замысловатая прическа Келси развалилась, и волосы упали на грудь – туда, где под блузкой, словно морская пена, вскипало кружевами шелковое белье.
– А мне так нравится больше.
– Держи дистанцию, Слейтер. Мой день расписан буквально по минутам, и там ничего не говорится о том, что с такого-то по такое-то время ты будешь гоняться за мной вокруг стола.
– Так измени свое расписание и внеси в него новый пункт.
– Послушай, может быть, для тебя это просто вечеринка… – Келси сделала быстрое движение и действительно встала так, чтобы между ними оказался стол. – Однако именно благодаря тому, что я взялась ее организовать, я сумела не сойти с ума от скуки. Должна же я была истратить свои эмоции хоть на что-то…
– Я тоже хочу потратить свои эмоции, – немедленно заявил Гейб, опираясь обеими руками о столешницу и наклоняясь вперед. – Ну, иди сюда.
– Нет.
– У меня для тебя кое-что есть.
– Ох, Гейб, только не надо… – В притворном негодовании она готова была воздеть очи небу, но боялась отвести от него взгляд. – Придумай что-нибудь поумнее.
Гейб выпрямился и приподнял бровь.
– Подарок. – Он достал из кармана небольшую коробочку, обтянутую бархатом. – Ну, теперь тебе стыдно?
– Подарок? – Келси вспыхнула от удовольствия, но, продолжая разыгрывать свою роль, посмотрела на Гейба с легкой опаской. – Это что, новый трюк?
– Открой ее. Я хотел преподнести тебе эту безделушку после скачек, но мне показалось, что лучше сделать это накануне. Для тебя лучше.
Келси была заинтригована. Обогнув стол, она взяла коробочку из рук Гейба и подставила губы для поцелуя.
– Спасибо, милый.
– Ты даже не посмотришь?
– Сперва за идею, потом за подарок. Гейб покладисто чмокнул ее в щеку. Келси отступила на шаг, открыла коробочку и восхищенно ахнула. Внутри на черном бархате лежала фигурка лошади, изящная и величественная, навеки запечатленная в летящем прыжке. Заколка была столь искусно вырезана из красноватого камня, что Келси, коснувшись пальцем прохладной гладкой поверхности, почти ощутила дрожь напряженных, свитых в узлы лошадиных мускулов. Крошечный бриллиантовый глаз лошади победоносно сверкал.
– Какая прелесть! – Ока подняла на него взгляд. – И ты прелесть.
– Я знаю. – Гейб обнял ее за талию и притянул к себе. – Ну, иди сюда, – пробормотал он, закрывая ей рот поцелуем.
Разумеется, Келси опоздала. Она ворвалась в салон красоты, срывая с рук тонкие перчатки и бормоча на ходу извинения. Маникюрша еще не успела сообразить, как поэлегантнее обработать ее запущенные ногти, а Келси уже начала нервно поглядывать на часы.
– Послушайте, милочка, почему бы нам не попробовать сделать хоть какие-нибудь кончики?
– Не стоит, я их тут же сломаю, – отозвалась Келси и бросила взгляд в зеркало. Ее волосы были накручены на крупные пластмассовые бигуди, лицо покрывала маска жуткого бледно-зеленого цвета, на которую она согласилась, поддавшись на уговоры косметички, а время меж тем стремительно утекало. – Просто придайте хоть какую-нибудь форму тому, что есть, и покройте прозрачным светлым лаком.
– А вам не хочется ничего более яркого? Келси бросила завистливый взгляд на длинные, как у хищника, карминно-красные ногти маникюрши и вздохнула.
– Нет, я не хочу обращать на себя внимание. Едва заметно качнув головой, маникюрша опустила правую руку Келси в ванночку с теплой водой.
– Как скажете, милочка.
– Да это никак Келси! – раздался голос из соседнего кресла, и сидевшая в нем женщина мило улыбнулась ей. – Я – Дженнет Гарднер с фермы «Высокие холмы» в Кентукки.
– Добрый день, миссис Гарднер. – Келси не решилась признаться, что не сразу узнала Дженнет, чьи огненно-рыжие волосы были намазаны ярко-голубой пастой, а на лицо был нанесен какой-то кирпично-красный крем. – Рада вас видеть.
– Решила привести себя в порядок, – охотно пояснила Дженнет. – Небольшая подтяжка мне не повредит, к тому же меня уверяли, что этот способ почти столь же эффективен, как и пластическая хирургия. Ну что ж, поглядим…
Она засмеялась и постучала согнутым пальцем по подсыхающей красной маске.
– А что вас сюда привело, Келси?
– Пожалуй, больше всего мне хотелось немного посидеть спокойно. Я чувствую себя в точности как загнанная лошадь.
– Ну, перед Бельмонтом это неудивительно. Мы с Хенком решили, что, когда вернемся домой, будем отсыпаться две недели кряду.
Хенка Келси вспомнила сразу. Муж миссис Гарднер был тем самым высоким, жилистым мужчиной, с которым она танцевала позавчера вечером. У него было обожженное солнцем лицо, тонкие, в ниточку, усы и густой, как патока, голос. Помнится, он все рвался научить ее танцевать настоящее танго.
– Передайте вашему мужу мои наилучшие пожелания. Он замечательно танцует.
– Да, он у меня такой, – Дженнет польщенно хихикнула. – Многие дамы буквально становятся в очередь на тур вальса с ним. Хенк обожает говорить, что я вышла замуж не за него, а за его ноги.
Дженнет шевельнулась в кресле и по просьбе маникюрши сняла с пальца огромный перстень с изумрудом, который по размерам вполне мог сойти за пресс-папье..
– Сегодня я как раз видела вашу маму на ипподроме. Трудно поверить, что мы с ней… Нет, не буду выдавать наши девичьи тайны.
– Так вы давно знаете Наоми?
– С тех самых пор, как вышла замуж за моего лошадника. Сама-то Наоми занимается лошадьми с детства.
Дженнет явно хотелось посплетничать. Она даже отложила в сторону журнал мод, который держала в руке, и глаза ее засветились любопытством.
– Как и вы, Келси.
– Ну, я-то обратилась к ним совсем недавно.
– Не скажите, дорогая. Я-то помню, как Наоми носила вас на ипподром. Вы были еще в пеленках.
– Нет, в самом деле?
– Я вам точно говорю. Наоми гордилась вами гораздо больше, чем всеми наградами, которые получали ее лошади. Мы даже прозвали вас «Чистокровной Чедвик», шутя, конечно. Впрочем, вряд ли вы это помните.
Чистокровная Чедвик… Келси одновременно была польщена и опечалена.
– Нет, не помню.
– И вашего отца я тоже встречала, правда, всего один или два раза. Бедняжка, он казался таким растерянным. Он, кажется, работал библиотекарем?
– Мой отец – декан факультета английской литературы Джорджтаунского университета.
– Ах да, конечно, – проворковала Дженнет, опуская в ванночку вторую руку. Прозвучавшего в голосе Келси холодка она не заметила. – Я помню, что его работа была как-то связана с книгами. Наоми… Наоми была влюблена в него до безумия, и нам всем было очень жаль, когда из их брака ничего не вышло. Впрочем, подобное случается сплошь и рядом, не правда ли?
– Если верить статистике, то да.
– Нам вот с Хенком повезло. В сентябре исполнится двадцать восемь лет, как мы вместе.
– Поздравляю. – Келси поняла, что спасения нет, и попыталась изменить тему разговора. – А дети у вас есть? – спросила она.
– Трое. Два мальчика и девочка. Наша Диди уже замужем, и у нее самой две очаровательные крошки… – Келси подумала, что, будь у Дженнет свободны руки, она уже полезла бы в бумажник за фотографиями. – Мальчики-то утверждают, что они пока приглядываются. Моему младшему едва-едва исполнилось двадцать, и он занимается чем-то вроде структурного инжиниринга. Убей меня бог, если я знаю, что это такое…
Дженнет толковала о детях еще некоторое время, и Келси, согласно кивая головой, уже порадовалась тому, что неприятная для нее тема оказалась забыта, как вдруг мысли Дженнет Гарднер совершили неожиданный скачок в обратном направлении, и она сказала:
– …Но в отношениях между матерью и дочерью всегда есть что-то особенное, вам не кажется, милочка? Вот вы с Наоми – даже после стольких лет вынужденной разлуки сумели найти общий язык. А ведь все это было так давно, что многие люди и вовсе позабыли о том, что у Наоми есть дочь. Если вообще когда-то знали.
Дженнет поднесла к глазам одну руку и скептически осмотрела первый слой темно-розового лака.
– Прелестно, дорогуша, – бросила она маникюрше и снова повернулась к Келси, причем в ее голосе снова зазвучала задушевная интонация. – Надеюсь, я не оскорблю ваших чувств, если скажу, что мы все – кто знал Наоми и ее ситуацию, – все стояли за нее горой. Согласитесь, дорогая, сама идея, что кто-то может отнять у матери ее дитя, выглядит противоестественной.
Келси, скорее почувствовав, чем увидев, как обе маникюрши навострили уши, – постаралась ответить как можно спокойнее:
– Я уверена, что Наоми высоко оценила ваше участие.
– Ах, если бы это принесло ей какую-нибудь пользу! Мне очень жаль, но во время процесса Наоми вела себя так, словно старалась нанести самой себе максимальный вред. Я всегда думала, что это досада на вашего отца заставила ее поступать столь.., безрассудно. А надо вам сказать, что в те времена общественное мнение было куда строже, да и значило оно больше. И еще этот Алек Бредли… – Она досадливо прищелкнула языком. – Наоми следовало десять раз подумать, прежде чем флиртовать с ним.
Дженнет неожиданно осеклась, словно вспомнив, чем кончился этот флирт, и как-то зябко съежилась в своем кресле.
– Простите меня, Келси, – проговорила она. – Должно быть, вам неприятно слышать об этом эпизоде…
