Нора Робертс
Подводные камни
Глава 4
Все вокруг было как в тумане. Сирены, огни, голоса…
Глаза он не открывал. Так было чуточку легче.
Опять какие-то крики, требования вызвать врача. Сквозь шум и суету, сквозь грохот пульса в голове пробивался голос Дэйва – тот остался рядом.
Зейну было без разницы.
Господи, до чего он замерз. Почему так холодно?
Ужасно хотелось спать. Жаль, под рукой нет бейсбольного мячика. За него можно было бы держаться.
Они соврали. Его родители – люди, которые должны любить его, заботиться и беречь – соврали. Зейн не знал, где они сейчас. Может, здесь, в этой же больнице, только не прикованы наручниками к каталке…
Скорее всего, они приехали сюда, потому что Грэм впервые на его памяти ударил Элайзу по лицу. Зейн знал, зачем. Грэм ударил ее, чтобы доказать свою правоту. Что Зейн врет и это он избил родную мать.
И Бритт – тоже.
Глаза распахнулись сами. Зазвенели наручники – он попытался встать.
– Бритт. Он ударил Бритт!
– Эй, полегче. – Чтобы успокоить его, а заодно проследить за пульсом, Дэйв взял Зейна за руку. – Тебе надо на рентген.
– Он ударил ее. Ударил! За то, что она звонила в Службу спасения. Я все слышал. Хотел его остановить. Он столкнул меня с лестницы, схватил ее и что-то ей вколол. Ты должен узнать, как сильно она пострадала. Где она сейчас?
– Я все выясню, – пообещал Дэйв. – Эмили я уже позвонил, как ты и просил. Она едет. Еще я договорился, чтобы тебя осмотрела доктор Маршалл. Она лучший хирург в городе. Просто гений.
– У нас скоро чемпионат. Он сказал, я опоздал на пять минут. Поэтому наказан. Никакого бейсбола.
– Господи… – Дэйв с силой провел ладонями по лицу и протяжно выдохнул. – Ты должен все рассказать полиции.
– Я пытался. Мне не верят. Он так и обещал. Его здесь уважают, а я – пустое место.
– Не желаю слышать этот бред. – Дэйв подался ближе, чтобы их лица оказались на одном уровне. – Зейн, держись. Будь сильным. Гляди на меня, смотри в глаза. Я тебе верю. Сделаю все, что смогу. Во-первых, разберемся с переломами. Починим тебя, будешь как новенький.
– Меня посадят в тюрьму. Присматривай за Бритт. У сестры никого не будет, кроме Эмили. А ее к нам не пускают.
– Обязательно присмотрю.
Зейн огляделся – от остальных их отгораживала тонкая занавеска. Он заговорил вполголоса:
– Ты должен зайти к нам домой, когда никого не будет. Возьми мои ключи. Они в кармане.
– Зачем?
– Я все записываю. В дневник. Он под столом в вентиляции. Может, мне поверят, если увидят записи.
– И давно ты… – Дэйв замолчал, потому что занавеску отдернули. – Похоже, пора на рентген.
Он все же украдкой залез в карман Зейна и вытащил ключи.
Мальчика в сопровождении полицейского повезли на рентген. Потом вернули, но в другой кабинет – судя по табличке, процедурную. Полицейский остался дежурить под дверью.
Вошла врач, ужасно похожая на бочонок: такая же низкая и коренастая. Волосы с густой сединой были заплетены в косу.
– Привет, Зейн. Я доктор Маршалл. – Она взяла его карту. – Давай-ка глянем, как обстоят дела. – Темные, будто у вороны, глаза прищурились, и она хищно уставилась на Дэйва: – Ты в курсе, почему Зейну до сих пор не дали обезболивающее?
– Отец сказал, он может быть под кайфом. Запретил, пока не придут результаты анализов.
– Я их только что видела. Все чисто. Господи… Прости, малыш.
Доктор Маршалл распахнула двери, позвала медсестру и принялась, словно генерал, раздавать приказы.
Через пару минут мир вокруг стал заметно ярче.
– У него пальцы холодные, – пробормотал Дэйв. – Локоть и вовсе ледяной.
– Дэйв, я все вижу на снимках. Итак, Зейн, есть хорошие новости. Нога не сломана. Ужасное растяжение и порваны связки. Но это лечится – холодный компресс, покой, и мы наденем тебе специальный бандаж. Я объясню, что именно надо делать. Потом, через пару дней, начнем физиопроцедуры.
Пьяный от анестезии, Зейн улыбнулся.
– А где плохие новости?
– У тебя в руке три кости, и все три сломаны. Еще раздроблен сустав, мой мальчик. Я наложу шину, и она поможет терпеть боль и избежать смещения. Надо по возможности держать руку выше сердца. Когда опухоль спадет, мы вправим кости и наложим гипс. Может, придется поставить пару штифтов, посмотрим.
Зейн опять улыбнулся.
– Звучит не так уж страшно.
– Вот это настрой! Да, предстоит операция, но я в этом деле мастер. Вдобавок, ты молодой и в отличной форме. Мы тебя починим, станешь как новенький. Договорились?
– Ага. Только я буду в тюрьме. Меня отпустят на операцию?
Улыбка в ее глазах померкла.
– Как решит тюремный врач. Я просто даю рекомендации. Лицо тебе тоже не мешало бы починить, да?
– Нос в этот раз не сломан. Я помню, каково это.
Вороньи глаза стали очень яркими, будто в их глубине вспыхнуло пламя.
– Вот и славно. Не тошнит, не двоится? – уточнила доктор Маршалл, бережно беря его за подбородок.
Зейн услышал снаружи голос Эмили и дернулся.
– Успокойся, – велел Дэйв. – Пусть врач делает все, что надо. Я подожду за дверью.
– Скажи ей про Бритт! – Туман в голове развеялся, и снова накатил страх. – Ты должен ее найти. Он ее избил. Я хотел ему помешать. Почти справился, но он все равно был сильнее.
– Кто ее избил? – Промакивая царапины, доктор Маршалл махнула Дэйву, чтобы тот вышел.
– Грэм. Я так называю его про себя. После двадцать третьего декабря. Не прошлого года, а предыдущего, когда он сломал мне нос и сильно избил.
Дэйв вышел и увидел, как Эмили кричит на полицейского.
– Эй, Джим! Ты ведь знаешь Эмили. Это тетушка Зейна.
– Я всего лишь выполняю приказ. Запретили пускать в палату всех, кроме медицинского персонала. Что мне остается?
Дэйв покачал головой и взял Эмили за руку.
– Давай поговорим.
– Какого черта происходит? Что с Зейном? Меня даже к Бритт не пускают!
– Расскажу, что знаю. Сперва то, что твоя сестра с мужем сообщили копам, а потом то, что Зейн сказал мне. Предупреждаю сразу: сам я верю Зейну.
Дэйв выложил все без прикрас. Эмили привалилась к стене и побелела.
– Надо было догадаться… Как я ничего не замечала? Господи, они же дети. И давно?..
– Не знаю. Как думаешь, Зейн говорит правду?
Эмили, несмотря на бледность, разозлилась.
– Конечно!
– Его переведут в Банкомб, центр содержания под стражей в Эшвилле, как только закончат с процедурами.
– Но почему так быстро… Грэм! – Эмили стиснула зубы и выдохнула. – Это все Грэм. Он знает ниточки, за которые надо дернуть. Я могу внести залог?
– Эмили, я не знаю. Зейн дал мне ключи от их дома. Попросил зайти и взять тетради, где описал происходящее. Они в тайнике. Ума не приложу, чем это поможет, но лишним не будет.
– Ты не боишься? Это ведь незаконно…
– Зейн на меня рассчитывает. Он славный парнишка, Эмили. Дружит с моим сыном. Грэм, насколько я понял, не первый год над ним измывается.
Эмили вытерла лицо, смаргивая слезы. Откуда они взялись – она же в бешенстве?
– А что Бритт?
– Понятия не имею. У меня сложилось впечатление, что ее избили в первый раз.
– Мне не дали с ней увидеться. Не сказали даже номер палаты. Говорят, так велел доктор Бигелоу. Никаких посетителей.
– Легкое сотрясение мозга, ушиб лица, множественные синяки. Прости, – добавил Дэйв, когда у Эмили опять потекли слезы. – Он еще дома вколол ей снотворное. Я знаю здешних медсестер, все у них выяснил. Она сейчас отдыхает. Спит.
Он покосился на полицейского и отвел Эмили в сторону.
– Пойду проверю, здесь ли Грэм и Элайза. У них тоже были синяки.
Эмили стиснула кулаки так, что побелели костяшки.
– Вот бы еще добавить!..
Дэйв снова оглянулся.
– Я не хотел оставлять Зейна одного, пока ты не приедешь. Скажу ему, что ты здесь и что с Бритт все хорошо, она спит. Потом пойду за дневниками. Его скоро заберут, Эм, здесь мы ничего не поделаем. Ты должна поехать в полицию и все им рассказать. Я пока принесу тетради. Только к нашим, в Лейквью, не ходи. Лучше в Эшвилл.
– Дэйв, спасибо тебе за все.
– У меня тоже есть дети. Господи, этому мальчику сейчас очень нужен отец. Ты постарайся его успокоить, когда за ним приедут из Банкомба.
Эмили принялась ждать, расхаживая взад-вперед по коридору. Она позвонила старому приятелю, ныне юристу из Роли, подняв того с постели, чтобы спросить совета. Записала имена двух адвокатов по уголовным делам, с неохотой пообещав не будить их посреди ночи.
Мысленно составила список. Полиция, адвокат, может, служба опеки. И да – поговорить с сестрой.
Когда врач вышла, Эмили бросилась к ней.
– Как он? Все хорошо? Я его тетушка. Эмили Уокер. Родная тетя.
– Я не могу сообщать детали. Это против правил. Скажу лишь одно: Зейну оказывают помощь, и он чувствует себя неплохо, насколько возможно в его обстоятельствах.
– Эээ… Доктор? – Полицейский откашлялся. – Я должен спросить, все ли готово? Снаружи ждет перевозка до Банкомба.
Доктор Маршалл подбоченилась.
– А если я скажу, что нет? Что его надо оставить под наблюдением?
Полицейский шаркнул ногой, глядя в пол.
– Вынужден ответить, мадам, что в таком случае его осмотрит доктор Бигелоу и даст свои рекомендации. Послушайте, мне это тоже не нравится, но парень избил мать и младшую сестренку.
– Вранье! До последнего слова!
Джим ощерился, хоть и старался не смотреть Эмили в глаза.
– Так говорят его родители. Закон гласит, что он должен отправиться в Банкомб до суда. Поэтому или расписывайтесь, док, или я зову доктора Бигелоу. Мальчика в любом случае заберут.
* * *
Зейну стало лучше. То ли помогли обезболивающие, то ли причудливая шина, но на каталку он взобрался своими силами.
Вскоре его разбудили – пришел санитар в сопровождении полицейского и пересадил Зейна на инвалидную коляску. В коридоре к нему бросилась Эмили.
– Мальчик мой!
– Мэм, вам нельзя…
– Заткнись, Джим, или, богом клянусь, я скажу твоей матери, какой ты грубиян, – огрызнулась та, бережно гладя Зейна по разбитому лицу. – Я знаю тебя еще со школы, Джеймс Ти Джексон, и никогда мне не было так за тебя стыдно!
– Эмили, я не виноват…
– Не надо, – перебила та Зейна. – Я все знаю.
– Присматривай за Бритт.
– Конечно.
– Обещай! Сделай все, чтобы он ее не трогал.
– Жизнью клянусь, слышишь? Я не позволю тронуть племянницу, чего бы мне это ни стоило. А ты держись, мой мальчик. Я найду тебе адвоката. И я, и Дэйв, и твои бабушка с дедушкой, и все, кто тебя знает, – мы постараемся вытащить тебя любой ценой.
– Это просто тюрьма. Дома было намного хуже.
– Мэм, мы должны его забрать. Отойдите.
– Я верю тебе, Зейн, и верю в тебя. И ты мне верь. Обещаю, жизнью клянусь, я все сделаю…
Она поцеловала Зейна в разбитую щеку, заставила себя выпрямиться и отойти.
Увидев, как его укатывают, Эмили отвернулась к стене и заплакала. Рыдая, она вытащила из кармана звонящий телефон.
* * *
Бритт очнулась в темноте. Она застонала и прижала пальцы к пульсирующей щеке.
Вспыхнул свет. Рядом с кроватью стоял отец.
Кажется, она в больнице. У отца все лицо было в синяках: глаз подбит, губа распухла.
Смотрел он холодно и очень зло.
– Слушай внимательно, – начал он. – Утром придет полиция, и ты скажешь, что тебя избил брат. Он ударил твою мать и толкнул ее на пол. Затем тебя. Что было потом, ты не помнишь. Только как кричала мать, а тебя тошнило и кружилась голова. Ясно?
«Будь умницей, – говорил ей Зейн. – Веди себя осторожнее».
– Да, сэр.
– Ты видела, как я дерусь с Зейном. Испугалась. Побежала звонить в Службу спасения. Он оттолкнул меня и опять тебя ударил. Больше ты ничего не знаешь. Ясно?
Видя на его лице синяки, оставленные братом, Бритт в душе злорадствовала.
– Да, сэр.
Он подался ближе, и сердце забилось испуганной птицей.
– Знаешь, что будет, если скажешь хоть одно лишнее слово? Думаешь, тебе сейчас плохо? Это цветочки. Мы с матерью рассказали полиции, что наделал твой брат. Нам, разумеется, поверили. Зейна, скорее всего, уже забрали в тюрьму.
– Не надо, пожалуйста!..
Он зажал ей рот ладонью и стиснул пальцы.
– Забудь про брата. Он болен, у него проблемы с психикой. Видимо, подсел на наркотики. Он напал на родителей и сестру, теперь до восемнадцати лет будет сидеть в тюрьме. Вам запретят общаться. Его больше не впустят в наш дом. Поняла? Кивни.
Бритт кивнула.
– С девочками, которые не слушают родителей, происходят очень плохие вещи. Особенно когда отец – врач.
Грэм отпустил ее, отошел на шаг и улыбнулся.
– Не расстраивайся. Ты теперь будешь единственным ребенком в семье. Тебе достанется все наше внимание и подарки. Подумай об этом.
Он направился к двери.
– И да – тетушку можешь не ждать. Я запретил медсестрам ее пускать. Боюсь, она дурно на вас влияет. Скорее всего, именно ее стараниями Зейн подсел на наркотики. Отдыхай. Утром заберем тебя домой. Я пока схожу к твоей маме, потом лягу спать.
Он закрыл дверь. Бритт замерла под одеялом. Тишину нарушало лишь ее дыхание – частое, прерывистое, оно отзывалось гулом в ушах. Надо успокоиться. Мама Хлои ходила на йогу и все время повторяла, что нужно следить за дыханием. Бритт попыталась выдохнуть, вспоминая, что говорила миссис Картер, когда показывала им с Хлоей упражнения.
Надо выбираться отсюда как можно скорее. Она не поедет домой, ни за что. Она не будет единственным ребенком в семье…
Дыхание снова участилось, к глазам подкатили слезы. Бритт стиснула зубы. Он сказал, Зейна отправят в тюрьму. Надо что-то делать. Но как быть, если полиция верит родителям?
Голова ужасно болела. Вот бы уснуть сейчас, а утром проснулся, как будто ничего не случилось. Только так не бывает. Все происходит в реальности, и спать нельзя. Скорее всего, полиция ей и не поверит, но можно рассказать все Эмили. И миссис Картер тоже. Вдруг они помогут?
Бритт тихонько встала и на цыпочках подошла к туалету. Нащупала выключатель, зажгла там свет и прикрыла дверь, оставляя тонкую щелку, чтобы ориентироваться в палате.
Одежды не было, обуви тоже. Телефон забрали. Грэм все продумал. До последней мелочи.
Бритт не была дурой. Она знала, что первым делом надо найти телефон.
Она подошла к двери, приоткрыла ее. Света стало больше, из коридора слышался шум, однако суета давно улеглась. Бритт не знала, сколько времени – часы он тоже забрал, – но явно было поздно. Скорее всего, дело шло к утру.
С колотящимся сердцем она босиком, в больничной пижаме выскользнула из палаты, пробежала по коридору и нырнула в следующую дверь.
Там стояло две койки, но занята была лишь одна. В ней спал ребенок. Маленький, младше ее. На тумбочке возле кровати лежал телефон. Бритт схватила его, отошла в дальний угол, села на пол и позвонила домой Эмили. Трубку никто не брал. Когда включился автоответчик, к глазам опять подкатили слезы.
Бритт вспомнила другой номер. Мобильный. Если и там не ответят…
– Я слушаю.
– Эмили… – по старой привычке зашептала в трубку Бритт. – Ты должна нам помочь.
– Бритт! Господи, Бритт! Меня к тебе не пускают. Как ты, все хорошо?
– Все очень плохо. Без тебя мы не справимся. Папа сказал, Зейна отправят в тюрьму. Он запретил рассказывать о том, что было, иначе станет хуже. Это не Зейн, это папа!
– Знаю, детка. Знаю. Скажи, в какой ты палате. Постараюсь к тебе прийти. Я здесь. В больнице.
– Т-ты… здесь? – Хлынули слезы, в груди стало тесно от отчаянной надежды. – Ты здесь…
– Да, здесь. Сейчас приду за тобой. Какая палата?
– Я не там. Он забрал одежду и обувь. Телефон тоже. Я в другой палате, тут спит ребенок. Не приходи! Он дал медсестрам указания. Тебя выгонят и сообщат ему. Я сама спущусь.
– Бритт…
– Дойду до лестницы и спущусь.
– По какой именно лестнице? Ты знаешь, где ты?
– Я в палате… – Она посветила телефоном в сторону двери. – Номер сорок шесть двенадцать. Наверное, в педиатрии, потому что тут ребенок.
– Ясно. Иду в ту сторону. Если тебя не будет через пять минут, я поднимаюсь.
– Я спущусь. Уже иду.
Бритт хотела бросить телефон и бежать как можно быстрее, но вовремя опомнилась. Если в палату зайдет медсестра, все должно лежать на месте. Нельзя оставлять улики.
Она положила телефон на тумбочку и испуганно застыла, потому что мальчик в койке заворочался и захныкал. За дверью раздались шаги. Кто-то прошел мимо. Бритт дождалась, когда шум стихнет, и приоткрыла дверь.
Высунув голову, она посмотрела в обе стороны. Увидела указатель возле лестницы – ужасно далеко. Надо торопиться! Но тихо!
Она сорвалась с места и, как спринтер, рванула по коридору. Тяжелая дверь на площадке не поддавалась, но Бритт навалилась всем телом и сумела сдвинуть ее с места.
Сейчас ее увидят! Скажут ему. Уведут обратно и позовут отца. Он снова вколет ей какую-нибудь гадость. А потом побьет.
Тяжела дыша, Бритт сползла на первый этаж. Эмили не было.
В полном отчаянии она, дрожа, села на нижнюю ступеньку.
Наверное, Эмили заметили и прогнали. Может быть, даже…
Дверь скрипнула. Бритт прижала ладони ко рту, сдерживая крик. Эмили бросилась к ней и схватила на руки.
– Бритт, милая моя малышка. – Она посмотрела в лицо девочке, увидела заплывший глаз и разбитую щеку. – Ах эта ублюдочная мразь! Ну-ка одевайся.
Эмили сняла с себя толстовку и накинула ей на плечи.
– Надень капюшон. Мы сейчас пойдем, быстро и уверенно, прямо к выходу. Только не беги. Людей в больнице мало. Мы спокойно выйдем и сядем в машину. Она на парковке возле приемного покоя. Когда уедем, все будет хорошо.
– Ты пришла… Пришла…
– Конечно, пришла. Нам надо идти. Держись за меня. Опусти голову. Просто иди. Ничего не говори, не останавливайся. Готова?
Кивнув, Бритт схватила ее за руку.
Они пошли. Бритт была босиком, в пестрой больничной пижаме и оранжевой толстовке поверх нее, но в час ночи никто не глянул в их сторону.
На улице Эмили обняла Бритт за талию. Оказывается, девочка ростом почти с нее. Растет как на дрожжах. Они слишком давно не виделись.
– Надо было отдать тебе мои ботинки.
– Все хорошо, не страшно. Еще далеко?
– Немного осталось. Скоро все закончится. – Голос у Эмили дрожал, и Бритт это слышала. – Мы сейчас сядем в машину и поедем в полицию.
– Нельзя! Нам не поверят! Они увезли Зейна в тюрьму.
– Не в нашу. В Эшвилл. Мы заставим их поверить. Дэйв… мистер Картер нам поможет.
Колени у Бритт подкосились, ее шатнуло.
– Отец Хлои? Он… он с нами?
– Да. Я позвоню ему, когда сядем в машину, скажу, что ты со мной. Он достанет тетрадки Зейна.
– Какие еще тетрадки?
Стараясь обходить стороной фонари, Эмили вела девочку к нужному корпусу.
– Расскажу потом.
– Ему сильно досталось? Зейну?
– Да. Но он поправится. В тюрьму его не посадят. Я с утра первым делом найму адвоката. Ты должна все рассказать полиции. Девочка моя, тебя больше никто не тронет. Клянусь.
– Мне так страшно.
– Мне тоже. Вот и машина!
Руки у Эмили тряслись, когда она открывала дверь и усаживала Бритт в кресло. Однако голова была холодной, и мыслила она как никогда ясно.
Грэм Бигелоу больше и пальцем не тронет ее племянницу. Ни за что! Усаживаясь за руль, Эмили достала телефон.
– Дэйв, я забрала Бритт. Мы едем в Эшвилл, в полицию.
– Как ты?.. А, не важно. Я нашел тетради. Встретимся на месте.
«Хорошо, что нет пробок», – подумала Эмили, гоня на пределе разрешенной скорости. Скорее всего, их еще не хватились. Они справятся, обязательно.
Главное, чтобы ее не посадили за похищение ребенка.
Она потянулась к Бритт и взяла за руку, стиснув пальцы, чтобы успокоить не только девочку, но и себя.
– Не буду ни о чем спрашивать, лучше расскажешь обо всем в участке, чтобы не было подозрений, будто мы сговорились.
Под оранжевым капюшоном лицо Бритт, усеянное синяками, казалось острее и бледнее обычного.
– А если нам не поверят?
– Заставим.
Их выслушают любой ценой!
Эмили подъехала к участку и остановилась. Отметила, что других машин нет. Неясно, хорошо это или плохо.
– Ладно, Бритт. Расскажем, как есть. Чистую правду. Не волнуйся.
– Нас постоянно заставляли врать. Мы и тебе врали.
– Все наладится.
Снова взяв Бритт за руку, Эмили зашагала к полицейскому участку. Не успели они подойти, как из дверей вышел мужчина. Бритт вцепилась ей в пальцы.
Он выглядел усталым; пиджак был измят, словно в нем спали. На лице за день отросла щетина, отчего мужчина казался грубым и суровым. Он остановился, глядя на приближающуюся парочку: женщину в красных кроссовках и в выцветших джинсах с растрепанными темными волосами и девочку с разбитым лицом и босыми ногами.
Эмили не видела выражения его глаз, но поняла, что он их оценивает.
– Нужна помощь?
Бритт заговорила первой:
– Вы полицейский?
– Он самый. Что-то случилось?
– Да. – «Глаза у него карие, – мысленно отметила Эмили. – Очень темные». – Значок показать можете?
Мужчина вскинул бровь, но полез во внутренний карман и достал удостоверение.
– Детектив Ли Келлер. Почему бы вам не зайти и не рассказать, что случилось? – Он бросил на Бритт такой взгляд, что у Эмили в надежде затрепетало сердце. – Кажется, тебе не помешает газировка. Давай купим?
