Ния Ченвеш
Любовь со вкусом соленой водки
Домой он возвращался под утро, смакуя и отшлифовывая фразу, которую он бросит жене сразу с порога.
Шумно открыв дверь, он с удивлением понял, что у порога его никто не ждет. Как впрочем, и в иных местах квартиры.
«Приоритеты поменялись», – злобно подумал он, вспоминая дорогие туфли красавца у метро.
Жены дома не было, заготовленная фраза осела в диафрагме не выплеснутой злобой.
Вальяжно закинув ноги в грязной обуви на стол, он с ухмылкой осмотрел кухню. На плите стояла кастрюля, укутанная в полотенце, сверху листок бумаги.
Он взял записку.
«Милый поешь хорошо!» – первая фраза написана крупно и размашисто.
«Вот стерва!» – подумал он.
«…Я заскочила на часик, когда буду, даже не знаю».
– Конечно, с таким красавчиком чего торопиться, – вальяжно произнес он на всю кухню.
«…Помнишь, я говорила о сюрпризе, который обещал мой любимый американский брат? Так вот, сюрприз не удался. Они с женой приехали сегодня и прямо с аэропорта загремели в больницу. Что с ней, пока не известно. Мы в больнице….» – мелкими буквами было торопливо приписано внизу.
С каждым предложением затылок холодел все больше и больше. На секунду ему показалось, что сейчас сознание превратится в сосульку, и он отключится от этой жизни.
«…Целую-целую-целую», – обычные для ее записок слова любви, как цепью сдавили череп.
Брат… Уехал в девяностые в Америку, да так там и остался. Он вспомнил, как удивился его красоте, когда она показывала ему фотографии.
Все еще сидя с ногами, закинутыми на стол, он медленно осмысливал происходящее. Взгляд упал на грязные туфли рядом с аккуратно нарезанными кусочками белого хлеба на тарелочке. Ноги плавно стекли со стола на пол.
Его стошнило прямо на кухне, потом по дороге в ванную, потом в ванной. Выпитое смешалось со стыдом и брезгливостью. И слезами и страхом. И чувством невероятной, волшебной, но потерянной любви.
Он понял, что это конец.
Даже сейчас, спустя 20 лет, он помнил вкус той рвоты с запахом водки. На всю оставшуюся жизнь водка для него приобрела вкус помоев, затопивших любовь.
Угрызения совести и мука «сказать-не сказать» его мучили не долго, до посещения женой гинеколога.
Число инфекций, которыми он наградил свою жену, были красноречивее всех объяснений. Он рассказал ей тогда все, но озвученное ей, оно выглядело еще нелепее.
Они пытались спасти свой брак, даже посещали семейную психотерапию, и жена его простила, но не смогла преодолеть чувство недоверия к нему.
