Нина Стожкова
Профессиональная деформация
– Вам все можно, – галантно разрешил мужчина тоже шепотом.
– Скажите, вы фанат этого театра?
– Я адепт главного режиссера. – поправил ее человек в черном. – Мне нравится все, что делает Михаил Николаевич.
«Адепт – это же что-то религиозное! Вроде как адепт секты. Просто сейчас эта секта приняла форму театра», – подумала Аля и почувствовала, как по спине побежали мурашки.
– Значит, вы человек театра? – сделала она еще одну попытку разговорить соседа.
– Я банкир, – скромно ответил мужчина и дал понять, что разговор окончен.
Аля была обескуражена. Алевтина Тишкова с юности работала репортером и научилась брать интервью в любом месте и в любое время. Порой это пугало ее подруг и бесило бойфренда Шурика. Он хмурился, когда Аля начинала подробно расспрашивать соседа в купе о его житье-бытье или же с места в карьер интересовалась у девушки, сидевшей в кафе за соседним столиком, почему у нее глаза на мокром месте после разговора с невидимым абонентом.
– У тебя профессиональная деформация, – наконец поставил Шурик диагноз, – ты не умеешь расслабиться и просто отдыхать, обязательно надо лезть к людям с расспросами. Ты что не видишь, что не все этому рады?
– Знаешь, люди – это самое интересное, что есть в жизни. Часто они совсем не те, кем хотят казаться. – привычно оправдывалась Аля, хотя в глубине души понимала, что Шурик прав. В 99 случаях из 100 разумнее помолчать.
Она не заметила, как закончился спектакль. Черный человек встал, подошел к актрисе, все еще находившейся в образе, и вручил ей огромный букет. В этот день главную роль опять играла Ирэн.
Ирэн, получив букет, как и в прошлый раз, побледнела. В лице ее не оказалось и тени торжества, какое обычно бывает у артистов, заслуживших овацию, ради которой они каждый раз выходят на сцену. Напротив, Ирэн вновь выглядела испуганной. Все это было по меньшей мере странно.
Когда зрители покинули зал, Аля, пользуясь тем, что ее лицо благодаря знакомству с Натэллой примелькалось артистам, прошмыгнула за кулисы. Захотелось успокоить актрису, просто сказать, что сегодня она играла лучше, чем когда-либо.
Аля поднялась на опустевшую сцену и едва не сбила Ирэн с ног. Актриса стояла в левой кулисе и растеряно озиралась.
– Поздравляю, вы прекрасно играли! – сказала Алевтина.
– Спасибо! – пробормотала Ирэн и всхлипнула. Аля с изумлением вгляделась в изменившееся лицо актрисы. Безупречный носик покраснел, из глаз закапали слезы… Её облик теперь совершенно не вязался с роскошным букетом, который девушка сжимала в руках.
– Почему вы плачете? – удивилась Аля. – Это триумф! Публика вам аплодировала больше всех, даже «браво!» с галерки кричали.
– Ах, вы ничего не знаете, – прошептала Ирэн. – Немедленно уходите! Я очень устала. Спектакль окончен, начинается обычная жизнь.
– Ох уж эти артисты с их раскачанной психикой! – улыбнулась Аля. – Вы потратили на зрителей всю свою энергию, и теперь у вас «отходняк».
Ирэн кивнула, промокнула слезы бумажным платочком, резко развернулась и почти побежала прочь по коридору.
Алевтина вышла из театра. Постояла у подъезда несколько минут, направилась было к метро, но затем резко свернула назад, в театральный дворик. Ее осенила одна идея. Натэлла как-то сообщила Але код от входной калитки, на случай, если она окажется в центре города и захочет ее навестить. и вот теперь Аля набрала код, затем нажала на ручку калитки, и та поддалась почти без усилий. Стемнело. Мимо ног Алевтины в сторону помойки степенно прошелестела крыса с белесой мордочкой. Всем своим видом она давала Але понять: я тут работаю, а ты кто такая? Казалось, еще немного, и крыса раскланяется, как примадонна, в ответ на аплодисменты.
