Нина Смолянская
Диу-пари́
Я шёл по пустынной дорожке, засыпанной разноцветными листьями и мне казалось, что она вся заполнена тенями диу-пари́. Тёмные стволы мокрых деревьев, с которых почти полностью облетела листва, нагоняли на меня ещё больше жути. Я начал молиться, хотя, кроме одного слова никаких больше не знал, но его я мысленно повторял не переставая. Я уже почти перешёл на бег, когда сзади послышался шелест листьев и стало понятно, что за мной кто-то идёт. От ужаса у меня бешено застучало сердце. Я сжал кулаки и как только шорох настиг меня, отпрыгнул в сторону, приняв защитную позицию. Мимо пробежала бездомная собака, остановилась, вопросительно посмотрела на меня, виляя хвостом, как будто спрашивая: «Идёшь? Тебя подождать?».
Я облегчённо выдохнул и пошёл дальше вместе с собакой, отдав ей свой бутерброд, который мама мне положила в сумку, чтобы я не оголодал на свежем воздухе.
Перед моим подъездом горел свет, я магнитным ключом открыл её и опять, перед тем как войти, прочистил горло, несколько раз кашлянув. «Да что же это такое! Вчера я смеялся над мамой, которая поверила в небылицы, рассказанные эбикой, а теперь сам начал бояться и верить в мистику. Но ничего, вот расскажу эту историю всему классу, пусть потом тоже ходят и кхекают перед тем, как зайти куда-нибудь. Интересно, диу-пари́ только с татарами могут столкнуться и навредить? Или разницы нет какой люди национальности? – думал я, поднимаясь на свой четвёртый этаж, – а может они только в деревнях живут и в городах их вообще нет? Хотя, мама наш город называет большой деревней, поэтому может и здесь тоже живут. Надо будет у эби всё разузнать, когда в деревню поеду, а то так можно и с ума сойти. Сейчас у мамы спрошу, как она в детстве перестала бояться диу-пари́».
Я открыл дверь, опять кашлянул два раза и зашёл домой. Пока раздевался, мама выглянула из комнаты.
– Привет, дорогой? Как поработали? Сколько успели посадить саженцев? Ноги не замерзли? – мама потрогала мои ледяные руки и запричитала, что больше не пустит меня в этот дурацкий кружок. Потом побежала в ванную наливать в тазик горячую воду с горчицей, крикнув мне, чтобы снимал носки.
– Мам, слушай, ты вчера говорила, что почти целый год в детстве боялась диу-пари́. А потом? – как бы невзначай спросил я, грея ноги в тазике.
– Что потом? – не поняла мама.
– А потом, как ты перестала их бояться? – спросил я.
Она сначала усмехнулась, но затем посмотрела на меня очень серьёзно и ответила:
