Нина Романова
Лезвие любви

Глава двадцать шестая «Нора»

Он сидел в норе уже полгода и давно оставил попытки понять, как здесь оказался. Все события слились в один черный жирный штрих.

Когда- то, будучи подростком, он со зла испортил картину своей матери. В тот день произошла ссора, он вспылил. Мама молча вышла на улицу. Она всегда казалась сдержанной, спокойной, эмоции держала при себе, чтобы не сказать лишнего и не обидеть.

Тогда он взял кисть, макнул черной краской и изрисовал ее яркий натюрморт с желтыми хризантемами. Резко и рвано кидал черные мазки на красивые, тонко выписанные лепестки желтых цветов и шептал что- то злое. Он даже отошел, чтобы полюбоваться тем, что сделал. А потом отшвырнул кисти и заплакал.

Мама вернулась не скоро. Он загородил собой холст, но мать все поняла. Ким вышел и бесконечно долго стоял потом на улице, прошла вечность, прежде чем он вернулся.

Он опустил глаза и хотел проскользнуть в свою комнату мимо гостиной, но заметил, что привычного мольберта у окна уже не было. Мать неподвижно сидела в кресле, делая вид, что смотрит мелодраму.

«Мама, прости, я не хотел» – он прижался к ее коленям, тогда она обняла его и нежно погладила по плечам.

Он думал, что мама всегда будет рядом, но их с отцом не стало слишком быстро. И его прежней жизни не стало. Он с трудом смог вспомнить похороны родителей, как упал, потеряв сознание на кладбище. И все. Потом сплошной мрак. Его положили в психиатрию, кололи, поили, кололи. Он не хотел и не видел ничего. Прошло два тягостных года.

Он остался единственным наследником, вероятно большого состояния. Ким точно не знал. Но раньше они жили в огромном, занимавшем весь этаж, пентхаузе, владели несколькими домами за границей.

И конечно, он обучался только в престижных школах, но не особо прилежно. Отец постоянно пенял его тем, что его двоюродные братья в Корее учатся не покладая рук, занимаются с утра и до поздней ночи, а он… А что он? Он, слава Богу, жил в другой стране.

У веселого и общительного парня хватало времени на развлечения и друзей. Отец хотел привлечь его к делам компании, но мама просила не трогать мальчика и не лишать его юношеских радостей.

Но по веселому мальчику жизнь проехалась тяжелым катком. Конечно, его не отдали в детский дом, дядя стал опекуном. И видимо дяде оказалось на руку, что сначала Ким впал в депрессию, а потом его упрятали в психиатрический диспансер конечно из благих побуждений, где и признали, что он социально не дееспособен. И ему открылась широкая дорога в дом отшельников.

Впрочем, он не сопротивлялся: что психушка, что этот дом, как говорится «хрен редьки не слаще». Тут хоть не трогали и ничего не кололи. Но постепенно молодой организм взял свое, и до Кима мало- помалу дошло, в какой социальной яме он находится.

Раз в неделю приходили работники соц. Службы, якобы для поддержания нормального психологического климата, но он то знал, что это все для галочки. Вручат пакет с какой- то дрянью и стараются быстрее свалить.

Вот правда, приходил неделю назад странный какой- то инспектор, Николай кажется, зовут. Наверное, новенький, разговаривал искренне, не как его обычный куратор.

Хотя кто его знает, может быть это очередной «доброжелатель». Столько «добрых» людей, оказывается, вилось вокруг него. Все хотели только «хорошего». В итоге: он здесь, а они там пилят его наследство.

Единственным предметом, всегда серьезно увлекавшим Кима, был «ТРИЗ»– творческое решение сложных задач. На уроках отрабатывали разные задачи: от бизнеса до производственных и жизненных ситуаций. Главное придумать красивый и нестандартный выход. И здесь Ким стал лучшим.

Однажды, подслушав разговор отца по возникшей на производстве проблеме, он выдал решение, до которого не додумались его инженеры и аналитики. Отец тогда начал им гордиться.

Но Ким, будучи еще подростком, не хотел пока по уши погружаться во взрослые отцовские вопросы и жил своей юной жизнью.

Оказавшись в мелкогабаритной конуре, Ким не старался выбраться наружу, потому что там его никто не ждал и не любил. Все отвернулись, даже лучшие друзья, которые в первые дни еще звонили, а потом родители запретили им общаться, как будто его депрессия заразна.

Он, когда- то богатый наследник, на которого многие матери девочек его круга имели большие планы, вдруг стал никому не нужным социальным отбросом.

Зачем тогда выходить отсюда? И что он сделает один против всех?

Ему оставили только его любимый ноутбук, да устройство для создания виртуальной реальности. А еще кучу накопителей с электронными книгами. Сейчас он читал их запоем. По разным темам, но особенно углубился в практику решения не стандартных задач.

Он завел специальный бизнес- аккаунт в сети, и к нему мало- помалу стали обращаться даже владельцы не больших бизнесов.

Ким почти не ел, не терпел этой искусственной дряни. Выбирал из того, что приносили крупу и овощи. Решил, что как только Николай придет опять, то он попросит купить настоящих живых продуктов.

Реальная жизнь интересовала мало. И ему стало все равно, как он выглядит. Но раньше этот вопрос волновал его больше всего. Он мог долго укладывать свои густые черные волосы на косой пробор, или мучил стилиста выдуманной им же крутой стрижкой, которую потом у него перенимали одноклассники.

Девчонки строили глазки, наблюдая за его игрой в стрит баскетбол. Смуглый мальчик с восточными глазами быстро западал им в душу.

Теперь он ненавидел зеркала, хотел забыть того мальчика и ту жизнь, возврата в которую не будет.

Глава двадцать седьмая «Не все такие»

Николай торопился в социальные трущобы. Быстрыми шагами пресёк улицу и взбежал вверх по узкой лестнице. Сегодня он не задерживался подолгу у своих подопечных, но они не жаловались, вернее даже сказать радовались, что куратор быстро отцепился. Причиной его нетерпения стал жилец квартиры номер тринадцать.

– Ким! – еще не дойдя до его двери, крикнул Николай. Будто боялся, что юноши не окажется дома. Но это глупость – кроты не выходят на улицу. Внутри все бурлило, несколько дней до визита Николай обдумывал, говорить о сделанном открытии с Кимом или нет. Уже почти уговорил себя подождать, все тщательно взвесить. Но как только юноша открыл дверь, Николай забыл данные себе обещания.

Он быстро вошел в комнату и постарался плотнее закрыть дверь. Конечно, сделать это не представлялось возможным, потому что все картонки изготовили одинаково тонкими и с хорошей слышимостью.

Ким с любопытством наблюдал за действиями Николая:

– Создается впечатление, что ты собираешься поделиться великим секретом. Расслабься, здесь никому не нужны чужие тайны.

Николай обернулся:

– Не все вещи такие, какими кажутся.

– Да, брось, ты и сам знаешь, что все мои браться по кротовьим норам живут в собственном мире, они себя- то не слышат. Но мне интересно, зачем все эти приготовления?

Николай понизил голос:

– Говори тише, а лучше шепотом.

– Еще пока не знаю о чем.

Николай сел на стул, не снимая куртки, длинные волосы разметались по плечам, а глаза блестели от возбуждения.

– Ким, я прочел твое досье, твою историю то есть.

Ким молчал.

– Я знаю, что твой отец инвестировал в одну крупную корпорацию, акции которой выросли втрое за последние два года.

Николаю казалось, что он сообщил новость, от которой Ким начнет прыгать до потолка. Но такого не случилось. Он просто спросил:

– Ты знакомишься со всеми личными делами?

– Почти – и Николай не обманывал. Он вчитывался в истории кротов, которых посещал еженедельно, стараясь найти хоть что- то, что поможет им выйти из спящего состояния. Коллеги говорили ему: «Зачем? Тебе больше всех надо?». Но Николай не мог просто отмахнуться, они ведь живые люди.

– Почему тебя настолько волнует моя история, что ты говоришь об этом шепотом?

– Не знаю Ким, наверное, это моя придурь. Но то, что тебя лично навещает начальник департамента соц. защиты, а не простой сотрудник как я, наводит на размышления.

Ким пожал плечами:

– Знаешь, я уже не реагирую на странности. По мне так, чем меньше знаю – тем крепче сплю.

– Но ты не можешь так спокойно говорить о своей теперешней жизни! Ты умный, настоящий, живой парень! И тебе здесь совсем не место.

В глазах Кима сверкнуло и погасло.

– И где, по- твоему, мое место? У меня нет желания общаться с людьми, которые казались друзьями, и при первой же возможности предали.

– Не весь мир такой, поверь. Но лучше скажи, как могло случиться, что сын мега богатого инвестора прозябает в социальных трущобах?

– У жизни большое чувство юмора – Ким криво усмехнулся.

– Нельзя опускать руки.

– В моем случае это самый безопасный вариант. И давай закроем тему. Чем сегодня кормит государство? – он заглянул в большой белый пакет без логотипа соц. Службы. И обнаружил там, то, о чем хотел попросить Никола при встрече: фрукты, овощи, орехи, сыр, даже шашлык и черный хлеб.

– Ого! Продукты ведь ты сам купил! – восхищенно присвистнул Ким. – А я хотел попросить тебя именно об этом при встрече.

– Значит мы на одной волне парень! – Николай хлопнул его по плечу. – Я видел твою страничку в сети и примеры, решенных тобой бизнес- ситуаций. Не скрою – потрясен. Ты гений, азиат.

– Ты так меня называешь? Смешно. – Ким опять усмехнулся.

– Прости, я всем даю вторые имена, привычка такая.

– Понятно, моя аватарка «азиат».

– Ким, не придирайся.

– Ладно, почему я гений, рокер? – спросил Ким.

Николай откинулся на спинку стула и расхохотался:

– Рокер? Нормально! Откуда такая ассоциация?

– У тебя волосы длинные, любишь откровенно поговорить «за жизнь», наверное, и русский рок слушаешь.

– Проницательный не по годам, азиат. Ты мне нравишься.

– Научишь играть на гитаре? Уверен, ты можешь.

– Конечно! В следующий раз жди с инструментом.

Впервые за все время Николай жалел, что его визиты в социальные трущобы ограничены одним днем посещения. Хотя, кто ему об этом говорил?

– Саш, скажи, мы один раз в неделю можем посещать кротов?

Коллега удивлено уставился на Николая:

– Да хоть каждый день ходи. Но минимум раз в семь дней. «Держи инструкцию, – он протянул пухлый документ, – Основное в первый день я сказал тебе на словах, это минимум, что мы должны делать». Но в инструкции еще много чего есть.

– Отлично! – Николай нетерпеливо схватил прошитый с краев толстыми белыми нитками приказ, предназначенный для сотрудников департамента, будто это самая интересная книга на свете.

– Ты чего такой радостный?

– Хочу азиата научить игре на гитаре.

Лицо коллеги вытянулось:

– Коля, оно тебе надо? Первое правило: не привязывайся к подопечным.

Но Николай уже углубился в чтение информации, написанной мелким шрифтом: «…кураторы социальных домов имеют право, помимо еженедельных визитов, по своему усмотрению посещать арендаторов, выводить их на прогулку в места культурно- массовых мероприятий в свое личное время и за свой счет».

«Отлично!» – еще раз повторил Николай. А Саша пробурчал: «Жениться тебе Коля надо».

Глава двадцать восьмая «Гитара»

Вечером следующего дня Николай стоял с гитарой на пороге комнаты азиата.

– Я думал, что ты пошутил. – Вместо приветствия сказал Ким. Но впервые с момента их знакомства парень улыбнулся по- настоящему.

– Я, конечно, человек веселый, но знаешь, если что- то говорю, то обычно делаю.

– Мужик сказал – мужик сделал, – произнес Ким, но без обычного сарказма – Отец любил так говорить.

– И правильно говорил. Однако, время коротко, давай начнем.

– А можно сразу на песнях учиться?

– Конечно! Я так и делал. Какую хочешь?

– Давай твою любимую. – Предложил Ким.

Николай задумался, он наигрывал на инструменте то ту, то эту, потом остановился:

– Ну конечно! И, тихо напел: «А знаешь, все еще будет…»

Ким слушал, внимательно смотрел, как пальцы ловко перебирают струны, и покачивал головой в такт. И тут раздался стук в стену. Николай остановился.

– Мы совсем забыли про то, что стены картонные. А ты уверял, что соседи ничего не слышат – ничего не видят. Наверное, нам не стоит привлекать лишнее внимание. Может быть, выйдем на улицу? В сквер?

Услышав поступившее предложение, Ким даже отпрянул от Николая:

– Нет, нет, я не пойду на улицу. – Глаза азиата наполнились страхом.

– Но почему? Я ведь рядом, с тобой ничего не случиться.

– Нет. – Николай посмотрел на парня и понял, что настаивать бесполезно. Ну и что дальше? Выходит, что его затея провалилась?

И тут Ким сел за компьютер и начал что- то настраивать. Мгновения спустя обернулся:

– И как я забыл об этом? Подожди еще пару минут. – Теперь уже Николай наблюдал как быстро, и ловко двигаются пальцы Кима по виртуальному экрану, отыскивая нужные опции. – Все готово! Можем продолжать! – лицо азиата торжествующе сияло.

Николай сначала не понял, что произошло, вроде ничего не поменялось.

– Ким, что ты сейчас сделал?

– А, да, забыл, что вам старикам нужно все объяснять. – Коля показал ему кулак, но Ким состроил смешную гримасу – Так вот, рокер, я создал в комнате звуконепроницаемый заслон.

– Звуконепроницаемое что? – Николай такого раньше не видел и не слышал, работая в продвинутой и передовой корпорации. Хотя …прошло полгода, технологии меняются со скоростью звука, он, наверное, отстал от жизни. Пройдет еще год и… Но Ким не дал ему унестись в беспросветное будущее.

– Это новейшие технологии, о них еще никто не знает.

– А ты? – Коля уставился на азиата. – Тебе то, как они известны?

– По одной простой причине – я автор.

Николаю хотелось потереть глаза кулаками, как в детстве, когда не верилось в очевидное.

– Понимаю, ты не веришь. Но давай, играй, и мы посмотрим, что будет дальше.

Николай начал наигрывать и петь, но гораздо громче, чем в первый раз. Никто не стучал. Он включил музыку- запись рок концерта на полную мощность, но опять никто из кротов не отозвался.

Отложив гитару в сторону, Николай уставился на Кима:

– И после всего, что я увидел, хочешь убедить, что ты никто и зовут тебя никак?

– Я никого ни в чем не убеждаю. Мне все равно. Давай продолжим, хочу повторить то, что ты играл. Исполни еще раз, я не все еще запомнил.

«А знаешь, все еще будет» – Ким начал подпевать. У него оказался не сильный, но приятный и мягкий голос. Они закончили дуэтом «И вновь все вернется, и ты поверишь в любовь».

– Откуда тебе известны слова, азиат? Альбом довольно старый и твое поколение «Zero» его точно не знает.

– Мама любила эту песню. В молодости она ходила на рокерские тусовки. Однажды я что- то искал и случайно наткнулся на ее фотки, вот она и рассказала. Тогда ее почти не слушал. И вдруг, ты выбрал именно эту песню. Знаешь, мне захотелось ее разучить. Я ей спою, и она обязательно услышит.

Николай передал гитару азиату:

– Держи.

Тот неловко стал вертеть инструмент в руках.

– С чего начать?

Оба буквально погрузились в музыку. Николай вдруг понял, что учить кого- то чему- то тоже не так просто. Но надо отдать должное, Ким все схватывал быстро, и концу их первого занятия смог уже неуверенно наиграть первый куплет песни. При этом его глаза сияли. Он хотел продолжить еще, но Николай, посмотрев на часы, испытал некоторый шок:

– Ты знаешь сколько времени?

Ким помотал головой:

– Я не замечаю времени, потому что у меня его слишком много. Но у тебя свои дела.

– Знаешь, мне понравилось заниматься с тобой. Я оставлю гитару, а ты тренируйся. В следующий раз возьму еще один инструмент, и сыграем вдвоем.

– Супер! Мне нравится! – глаза азиата опять загорелись. Николай увидел, что перед ним, в сущности, еще мальчишка, которого заставили резко повзрослеть, но, слава богу, не до конца разрушили его источник жизни.

Уходя, Николай спросил:

– Ким, кто-нибудь знает про звуконепроницаемый заслон?

– Неа, ты первый, и надеюсь, никому не скажешь. Иначе мы с тобой не увидимся.

– Сейчас разговариваем под его прикрытием?

– Да. Рокер, мне не хочется, чтобы меня отсюда выселили и закрыли в какой-нибудь тайной лаборатории, как в тюрьме, разнюхав о том, что я могу сделать.

Николая осенила догадка:

– Так у тебя много таких разработок?

Ким поморщился:

– Есть несколько. – Он явно не любил распространяться на эти темы и только что сказал почему.

– Парень, ты меня сегодня удивил. И мне кажется, я удивлюсь еще не раз.

– Одна просьба, рокер, никому ни слова.

Николай кивнул.

Он уже собрался открыть дверь, но любопытство оказалось сильнее:

– Почему ты показал свою разработку?

– Мне кажется, тебе можно доверять.

– Но они не могут не знать, на что ты способен! – почти выкрикнул Николай.

– Они знают.

– Как? – Николай опустился на стул.

– Не переживай, они знают, но не всё, лишь малую часть. Ты же в курсе, что кроты подразделяются на две «касты». – Лицо Кима опять искривила усмешка, от веселого парня не осталось и следа. – «Касты» …в этой заднице мира есть тоже своя иерархия. Так вот, каста чернорабочих выполняет мелкие тяжелые работы, их дешевле содержать, чем роботов. Но об этом ты наверняка слышал. А есть еще каста научных кротов, к которым я отношусь. Я до сих пор жив, потому что приношу им пользу – умею креативить. Если выйду отсюда, то от меня быстро избавляться, так как я на особом учете. Ты правильно заметил, что меня ведет лично глава департамента соцзащиты. Он точно не знает, над какими именно темами я работаю и кто заказчик. Просто приносит специальный секретный носитель, я скидываю инфу, и он уходит.

Николай сидел неподвижно, потрясенный тем, что услышал. Оказывается, дела обстояли гораздо хуже, чем он представлял.

– Почему же отправили меня вместо Леонтия?

– А ты не догадываешься?

– Нет. Мне кажется, хотя, я человек новый, ничего не понимаю, от социальных трущоб меня воротит, и я подал заявление о переводе в другое подразделение. Может, скоро уволюсь, зачем мне лишние расспросы…Ты прав Ким.

– Все логично, но ты оказался не таким как надо, рокер. Поэтому мой совет – без резких движений.

Ким по- братски хлопнул его по плечу. И Николай в очередной раз увидел, как меняется Ким – перед ним стоял человек, внутренне гораздо старше, чем он сам, хотя азиату не исполнилось еще девятнадцати.

– Приходи, хочу играть на гитаре как ты.

– Обязательно. Даже не сомневайся.

На прощанье они как аквалангисты показали друг другу знак «Ок». И рассмеялись от того, что сделали это одновременно, и не сговариваясь.

Глава двадцать девятая «Кафе «Дюшес» Центральное»

Сегодня Зарин собирался особенно тщательно. Идея открыть новую сеть совсем не тривиальных кафе принадлежала ему. Хозяева рассмотрели предложение и полностью одобрили. По некоторым признакам Зарин понял, что его авторитет стал возрастать. Внешне все выглядело очень мило – глава города привлек инвестора, который в рекордно короткий срок, понадобился всего месяц, построил современные здания.

СМИ подогревали интерес к этой теме почти ежедневными новостями. А за неделю до открытия неслось со всех сторон: «Кафе «Дюшес, приходите в кафе «Дюшес, ах, кафе «Дюшес». Одновременно открывались три точки в наиболее оживленных районах города: «Деловой центр» – там сегодня и состоится главное шоу, «Солнечный камень» и «Полярная Звезда».

Идея состояла в том, что в кафе предлагали персональное меню, и обслуживали заточенные под каждого лично официанты. Персонал подбирали долго, и платить обещали много. Даже образовалась очередь из психологов, готовых стать высокооплачиваемыми официантами – десять человек на место. Кастинг кадров проводился с помощью специально разработанной программы, которая по совместительству включала функции детектора лжи. Оценивалось также актерское мастерство.

Все материалы собеседования записывались и отправлялись на хранение в специальный оцифрованный архив. Зарин решил, что придет время и кто- то из менее удачливых соискателей, отправленных сейчас на скамейку запасных, может понадобиться.

В кафе «Дюшес» «Центральное» сегодня намечалось грандиозное мероприятие, приглашали всех желающих на бесплатный фуршет за счет заведения вплоть до пяти утра. Единственное условие – прийти в смокинге. Другие филиалы: «Дюшес» «Солнечный» и Дюшес «Звезда» пока еще только готовились к открытию.

Зарин предупредил главу департамента СМИ Ивана Ивановича Иванова, чтобы все его лучшие бойцы прибыли на открытие и во все голоса, один громче другого, освещали круглосуточно это событие. Самому лучшему баснописцу обещался весьма дорогой подарок. Что было и объявлено пишущей братии, в рядах которой сразу поползли слухи, и размер озвученного гонорара увеличился в разы, как только новость достигала следующих ушей.

Зарин устроил цирк, в котором сам являлся почетным зрителем в первом ряду. Все утро он смотрел на виртуальную карту и разрастающуюся суету вокруг открытия нового кафе. Журналистские разборки забавляли до слез: кто- то уже умудрился украсть у коллег или приличнее сказать спрятать оборудование для съемок, кто- то запустил вирус на чужом ноутбуке, а кто- то банально подсыпал слабительное коллегам в кофе. «И это только начало! То ли еще будет» – пробормотал, отсмеявшись, Зарин.

Оставалось главное – проконтролировать все ли готово к открытию. Он направил взгляд на «Дюшес» Центральное. Оставалось два часа до того момента, как глава города торжественно разрежет ленточку.

Внутри все оказалось в лучшем виде. Длинные столы в несколько рядов, покрытые белыми накрахмаленными скатертями, ждали первых посетителей. В стеклянной посуде ручной работы выложили красивыми узорами самые изысканные блюда, приготовленные из натуральных продуктов. Казалось, что это и не блюда вовсе, а картины художников. Поковыряться вилкой означало разрушить скрупулезно созданный шедевр.

Официанты стояли в строчку как батальон, приготовившийся к битве: женщины одеты в дизайнерские платья до колен «Лоран Си», а мужчины в костюмах от «Арнольда Белорана». Администратор возвышался над всеми в белом костюме как дирижер над оркестром. Обслуживающим персоналом всех этих изысканных людей с двумя, а то и тремя высшими гуманитарными образованиями в анамнезе назвать не поворачивался язык.

Зарин полностью удовлетворился увиденным, его указания исполнены в лучшем виде, иначе и быть не могло. За процессом лично следили биороботы, снабженные точными инструкциями контроллера. Конечно, первой мыслью было набрать официантов из рядов самых лучших биороботов, но потом Зарин передумал. Каким- то непостижимым образом люди улавливали отличие между себе подобными, и пусть кругом идеальными внешне и по характеру механизированными людьми.

Для осуществления его планов без живых людей в обслуге все- таки не обойтись. «Да и не мешает иногда позабавиться» – подумал Зарин.

Он натянул маску репортера – самореклама ему ни к чему. Маска идеально села по лицу, придавая внешнему облику контролера новые очертания: молодой блондин ботаник в очках. Голос тоже изменился – стал писклявым и высоким. Зарин чуть ссутулился и надел смокинг на размер больше, который обвис на нем как мешок.

«Мать родная не узнает. Интересно, какой умник придумал эти силиконовые маски, которые не отличишь от настоящего лица?». С одной стороны изобретение полезное, но с другой, когда кто- то применит этот маскарад против тебя, все может значительно усложниться. Но контролер об этом совсем не беспокоился, он обладал многими выдающимися способностями, в том числе разглядывать настоящие лица сквозь маски.

Лев с висящим, как всегда, у него на руке главой департамента СМИ Иваном Ивановичем уже читал торжественную речь, посвященную открытию кафе нового формата. А между тем на площади перед кафе собралось не меньше тысячи человек, желающих скорее попасть внутрь. Толпа журналистов стояла в первых рядах и уже предвкушала шикарное застолье, для них в спец. зале накрыли отдельный стол.

Чтобы не допустить давки решили впускать людей внутрь порциями по 200 человек каждые два часа. До утра кафе планировало принять до тысячи восемьсот первых посетителей, не считая СМИ и приглашенных высокопоставленных гостей. Размах грандиозный.

Наконец управляющий города Z разрезал ленту и народ ломанулся внутрь. Охранники биороботы четко отсчитали на входе первых двести человек и заблокировали двери. Кто не попал, особенно те, у которых перед носом закрыли двери, переругивались с охранниками, но они не обращали на людей ровным счетом никакого внимания.

В конце концов, оставшейся толпе пришлось набраться терпения. Камера на входе фиксировала лица по времени прибытия. Когда кто- то во второй партии гостей пытался пролезть по головам товарищей, охранник- робот откидывал его назад, а то и в конец очереди. Все умники быстро поняли, что их номер не пройдет, а более приличные очередники скалили зубы – наконец- то справедливость хоть где- то восторжествовала.

Людской поток перед «Дюшесом» Центральный возрастал с каждым часом, особенно после показанных по всем СМИ картинкам роскошного разгула внутри кафе. Пришедшие в первых рядах не хотели покидать помещение, и им приходилось внушать мысль, что у них есть что- то важное и срочное, и они выходили через служебный вход, освобождая места вновь прибывшим.

Сарафанное радио работало во всю мощь, смокингов было не достать, разобрали даже за баснословные суммы в магазинах проката. А те, кто сходил первым пересдавали свои костюмы желающим в три дорога. Рассказывали с придыханием, какие блюда попробовали и что ничего вкуснее ролов с икрой летучей рыбы в жизни не ели. И вообще еда там на любой вкус, представлены блюда всех стран мира, и появляются на столах мгновенно как по мановению волшебной палочки.

И правда кухня ресторана работала в бесперебойном режиме, несколько десятков шеф- поваров орали на разных языкам своим командам. С лиц поварят лил пот, а еще предстояло отработать двенадцать часов в кухонном аду. Но никто не жаловался, все подчинялись шефам как солдаты генералам в армии.

Контролер Z 2025 тем временем суетился в рядах журналистов. Его заткнули на край стола, и он расположился среди начинающих бойцов СМИ второго линии. Тогда как матерые ели самое вкусное и успевали брать интервью у первых лиц, пытаясь открыть секрет, кто же инвестор и автор такой привлекательно концепции? Лев отвечал много, но уловить суть было трудно, зато Иван Иванович сиял как медный пятак, его эйфория зашкаливала. Льву даже пришлось наступить ему на ногу, чтобы привести в чувство.

Управляющий города искал глазами Зарина, он знал, что в такой толпе любой мог затеряться, но кожей чувствовал, что контролер где- то рядом. Хотелось поскорее уйти с этой шикарной пьянки, но правила обязывали оставаться хотя бы еще час.

Однако и домой возвращаться не хотелось – там его ждала разъяренная барракуда жена, которую он не взял на мероприятие. Нателла устроила невыносимый утренний скандал, но Лев знал, что будет и вечерний. Он пытался объяснить, что все чиновники приглашены без жен, но куда там. Хотя супруга и обзвонила своих подружек, и те орали в трубку, что их тоже не позвали, Нателла считала, что ее не могли обойти стороной. И то, что она в разгар веселья сидит дома- проделки ее грубияна мужа. Она названивала Льву каждые полчаса, но тот неизменно бросал трубку.

В конце концов, Нателла прилипла к экрану, транслировавшему всю эту грандиозную вечеринку, и зеленела от зависти. Но баб любовниц замечено не было, что слегка остудило ее пыл. Под подозрения, однако, попали официантки, но они все время сновали с блюдами. Поэтому вариант любовниц под видом официанток хоть и с большими сомнениями отмелся Нателлой. Но все равно она злилась на мужа, что не может блистать на таком грандиозном событии.

Кто- то протянул Зарину коктейль «Детство»:

– На, держи парень, заперли нас в задний проход эти мамонты СМИ. – Зарин благодарно улыбнулся и отхлебнул глоток.

– Серый, представился коллега.

– Лёха, – сказал первое всплывшее в памяти имя, Зарин.

– Ну что Лёха, отснял свой репортаж? Говорят, не хилую премию наш городской управляющий обещал.

– Да где там! – махнул рукой контролер. – До звезд города, как видишь, как до луны пешком. А у тебя что?

– Сделал кое- то, но вряд ли редактор пустит это в эфир.

– Даш посмотреть?

– Ну, пойдем, в туалете вроде тихо.

Они пробрались в туалет и закрыли дверь. И правда, здесь было тихо. Серый включил камеру и пред Зарином открылась масштабная картина праздника. Он с удивлением отсматривал снятые кадры и сюжет.

– Серый, это бомба.

– А то. Но кроме тебя оценить мою работу некому.

– Как ты все это отснял? Нас же буквально тут защемили.

– Есть свои фишки. Я ведь съемками и интервью с детства занимаюсь. Знаю где, что подслушать, записать, расспросить душевно и сделать не хилые нарезки диалогов.

– Серёга, ты настоящая сволочь, – восторженно сказал Зарин.

– Спасибо брат!

– Давай свой репортаж, я засуну его куда надо, есть кое- какие связи.

Серега колебался, доверять коллегам последнее дело.

– А что, если ты себе присвоишь?

– Ну смотри, дело твое, – ответил «Лёха». Голос его из писклявого стал железным и уверенным. Серый не понял то ли он перепил, то ли у него глюки, но внутри все сжалось и напряглось.

– Да, бери, – вдруг протянул он отснятый материал, – Только соединить и озвучить надо.

– Вот и займись этим.

– Прям здесь?

– А что время терять? Пойдем за мной.

Серега ковылял вслед, внутренняя дрожь не проходила. Новый дружок оставил его в кабинете, оборудованном по последнему слову монтажа. Руки у Сереги тряслись, но он чувствовал, что вытащил сегодня козырного туза. И сделал все в лучшем виде. Вышел за полночь из веселящегося кафе, оставив смонтированные материалы в урне около стола, как и договаривались.

Зарин смотрел готовый материал Сереги в своем пентхаузе и криво улыбался. Не подвел гад, все в самую точку сказано, далеко пойдет. Надо его найти, такие кадры на дороге не валяются. Но это позже.

Зарин нажал на кнопку вызова. В кабинет закатили тележку с его любимой едой: кусок говядины средней прожарки под гранатовым соусом. Он надрезал острым ножом нежную, убитую несколько часов назад плоть, красная тонкая струйка бежала по зубцам вилки, смешиваясь с гранатовым соком.

Что ж начало положено. Осталось открыть еще два филиала, но там, пожалуй, обойдутся без него.