Нина Лисова
Мертворожденная. Книга первая. Пробуждение
Глава 7 «Зина»
Мы с Ремом ужинали и по ходу дела я поведала про свои подозрения относительно заброшенного дома и пропавшей кошки:
– Может, собаки её утащили. Или гулять ушла? На кой тебе черт эта кошка, а? – плевался от возмущения Рем.
– А ребенок?
– Сдался тебе этот ребенок! Может, маньяк там какой засел, нам-то что?!
– Ты всегда такой гад был или только когда чёртом сделался?
– Ну, утрирую я, мне не прям уж плевать… Я не думаю, что пацаненку реально что-то грозит, тебе просто показалось.
– А нет вероятности, что там нечисть какая засела?
– Да какая нечисть? Вся современная нежить, либо по лесам прячется, либо к жизни в городе приспосабливается, а не по заброшкам шастает. А детенышей человеческих трогать так вообще, хлопот не оберёшься. Лет тридцать назад резонансный случай был, одна Яга решила городской жительницей стать, да так, что пробилась в директрисы детского дома, а уж там, всего лишь сожрала парочку особенно отбытых хулиганов, те у малышни, лет трех-четырех, еду отбирали. И что ты думаешь? Такой скандал учинили, Ягу под утилизацию, а Высшие быстренько указ состряпали, мол, за убийство любых человеческих детенышей утилизация на месте. Не, нервы им потрепать немного можно, у нас даже парочка учительниц есть, эссенции мне приносят о-го-го! Вот убийство себе дороже. Да и жалко их все же, они ж как котята. Так что, не накручивай себя. А если там маньяк какой, так за людей мы не в ответе. Они сами для своего вида такие дикости устраивают, нам и не снилось!
– Ну, может там призрак какой неучтенный… – начала я.
– Да какой призрак? – поперхнулся Рем, откашлялся и продолжил. – Ты ещё скажи – инопланетяне! Ну, как маленькая в сказки всякие веришь, ей-богу!
– Слушай, а есть у нас какая-то база? Ну вроде архива, может про дом там что-то найду?
– Конечно есть. Интернет, называется. Ройся там сколько влезет, главное меня не трогай. У меня вообще, служба завтра, мне готовиться нужно.
– Готовиться соблазнять прихожан на грехи?
– Между прочим, – сердито заметил Рем, – я к своей работе серьезно отношусь. И действую на ней только в рамках канона.
– Даже так. – протянула я. – Какой-то ты слишком положительный чёрт.
– На себя посмотри. – буркнул Рем. Правда, вкуснейший Настин пирог быстро вернул его настроение в нужное мне русло.
– Этот пирог та мамаша делала? – спросил Рем.
– Ага. – подтвердила я.
– И шарлотку обещала?
– Обещала.
– Покопайся там, если делать нечего. Может, реально маньяк какой засел, а может, просто закладки там прячут. В любом случае соседство не самое безопасное.
Я подивилась мудрости старшего товарища и ушла к себе в комнату, валяться на кровати и искать информацию. Правда, вскоре пришлось спуститься вниз, после звонка Рема:
– Забери отсюда свое чудовище, – сердито шептал он в трубку, – я из-за него два пальца порезал, пока лимон к чаю шинковал, и кипятком обварился!
– Ага, конечно все из-за Лиха, а не потому что руки не из того места! – возмутилась я, правда, только в своих мыслях, Рема сердить не хотелось.
На кухне я забрала сделанный мне чай с лимоном и Лихач, который спокойно спал на стуле и совсем не догадывался, в каких несчастьях его подозревают. Бедный кот смотрел на меня сердито и обиженно, а я чувствовала себя безумной виноватой за его потревоженный сон, пока не споткнулась на ровном месте. Чай обжег руку, а разбившаяся кружка рассекла запястье. Пока я валялась на ступеньках, краем глаза увидела поднимавшегося по лестнице Лиха, горделиво вилявшего попой.
– Значит, я сам рукожоп и виноват? – хитро прищурив глаза спросил Рем, он подал мне руку, и я поднялась.
– Извини, беру свои слова об… Подожди! Я же тебе ничего не говорила!
– Будешь знать, как обесценивать чужие проблемы! Между прочим, я очень хорошо слышу, что думают обо мне другие!
Рем помог убрать осколки, перевязал мне руку и сделал новую чашку чая. А я, только и думала, что о своей неблагодарности.
Лих царственно лежал на кровати и вилял хвостом. Я подошла к нему:
– Ну извини, я не должна была тебя будить. – кот обиженно отвернулся, сделав вид, что не замечает меня. – Пожалуйста, прости! – я села, наклонилась к Лиху и чмокнула его в носик. Я очень боялась, что после моей наглости он развернется и уйдет, бросив меня насовсем, но кот внимательно посмотрел на меня и подергал усиками.
– Мир? – спросила я.
Лихач мяукнул и залез мне на колени. А я осторожно сказала, гладя его:
– Только, пожалуйста, очень тебя прошу, не доставай Рема, ладно? А то выгонит он нас и куда мы с тобой пойдем?
Лих молчал, но через несколько минут моих поглаживаний сдался и заурчал. Какое-то время я гладила его, а потом сказала:
– Ладно, нужно работать и искать информацию о доме. Я так понимаю, ты же тоже переживаешь за его обитателей?
Лих не ответил, но слез с колен и устроился неподалеку от меня, на кровати. А я принялась шерстить интернет на предмет интересующей меня информации. Наконец, я опустила руки, ничего не найдя, и огорченно уставилась в потолок. Думала-думала, набралась наглости и взяла телефон снова:
– Алло. – бодро ответила Маша.
– Привет, ты не на работе?
– Нет, выходной, отсыпаюсь. А ты чего хотела?
– Дело у меня к тебе. У тебя нет знакомых в соседнем городе? Кого-то из полиции или риелторов?
– А тебе зачем?
Я коротко рассказала ей свою историю, не сильно надеясь на то, что она проникнется ей. Но она прониклась:
– В чуйку твою я ни на каплю не верю, но вот то, что лихо потревожилось… Они существа очень чувствительные, сильные эмпаты, патологически настроенные на распознавание всякой несправедливости. Вот ему я очень даже верю. Есть у меня знакомые в том городке. Вот что, а поехали завтра вместе? Я может тоже что-то учую, а?
– А работа?
– Попрошу сменщицу подменить, она мне должна как колхоз народу.
– Чувствуется, что тебе триста лет. Колхоз уже давно никому ничего не должен. – хмыкнула я.
– Тебе помощь нужна или нет, я не поняла?
– Нужна конечно, это я так, вредничаю.
– Не надо. Я тоже вредничать могу. Только сдерживаюсь. Помнишь присказку про хамов? Не вступать с ними в полемику, они все равно задавят опытом. Так вот, триста лет опыт приличный, так что тоже учись сдерживаться со мной.
– Приму сей совет старой и мудрой женщины к сведению.
– Вот же коза. – беззлобно выругалась Маша. – Давай, до завтра. Адрес в телеге скину.
Утром я потратила минут десять на поиски Лихача, но тот как сквозь землю провалился. Рем ещё спозаранку ушел на службу, а я уже начинала паниковать, как позвонила Маша:
– Между прочим, я сижу и жду тебя. Я это время могла бы провести с гораздо большей пользой.
– Прости, Лихача нигде найти не могу.
– Лихо одноглазое, что ли? И чего ты переживаешь, по своим делам ушел, что ему будет?
– А вдруг он потеряется в чужом городе или обидит кто…
– Лихо? – засмеялась Маша. – Я б на это посмотрела. Короче, хватит дурью маяться и дуй ко мне.
Машка вышла из подъезда в лёгкой курточке и примерно таких же джинсах, как у меня, и в этом облачении мы выглядели с ней как сестры. Она села в машину и сказала:
– Трогай.
Мы ехали в тишине минут пять, и, несмотря на слова Маши, я все равно переживала за кота, и думала, как он там, и что делает без меня.
– Как ты, – спросила наконец Маша, заглядывая мне в глаза, – пока вроде нормальная. Держишься?
– А есть выбор? – хмыкнула я.
– Ну, тебе его при рождении не оставили. – согласила Маша.
– А зачем вообще? Ну, то есть, зачем меня родили? Мертворожденные же воплощение зла и все такое, и смысл им рожать, если после этого их ждет только вечная боль или смерть?
– А люди зачем рожают? Их после рождения детей ждет то же самое, с тем отличием, что боль не вечная.
– Мертворожденные же не люди.
– Конечно нет. Мертворожденные творят зло потому, то питаются им, а люди для чего?
– Интересная логика. – разозлилась я. – Не ты ли сама говорила, что мертворожденные все поголовно твари и ничего хорошего в них нет? Вот я и удивилась, зачем им оно нужно. А ты говоришь, мол на людей посмотри.
– То, что они твари – не их вина. Скоро поймешь какого это, когда неведомая хрень тебя раздирает изнутри, а ты можешь только подкармливать ее, чтобы она не сожрала тебя окончательно. Представь, что тебе в кровь запустили тысячу тараканов и они одновременно выедают тебя изнутри и щекотят своими усиками. А тебе ещё нужно как-то жить и поддерживать баланс, чтобы, с одной стороны, не кидаться на всех подряд, а с другой, чтобы тебя не сожрали окончательно, и ты хоть немного могла оставаться собой. Поэтому, девчонки живут как могут. Кто-то уходит в себя, а большинство просто не справляется и полностью отдается на откуп силе. А у той нет ни моральных ориентиров, ни жалости. Только постоянная злоба и пустота.
– Но с этим можно бороться? Ты же нормальная?
– Я – сильная, но далеко не все такие, и глупо их за это винить. Все равно, что винить в том, что кто-то рождается блондином, а кто-то брюнетом.
– Получается, мне нужно просто ждать? Поломает меня или нет?
– Почему, не только. Все равно нужно бороться со злобой и подавлять ее. Она как пустыня – то хорошее, что отвоюет себе, уже никогда не вернет обратно. Нужно постоянно держать себя в ежовых рукавицах. Это очень сложно, но посмотри на меня? Я за триста лет хоть немного на человека похожа, а есть девчонки, от которых за год ничего не остается. Вот они точно бы рожать не стали. Зачем им, они погрязли в своей злобе, им кроме новой дозы и не нужно ничего. А те, кто как я… Даже не знаю, может надеются, что у них все будет по-другому, хотят просто жить и получать хоть маленькую дозу обычной человеческой радости.
– А они любят? Я думала, мертворожденные любить не могут.
– Это почему? И вообще, что такое любовь? Если ты про ту мистическую любовь, о которой фильмы и книги снимают, в которых миллионеры в простушек влюбляются без памяти, то я в такую вообще не верю и не могу сказать, кто там её чувствует, а кто нет. А если ты про нормальную любовь, которая про привязанность, про терпение, про компромиссы – то, почему мертворожденные не могут так любить? И детей своих они любят так же, как обычные матери, и влюбиться в кого-то вполне могут. Просто любовь, как и любые эмоции, требует большого ресурса. А у большинства мертворожденных его не остается, они как рыбки пираньи, пожрал побыстрее дальше пищу искать. И как можно любить того, кого ты воспринимаешь как колбасу или сосиску?
– А ты, хотела бы? Ребенка и всё такое…
– Нет. – резко ответила Маша, но чуть спокойнее добавила. – Я бы никогда на такое не пошла, и даже не в том дело, что я боли боюсь. На мой взгляд – чудовищно обрекать своего ребёнка на такое существование как у меня… Ладно, давай тему сменим на то-то повеселее, ты почему себе никак нормальную одежду не купишь?
Дальнейшая поездка прошла в отвлеченном разговоре о мелком и разном, и когда мы подъехали к городу, то обе были в весьма благодушном настроении.
– Так, даю инструкцию. – сказала Маша, когда мы подъехали и добротному дому из белого кирпича, возле которого пышным кустами цвели сентябринки. – Зинаида Антоновна бабулька специфическая, ты с ней поспокойнее будь. Никаких шуточек и смешков, поняла? Я, чтобы с ней связь наладить, много сил и времени потратила, и мне этот дипломатический мостик терять неохота, ясненько?
– А кто она?
– В плане сферы деятельности? Пенсионерка.
– А по сути.
– Мертворожденная она.
– Это как?
– Как-как, все как у всех. Умерла, обратилась, живет своей счастливой вечной жизнью.
– Я думала, мертворожденными только молодые могут быть…
– Это в честь чего, фейсконтроль не проходят?
– Получается и дети могут быть мертворожденными?
– Детей, к счастью, немного. У нас на всю область несколько штук всего, а по стране чуть больше сотни. Они при «родителях» живут, те создают семьи на двух-трех человек разного возраста, не больше, потому что утихомирить этих маленьких зверят та ещё задача. Бабульки – тоже отдельная категория, у них свои дома и свои смотрители. К таким как Рем попадают девушки и женщины от шестнадцати и до пятидесяти, в зависимости от внешнего вида на момент окочуривания. Если на вид и по психологическому состоянию совсем ребенок, то и в восемнадцать могут под родительское крылышко запихнуть. И будет она в каком-нибудь институте королевой улья, треплющей мозг преподавателям и однокурсникам. Короче, сугубо индивидуально.
– А бабульки?
– У тех целое раздолье: плодить и создавать очереди, устраивать толкучки в час пик, следить на лавочках за всеми, рассказывая соседке кто бегает к её мужу, пока соседки дома нет. Если дети, шустрые, но не особенно злобные, то эти… Короче, ещё раз говорю, веди себя поприличнее.
– Зинаида Антоновна, – расплылась Маша в улыбке, когда бабулька открыла калитку, – как я рада…
– Ты так скалишься, что мне твои моляры видны. Постеснялась бы. А это что за пигалица? – кивнула бабулька на меня.
– Новенькая, Элька зовут. – ответила Маша, ничуть не обиженная приветствием своей знакомой.
– Элька-Гелька, – передразнила бабулька, – Ну заходите.
Мы прошли в довольно светлый, но очень заставленный дом. Нельзя сказать, что он был грязный, наоборот, но почти на каждом свободном квадратном метре, рядом со стенами, что-то да стояло. И чего там только не было! Коробки из-под техники, какие-то клетки и безмерные килограммы кормов для животных.
– Зачем вам столько корма? – не выдержав спросила я.
Маша скорчила несчастную мину и покрутила мне у виска, бабулька резко развернулась ко мне, всмотрелась и ответила:
– Уж не золото-брильянты прячу, а тебе что? Украсть у меня чего думаешь, присматриваешься?
– Да нет. Я просто животных люблю, поэтому интересно.
– Это правда, она даже лихо одноглазое приручила. – закивала Машка подтверждая мои слова.
– Лихо приручила? – прищурилась Зинаида Антоновна, глядя на Машу. – Ты совсем болезная, али как? Лихо тебе не зверь какой, чтобы приручить, оно поумнее вас, дурех, будет. Это правда? – обратилась она уже ко мне.
– Ну он со мной ходит все время и дается погладить.
– Чудно. – на лице старушки появилось что-то вроде улыбки.
Мы прошли на кухню, а старушка принялась наливать нам суп из стоящей на плите кастрюли.
– Мне не надо. – заикнулась было я, но старушка грозно зыркнула на меня.
– Суп – всему голова. – переиначила бабулька народную мудрость. – Я специально к вашему приходу наварила, ешьте.
Перед нами поставили две тарелки лапшичного супа, салат и по паре кусочков хлеба. Мы принялись есть, а старушка рассуждать.
– Диво это, что лихо к тебе прониклось. Оно существо особенное, я думаю, не зря его высшие до сих пор гонят туда-сюда, боятся. Оно к тебе в каком обличье пришло? – обратилась ко мне бабулька.
– Кота.
– Они часто его принимают. Этих существ на свете немного осталось, я на своем веку лишь парочку встречала, но и с теми не задалась встреча. О них вообще известно немного, я находила записи в которых говорилось, что они раньше главными были и следили за порядком. Часто в кошек обращались, например, в Египте их чтили как богов. А потом к власти пришли конъюнктурщики, и все покатилось по наклонной. А лихо одноглазое, как их у нас на Руси называли, поубивали и почти все знания о них уничтожили, будто и не было их вовсе, лишь крупицы информации оставили, и то переписали. Пустили о них дурную славу, будто они из чувства гадливости вредят и ничего не умеют больше. Наглый поклеп! Кому нужно, чтобы у власти были существа со своими принципами и обостренным чувством справедливости?
– Баб Зин, – фыркнула Машка. – Ты где этого набралась? Рен-тв что ли насмотрелась? Ещё скажи, что они с Нибиру и построили пирамиды.
– Ну, этого я не знаю, а у тебя Машка мировоззрение узкое, как очко у мышки.
Мы с Машкой рассмеялись, а потом она спросила:
– Антоновна, ну мы по делу к тебе, на помощь надеемся. А то Элька уже не спит от беспокойства второй день.
Я кратко поведала бабульке свою историю.
– Я ей говорю, это у нее глюки от стресса… – влезла Машка в мой рассказ.
– Это у тебя глюки, болезная, не лезь, когда взрослые говорят!
– Я тебя на двести лет старше. – хихикнула Машка.
– А ну цыц! Лихо, говоришь, тебя направило?
– Оно самое, да и мне тревожного как-то.
– Твои чувства меня мало волнуют, но… – бабуля замолчала и притихла. – Так, поели и дуйте отсюда.
– А дом?
– Буду узнавать. Ты мне адрес напиши, сама аккуратно подсмотрю, у умных людей поспрашиваю. Идите-идите, скоро дед мой придет.
– Бабуля живет полной жизнью. – фыркнула Машка. – в ее-то годы, а любовника завела.
– А она будет что-то узнавать?
– Баб Зина? Конечно, она вообще очень сентиментальная. Внучков своих помнит, вот и откликнулась сразу, как ты про мелкого сказала.
– Подожди, как это помнит?
– Есть такая фишка, у пожилых новорожденных. Чем длиннее и ярче жизнь, тем сложнее силе человеческие воспоминания подавить. Дети обычно никогда ничего не помнят, к нам, мертворожденным среднего возраста, воспоминания могут приходить обрывками, но целиком никогда. А вот пожилые люди, которые умирают без деменции и прочего, с ними все сложно. Бывали такие, что помнили все как при жизни. От этого им и сложнее, и озлобляются сильнее. Во-первых, осознание того, что вечность ты проведешь дряхлой старухой не вызывает оптимизма, а во-вторых, видеть, как умирают твои дети и внуки… – голос Маши сорвался и она замолчала. Мы сели в машину и поехали, но я, не выдержав своего любопытства спросила:
– А ты помнишь что-то из прошлой жизни? – спросила я.
– Я? Конечно нет, – засмеялась Маша, но, как мне показалось, довольно неестественно, – я же умерла молодой и красивой. Не то, что ты.
Я улыбнулась Маше в ответ, но какой-то червячок начал есть меня изнутри. Похоже, я здесь не единственная со своей тайной.
Глава 8 «Корень мандрагоры»
Приехав домой мы с Машкой решили пробежать по магазинам, чтобы наконец накупить мне одежды, а потом, на радостях от быстро сделанного дела, решили порадовать себя походом в кино. Рема взяли с собой и пожалели об этом. Весь сеанс он ворчал, находя ошибки в сюжете, а мы шикали на него и оглядывались. Окружающие нашим соседством были недовольны, это я поняла по резкому приливу сил и бодрости. Поэтому, мы с Машкой вышли из зала в хорошем расположении духа, а Рем не переставал возмущаться:
– Нет, ну что это за чушь? Вот в мое время фильмы это были ФИЛЬМЫ с большой буквы, а сейчас?
– В твоё время, – фыркнула Машка, – ты со свечкой ночью под кустик ходил. Так что хватит возмущаться.
Мы поужинали в ресторане и только это успокоило Рема. Я вообще заметила, что ничто так сильно не влияет на настроение чёрта как то, находится он в голодном или в сытом состоянии. После плотного обеда он был сама доброжелательность, а к голодному Рему лучше было не подходить.
Мы вернулись домой, и, к моему облегчению, я увидела Лиха спящим на коврике в прихожей.
– Это он? – спросила Маша, которая стояла позади меня. – А что у него за рана сбоку? И с лапкой что-то не так.
Только тут я заметила выдранный кусок шерсти и рану на спине Лиха, из которой сочилась кровь. Маша подошла поближе и всмотрелась в нее, потом аккуратно потрогала правую переднюю лапку, Лих дернулся и зашипел, а Маша сказала:
– На перелом не похоже, просто сильно повредил лапу, а вот рана довольно глубокая, нужно обработать, есть аптечка? Но лихо сначала помыть нужно.
Я аккуратно взяла Лиха на руки и отнесла в свою ванную. Мы искупали его под душем, и только теперь я поняла, насколько сильно кот был перепачкан в крови.
– Ты что, подрался с кем-то? – спросила кота Маша.
Мы завернули кота в полотенце и положили на кровать, Маша внимательно рассматривала рану, а мне было ужасно стыдно. Вместо того чтобы бегать по магазинам и развлекаться, мне нужно было быстрее идти домой, зная, что Лихача нет с утра. А бедный кот непонятно сколько провалялся с раной в коридоре, ожидая пока я приду домой.
– Рана необычная, – сказала Маша, – если б его просто кот или собака цапнула, то на Лихе одноглазом это бы зажило часа через два. А это какая-то нечисть постаралась.
– Что же с тобой случилась? – спросила я кота, но тот грустно отвернулся.
– Ты подрался с какой-то нечистью? – настойчиво спросила я, а кот мяукнул.
– У нас тут на ближайшие двадцать километров никакой нечисти нет, – удивилась Маша, – по крайней мере такой, кто рискнёт на лихо нарваться. Ты где нечисть нашел?
Лих посмотрел мне в глаза. А я догадалась:
– Ты к тому дому ходил? – кот мякнул. – Но, как? Как ты добрался до него? Почему с нами не поехал?
Лих отчаянно замяукал, а мы ошарашенно смотрели на него.
– Хоть переводчика с кошачьего ищи. – вздохнула Маша.
– А чего его искать, вот он я. – в комнату с аптечкой в руках зашел Рем. – Еле нашел аптечку, мне она обычно без надобности. И чего вам от Лиха нужно?
– Мы не можем понять, откуда у него эта рана. Явно случилось что-то связанное с тем странным домом в моем городе.
– Ладушки, сейчас разберемся. Пусть сначала настойку выпьет.
– Это что?
– Корень мандрагоры, хорошая штука от таких ран. Моментально не заживет, но за пару дней вполне.
Рем из шприца напоил кота, а потом спросил с опаской:
– А теперь, пустишь меня к себе в голову покопаться?
Лихач мяукнул, а Рем сел напротив кота и принялся вглядываться в его глаза. Они сидели как влюбленные, не отрываясь глядя друг на друга минут десять. За это время Маша успела покопаться в аптечке, и найти там хлоргексидин и банеоцин. Как профессиональная медсестра, коей она и являлась, Маша обильно промыла ранку Лихача и присыпала антисептиком. А потом, мы с ней сидели на кровати и ждали, пока Рем и Лих закончат свои гляделки.
– Понятно, что ничего не понятно. – наконец, ожил Рем. – лихо считает, что в доме затаилась какая-то нежить, которая притягивает к себя всех слабых умом. Поэтому и кошка сбежала. По мнению Лиха ей уже полакомились. И поэтому и малыш по-прежнему активно убегает от мамочки. Он ещё маленький, умом пока не наделен, вот и тянет его на съедение.
– А что там, в этом доме?
– Лихо не знает, он несколько раз пытался зайти туда, но какая-то сила его не пускает.
– Тогда кто его потрепал?
– Пересказываю то, что видел. Вчера ночью лихо почувствовало неладное, и помчалось к дому. Прибежал туда он только утром, зашел во двор к твоей Насте, мать и младенец спали на кровати, а малыша нигде не было. Он заметил его, когда тот уже пролазил в дырку в заборе и принялся его выдергивать, а ребенка с той стороны уже схватил кто-то. Чтобы справиться, лихо пришлось принять человеческий облик, чтобы ребенка выдернуть, а когда он в нем, то намного уязвимее, чем в облике животного.
– В смысле, человеческий? Он что, может превращаться в человека? – с ужасом спросила я.
– Строго говоря, – ответил Рем, – правильнее думать, что он может превращаться в кота или другое животное. А человеческий облик у него с рождения. Просто лихо опасно в нем находиться, его можно убить только тогда, когда оно показывает истинное лицо.
– А почему он просто не превратится в человека и не расскажет нам как все было?
– Может он нам не доверяет, откуда я знаю? Может он в розыске и не хочет, чтобы его кто-то узнал. Или ему котом быть удобнее, что ты пристала ко мне? Мне продолжать рассказ или тебе уже не интересно?
– Продолжай. – ответила за меня Маша.
– Пока он ребенка пытался выдернуть, его нечисть расцарапала и укусила сильно. Ребенка в итоге он вытянул, благо, что тот находился в каком-то трансе и орать не мог, малыша благополучно вернули в дом. А Лих перед уходом как мог дыру в заборе заделал, чем нашел, но это ненадолго. Нежить может на пару дней затихнет, а потом снова попытает затянуть ребенка.
– Подожди, я не понимаю, а на что тогда эти ваши организации по учету нечисти? На ребенка нападают, а они не реагируют?
– Пока же не убили, правильно? Вот убьют, тогда они заметят и пошевелятся. И то не факт. Они об убийстве узнают, когда дело в полиции заводят, а если дела нет, то значит хорошо все.
– Подожди, но когда лихо убил инквизитора, который на меня напал, они сразу прибежали, уголовного дела же не было?
– Это меня тогда и заставило подумать, что была какая-то подстава, только цели мне до сих пор непонятны. Узнать о том, что тогда случилось они могли в одном случае, если сами подослали тебе этого убийцу и поджидали поблизости, пока он окончит свою работу. Только они не ожидали, что ты такая дружелюбная женщина, что с Лихом дружбу заведешь. Почему Кощей до тебя снизошел – другая история, хотя УЛНщики уже столько наших поубивали, без суда и следствия, что может достали Кощея окончательно, вот тот и психанул. Поэтому, в том числе, нам нельзя сейчас обращать ни в УНН, ни в УЛН, того и гляди, на нас все стрелки переведут и крайними сделают.
– И что теперь, пусть чудище сжирает малыша? – разозлилась Маша. – Чтобы они сами снизошли до разбирательств?
Рем тяжко вздохнул, а мы сидели молча.
– За что мне это наказание. – проворчал Рем. – Так, лихо уверено, что сегодня нечисть не сунется из дома, у нас есть ночь, чтобы отдохнуть. Поэтому, следуем моему сложному и чрезвычайно продуманному плану. Идем спать, а завтра едем в город разбираться.
– Я с вами. – встряла Маша. – Попрошу меня днем заменить на работе.
– Топай утром на работу, без тебя разберемся. А то ещё с работы выгонят, а ты ж вроде любишь ее?
– А вдруг вам помощь понадобится?
– Ты считаешь, что я без тебя не разберусь?
– Когда ты прошлый раз хотел без меня разобраться, все закончилось печально. – хмуро сказала Маша.
– На этот раз я спасу ребенка. Обещаю. – сказал Рем глядя Маше в глаза, а я вдруг почувствовала себя очень неловко, будто вклинилась в чужую личную беседу.
– Хорошо, – ответила Маша, – но, если что, сразу звоните, примчу. Ты ж знаешь Зинаиду Андреевну? Она обещала покопаться в истории дома, может будет понятно, что там засело.
– Ну, тогда с утра к ней поедем. Не переживай.
Мы попрощались с Машей и легли спать. Несмотря на переживания я обняла мирно спящего Лихача, и быстро заснула под его урчание, чувствуя его тепло рядом с собой.